«Затрудняю я тебя, дорогая, своим шитьем, - скажу я. - Как мне благодарить вас, доброхоты вы мои! Один деньгами помогает, другая усердным трудом своим. И надо же быть такому совпаденью - как раз и благодетельница моя тут оказалась. Так нельзя ль попросить вас, милостивый сударь, угостить госпожу за ее старание?» Тут вы выложите серебра и велите мне сходить за покупками. Если она тоже пойдет, - а я не посмею ее удерживать! - наш план провалился, а останется, значит, все идет как надо. Считайте, преодолено шесть преград. Я возьму серебро и скажу ей перед уходом: «Будь так добра, займи господина». Если она начнет собираться домой, - а препятствовать ей я не решусь, - все на этом и оборвется. Если ж останется, дело идет как по маслу - значит, обошли и седьмое препятствие. Я выложу покупки на стол и скажу: «Собирай-ка свою работу, дорогая, и давайте пропустим по чарочке. Ведь не зря ж мы господина в расходы ввели». Коли не пожелает с вами за стол сесть и уйдет, конец, стало быть, нашему плану. Может, скажет: «Мне пора домой», а сама останется, значит, волноваться нечего - взята и восьмая преграда. Когда она изрядно выпьет и заведет с вами доверительную и задушевную беседу, я сделаю вид, будто кончилось вино и попрошу у вас денег. Вы дадите серебра и опять велите купить вина и фруктов. Я запру вас вдвоем в комнате. Если она рассердится и убежит, выходит, все пропало. Если ж уходить и не подумает, значит, и девятый шаг позади. Останется последний рубеж, но он-то и самый трудный. Когда окажетесь наедине с ней, усладите ее проникновенными медовыми речами. К делу приступать не торопитесь - все расстроите. Тогда на себя пеняйте. Сначала палочки рукавом будто невзначай со стола смахните, потом нагнитесь поднять, а сами коснитесь ее ножки. Если запротестует, неприятность я улажу, но поправить дело будет поздно. А ни слова не скажет, выходит, покорены все десять преград. Значит, и она полна желания. Чем вы меня тогда отблагодарите, а?
- Да, с таким планом во дворец Линьянгэ, может, и не попадешь, но придумано ловко, - выслушав старуху, воскликнул обрадованный Симэнь.
- Только смотрите, про обещанные десять лянов не забудьте!
- Кто отведает хоть мандаринную корочку, тот не забудет озера Дунтин. Когда же сбудется этот план?
- За ответом нынче вечерком приходите, сударь. А я сейчас, пока ее муж торгует, пойду попрошу у нее календарь да потолкую как следует. А вы тоже не мешкайте! Быстрей несите шелк и парчу.
- Только устрой все, а я не подведу.
Симэнь Цин простился со старухой и вышел из чайной. По дороге он купил три куска шелка и на десять лянов лучшей парчи с серебристым отливом. Дома позвал доверенного слугу Дайаня, велел ему увязать покупки и отнести в чайную старухе. Ван с радостью приняла узел и отпустила слугу.
Да,
Когда еще придет желанный миг -
А чуский Сян уж терем ей воздвиг.
О том же говорят и стихи:
Сильна искусной сводни власть.
Одну зажжет в обоих страсть.
И хитрый разработав план,
На страсти той набьет карман.
Получив шелк, тафту и парчу, Ван вышла черным ходом и направилась прямо к дому У Чжи. Ее встретила Цзиньлянь и провела наверх.
- Что это ты, милая, старуху совсем забыла, даже чайку не зайдешь выпить?
- Нездоровилось мне эти дни, мамаша, - отвечала Цзиньлянь. - Даже с места сдвинуться не было охоты.
- У тебя, наверно, найдется численник? Дай-ка мне, пожалуйста, взглянуть. Хочу день для шитья выбрать.
- А что вы шить собираетесь, мамаша? - поинтересовалась Цзиньлянь.
- Да вот, болезни и недуги одолевают. Как бы ненароком чего не случилось. И сына дома нет…
- Куда он исчез? Совсем его не видно.
- Уехал с торговым гостем в дальние края. Нет ни письмеца, ни весточки. Целыми днями себе места не нахожу.
- Сколько лет сыну?
- Семнадцать.
- А чего вы его не жените? И вам была бы в доме помощница.
- Вот и я говорю. И то и другое - все самой. Прямо забегалась. И то уж присматриваю. Женю, только бы приехал. Удушье и кашель замучили меня, старуху. Ни днем, ни ночью не дают покою. Давно зарекалась сшить себе на смерть. Спасибо, один состоятельный человек нашелся. Частенько ко мне в чайную заглядывает. Я тоже у него бывала - больных лечила, сватала, служанок покупала. Знает, что на меня можно всегда положиться, во всем мне помогает. Вот и шелку подарил - старухе на смерть. Тут шелк, тафта и немного парчи - на все хватит. Уж больше года лежит, все никак не соберусь. А как немного освободилась, решила сшить. Здоровье никуда, да и год високосный. Пошла было к портному, а он так дорого запрашивает и на дом отказывается идти. Работы, говорит, много, некогда. Так меня расстроил!
- Я эти дни свободна и могла бы вам пошить, мамаша, если, конечно, вы не против. Только, боюсь, не угожу, - сказала, улыбаясь, Цзиньлянь.
- Если б ты сшила своими драгоценными ручками, мне б и умереть было легко, - старуха расплылась в улыбке. - Давно слыхала, какая ты мастерица, да попросить не решалась.
- Ну что вы! Если я обещала, сделаю. Пойду численник принесу, а вам благоприятный день выберут.
- Не вводите, милая, старуху в заблуждение. Вы ведь знаете песни, романсы и все арии на свете. К чему же просить кого-то посмотреть численник?
- Я не училась с детства, - сказала, улыбаясь, Цзиньлянь.
- Будет скромничать! - Ван достала численник и подала Цзиньлянь.
- Завтра счастья не предвещает, - проговорила Цзиньлянь, - послезавтра тоже дурной день, а вот следующее число для шитья подходит. Тогда и начнем.
Старуха взяла у нее из рук численник и повесила его на стену.
- Само твое желание сделать мне доброе дело означает счастье, - сказала она. - Зачем еще какой-то день выбирать! Мне уж объясняли: завтра, мол, день тяжелый. А я вот что скажу: для шитья нет плохих дней, и беспокоиться тут нечего.
- Да, на смерть шить как раз и надо в тяжелый день, - поддержала ее Цзиньлянь.
- Согласна, милая? Ну вот, и мне от души отлегло. Значит, завтра ко мне и приходи.
- Зачем же? У вас я шить не смогу, - возразила Цзиньлянь.
- Но мне хотелось бы поглядеть, как пойдет работа, да и дом не на кого оставить.
- Тогда я завтра с утра приду.
Старая Ван долго благодарила Цзиньлянь, потом спустилась вниз и ушла. Вечером она рассказала обо всем Симэню, и они условились, что он придет на третий день. О том вечере говорить больше не будем.
На другой день рано утром старуха прибрала комнату, припасла иголки с нитками, поставила чай и стала ждать Цзиньлянь. У Чжи тем временем позавтракал, взял коромысло с лепешками и ушел торговать. Цзиньлянь повесила занавеску и наказала Инъэр присматривать за домом, а сама вышла черным ходом и направилась в чайную. Ван безмерно обрадовалась ее приходу, провела в комнату, предложила присматриваться и подала чашку крепкого чаю, заваренного с грецкими и буковыми орехами. Хозяйка чисто-начисто вытерла стол и выложила шелк. Цзиньлянь отмерила материю и, покончив с раскройкой, принялась шить.
- Ну и мастерица! - глядя на шитье, притворно расхваливала старуха. - За шестьдесят перевалило, но, право, такой искусницы еще не видывала.
Когда наступил полдень, Ван приготовила лапшу, вина и закусок и пригласила Цзиньлянь к столу. После обеда она шила до самых сумерек, потом собрала работу и пошла домой. В это время воротился и У Чжи с коромыслом в руках. Цзиньлянь закрыла за ним дверь и спустила занавеску.
- Ты где-то была? - спросил муж разрумянившуюся жену.
- Да у соседки, мамаши Ван. Попросила меня сшить ей на смерть одежды. Потом обедом покормила и вина поставила.
- Ты уж лучше не садись у нее за стол. Может, и нам когда придется к ней обращаться. Раз попросила шить, сшей, а обедать домой приходи. К чему старого человека утруждать? Завтра пойдешь, денег захвати, купи вина с закусками да угости ее. Говорят, лучше сосед вблизи, чем родной вдали. Нельзя злоупотреблять людской добротой. А откажется принять угощение, забирай шитье и работай дома.
О том же говорят и стихи:
Старухи ловкая ловушка -
И муж-глупец в ее плену.
Он выдал деньги на пирушку
И уступил свою жену.
Пань Цзиньлянь выслушала мужа, но об этом вечере говорить больше не будем.
На другой день после завтрака У Чжи взял коромысло и отправился торговать. Только он ушел, появилась старуха Ван, пригласила к себе Цзиньлянь, и они вместе направились в чайную. Цзиньлянь вынула работу и села шить, а хозяйка тем временем заварила чаю и стала ее потчевать. К обеду Цзиньлянь достала из рукава триста медяков и сказала:
- Вот деньги. Теперь позвольте мне вас угостить.
- Ну что вы! - запротестовала старуха. - Где ж такое заведение, чтобы человека об услуге просили да с него ж еще и деньги брали?! Может, тебе мое вино не по вкусу?
- Мне так муж велел, - объяснила Цзиньлянь. - Если не согласны, я пойду домой шить, а как кончу, принесу.
- Муж у тебя, милая, человек порядочный, понимает что к чему.
Коль настаиваешь, деньги я возьму, - смекнула Ван, опасаясь, как бы не испортить дело.
Она немного добавила своих, купила лучшего вина, закусок и дорогих фруктов. Вернувшись с покупками, старуха принялась пуще прежнего ухаживать за гостьей.
Послушайте, дорогой читатель! Стоит вам хоть немного польстить любой, даже самой умной и проницательной женщине на свете, как она собьется с пути. И таких оказывается девять из каждого десятка.
Старуха поставила вино, закуски и сладости и пригласила Цзиньлянь к столу. После обеда Цзиньлянь шила до вечера, а потом, от души поблагодарив хозяйку, ушла домой, но не будем останавливаться на мелочах.
На третий день после завтрака старая Ван едва дождалась, когда уйдет У Чжи, и тотчас же проникла с черного хода к Цзиньлянь.
- Дорогая! Опять осмеливаюсь… - только и успела крикнуть она, как ее прервала Цзиньлянь.
- Иду, - крикнула она сверху, и они вместе зашагали в чайную.
* * *
Цзиньлянь разложила шитье и принялась за работу, а старуха готовила чай. Потом они занялись чаепитием.
Расскажем теперь о Симэнь Цине. С нетерпением ждал он этого дня.
Приоделся как полагается, прихватил лянов пять серебра, взял в руку крапленый золотом сычуаньский веер и, помахивая им, отправился на Лиловокаменную к старухе.
- Давно я к тебе не заглядывал, мамаша! - кашлянув, крикнул Симэнь у дверей чайной.
- Кто там? - быстро оглянувшись, отозвалась хозяйка.
- Это я.
- А, сам почтенный господин пожаловали, а мне и невдомек, - приветствовала его старуха. - Кстати, очень кстати пришли, сударь. Милости прошу, проходите.
Ван взяла Симэнь Цина под руку и ввела в комнату.
- Это и есть тот самый благодетель, который преподнес старухе все эти шелка, - глядя на Цзиньлянь, пояснила Ван.
Симэнь Цин внимательно смотрел на занятую шитьем Цзиньлянь, на ее связанные узлом волосы-тучи, бирюзовые головные украшения, на весеннюю свежесть ланит, легкую белую кофту из полотна, ярко-красную юбку и голубую безрукавку.
При виде Симэня она опустила голову. Он отвесил ей низкий поклон.
Она отложила работу и ответила на его приветствие.
- Больше года, сударь, пролежали у меня ваши шелка, - заговорила хозяйка.
- Спасибо надо говорить соседушке - взялась сшить, что нужно. Подите взгляните, сударь, какая работа! Будто на станке точит. Стежок к стежку - любо поглядеть.
- Как можно научиться так шить?! - взяв в руки шитье, стал расхваливать Симэнь. - Изумительно! Золотые руки!
- Вы шутите, сударь, - смущенно отвечала Цзиньлянь.
- Нельзя ль узнать, мамаша, где живет такая искусница? - нарочно спросил Симэнь.
- Угадайте, сударь.
- Разве мне догадаться!
- Тогда прошу вас, садитесь, - старая Ван захихикала. - Сейчас все расскажу.
Симэнь Цин сел напротив Цзиньлянь.
- Так знайте, милостивый сударь, - начала хозяйка. - Помните, вы еще под окном проходили и в вас так ловко угодил бамбуковый шест?
- Это когда у меня шапку с головы сбило, да? Но я так и не знаю, кто была та госпожа.
Цзиньлянь приподнялась и, поклонившись Симэню, тихо промолвила:
- Простите, сударь. Это я нечаянно ударила вас.
- Ну, что вы, что вы! - стал тут же успокаивать ее Симэнь, отвечая ей низкими поклонами.
- Она самая, - сказала старуха, - моя соседушка, супруга господина У Старшего.
- О, вы, оказывается, и есть супруга господина У Старшего? Я знаком с вашим супругом. Деловой человек, хороший хозяин. Торговлей занимается. Ни старого, ни малого не обидит и деньги зарабатывать умеет. Прекрасной души человек! Таких редко встретишь.
- Вот именно! - вставила хозяйка. - Госпожа с самой свадьбы во всем мужа слушается. Вот и живут в мире и согласии.
- Не шутите надо мной, сударь, - сказала Цзиньлянь. - Муж у меня человек никчемный.
- Вы ошибаетесь, сударыня, - возразил Симэнь. - Древние говорили: в слабом - основа жизни, в сильном - зародыш беды. При таком супруге, как ваш, сударыня, из огромного потока ни капли не прольется. Супруг ваш - человек честный, что ж в этом дурного?
Хозяйка только поддакивала Симэнь Цину, который знай нахваливал У Чжи.
- А вы, милая, знакомы с господином? - глядя на Цзиньлянь, спросила, наконец, Ван.
- Нет, не знакома.
- Этот господин - из здешних богачей. С его превосходительством уездным правителем дружбу водят. Господином Симэнем Старшим величают. У господина лавка лекарственных трав перед управой. Денег - горы, выше Северного Ковша. От зерна амбары ломятся. Богатства несметные. Желтое в доме - золото, белое - серебро, круглое - жемчуг, блестящее - драгоценные камни. Есть и носорожьи бивни, и слоновая кость. А знакомства какие! Господ из управы ссужают. Это ведь я господину Симэню старшую жену сватала. Тоже не из простых - дочь тысяцкого У. Умнейшая женщина! - старуха обернулась к Симэню и спросила: - Что-то вы давненько не заглядывали, сударь?
- Никак не мог выбраться, мамаша, у дочери помолвка была.
- За кого же выдаете барышню? Что ж старуху посватать не позвали?
- За Чэнь Цзинцзи из Восточной столицы выдаю. Чэни приходятся родственниками его превосходительству Яну, командующему восьмисоттысячной придворной гвардией. Жениху всего семнадцать, еще учится. Мы бы, конечно, вас пригласили, мамаша, да они тетушку Вэнь прислали, а с нашей стороны была торговка головными украшениями тетушка Сюэ. Они и засвидетельствовали помолвку. Мы небольшое угощение устраиваем. Если желаете, я за вами пришлю.
- Я шучу, сударь, - громко засмеялась Ван. - Все здешние свахи - сучьи дети. Когда сватают, меня не зовут. Разве допустят, чтоб из их заработка перепало?! Не зря говорят: кто одно дело делает, друг друга терпеть не может. Но после свадьбы я все же загляну, подарочек поднесу. И мне, глядишь, со стола перепадет. Что тут особенного! К чему отношения портить!
Старуха продолжала льстить Симэню, тот что-то бормотал ей в ответ, а Цзиньлянь, опустив голову, занималась шитьем.
О том же говорят и стихи:
Нрав женщин - прихотливый ручеек,
Любовник есть, а мужу невдомек.
Цзиньлянь Симэню сердцем отдалась,
Но обнаружить все ж боится страсть.
Симэнь Цину было приятно видеть, как страсть овладевает всем существом Цзиньлянь, и он с нетерпением ждал счастливых минут. Хозяйка подала две чашки чаю. Одну - Симэню, другую - Цзиньлянь.
- Займи, милая, почтенного господина, - обратилась она к Цзиньлянь.
- Выпейте по чашечке чайку.
Хозяйка заметила многозначительные взгляды, которыми обменивались Симэнь и Цзиньлянь, и, глядя на Симэня, провела рукой по щеке. Симэнь понял, что половина дела сделана. Так уж повелось: за чаем любовники сговариваются, за вином в любви сливаются.
- Если бы вы не соблаговолили заглянуть к старухе, я б не посмела пойти к вам с приглашением, сударь. Но знать судьбе было так угодно: вы сами пожаловали, и так кстати. Говорят: один проситель двух господ не беспокоит. Вы же, ваша милость, помогли старухе деньгами, а госпожа - трудами своими. Как мне только благодарить вас! Счастливый случай свел вас. Нельзя ли попросить вас, сударь, занять место хозяина, потратиться немного на вино да кушанья и угостить госпожу за ее старание?
- У меня с собой серебро, а мне и невдомек. - Симэнь вынул около ляна и передал старухе Ван, чтобы та купила вина и закусок.
- Ну что вы! Из-за меня, пожалуйста, не беспокойтесь! - воскликнула Цзиньлянь, но осталась на своем месте.
- Будь добра, займи пока господина, а я сейчас приду, - сказала старуха и вышла за покупками.
- Не уходите, мамаша, - протянула Цзиньлянь, но с места не сошла.
Все текло как по маслу. Ведь у них было одно желание. Хозяйка удалилась, оставив Симэня наедине с Цзиньлянь. Симэнь, не отрывая глаз, смотрел на красавицу. Она была покорена его красотой, но, опустив голову, сосредоточенно шила и лишь украдкой бросала взоры на гостя.
Вскоре появилась старуха. Она внесла на блюдах и подносах жирного гуся и поджаренную утку, самого свежего мяса и изысканных фруктов и расставила кушанья на столе.
- Ну, убирай работу, дорогая, и садись за стол, - пригласила хозяйка.
- Не смею я! - сказала Цзиньлянь. - Вы сами покушайте с гостем, мамаша.
- Что ты говоришь! Ведь господин Симэнь тебя угощает, - изумилась старуха и подвинула яство поближе к Цзиньлянь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210