…
Познавший тайну жить уходит
туда, где воды есть да горы.
Итак, выехали Симэнь Цин и тысяцкий Хэ на широкую улицу, и Хэ Юншоу послал гонца предупредить дядю, а сам пригласил Симэня на обед. Симэнь долго отказывался и благодарил за гостеприимство. Тогда Хэ Юншоу велел слуге взять Симэня под уздцы.
- Мне хотелось бы обо всем посоветоваться с вами, сударь, - сказал он Симэню.
Они поехали рядом, а у ворот дома Хэ спешились. Бэнь Дичуань понес пустые коромысла к секретарю Цую.
А Хэ Юншоу, надобно сказать, приготовил сослуживцу богатое угощение. Когда они вошли в залу, Симэнь увидал расставленные кругом ширмы с вышитыми павлинами, на тюфяках красовались лотосы. В жаровне ярко горел лучший фигурный уголь, из золотых курильниц струился аромат. Посреди залы стоял стол, неподалеку пониже - другой, а с восточной стороны - третий. Они ломились от редких яств и диковинных плодов. В золотых вазах стояли цветы. Блистала мебель, ширмы и пологи.
- Можно узнать, кто приглашен, сударь? - спросил Симэнь.
- Мой почтенный дядюшка нынче оказался свободен, сударь, - пояснил Юншоу, - вот и решился пригласить вас пообедать.
- Сколько ж хлопот я причинил вам, сударь? - заметил Симэнь. - Как ваш сослуживец я, разумеется, не заслуживаю столь роскошного приема.
- Таково желание моего дядюшки, - говорил Юншоу, улыбаясь. - Это скромное угощение позволит мне выразить вам свое почтение и испросить ваших наставлений.
Им подали чай.
- Могу я засвидетельствовать почтение его сиятельству? - спросил Симэнь.
- Дядюшка скоро выйдет, - отвечал Хэ Юншоу.
Немного погодя из дальних покоев появился старший дворцовый евнух-смотритель Хэ. Он был в расшитом драконами о четырех когтях зеленом шерстяном халате, в шапке и черных сапогах. На поясе у него красовалась застежка из драгоценного камня.
Симэнь намеревался почтить дворцового смотрителя четырьмя низкими поклонами, но тот решительно воспротивился.
- Ни в коем случае! - возразил он.
- Мы с Тяньцюанем принадлежим к молодому поколению, - говорил Симэнь, - и долг обязывает нас оказывать вашему сиятельному все положенные почести, Кроме того, вы имеете честь принадлежать к знатнейшим приближенным особам Двора.
Они долго упрашивали друг друга. Наконец, Хэ И согласился на половину положенного церемониала и пригласил Симэня занять почетное «верхнее» место, а сам сел в кресло хозяина рядом. Хэ Юншоу расположился сбоку.
- Но это невозможно, ваше сиятельство! - возразил Симэнь, - Мы с господином Хэ коллеги. Могу ли я допустить, чтобы господин Хэ сидел ниже меня? Вы, ваше сиятельство, ему дядя, вам полагается, но мне нет.
- А вы, сударь, отлично знаете этикет, - говорил польщенный Хэ И. - Ну, ладно! Тогда я сяду сбоку, а вы, сударь, будете рядом с вашим новым коллегой.
- Тогда и мне будет удобно, - согласился Симэнь.
Они обменялись поклонами и расселись.
- Слуги! - крикнул Хэ И. - Подбросьте-ка угольку. Похолодало сегодня.
Слуги принесли шлифованного угля и подложили его в стоявшие в углах начищенные до блеску медные жаровни, потом опустили утепленные промасленной бумагой занавеси. От зажженных огней в зале стало светло как днем.
- Прошу вас, сударь, будьте как дома! - обратился к гостю Хэ И. - Может, снимете парадный халат?
- Извините, ваше сиятельство, - говорил смущенно Симэнь, - Я без нижнего халата. Я пошлю своего слугу …
- Не стоит, - успокоил его Хэ И и обратился к слугам: - Ступайте принесите господину мой зеленой шерстяной халат с квадратной нашивкой, украшенной летающей рыбой.
- Но мне не полагается носить служебное облачение вашего сиятельства, - заметил Симэнь.
- Ничего страшного! - продолжал Хэ И. - Вчера император, да продлится его жизнь на десять тысяч лет, пожаловал мне одеяние с драконом о четырех когтях. Это мне больше не потребуется. И я подарю его вам.
Слуги принесли халат. Симэнь снял с себя пояс и парадный халат и отдал Дайаню, сам облачился в одеяние придворного сановника и поклонами благодарил хозяина.
- Прошу и вас, сударь, снять верхний халат, - обратился Симэнь к Хэ Юншоу.
Снова подали чай.
- Позовите певцов! - распорядился Хэ И.
В доме придворного смотрителя, надобно сказать, обучали музыке и пению целую дюжину подростков. Они вышли, возглавляемые двумя учителями, и приветствовали гостя и хозяев земными поклонами. Хэ И велел внести в залу медные гонги и бронзовый барабан. Когда заиграли, могучие звуки свирелей и удары в барабан потрясли небеса и вспугнули рыб и птиц. Музыканты сели на свои места в ожидании распоряжений. Хэ И поднес Симэню кубок.
- Не утруждайте себя, прошу вас, ваше сиятельство, - всполошился Симэнь, - Пусть почтенный коллега поднесет. Поставив передо мной кубок и прибор, вы уже оказали мне великую честь.
- Нет уж, сударь, позвольте мне поднести вам кубок, - наставал Хэ И. - Видите ли, племянник только начинает служить и не знает еще всех тонкостей. Не оставьте его своими милостями, сударь, очень вас прошу. Я вам буду весьма обязан.
- Не беспокойтесь, ваше сиятельство, разумеется, не оставлю, - заверил его Симэнь. - Говорят, коллеги - что самая близкая родня. Мне, вашему ученику, хотелось бы надеяться на покровительство вашего сиятельства. Я же со своей стороны почту за долг помочь вашему племяннику.
- Вот и прекрасно! - воскликнул Хэ И. - Мы обязаны поддерживать друг друга, коль скоро все мы служим Государю.
Симэнь не стал дожидаться, пока ему поднесут кубок. Он взял кубки и поднес их сперва придворному евнуху Хэ И, а потом Хэ Юншоу. После взаимных поклонов все сели.
К пирующим вышли три подростка с учителем и, взяв в руки серебряную цитру, костяные кастаньеты, трехструнку и лютню, спели цикл романсов.
На мотив «Высится статно парадный дворец»:
Хрустальный и чистый чертог,
Разливами радуги полон,
Внутри - перламутровый полог…
За окнами - лунный восход,
Снежинки кружит ветерок,
На ложе драконовом холод,
И сон не глубок и не долог
За золотом царских ворот.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
В воздухе цветы-снежинки -
Ивы зимние пушинки -
То порхают мотыльками,
То алмазами сверкают;
Заслонив лицо руками,
Я иду, шаг ускоряя,
Стала шапка вороная,
Словно в трауре, седая.
Где же феникса палаты?
Растворились в снежной буре
Стен лазурные глазури,
Окон кружевное злато…
Не найти мне путь обратный -
Всюду белые нефриты,
Как из серебрят земную свиту
Девять ярусов небесных.
Свет и тьму, твердь и отверстье,
Все стихии и все дали
Пудрой белою устлали.
На мотив «Поразительный сюцай»:
На воротах медный зверь оскален страшный,
И замки дворца неодолимы…
Я из спальни выхожу незримый,
Я - с предгорья долголетья Чжао Старший.
Я спешу к Учителю Канонов,
Познавать всеведение законов.
На мотив «Застывшая завязь»:
Зимою ветра неустанны
И снег все дороги занес,
А я сокровенные тайны.
С тобой обсуждаю всерьез
Не ждем окончания стужи
К чему бесполезно тянуть?
Кто ценит не внешность, а суть,
Тому церемонии чужды.
В безмолвном пределе дворцовом,
Три князя давно на местах
И сам Трипитака-монах. -
Все жаждут заветного слова.
От холода пьем кипяток
И ждем толкования строк.
На мотив «Поразительный сюцай»:
Не подражаю я Ханьскому вану,
Ведь наслаждался в покоях Вэйян он
Также не чту императора Тан,
Что развлекался в хоромах Цзиньян.
Мне сладострастье двух фениксов чуждо,
Мне просвещенье единственно нужно.
Роскошь отброшу, чтоб снова, как в старь,
Скромным и мудрым был ваш государь.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Меж четырех морей
Я - первый из людей,
Мне долг велит вести народ свой.
К основам мужества и благородства.
Твердыням трем почтительно послушным:
правителю, отцу и мужу;
Познавшим пять первейших правил.
гуманность, справедливость,
пристойность и надежность,
и пониманье правды.
Но молодость свою
Я передал копью,
К Конфуцию пришел не сразу.
В «Преданьях» сколько глав!
Смирит «Обрядник» нрав
И просветит народный разум.
А в «Песнях» сколько строф!
Причины катастроф
И процветаний «Летопись» изложит.
Мне подражать кому? -
Лишь Юй, Чэнтан, Вэнь, У,
Как предков чтить мне Яо, Шуня должно.
Был не один Тай-цзун,
И Ханьский Гао-цзу:
Там - Фан и Ду, там - Сяо, Цао рядом.
А мне - без вас нельзя.
Хочу, чтоб вы, друзья,
Преодолели мудрости преграды.
На мотив «Поразительный сюцай»:
В «Изреченьях», говоришь,
Есть правления рецепты, -
Знаешь половину лишь -
И уже почти мудрец ты -
Горы, реки. - все в руках!
Мудрость древних - неба высь!
Не с красоткой веселись -
Истолковывай каноны,
Чти гуманности законы -
И покинет душу страх.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ярко свечи цветные горят,
Вьется чудный густой аромат
Из курильниц, расставленных в ряд.
Не волнуйся, почтенный мой брат,
Я не стану невестку просить
Кубок плещущий мне подносить.
«Не бросают в сиротстве жену!»
Эту стойкость души я пойму.
Не познает позора тот муж,
Что жену выбирал по уму.
И «влюбленной чете никогда
Не забыть скудной жизни года».
Не красы ты искал - доброты,
Как Лян Хун - Мэн Гуан, выбрал ты.
Ты - И Инь, я - Тайцзя. Извини!
Пусть счастливо пройдут ваши дни.
На мотив «Поразительный сюцай»:
Отдохнуть бы, уснуть бы скорей!
Биографии прежних царей,
Царств подъемы, паденья всю ночь
Поученьями сон гонят прочь.
Мы серьезный ведем разговор…
В мире горе и боль с давних пор,
Длятся скорби народной века…
Жаль, что ночь эта так коротка.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Скорблю, если вижу:
Как ближнему нечем прикрыть наготу;
Скорблю, если вижу:
От голода ближнему невмоготу.
Скорблю, если вижу:
Бедняге постелью - промерзший порог;
Скорблю, если вижу:
Ученый за книгою ночью продрог.
Скорблю, если вижу:
Супруги, замерзшие, стонут вдвоем;
Скорблю, если вижу:
Купец-горемыка оставил свой дом.
Скорблю, если вижу:
Как в буре ладью рыбаку не унять;
Скорблю, если вижу:
Голодные дети и мертвая мать.
Скорблю, если вижу:
Как голоден, в рубище гордый мудрец;
Скорблю, если вижу:
Защитника Родины близок конец.
Страна моя - скопище скорби
Кто кроме меня ее вскормит?!
На мотив «Поразительный сюцай»:
Скорблю о горестях народа,
Судьба его в моих руках.
Ведь благодать страны в веках
Забота царственного рода.
На севере - Лю Су атаковал,
Он Тайюань уже к рукам прибрал.
Разрухи зарево алеет
Я фениксовы пропилеи
Покинув, мчусь под флагом на восток,
Шандан отбить, который враг отторг.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ты вспомнил Цянь-вана, Ли-вана,
Жестоких Лю Чана, Мэн Чана.
Народ их страдал беспрестанно
Под гнетом развратных тиранов.
Возьмут полководцы У, Юэ,
Кто сможет отбить их, рискуя?
Погибнем, кто, честен и предан,
На юге одержим победы!
Бандитов осилить не скоро -
Могучей должна быть опора.
Чтобы мощь государств возрастала,
Оплот нужен, крепче металла.
На мотив «Сниму холщовую рубашку»:
Спешу через Янцзы, отвоевав Цзиньлин,
Я в битве стал властителем Цяньтана,
Пройду мосты я Сычуаньских гор-стремнин,
Не испугаюсь южного дурмана.
На мотив «Миром и покоем упоен»:
Как гордый тигр, бросаюсь в бой,
Мне нипочем мороз любой,
Стратегией удержим рубежи.
Пусть плеть свистит и стремена,
Взнуздайте звоном скакуна,
Вперед, солдаты, в битве наша жизнь!
Отнимем у врага печать -
С победой будут нас встречать -
В родной Бяньлян, в обратный путь спеши!
Предпоследняя ария:
Кто волей Неба покорен,
В том - справедливости закон;
Кто к праведности возвращен -
Тот будет полностью прощен;
А кто заносчивый тиран,
Сопротивляющийся нам,
Того лишь гибель ждет и срам,
Былая мощь - ветшалый хлам.
Не жгите жителей дома,
Амбары, скот и закрома,
И не позорьте жен и дев,
Оберегайте их везде.
И помогайте по местам
Порядок водворять войскам;
Оброк назначьте, учредив законы,
Спасайте город от смутьянов конных,
Народным разумом смирите непреклонных,
Амбаров вскройте закрома -
Голодных по дорогам тьма.
Заключительная ария:
Рассеется сражений дым,
И ты вернешься невредим.
Скорей в величии предстань,
Могуч и горд взойди в Линъянь!
Твоим соратникам хвала!
Портреты лучших сохраним,
Треножники, колокола
Отлиты с именем твоим!
Блестящий воинский талант,
Бесстрашен и, как вихорь, скор.
По звездам составляешь план,
По очертаньям рек и гор.
Ты земли обозришь, вступая в бой,
Хоругви развернешь перед собой,
В ночи сразишь атакой огневой;
И выведешь вперед корабль свой,
Охраной защитясь береговой,
Из воинов растишь ты молодцов,
За правду стойких преданных борцов;
По слуху узнаешь, где вражий стан,
Где колесница полководца там.
С окраин шлешь депеши: кончен бой.
Земля родная славится тобой,
С триумфом в Стольный град приносишь мир.
А воинов награды ждут и пир.
Певцы допели цикл и удалились. Пирующие успели осушить по нескольку кубков, и на столах уже меняли блюда. Вечерело. Зажгли огни. Симэнь крикнул Дайаня. Наградив поваров, певцов и музыкантов, он начал откланиваться.
- Мне пора, - говорил он. - Сердечно благодарю за щедрое угощение. Простите, что отнял у вас целый день.
- Есть за что благодарить! - воскликнул придворный евнух Хэ, никак не желая расставаться с гостем. - Я нынче свободен и решил побыть с вами, сударь. Посидеть, поговорить. Извините, пожалуйста, за мое скромное угощение. Не проголодались?
- Как вы можете так говорить, ваше сиятельство! - воскликнул Симэнь. - За отменные яства я вам крайне признателен. Но мне, простите, пора. Надо отдохнуть. Ведь утром нам с Тяньцюанем предстоит визит в Военное ведомство, регистрация и получение мандатов.
- В таком случае заночуйте у меня, сударь, - предложил Хэ И.
- А завтра вместе с племянником и делами займетесь. Да, позвольте узнать, где вы остановились.
- Пока у секретаря Цуя, родственника коллеги Ся Лунси, - отвечал Симэнь. - У него и вещи лежат.
- Дело поправимое, сударь! - заверил его Хэ И. - Чем в людях обретаться, велите слугам перенести вещи и поживите эти дни у нас, а? У меня на заднем дворе все равно помещения пустуют. А какая тишина! И с племянником будет удобнее о делах договориться.
- Можно, конечно, и у вас, - согласился Симэнь. - А господин Ся не обидится? Подумает, я пренебрегаю его радушием.
- Да что вы! - удивился Хэ И. - В наше-то время?! Да теперь утром выйдет из управы с повышением, а к вечеру встретится - даже не поклонится. Не управа - настоящий балаган! Когда-то вместе служили, а теперь ваши пути разошлись. Какое он имеет к вам отношение? А обидится, значит без понятия человек. Нет, этот вечер вы должны посвятить мне. Не отпущу я вас, сударь, и весь разговор! - Хэ И обернулся к слугам. - Накройте стол в той комнате и угостите слуг его сиятельства Симэня. А вы ступайте за вещами.
Хэ И распорядился, чтобы гостю приготовили западный флигель в заднем саду - накрыли постель и разожгли в жаровне уголь. Стоило хозяину вымолвить слово, как слуги на разные голоса отзывались: «Есть!» и спешили исполнять приказания.
- Вы так добры, ваше сиятельство, - не унимался Симэнь, - но мне, право, неловко перед Ся Лунси.
- Будет вам волноваться! - уговаривал его хозяин. - Нисколько он не обидится. Ведь сказано: «Не радей о службе, на которую не уполномочен». До вас ли ему?! У него своих забот не оберешься. Одна кладовая государевой свиты чего стоит!
И без лишних слов Хэ И отпустил Дайаня и конных всадников выпить и закусить, а солдат за вещами. Те взяли веревки и коромысла и отбыли к секретарю Цую.
- У меня вот еще какое к вам дело, сударь, - обратился к гостю Хэ И. - Ежели племяннику придется с вами служить, не могли бы как-нибудь подыскать ему дом? Он бы тогда и семью с собой захватил. Пока он один с вами поедет. Простите, что прибавляю вам хлопот. А семья у него небольшая. Два-три десятка человек с прислугой.
- А кто же будет присматривать за этим домом после отъезда Тяньцюаня? - поинтересовался Симэнь.
- Здесь я поселю моего второго племянника Хэ Юнфу, - пояснил хозяин. - Сейчас он живет в поместье.
- Какой же дом, позвольте узнать, вы намерены приобрести для Тяньцюаня?
- Думаю, лянов за тысячу подошел бы.
- Ся Лунси собирается продать свой дом, - подхватил Симэнь. - Он ведь остается в столице. Вот бы Тяньцюаню подошел. Убили бы сразу двух зайцев. Прекрасный дом! Семь комнат по фасаду, пять построек вглубь. Пройдя через внутренние ворота, сразу попадаешь в громадную залу с двумя флигелями рядом. Их венчают фигурные крыши, а сзади располагаются жилые постройки обвитые цветами беседки и разные строения, вокруг которых проходят и дорожки. Словом, есть где разместиться. Как раз для Тяньцюаня!
- И дорого он запрашивает? - спросил Хэ И.
- Говорил, тысячу триста платил, - отвечал Симэнь. - Правда, он сзади пристройку возвел и беседки. Вы сами назначьте цену, ваше сиятельство.
- Нет уж, я вам доверяю, - отозвался хозяин, - Как вы договоритесь, так и порешим. Может, пока я дома, и направим к нему посыльных, пусть счет напишет, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Познавший тайну жить уходит
туда, где воды есть да горы.
Итак, выехали Симэнь Цин и тысяцкий Хэ на широкую улицу, и Хэ Юншоу послал гонца предупредить дядю, а сам пригласил Симэня на обед. Симэнь долго отказывался и благодарил за гостеприимство. Тогда Хэ Юншоу велел слуге взять Симэня под уздцы.
- Мне хотелось бы обо всем посоветоваться с вами, сударь, - сказал он Симэню.
Они поехали рядом, а у ворот дома Хэ спешились. Бэнь Дичуань понес пустые коромысла к секретарю Цую.
А Хэ Юншоу, надобно сказать, приготовил сослуживцу богатое угощение. Когда они вошли в залу, Симэнь увидал расставленные кругом ширмы с вышитыми павлинами, на тюфяках красовались лотосы. В жаровне ярко горел лучший фигурный уголь, из золотых курильниц струился аромат. Посреди залы стоял стол, неподалеку пониже - другой, а с восточной стороны - третий. Они ломились от редких яств и диковинных плодов. В золотых вазах стояли цветы. Блистала мебель, ширмы и пологи.
- Можно узнать, кто приглашен, сударь? - спросил Симэнь.
- Мой почтенный дядюшка нынче оказался свободен, сударь, - пояснил Юншоу, - вот и решился пригласить вас пообедать.
- Сколько ж хлопот я причинил вам, сударь? - заметил Симэнь. - Как ваш сослуживец я, разумеется, не заслуживаю столь роскошного приема.
- Таково желание моего дядюшки, - говорил Юншоу, улыбаясь. - Это скромное угощение позволит мне выразить вам свое почтение и испросить ваших наставлений.
Им подали чай.
- Могу я засвидетельствовать почтение его сиятельству? - спросил Симэнь.
- Дядюшка скоро выйдет, - отвечал Хэ Юншоу.
Немного погодя из дальних покоев появился старший дворцовый евнух-смотритель Хэ. Он был в расшитом драконами о четырех когтях зеленом шерстяном халате, в шапке и черных сапогах. На поясе у него красовалась застежка из драгоценного камня.
Симэнь намеревался почтить дворцового смотрителя четырьмя низкими поклонами, но тот решительно воспротивился.
- Ни в коем случае! - возразил он.
- Мы с Тяньцюанем принадлежим к молодому поколению, - говорил Симэнь, - и долг обязывает нас оказывать вашему сиятельному все положенные почести, Кроме того, вы имеете честь принадлежать к знатнейшим приближенным особам Двора.
Они долго упрашивали друг друга. Наконец, Хэ И согласился на половину положенного церемониала и пригласил Симэня занять почетное «верхнее» место, а сам сел в кресло хозяина рядом. Хэ Юншоу расположился сбоку.
- Но это невозможно, ваше сиятельство! - возразил Симэнь, - Мы с господином Хэ коллеги. Могу ли я допустить, чтобы господин Хэ сидел ниже меня? Вы, ваше сиятельство, ему дядя, вам полагается, но мне нет.
- А вы, сударь, отлично знаете этикет, - говорил польщенный Хэ И. - Ну, ладно! Тогда я сяду сбоку, а вы, сударь, будете рядом с вашим новым коллегой.
- Тогда и мне будет удобно, - согласился Симэнь.
Они обменялись поклонами и расселись.
- Слуги! - крикнул Хэ И. - Подбросьте-ка угольку. Похолодало сегодня.
Слуги принесли шлифованного угля и подложили его в стоявшие в углах начищенные до блеску медные жаровни, потом опустили утепленные промасленной бумагой занавеси. От зажженных огней в зале стало светло как днем.
- Прошу вас, сударь, будьте как дома! - обратился к гостю Хэ И. - Может, снимете парадный халат?
- Извините, ваше сиятельство, - говорил смущенно Симэнь, - Я без нижнего халата. Я пошлю своего слугу …
- Не стоит, - успокоил его Хэ И и обратился к слугам: - Ступайте принесите господину мой зеленой шерстяной халат с квадратной нашивкой, украшенной летающей рыбой.
- Но мне не полагается носить служебное облачение вашего сиятельства, - заметил Симэнь.
- Ничего страшного! - продолжал Хэ И. - Вчера император, да продлится его жизнь на десять тысяч лет, пожаловал мне одеяние с драконом о четырех когтях. Это мне больше не потребуется. И я подарю его вам.
Слуги принесли халат. Симэнь снял с себя пояс и парадный халат и отдал Дайаню, сам облачился в одеяние придворного сановника и поклонами благодарил хозяина.
- Прошу и вас, сударь, снять верхний халат, - обратился Симэнь к Хэ Юншоу.
Снова подали чай.
- Позовите певцов! - распорядился Хэ И.
В доме придворного смотрителя, надобно сказать, обучали музыке и пению целую дюжину подростков. Они вышли, возглавляемые двумя учителями, и приветствовали гостя и хозяев земными поклонами. Хэ И велел внести в залу медные гонги и бронзовый барабан. Когда заиграли, могучие звуки свирелей и удары в барабан потрясли небеса и вспугнули рыб и птиц. Музыканты сели на свои места в ожидании распоряжений. Хэ И поднес Симэню кубок.
- Не утруждайте себя, прошу вас, ваше сиятельство, - всполошился Симэнь, - Пусть почтенный коллега поднесет. Поставив передо мной кубок и прибор, вы уже оказали мне великую честь.
- Нет уж, сударь, позвольте мне поднести вам кубок, - наставал Хэ И. - Видите ли, племянник только начинает служить и не знает еще всех тонкостей. Не оставьте его своими милостями, сударь, очень вас прошу. Я вам буду весьма обязан.
- Не беспокойтесь, ваше сиятельство, разумеется, не оставлю, - заверил его Симэнь. - Говорят, коллеги - что самая близкая родня. Мне, вашему ученику, хотелось бы надеяться на покровительство вашего сиятельства. Я же со своей стороны почту за долг помочь вашему племяннику.
- Вот и прекрасно! - воскликнул Хэ И. - Мы обязаны поддерживать друг друга, коль скоро все мы служим Государю.
Симэнь не стал дожидаться, пока ему поднесут кубок. Он взял кубки и поднес их сперва придворному евнуху Хэ И, а потом Хэ Юншоу. После взаимных поклонов все сели.
К пирующим вышли три подростка с учителем и, взяв в руки серебряную цитру, костяные кастаньеты, трехструнку и лютню, спели цикл романсов.
На мотив «Высится статно парадный дворец»:
Хрустальный и чистый чертог,
Разливами радуги полон,
Внутри - перламутровый полог…
За окнами - лунный восход,
Снежинки кружит ветерок,
На ложе драконовом холод,
И сон не глубок и не долог
За золотом царских ворот.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
В воздухе цветы-снежинки -
Ивы зимние пушинки -
То порхают мотыльками,
То алмазами сверкают;
Заслонив лицо руками,
Я иду, шаг ускоряя,
Стала шапка вороная,
Словно в трауре, седая.
Где же феникса палаты?
Растворились в снежной буре
Стен лазурные глазури,
Окон кружевное злато…
Не найти мне путь обратный -
Всюду белые нефриты,
Как из серебрят земную свиту
Девять ярусов небесных.
Свет и тьму, твердь и отверстье,
Все стихии и все дали
Пудрой белою устлали.
На мотив «Поразительный сюцай»:
На воротах медный зверь оскален страшный,
И замки дворца неодолимы…
Я из спальни выхожу незримый,
Я - с предгорья долголетья Чжао Старший.
Я спешу к Учителю Канонов,
Познавать всеведение законов.
На мотив «Застывшая завязь»:
Зимою ветра неустанны
И снег все дороги занес,
А я сокровенные тайны.
С тобой обсуждаю всерьез
Не ждем окончания стужи
К чему бесполезно тянуть?
Кто ценит не внешность, а суть,
Тому церемонии чужды.
В безмолвном пределе дворцовом,
Три князя давно на местах
И сам Трипитака-монах. -
Все жаждут заветного слова.
От холода пьем кипяток
И ждем толкования строк.
На мотив «Поразительный сюцай»:
Не подражаю я Ханьскому вану,
Ведь наслаждался в покоях Вэйян он
Также не чту императора Тан,
Что развлекался в хоромах Цзиньян.
Мне сладострастье двух фениксов чуждо,
Мне просвещенье единственно нужно.
Роскошь отброшу, чтоб снова, как в старь,
Скромным и мудрым был ваш государь.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Меж четырех морей
Я - первый из людей,
Мне долг велит вести народ свой.
К основам мужества и благородства.
Твердыням трем почтительно послушным:
правителю, отцу и мужу;
Познавшим пять первейших правил.
гуманность, справедливость,
пристойность и надежность,
и пониманье правды.
Но молодость свою
Я передал копью,
К Конфуцию пришел не сразу.
В «Преданьях» сколько глав!
Смирит «Обрядник» нрав
И просветит народный разум.
А в «Песнях» сколько строф!
Причины катастроф
И процветаний «Летопись» изложит.
Мне подражать кому? -
Лишь Юй, Чэнтан, Вэнь, У,
Как предков чтить мне Яо, Шуня должно.
Был не один Тай-цзун,
И Ханьский Гао-цзу:
Там - Фан и Ду, там - Сяо, Цао рядом.
А мне - без вас нельзя.
Хочу, чтоб вы, друзья,
Преодолели мудрости преграды.
На мотив «Поразительный сюцай»:
В «Изреченьях», говоришь,
Есть правления рецепты, -
Знаешь половину лишь -
И уже почти мудрец ты -
Горы, реки. - все в руках!
Мудрость древних - неба высь!
Не с красоткой веселись -
Истолковывай каноны,
Чти гуманности законы -
И покинет душу страх.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ярко свечи цветные горят,
Вьется чудный густой аромат
Из курильниц, расставленных в ряд.
Не волнуйся, почтенный мой брат,
Я не стану невестку просить
Кубок плещущий мне подносить.
«Не бросают в сиротстве жену!»
Эту стойкость души я пойму.
Не познает позора тот муж,
Что жену выбирал по уму.
И «влюбленной чете никогда
Не забыть скудной жизни года».
Не красы ты искал - доброты,
Как Лян Хун - Мэн Гуан, выбрал ты.
Ты - И Инь, я - Тайцзя. Извини!
Пусть счастливо пройдут ваши дни.
На мотив «Поразительный сюцай»:
Отдохнуть бы, уснуть бы скорей!
Биографии прежних царей,
Царств подъемы, паденья всю ночь
Поученьями сон гонят прочь.
Мы серьезный ведем разговор…
В мире горе и боль с давних пор,
Длятся скорби народной века…
Жаль, что ночь эта так коротка.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Скорблю, если вижу:
Как ближнему нечем прикрыть наготу;
Скорблю, если вижу:
От голода ближнему невмоготу.
Скорблю, если вижу:
Бедняге постелью - промерзший порог;
Скорблю, если вижу:
Ученый за книгою ночью продрог.
Скорблю, если вижу:
Супруги, замерзшие, стонут вдвоем;
Скорблю, если вижу:
Купец-горемыка оставил свой дом.
Скорблю, если вижу:
Как в буре ладью рыбаку не унять;
Скорблю, если вижу:
Голодные дети и мертвая мать.
Скорблю, если вижу:
Как голоден, в рубище гордый мудрец;
Скорблю, если вижу:
Защитника Родины близок конец.
Страна моя - скопище скорби
Кто кроме меня ее вскормит?!
На мотив «Поразительный сюцай»:
Скорблю о горестях народа,
Судьба его в моих руках.
Ведь благодать страны в веках
Забота царственного рода.
На севере - Лю Су атаковал,
Он Тайюань уже к рукам прибрал.
Разрухи зарево алеет
Я фениксовы пропилеи
Покинув, мчусь под флагом на восток,
Шандан отбить, который враг отторг.
На мотив «Катится расшитый мяч»:
Ты вспомнил Цянь-вана, Ли-вана,
Жестоких Лю Чана, Мэн Чана.
Народ их страдал беспрестанно
Под гнетом развратных тиранов.
Возьмут полководцы У, Юэ,
Кто сможет отбить их, рискуя?
Погибнем, кто, честен и предан,
На юге одержим победы!
Бандитов осилить не скоро -
Могучей должна быть опора.
Чтобы мощь государств возрастала,
Оплот нужен, крепче металла.
На мотив «Сниму холщовую рубашку»:
Спешу через Янцзы, отвоевав Цзиньлин,
Я в битве стал властителем Цяньтана,
Пройду мосты я Сычуаньских гор-стремнин,
Не испугаюсь южного дурмана.
На мотив «Миром и покоем упоен»:
Как гордый тигр, бросаюсь в бой,
Мне нипочем мороз любой,
Стратегией удержим рубежи.
Пусть плеть свистит и стремена,
Взнуздайте звоном скакуна,
Вперед, солдаты, в битве наша жизнь!
Отнимем у врага печать -
С победой будут нас встречать -
В родной Бяньлян, в обратный путь спеши!
Предпоследняя ария:
Кто волей Неба покорен,
В том - справедливости закон;
Кто к праведности возвращен -
Тот будет полностью прощен;
А кто заносчивый тиран,
Сопротивляющийся нам,
Того лишь гибель ждет и срам,
Былая мощь - ветшалый хлам.
Не жгите жителей дома,
Амбары, скот и закрома,
И не позорьте жен и дев,
Оберегайте их везде.
И помогайте по местам
Порядок водворять войскам;
Оброк назначьте, учредив законы,
Спасайте город от смутьянов конных,
Народным разумом смирите непреклонных,
Амбаров вскройте закрома -
Голодных по дорогам тьма.
Заключительная ария:
Рассеется сражений дым,
И ты вернешься невредим.
Скорей в величии предстань,
Могуч и горд взойди в Линъянь!
Твоим соратникам хвала!
Портреты лучших сохраним,
Треножники, колокола
Отлиты с именем твоим!
Блестящий воинский талант,
Бесстрашен и, как вихорь, скор.
По звездам составляешь план,
По очертаньям рек и гор.
Ты земли обозришь, вступая в бой,
Хоругви развернешь перед собой,
В ночи сразишь атакой огневой;
И выведешь вперед корабль свой,
Охраной защитясь береговой,
Из воинов растишь ты молодцов,
За правду стойких преданных борцов;
По слуху узнаешь, где вражий стан,
Где колесница полководца там.
С окраин шлешь депеши: кончен бой.
Земля родная славится тобой,
С триумфом в Стольный град приносишь мир.
А воинов награды ждут и пир.
Певцы допели цикл и удалились. Пирующие успели осушить по нескольку кубков, и на столах уже меняли блюда. Вечерело. Зажгли огни. Симэнь крикнул Дайаня. Наградив поваров, певцов и музыкантов, он начал откланиваться.
- Мне пора, - говорил он. - Сердечно благодарю за щедрое угощение. Простите, что отнял у вас целый день.
- Есть за что благодарить! - воскликнул придворный евнух Хэ, никак не желая расставаться с гостем. - Я нынче свободен и решил побыть с вами, сударь. Посидеть, поговорить. Извините, пожалуйста, за мое скромное угощение. Не проголодались?
- Как вы можете так говорить, ваше сиятельство! - воскликнул Симэнь. - За отменные яства я вам крайне признателен. Но мне, простите, пора. Надо отдохнуть. Ведь утром нам с Тяньцюанем предстоит визит в Военное ведомство, регистрация и получение мандатов.
- В таком случае заночуйте у меня, сударь, - предложил Хэ И.
- А завтра вместе с племянником и делами займетесь. Да, позвольте узнать, где вы остановились.
- Пока у секретаря Цуя, родственника коллеги Ся Лунси, - отвечал Симэнь. - У него и вещи лежат.
- Дело поправимое, сударь! - заверил его Хэ И. - Чем в людях обретаться, велите слугам перенести вещи и поживите эти дни у нас, а? У меня на заднем дворе все равно помещения пустуют. А какая тишина! И с племянником будет удобнее о делах договориться.
- Можно, конечно, и у вас, - согласился Симэнь. - А господин Ся не обидится? Подумает, я пренебрегаю его радушием.
- Да что вы! - удивился Хэ И. - В наше-то время?! Да теперь утром выйдет из управы с повышением, а к вечеру встретится - даже не поклонится. Не управа - настоящий балаган! Когда-то вместе служили, а теперь ваши пути разошлись. Какое он имеет к вам отношение? А обидится, значит без понятия человек. Нет, этот вечер вы должны посвятить мне. Не отпущу я вас, сударь, и весь разговор! - Хэ И обернулся к слугам. - Накройте стол в той комнате и угостите слуг его сиятельства Симэня. А вы ступайте за вещами.
Хэ И распорядился, чтобы гостю приготовили западный флигель в заднем саду - накрыли постель и разожгли в жаровне уголь. Стоило хозяину вымолвить слово, как слуги на разные голоса отзывались: «Есть!» и спешили исполнять приказания.
- Вы так добры, ваше сиятельство, - не унимался Симэнь, - но мне, право, неловко перед Ся Лунси.
- Будет вам волноваться! - уговаривал его хозяин. - Нисколько он не обидится. Ведь сказано: «Не радей о службе, на которую не уполномочен». До вас ли ему?! У него своих забот не оберешься. Одна кладовая государевой свиты чего стоит!
И без лишних слов Хэ И отпустил Дайаня и конных всадников выпить и закусить, а солдат за вещами. Те взяли веревки и коромысла и отбыли к секретарю Цую.
- У меня вот еще какое к вам дело, сударь, - обратился к гостю Хэ И. - Ежели племяннику придется с вами служить, не могли бы как-нибудь подыскать ему дом? Он бы тогда и семью с собой захватил. Пока он один с вами поедет. Простите, что прибавляю вам хлопот. А семья у него небольшая. Два-три десятка человек с прислугой.
- А кто же будет присматривать за этим домом после отъезда Тяньцюаня? - поинтересовался Симэнь.
- Здесь я поселю моего второго племянника Хэ Юнфу, - пояснил хозяин. - Сейчас он живет в поместье.
- Какой же дом, позвольте узнать, вы намерены приобрести для Тяньцюаня?
- Думаю, лянов за тысячу подошел бы.
- Ся Лунси собирается продать свой дом, - подхватил Симэнь. - Он ведь остается в столице. Вот бы Тяньцюаню подошел. Убили бы сразу двух зайцев. Прекрасный дом! Семь комнат по фасаду, пять построек вглубь. Пройдя через внутренние ворота, сразу попадаешь в громадную залу с двумя флигелями рядом. Их венчают фигурные крыши, а сзади располагаются жилые постройки обвитые цветами беседки и разные строения, вокруг которых проходят и дорожки. Словом, есть где разместиться. Как раз для Тяньцюаня!
- И дорого он запрашивает? - спросил Хэ И.
- Говорил, тысячу триста платил, - отвечал Симэнь. - Правда, он сзади пристройку возвел и беседки. Вы сами назначьте цену, ваше сиятельство.
- Нет уж, я вам доверяю, - отозвался хозяин, - Как вы договоритесь, так и порешим. Может, пока я дома, и направим к нему посыльных, пусть счет напишет, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210