О том же говорят и стихи:
Дул теплый ветерок, неспешно шел повеса,
Красавица в окне открыла занавеску.
Весенних чувств она унять не в силах,
Волна разлучных слез ланиты оросила.
Убедилась тут Цзиньлянь, что незнакомец предан радостям жизни, сладкоречив и делами не обременен, и у нее еще сильнее вспыхнула привязанность к нему, хотя она и не знала ни кто он такой, ни где живет. «Стал бы он столько раз оборачиваться, если б я ему не приглянулась. Может, мой суженый?» - размышляла она у окна, а сама все глядела вдаль. Только когда незнакомец исчез из виду, она опустила занавеску, заперла дверь и ушла к себе в комнату.
Послушай, дорогой читатель! Неужели у того щеголя не было ни дома, ни хозяйства?! Был он отпрыском некогда богатых, но разорившихся торговцев в уездном центре Цинхэ и держал лавку лекарственных трав напротив уездной управы. С детства рос баловнем и бездельником, неплохо дрался, питал пристрастие к азартным играм - двойной шестерке, шашкам, костям и иероглифическим загадкам. И чего он только не знал!
В последнее время он связался с уездными чиновниками - вел кое-какие дела, зарабатывал на тяжбах как поручитель. Так поднажился и обрел известность. Все в городе стали его бояться. Фамилия его была Симэнь, звали Цин, первый в роду. Раньше его звали просто Симэнь Старший, а когда он разжился и приобрел известность, стали величать господин Симэнь Старший. Родители у него умерли, братьев не было. Первую жену он похоронил рано. После нее осталась дочка. Не так давно он женился на У Юэнян, дочери начальника левого гарнизона Цинхэ. Держал несколько служанок и женщин. Давно он состоял в близких отношениях с Прелестницей Ли из веселого квартала, и теперь тоже взял ее к себе. Поселил он у себя и Потерянную Чжо, изгнанную из заведения на Южной улице, у которой до того числился в постоянных поклонниках.
Симэнь Цин был большой мастер игр ветра и луны, то бишь знал одни лишь наслаждения, соблазнял жен порядочных людей. Брал их к себе в дом, а как только они ему надоедали, просил сваху продать. Чуть не каждый день наведывался он к свахам, и никто не решался ему перечить. Стоило Симэню увидеть Цзиньлянь, как он, придя домой, стал раздумывать: «А хороша пташка! Как бы ее поймать?» Тут он вспомнил про старую Ван из чайной по соседству с домом красавицы. «А что! Если она сумеет обделать дельце, - рассуждал он, - можно и разориться на несколько лянов серебра. Чего мне стоит?!» У Симэня даже аппетит пропал. Пошел он прогуляться, а сам прямо к чайной свернул. Отдернул дверную занавеску и сел за столик.
- А, господин Старший пожаловали! Как вы любезно раскланивались… - старуха засмеялась.
- Поди сюда, мамаша, - позвал ее Симэнь. - Хочу тебя спросить: чья это пташка с тобой рядом живет?
- Это сестра великого князя тьмы Яньло, дочь полководца Пяти дорог, а в чем дело?
- Брось шутки шутить. Я серьезно спрашиваю.
- А вы разве ее не знаете, сударь? - удивилась старуха. - Хозяин-то ее прямо против управы съестным торгует.
- Уж не жена ли Сюя Третьего, который пирожки с финиками продает?
- Нет, - махнула рукой Ван. - Будь он мужем, была бы пара подходящая. Отгадывайте еще.
- Значит, торговца пельменями Ли Третьего?
- Опять не угадали, - развела руками старуха. - И это была бы чета.
- Может, Лю Татуированные руки?
- Нет, - смеялась Ван. - И это была бы парочка хоть куда. Еще подумайте, сударь.
- Нет, - заключил Симэнь, - видно, мне не догадаться.
- Скажу, смеяться будете, - и Ван сама расхохоталась. - Муж ее - знаете кто? - торговец лепешками У Старший.
- Уж не тот ли самый У, которого дразнят: «Сморщен, как кора, ростом три вершка»? - Симэнь тоже засмеялся и даже ногой притопнул.
- Он самый и есть, сударь, - подтвердила старуха.
- Ну и угодил же лакомый кусочек псу в пасть! - подосадовал Симэнь.
- В том-то и дело! Так вот и случается: добрый конь несет простака, красавица-жена ублажает дурака. Такова уж, знать, воля Лунного старца.
- Сколько же с меня за чай и фрукты, мамаша? - спросил Симэнь.
- Да пустяки, сударь, потом сочтемся.
- Так с кем, говоришь, уехал твой сын-то Ван Чао, а?
- И сама не знаю. Взял его с собой один хуайский гость, и вот до сих пор ни слуху ни духу. Жив ли, нет ли?
- Что ж ты его ко мне не прислала? Парень он вроде расторопный и умный.
- Если б вы взялись за него, ваша милость, да вывели в люди, вот бы я была вам благодарна, сударь, - говорила старуха.
- Погоди, приедет, тогда и потолкуем, - решил Симэнь, поблагодарил хозяйку и вышел из чайной.
Не минуло и двух страж, как он снова появился в чайной, сел у двери и стал смотреть на дом У Чжи.
- Может, господин Старший откушает сливового отвару? - предложила вышедшая к нему Ван.
- Только покислее.
Ван приготовила отвар и подала Симэню.
- А ловко ты стряпаешь, мамаша! Немало, должно быть, надо про запас держать, чтобы на любой вкус угодить, а?
- Да вот, всю жизнь сватаю. Какой же прок дома-то держать? - смеясь, отвечала старуха.
- Я тебе про отвар говорю, а ты мне про сватовство.
- Послышалось, вы сказали, ловко сватаю.
- Раз сватаешь, помоги и мне. Щедро отблагодарю.
- Шутите вы, сударь. А старшая жена узнает? Достанется мне затрещин.
- Жена у меня покладистая. Мне не одна женщина прислуживает, да нет ни единой по сердцу. А у тебя есть на примете хорошенькие. Сосватай мне, а? Как приглядишь, прямо ко мне приходи, не бойся. Ничего, если бы и замужем была, только б по сердцу пришлась.
- Была тут на днях красавица. Да вряд ли вам подойдет.
- Если хороша собой и сумеешь сосватать, щедро вознагражу.
- Женщина она прекрасная. Правда, возраст великоват, - заметила старуха. - Красавицу, говорят, и в годах можно взять. Ну, а сколько ж ей?
- Родилась в год свиньи, и к новому году ей исполнится ровно девяносто три.
- Ты, знать, помешалась, старуха! - засмеялся Симэнь. - Тебе бы только шутки отмачивать.
С этими словами Симэнь Цин встал и с хохотом удалился из чайной.
Темнело. Старая Ван зажгла огонь и пошла запирать двери. Но в это время снова появился Симэнь. Отдернув занавеску, он вошел в чайную, уселся около двери на скамейку и впился глазами в дом У Чжи.
- Может, откушаете супу брачного согласия? - предложила хозяйка.
- Только послаще.
Ван подала чашку супа, и Симэнь Цин просидел у нее допоздна.
- Подсчитай, мамаша. Завтра расплачусь.
- Как вам будет угодно. Спокойной ночи, сударь. Завтра приходите и обо всем потолкуем.
Симэнь, улыбаясь, направился домой. Он не мог ни есть, ни спать. Все его мысли были поглощены красавицей Цзиньлянь, но о том вечере говорить больше не будем.
На следующий день рано утром старуха открывала чайную. Только она выглянула на улицу, Симэнь Цин был тут как тут и сразу завернул к хозяйке. «А метла чисто метет, - подумала старуха. - Прилепила-таки ему на нос сахару - слизнуть не может. Ничего, он весь уезд обирает, вот и ко мне в руки попался. Пусть-ка поделится, а уж я сдеру с него не одну связочку монет».
Надобно сказать, что старуха Ван не отличалась порядочностью. Многие годы не знала она покоя: и свахой была, и посредницей, и перепродажей занималась. Принимала младенцев, помогала при родах, слыла мастерицей разыгрывать злые шутки и устраивать кое-что еще, о чем и не скажешь. Казалась она простоватой и даже глуповатой, но попробуй распознай подноготную этой старухи.
Только поглядите:
Слово скажет - обманет Лу Цзя, рот откроет - померкнет Суй Хэ. Красноречьем Шесть царств. помирит, склонит к дружбе три области Ци Одинокого феникса соединит в мгновение с подругой. Девицу с бобылем сумеет сочетать при первой же встрече. Теремную затворницу принудит очаровать святого. Заставит отрока, послушника при Нефритовом государе, поманить и заключить в объятья прислужницу самой богини Сиванму. Немного хитрости подпустит - и архат, прильнет к монашке молодой. Чуть-чуть смекалки ей довольно, чтобы Ли, небесный царь мать демонов. обнял. От ее речей медоточивых смутится сам Фэншэ Пред словом вкрадчивым ее не устоит фея Магу. Ей стоит только извернуться - и дева непорочная будет любовною тоскою сражена. Ей стоит только изловчиться - и заведет себе любовника лунная Чанъэ.
Да, этой старухе не привыкать устраивать любовные дела и скандалить у казенных домов.
Ван открыла свое заведение и принялась суетиться у чайного котла. Тут она заметила Симэнь Цина. Он опять сновал взад и вперед, а потом откинул бамбуковую занавеску, вошел в чайную и уставил неподвижный взгляд на дом У Чжи. Хозяйка же знай себе мешала угли и не выходила к посетителю, притворившись, будто его не замечает.
- Мамаша, две чашки чаю, - крикнул Симэнь.
- А, это вы пожаловали, сударь, - протянула старуха. - Давненько вас не видала. Присаживайтесь, прошу вас.
Вскоре хозяйка вынесла две чашки крепкого чаю и поставила на стол.
- Выпейте со мной чайку, мамаша, - предложил Симэнь.
- К чему же это мне с вами пить, сударь? Ведь я даже тени вашей зазнобы не напоминаю, - захихикала старуха.
Симэнь рассмеялся.
- А чем, скажи мне, торгуют твои соседи? - спросил он.
- Продают поджаренные пампушки, вяленое мясо удава, мясные пельмени, фаршированные клецками; начиненные лапшей и устрицами пирожки, остро наперченные сласти и крутой кипяток.
- Ах ты, сумасбродная старуха! - засмеялся Симэнь. - Одни глупости у тебя на уме.
- Почему же глупости? Каждый по-своему с ума сходит.
- Я тебе серьезно говорю. Если они в самом деле хорошо пекут, я взял бы у них полсотни лепешек.
- Купить желаете - обождите. Скоро придет хозяин. Зачем же вам самому-то к ним ходить?
- Ты права, мамаша.
Симэнь Цин выпил чаю, посидел немного и вышел.
Старуха долго еще суетилась у котла, но глаз не спускала с Симэня. А тот все прохаживался у чайной. То на восток посмотрит, то на запад обернется. Так он прошелся туда и обратно несколько раз и опять очутился у чайной.
- А, господин Старший! Давненько не заглядывали! Можно с удачей поздравить?
Симэнь Цин рассмеялся, достал лян серебра и протянул хозяйке.
- Возьми! Это тебе на чай. - К чему ж так много? - Бери, не стесняйся.
«Наконец-то он мне попался! - подумала старуха и взяла серебро.
- Он мне еще за пристанище выложит!» И она обратилась к гостю: - Вижу, жажда вам покоя не дает. Может, чайку выпьете? Авось и пройдет.
- А ты откуда знаешь, мамаша?
- Да неужто трудно догадаться? Исстари говорят: войдя в дом, не спрашивай о житье-бытье, а загляни хозяину в глаза, и сам все поймешь. Сколько мне на своем веку приходилось отгадывать и не таких загадок!
- У меня дело сердечное, - продолжал Симэнь. - Догадаетесь, пять лянов поднесу.
- Не нужно семи пядей во лбу - дело тут ясное. Нагнитесь-ка, сударь. Что я вам на ушко скажу. Моя соседушка вам покоя не дает. Ведь верно говорю?
- Ты, мамаша, и точно умом посоперничаешь с Суй Хэ, смекалкой превзойдешь Лу Цзя. Откровенно говоря, я и сам не знаю, что со мной. Как угодил тогда в меня этот шест, как взглянул на нее, так она у меня будто и сердце, и душу отняла. Днем и ночью предо мной стоит. Ни пить, ни есть не могу. Ко всему охота пропала. Не поможешь ли как-нибудь, мамаша?
- Сказать вам всю правду, сударь, - Ван захихикала. - Я так же чаем торгую, как черт стражу отбивает. Чтобы не соврать, когда ж я в последний раз от чаю выручила? Да года три назад в десятой луне третьего дня, когда снег выпал. И вот до сих пор не везет. Только то да се - тем и кормишься.
- Что это значит - то да се? - поинтересовался Симэнь.
- Тридцати шести лет я осталась без мужа. Жить нам с малолетним сыном было нечем. Сперва сватала, потом вещи перепродавала. И роженицам помогала, и повивальной бабкой по домам ходила. При случае любовников свожу, тайные свидания устраиваю. Прижиганием и иглами болящих пользую. Случалось, и приворовывала…
- Вот не знал! - недослушав старуху, Симэнь, улыбнулся. - А ты, оказывается, на все руки! Устрой мне свиданье с этой пташкой, дам десять лянов на гроб.
Старая Ван расхохоталась.
О том же говорят и стихи:
Снедает Симэня-бездельника похоть,
Ему по красотке вздыхать бы да охать,
Однако везет ему… Ловкая сводня
С Сян-ваном бы Фею свела и сегодня.
Если хотите узнать, что за план придумала старуха и что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СТАРУХА ВАН ВЫДВИГАЕТ ДЕСЯТЬ УСЛОВИЙ ТАЙНОГО СВИДАНИЯ
СИМЭНЬ ЦИН РАЗВЛЕКАЕТСЯ В ЧАЙНОЙ С ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ
Красотка голову закружит
И до несчастья доведет.
Ты будешь выглядеть все хуже,
Иссохнет мозг и мощь уйдет.
Семью пороки разрушают,
И тут лечение не впрок.
Родится в роскоши порок,
И о беде, что ждет, - не знает.
Так вот, поведал Симэнь Цин старухе Ван о своем страстном желании встретиться с пташкой и говорит:
- Если устроишь встречу, десять лянов не пожалею.
- Послушайте, что я вам скажу, - начала старуха. - Всего труднее улучить момент для изъявления благосклонности. Спросите, что это значит? А то, что теперь обыкновенно называют тайным свиданием. Чтобы его устроить наверное, необходимо: обладать внешностью Пань Аня, мощью ишака, богатством Дэн Туна, быть молодым да покладистым, но в то же время и напористым, вроде иголки в вате, и, наконец, располагать досугом.
- Не скрою, мамаша, я обладаю всеми этими качествами. Пусть я не так красив, как Пань Ань, но и недурен собой. С молодых лет перебывал я во всех веселых домах города и готов похвастаться выносливостью. Мощь у того самого, что у громадной черепахи. Может, я и уступаю Дэн Туну, но состояния моего вполне хватит на жизнь. Я самый терпеливый человек. Ударь меня хоть четыре сотни раз, руки не подыму. Наконец, у кого столько досуга, как у меня? Будь я занят, я б не смог так часто тебя навещать. Устрой мне свиданье, щедро награжу. Когда Симэнь выложил все свои намерения, Ван продолжала:
- Да, дорогой мой, все это хорошо. Но потребуется еще одно условие. Оно-то и может оказаться главной помехой.
- Какое же?
- Не обижайтесь, если скажу прямо. В таком деле нельзя деньги жалеть. Бывает, до последнего медяка истратишься, но ничего не выйдет. А вы, сударь, знаю, скуповаты, не больно щедро раскошеливаетесь.
- Это пустяки. Я готов делать все, что ты скажешь.
- Если не пожалеете серебра, могу предложить вам такой искусный план, который наверняка приведет к встрече с пташкой. Так вы согласны во всем меня слушать, сударь?
- Что бы ни было, все буду по-твоему делать. Что ж это за план?
- Сейчас уж поздно. Вам пора домой. А вот через полгодика или, скажем, месяца так через три заходите, тогда и потолкуем, - засмеялась старуха.
- Ну, не смейся, мамаша, - упрашивал Симэнь. - Дашь с ней повидаться, хорошо заработаешь.
- Опять вам не терпится, - захохотала Ван. - Быть может, мне храма, как победоносному князю Учэн-вану, не воздвигнут, жертв приносить не станут, как знаменитым стратегам, но уж Сунь-цзы, я во всяком случае не уступлю. Он девиц воинами делал, я же девять девиц из каждого десятка могу захватить да в ваше распоряжение передать. Так послушайте, что я вам расскажу про красотку. Она из низов, но умна и сметлива. А как поет и играет, какая рукодельница! Чего она только не умеет - все лучшие песни поет, в двойную шестерку и шашки играет. Зовут ее Цзиньлянь, по фамилии Пань, дочь портного Паня, что за Южными воротами живет. Сперва ее богачу Чжану продали. Там музыке и пению обучали. Потом хозяин состарился, и выдали ее за У Старшего. С него ни медяка не взяли. Так с ним и живет. У Чжи - человек слабый, мелкой торговлей занят. Рано уходит, поздно возвращается. А пташка ждет его одна, скучает. Выпадет у меня время, иду к ней - досуг скоротать. Что бы у нее ни случилось, ко мне за советом спешит. Приемной матерью меня зовет. Эти дни муж у нее рано торговать выходит. Так что если хотите свое желание исполнить, купите голубого и белого шелка по куску, кусок белой тафты да на десять лянов лучшей парчи и принесите мне. Я пойду к ней и попрошу выбрать по календарю благоприятный день чтобы пригласить портного. Если она день выберет, а шить сама не пожелает, то все рухнет. Если же обрадуется и скажет: «Не надо никакого портного, я сама сошью», значит на одну десятую план удался. Тогда я попрошу ее шить у меня, и это будет следующий шаг. Когда она придет, я приготовлю к обеду вина, закусок и приглашу ее к столу. Если она откажется и пойдет домой, все пропало. Если ж останется, то и третий шаг пройден. Но вы пока не показывайтесь. А вот на следующий день к полудню являйтесь при полном параде. Встаньте у дверей, кашляните разок-другой - условный знак будет - и крикните: «Давно не видал мамашу. Дай-ка чашку чайку». Я выйду и приглашу зайти. Если, увидев вас, она встанет и удалится, - не буду ж я ее удерживать! - значит, расстроился весь план. Если ж она и не шевельнется, считайте, и четвертое препятствие миновали. Когда вы сядете за стол, я обращусь к пташке с такими словами: «А это и есть тот самый благодетель, большое ему спасибо, который одарил меня шелком». Тут я начну всячески превозносить ваши достоинства, а вы похвалите ее рукоделие. Если она не откликнется на вашу похвалу, рухнула, выходит, вся затея, а заговорит с вами, полдела сделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210