Разве не встречи с Юй и Ци тому причиной?!
Героям доблесть их былая изменила,
И их возлюбленных судьба была одна.
Ты знаешь, государь, где Ци твоей могила?
Ведь знают все, где Юй погребена.
Отчего это, спросите вы, рассказчик завел речь о чувстве да страсти: да оттого, что недобродетелен мужчина, который кичится своими способностями, и распутна женщина, которая обладает чрезмерной красотой. Только тот добродетелен и та высоко нравственна, кто умеряет рвущееся наружу, кто сдерживает переливающееся через край. Тогда нечего будет опасаться гибели. Так исстари повелось и относится в равной мере и к знатному, и к худородному.
Книга эта повествует об одной красавице, которая была обольстительной приманкой для мужчин, о любовных похождениях этой распутницы и щеголя, промотавшего родительское состояние, об их каждодневных утехах и наслаждениях, конец которым положил вонзенный меч… и Желтый источник. И с тех пор больше не нужны стали ни узорные шелка, ни тончайший газ, ни белила, ни румяна.
А вдумайтесь спокойно, отчего это случилось. В том, что она погибла, нет странного нисколько, но ею увлеченный - рослый мужчина, здоровяк - расстался с жизнью; в нее влюбленный, он потерял несметные богатства, и это потрясло всю область Дунпин, всколыхнуло весь уезд Цинхэ. Ну, а кто ж все-таки она, чья жена, кому потом принадлежала и от кого смерть приняла?
Да,
Чуть молвишь - пожалуй вершина Хуа покосится,
В реке Хуанхэ течение вспять устремится…
Так вот, в годы под девизом Мира и Порядка сунский император Хуэй-цзун, доверился четверке преступных сановников - своим фаворитам Гао Цю, Ян Цзяню, Тун Гуаню и Цай Цзину которые навлекли на Поднебесную великую смуту. Люди забросили свои занятия, народ попал в безвыходное положение. Кишмя кишели разбойники. Взволновались живущие под Большой Медведицей, всполошился двор Великих Сунов и весь мир. Во всех концах империи поднялись разбойники: Сун Цзян - в Шаньдуне, Ван Цин - в Хуайси, Тянь Ху - в Хэбэе и Фан Ла - в Цзяннани.
Эти самозванцы величали себя князьями, громили округа, грабили уезды, жгли и убивали. Только Сун Цзян в своих деяниях не расходился с велением Неба: искоренял неправедных, убивал продажных чиновников-казнокрадов, злодеев и клеветников.
* * *
Жил в то время в уезде Янгу, в Шаньдуне, некий У Чжи, старший сын в семье. И был у него брат родной единоутробный У Сун - богатырского сложения силач, ростом в семь чи. Он искусно владел копьем и палицей, а У Чжи ростом не достигал и трех чи. Тщедушный и до смешного простак, он, когда все шло спокойно, делал свое дело и на рожон не лез, стоило же случиться голоду, как он продал родительский дом и поселился отдельно от брата в уездном центре Цинхэ.
У Сун избил как-то во хмелю Тун Гуаня - члена Тайного военного совета - и, незамеченный, бежал в поместье к Чай Цзиню - Малому Вихрю, который жил в Хэнхайском округе Цанчжоу. Чай Цзинь привлекал к себе героев и богатырей со всей Поднебесной, справедливых и бескорыстных, за что его и прозвали вторым Правителем Мэнчана. Господин Чай - прямой потомок Чай Шицзуна, императора Чжоуской династии. У него-то и укрылся У Сун. Хозяин оставил богатыря у себя. У Сун потом подхватил лихорадку… Так и прожил у Чай Цзиня больше года. Решил он как-то повидаться с братом, простился с хозяином и пустился в путь.
Через несколько дней добрался У Сун до Янгу. В те времена на границе Шаньдуна был перевал Цзинъян, а в горах обитал белолобый тигр со свирепыми глазами. Он поедал людей, и оттого лишь изредка попадались прохожие на опустевшей дороге. Местные власти обязали охотников изловить тигра в заданный срок, а по обеим сторонам шедшей к перевалу дороги вывесили распоряжения. В них купцам предписывалось через перевал проходить только группами и засветло. Узнав об этом, У Сун громко расхохотался и зашел в дорожный кабачок, выпил несколько чарок вина, стал еще храбрее, тряхнул палицей, и отмеряя сажени, зашагал к перевалу. Не прошел он и пол-ли, как очутился у храма божества горы. К воротам было приклеено отпечатанное распоряжение. У Сун принялся читать: «На перевале Цзинъян завелся чудище-тигр, загубивший множество душ, а посему, ежели кто из селян или охотников изловит зверя в назначенный срок, получит от местных властей награду в тридцать лянов серебра. Торговым гостям и прочему люду разрешается проходить группами лишь с шестой по восьмую стражу. Одиноким же путникам во избежание несчастного случая подниматься на перевал запрещается даже днем, о чем и доводится до сведения».
- Какого черта мне бояться! - воскликнул У Сун. - Сейчас же пойду да погляжу, что там еще за чудище такое!
Храбрец привязал сбоку палицу и стал подниматься к перевалу. Обернулся, видит - солнце садится за гору. Стояла десятая луна: дни были короткие, а ночи длинные, не заметишь, как темнеет. Прошел У Сун еще немного, давало знать хмельное. Вдали показался дремучий лес. Бросился к нему У Сун, видит - прямо перед ним темнеет гладкий-прегладкий камень-великан, похожий на лежащего быка. Прилег У Сун к камню, палицу рядом положил и уже собрался было соснуть. А как глянул на небо, видит - откуда ни возьмись налетел бешеный ураган.
Только поглядите:
Вихрь-невидимка в душу проникает,
Этот вихрь за год все с земли сметет.
Лишь земли коснется - листья ввысь взметает,
Лишь ворвется в горы -тучи с круч сорвет.
Ведь дракон рождает тучи, а тигр - ветер. При каждом порыве только и слышался шум срываемых листьев. Вдруг что-то рухнуло на землю, и выскочил белолобый тигр. Глаза навыкате, полосатый, величиной с быка.
- Ой! - воскликнул У Сун, тотчас отскочил от каменной глыбы, схватил палицу и молнией бросился за валун.
Тигра мучили голод и жажда. Он вцепился передними лапами в землю, скреб когтями, а потом, готовясь к прыжку, ударил несколько раз хвостом с такой силой, будто грянул гром, раскаты которого потрясли горы и скалы. Страшно стало У Суну. Холодным потом выступил хмель, - все произошло куда быстрее, чем в нашем рассказе. Видит У Сун, что тигр вот-вот на него набросится, увернулся и встал у него за спиной. А у тигра шея короткая, назад не повернется, никак ему не уследить за У Суном. Уперся зверь передними лапами в землю, присел, чтоб ударить задними лапами, но богатырь успел отбежать в сторону. Опять ничего не вышло у тигра. Он так заревел, что задрожали холмы и горы. Надобно сказать, что нападая, тигр бросается на жертву, бьет задними лапами или хвостом. Если же эти приемы ему не удаются, он наполовину теряет силы. У Сун схватил палицу и что было мочи ударил обессилевшего зверя, уже собравшегося было отступить. Раздался оглушительный треск: обломился целый сук. Оказалось, У Сун промахнулся и угодил прямо по дереву. Пополам разлетелась палица. У смельчака в руке остался только обломок. Испугался богатырь, а тигр заревел от ярости, ударил хвостом, вызывая ветер, а потом бросился на У Суна. Тот успел отбежать шагов на десять и был вне опасности. Снова зверь впился когтями в землю. У Сун отбросил обломок палицы и, выждав удобный момент, обеими руками вцепился в пятнистый тигриный лоб и изо всех сил прижал его мордой к земле. Тигр старался вырваться, но у него иссякали силы, а храбрец ни на мгновенье не выпускал его, продолжал бить ногами по морде и глазам. Тигр рычал, выворачивал лапами глыбы земли. Под ним образовалась яма, куда и угодил У Сун. Размахнувшись, он что было мочи стал бить кулаком тигра до тех пор, пока зверь не испустил дух. Бездыханный, он лежал неподвижно, как мешок с тряпьем.
Сохранилось стихотворение в старинном стиле, где воспевается борьба У Суна с тигром на перевале Цзинъян.
Только поглядите:
Вот буря над вершиною Цзинъяна,
Громады туч затмили небосвод.
В багровых отблесках река, как пламя,
И бурой кажется трава вкруг вод.
Спускается к земле туман холодный,
Над мрачным лесом зорька все светлей,
Но вот раздался рык громоподобный,
И вылетел из чащи царь зверей.
Он поднял морду, он клыки оскалил,
Лисиц и зайцев распугал всех вмиг.
Олени и косули ускакали,
Подняли обезьяны страшный крик.
Тут Бянь Чжуан и тот бы растерялся,
Тут Ли Цуньсяо стал бы сам не свой.
Когда ж У Сун со зверем повстречался,
Храбрец, как видно, был еще хмельной.
И тигр, взбешенный голодом и жаждой,
Лавиной горной ринулся вперед.
Но встал скалой пред ним У Сун отважный,
В жестокой схватке кто из них падет?
Один бьет кулаком, все сокрушая,
Другой вонзает когти и клыки,
Удары, словно град, и кровь стекает,
Обагрены уж кровью кулаки.
Дух падали стоит в бору сосновом,
Шерсть клочьями кружится на ветру…
Зверь не сломил У Суна удалого,
Взгляни, лежит в траве злодея труп.
И шкуры уж поблек узор,
И не горит злодейский взор.
За время, нужное для обеда, храбрец У Сун голыми руками покончил со свирепым тигром, однако и сам едва переводил дыхание. Прежде чем отправиться на опушку лесной чащи за сломанной палицей, он на всякий случай еще раз десять ударил тигра. Зверь лежал бездыханный. «Надо собраться с силами и стащить его с перевала», - подумал У Сун и, обхватив тигра обеими руками, хотел было вытащить из лужи крови, но не тут-то было! У богатыря ослабели и руки, и ноги. Только он опустился на камень немного передохнуть, как на травяном склоне послышался шорох. «Темно становится, - подумал испуганный У Сун. - А что, если еще один явится? Пожалуй, не одолею». И не успел он так подумать, как у подножия показались два тигра.
- Ой! - воскликнул У Сун в ужасе. - Вот где смерть моя!
Тигры вдруг поднялись на задние лапы. Богатырь вгляделся: оказалось, это были люди в тигровых шкурах, с масками на лицах, а в руках они держали пятизубые рогатины.
- Кто ты, храбрец? Человек или божество? - спросили подошедшие, склонив головы и приветствуя У Суна. - Не иначе, как съел ты сердце крокодила, барсову печень и львиные лапы, вот и стал таким бесстрашным. А то не справиться бы тебе с кровожадным чудовищем, в сумерках, один на один, да еще голыми руками. Мы все время следили за тобой. Ну и герой! Скажи, как величать тебя?
- Иду иль сижу, имени не меняю. Родом из Янгу, а зовут У Суном, младший у отца, - отвечал единоборец. - А вы кто будете?
- Не станем скрывать, смельчак. Мы здешние охотники. Завелся на перевале тигр, каждую ночь на добычу выходил. Немало людей погубил. Одних нас, охотников, человек восемь. А сколько прохожих растерзал - не счесть. И вот господин правитель приказал нам в установленный срок покончить со зверем. За поимку тридцать лянов серебра пообещал, а не изловим, быть нам битыми. А как подступишься к такому чудовищу! Кто на него пойти решится?! Тогда мы да несколько десятков деревенских жителей расставили луки и отравленные стрелы, а сами спрятались в ожидании зверя. Тут-то мы и увидали, как ты спокойно спустился с перевала, как в смертельной схватке голыми руками убил чудовище. Ну и силушки у тебя, богатырь! Просто уму непостижимо! Тигра наши увяжут, а ты спускайся, смельчак, да иди к правителю и проси награду.
Крестьяне и охотники - собралось их человек восемьдесят - подняли зверя и понесли впереди. У Суна усадили в носилки, и вся процессия двинулась к селению. У ворот их встречала толпа со старостой деревни во главе.
Тушу положили на траву. Все почтенные старцы пришли познакомиться с храбрецом да расспросить, как он справился со зверем.
- Вот герой! Ну и молодец! - восклицали в толпе.
Охотники принесли дичи и устроили в честь У Суна пир. После обильного возлияния его проводили в особо прибранную гостевую, а на другое утро староста доложил о нем правителю уезда. Для тигра соорудили носилки, а У Суну предложили красный цветастый паланкин, и торжественная процессия двинулась к уездной управе. Правитель распорядился встретить героя и проводить во внутреннюю залу.
Слух о приезде смельчака, убившего свирепого тигра на перевале Цзинъян, разнесся по всему городу. На улице шумели толпы встречавших. Тигра положили у здания управы. Из паланкина вышел У Сун. Правитель оглядел богатыря и молвил про себя: «Без такого храбреца не покончить бы со зверем». Потом он пригласил У Суна в приемную. После аудиенции У Сун снова рассказал по порядку, как он убил тигра. Стоявшие по обеим сторонам чиновники остолбенели от страха. Правитель поднес смельчаку несколько чарок и велел казначею выдать тридцать лянов серебра.
- Ваше превосходительство, - обратился к нему У Сун, - вы и так осчастливили ничтожного. А тигра я убил совсем не потому, что у меня какие-то способности, а так - случайно. Не смею я принять награду. Отдайте ее охотникам. Ведь им из-за тигра немало доставалось от вашего превосходительства. Раздайте им серебро. Этим вы проявите вашу милость, и я посчитаю, что выполнил свой долг.
- Если так, - заявил правитель, - быть, как говорит герой!
У Сун тут же в зале вручил серебро охотникам. Уездный решил возвысить удальца - щедрого и преданного малого, а к тому ж героя.
- Родом ты, правда, из Янгу, но от него рукой подать до Цинхэ, - сказал правитель, - поэтому я назначаю тебя старшим по охране уезда от разбойников, которые скрываются на реках. Что ты на это скажешь?
- За такую милость, - произнес, вставая на колени, У Сун, - я буду вам вечно благодарен, ваше превосходительство.
Правитель вызвал писаря и велел составить бумагу. В тот же день У Суна произвели в старшины местной охраны. Пир длился дней пять. Так собирался У Сун в Янгу навестить брата, а нежданно-негаданно стал старшим охраны в Цинхэ. На радостях целый день бродил он по улицам. Имя его стало известно в обоих уездах области Дунпин.
О том же говорят и стихи:
Силач У Сун, однажды бывши пьян,
Решил пойти на перевал Цзинъян.
Он тигра там убил - владыку гор -
И тем прославился с тех пор.
* * *
Однако, оставим пока У Суна, а расскажем об У Чжи. После того как братья разделились, случился голод, и У Чжи переселился в Цинхэ, где снял дом на Лиловокаменной улице. Слабого и жалкого, его постоянно обманывали и дразнили за вытянутую клином голову и грубую кожу: «Сморщен, как кора, ростом три вершка». А он не обижался, только прятался с глаз людских.
Послушай, дорогой читатель! Ведь нет на свете страшнее нрава людского: если ты добр, тебя норовят обмануть, а ежели зол - робеют; твердого стараются сломить, а мягкого - уничтожить.
Верно говорится в старинных изречениях:
Мягкое, доброе - жизни исток, сердцевина;
Твердое, злобное - гибели первопричина.
Истинно мудрому чужды житейские бури:
Если соседям везенье, он брови не хмурит.
Жизнь человека - весенние грезы, не боле.
Часто ль таланты встречаем мы в нашей юдоли?
Если, довольный судьбою, не станешь гоняться
Вечно за счастьем - сумеешь ты целым остаться.
Так вот, жил У Чжи торговлей. Целыми днями бродил он по улицам с коробом на плече, продавая пшеничные лепешки. И постигло его однажды горе: умерла жена. Остались они вдвоем с дочкой - шестнадцатилетней Инъэр. Но не прошло и полгода, как У Чжи понес убыток и пришлось им переехать на Большую улицу к богачу Чжану, где им отвели домишко у самой дороги. И снова взялся за торговлю У Чжи.
Сочувствуя тяжелому положению У Чжи, слуги Чжана старались чем могли ему помочь - за лепешками присматривали, в свободное время к нему заглядывали, и тогда он угождал каждому как мог. Все его любили и старались замолвить о нем словцо перед хозяином, и богач не требовал с нового жильца даже платы за дом. А владел Чжан не одним десятком домов, состояние его исчислялось десятками тысяч связок монет. Ему перевалило за шестьдесят, но детей у него не было. Жена его, из рода Юй, строго следила за порядком, не допуская в дом ни одной красивой служанки.
Как-то богач тяжко вздохнул и ударил себя в грудь кулаком.
- Что вздыхаешь? - спросила жена. - Ведь у тебя вон какие богатства и никаких забот.
- Я уж стар, - отвечал богач, - но нет у меня ни сына, ни дочери. Что проку в моем богатстве?
- Если на то пошло, - молвила хозяйка, - я велю свахе купить двух служанок. Обучим их музыке и пению, и пусть они за тобой ухаживают.
Старый Чжан обрадовался и поблагодарил жену.
Через некоторое время хозяйка и в самом деле позвала сваху, через которую и купила для хозяина служанок. Одну звали Пань Цзиньлянь, другую - Бай Юйлянь.
Пань Цзиньлянь, шестая дочь портного Паня, жившего за Южными воротами города, еще девочкой отличалась красотой. За прелестные маленькие ножки ее и назвали Цзиньлянь - Золотая лилия. Со смертью портного жене стало не под силу кормить детей, и она продала девятилетнюю Цзиньлянь в дом полководца Вана, где ее обучали музыке и пению. Там она обрела навык подводить брови и ресницы, пудриться, румяниться и делать высокую прическу. Она умела рисоваться и кокетничать, носила платья, плотно облегавшие фигуру. От природы смышленая и расторопная, Цзиньлянь к пятнадцати годам искусно вышивала, играла на духовых и струнных инструментах, особенно на лютне.
Когда полководец Ван умер, мать чуть не с дракой вытребовала дочку обратно и за тридцать лянов перепродала ее в дом к богачу Чжану, куда девушка попала вместе с Бай Юйлянь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Героям доблесть их былая изменила,
И их возлюбленных судьба была одна.
Ты знаешь, государь, где Ци твоей могила?
Ведь знают все, где Юй погребена.
Отчего это, спросите вы, рассказчик завел речь о чувстве да страсти: да оттого, что недобродетелен мужчина, который кичится своими способностями, и распутна женщина, которая обладает чрезмерной красотой. Только тот добродетелен и та высоко нравственна, кто умеряет рвущееся наружу, кто сдерживает переливающееся через край. Тогда нечего будет опасаться гибели. Так исстари повелось и относится в равной мере и к знатному, и к худородному.
Книга эта повествует об одной красавице, которая была обольстительной приманкой для мужчин, о любовных похождениях этой распутницы и щеголя, промотавшего родительское состояние, об их каждодневных утехах и наслаждениях, конец которым положил вонзенный меч… и Желтый источник. И с тех пор больше не нужны стали ни узорные шелка, ни тончайший газ, ни белила, ни румяна.
А вдумайтесь спокойно, отчего это случилось. В том, что она погибла, нет странного нисколько, но ею увлеченный - рослый мужчина, здоровяк - расстался с жизнью; в нее влюбленный, он потерял несметные богатства, и это потрясло всю область Дунпин, всколыхнуло весь уезд Цинхэ. Ну, а кто ж все-таки она, чья жена, кому потом принадлежала и от кого смерть приняла?
Да,
Чуть молвишь - пожалуй вершина Хуа покосится,
В реке Хуанхэ течение вспять устремится…
Так вот, в годы под девизом Мира и Порядка сунский император Хуэй-цзун, доверился четверке преступных сановников - своим фаворитам Гао Цю, Ян Цзяню, Тун Гуаню и Цай Цзину которые навлекли на Поднебесную великую смуту. Люди забросили свои занятия, народ попал в безвыходное положение. Кишмя кишели разбойники. Взволновались живущие под Большой Медведицей, всполошился двор Великих Сунов и весь мир. Во всех концах империи поднялись разбойники: Сун Цзян - в Шаньдуне, Ван Цин - в Хуайси, Тянь Ху - в Хэбэе и Фан Ла - в Цзяннани.
Эти самозванцы величали себя князьями, громили округа, грабили уезды, жгли и убивали. Только Сун Цзян в своих деяниях не расходился с велением Неба: искоренял неправедных, убивал продажных чиновников-казнокрадов, злодеев и клеветников.
* * *
Жил в то время в уезде Янгу, в Шаньдуне, некий У Чжи, старший сын в семье. И был у него брат родной единоутробный У Сун - богатырского сложения силач, ростом в семь чи. Он искусно владел копьем и палицей, а У Чжи ростом не достигал и трех чи. Тщедушный и до смешного простак, он, когда все шло спокойно, делал свое дело и на рожон не лез, стоило же случиться голоду, как он продал родительский дом и поселился отдельно от брата в уездном центре Цинхэ.
У Сун избил как-то во хмелю Тун Гуаня - члена Тайного военного совета - и, незамеченный, бежал в поместье к Чай Цзиню - Малому Вихрю, который жил в Хэнхайском округе Цанчжоу. Чай Цзинь привлекал к себе героев и богатырей со всей Поднебесной, справедливых и бескорыстных, за что его и прозвали вторым Правителем Мэнчана. Господин Чай - прямой потомок Чай Шицзуна, императора Чжоуской династии. У него-то и укрылся У Сун. Хозяин оставил богатыря у себя. У Сун потом подхватил лихорадку… Так и прожил у Чай Цзиня больше года. Решил он как-то повидаться с братом, простился с хозяином и пустился в путь.
Через несколько дней добрался У Сун до Янгу. В те времена на границе Шаньдуна был перевал Цзинъян, а в горах обитал белолобый тигр со свирепыми глазами. Он поедал людей, и оттого лишь изредка попадались прохожие на опустевшей дороге. Местные власти обязали охотников изловить тигра в заданный срок, а по обеим сторонам шедшей к перевалу дороги вывесили распоряжения. В них купцам предписывалось через перевал проходить только группами и засветло. Узнав об этом, У Сун громко расхохотался и зашел в дорожный кабачок, выпил несколько чарок вина, стал еще храбрее, тряхнул палицей, и отмеряя сажени, зашагал к перевалу. Не прошел он и пол-ли, как очутился у храма божества горы. К воротам было приклеено отпечатанное распоряжение. У Сун принялся читать: «На перевале Цзинъян завелся чудище-тигр, загубивший множество душ, а посему, ежели кто из селян или охотников изловит зверя в назначенный срок, получит от местных властей награду в тридцать лянов серебра. Торговым гостям и прочему люду разрешается проходить группами лишь с шестой по восьмую стражу. Одиноким же путникам во избежание несчастного случая подниматься на перевал запрещается даже днем, о чем и доводится до сведения».
- Какого черта мне бояться! - воскликнул У Сун. - Сейчас же пойду да погляжу, что там еще за чудище такое!
Храбрец привязал сбоку палицу и стал подниматься к перевалу. Обернулся, видит - солнце садится за гору. Стояла десятая луна: дни были короткие, а ночи длинные, не заметишь, как темнеет. Прошел У Сун еще немного, давало знать хмельное. Вдали показался дремучий лес. Бросился к нему У Сун, видит - прямо перед ним темнеет гладкий-прегладкий камень-великан, похожий на лежащего быка. Прилег У Сун к камню, палицу рядом положил и уже собрался было соснуть. А как глянул на небо, видит - откуда ни возьмись налетел бешеный ураган.
Только поглядите:
Вихрь-невидимка в душу проникает,
Этот вихрь за год все с земли сметет.
Лишь земли коснется - листья ввысь взметает,
Лишь ворвется в горы -тучи с круч сорвет.
Ведь дракон рождает тучи, а тигр - ветер. При каждом порыве только и слышался шум срываемых листьев. Вдруг что-то рухнуло на землю, и выскочил белолобый тигр. Глаза навыкате, полосатый, величиной с быка.
- Ой! - воскликнул У Сун, тотчас отскочил от каменной глыбы, схватил палицу и молнией бросился за валун.
Тигра мучили голод и жажда. Он вцепился передними лапами в землю, скреб когтями, а потом, готовясь к прыжку, ударил несколько раз хвостом с такой силой, будто грянул гром, раскаты которого потрясли горы и скалы. Страшно стало У Суну. Холодным потом выступил хмель, - все произошло куда быстрее, чем в нашем рассказе. Видит У Сун, что тигр вот-вот на него набросится, увернулся и встал у него за спиной. А у тигра шея короткая, назад не повернется, никак ему не уследить за У Суном. Уперся зверь передними лапами в землю, присел, чтоб ударить задними лапами, но богатырь успел отбежать в сторону. Опять ничего не вышло у тигра. Он так заревел, что задрожали холмы и горы. Надобно сказать, что нападая, тигр бросается на жертву, бьет задними лапами или хвостом. Если же эти приемы ему не удаются, он наполовину теряет силы. У Сун схватил палицу и что было мочи ударил обессилевшего зверя, уже собравшегося было отступить. Раздался оглушительный треск: обломился целый сук. Оказалось, У Сун промахнулся и угодил прямо по дереву. Пополам разлетелась палица. У смельчака в руке остался только обломок. Испугался богатырь, а тигр заревел от ярости, ударил хвостом, вызывая ветер, а потом бросился на У Суна. Тот успел отбежать шагов на десять и был вне опасности. Снова зверь впился когтями в землю. У Сун отбросил обломок палицы и, выждав удобный момент, обеими руками вцепился в пятнистый тигриный лоб и изо всех сил прижал его мордой к земле. Тигр старался вырваться, но у него иссякали силы, а храбрец ни на мгновенье не выпускал его, продолжал бить ногами по морде и глазам. Тигр рычал, выворачивал лапами глыбы земли. Под ним образовалась яма, куда и угодил У Сун. Размахнувшись, он что было мочи стал бить кулаком тигра до тех пор, пока зверь не испустил дух. Бездыханный, он лежал неподвижно, как мешок с тряпьем.
Сохранилось стихотворение в старинном стиле, где воспевается борьба У Суна с тигром на перевале Цзинъян.
Только поглядите:
Вот буря над вершиною Цзинъяна,
Громады туч затмили небосвод.
В багровых отблесках река, как пламя,
И бурой кажется трава вкруг вод.
Спускается к земле туман холодный,
Над мрачным лесом зорька все светлей,
Но вот раздался рык громоподобный,
И вылетел из чащи царь зверей.
Он поднял морду, он клыки оскалил,
Лисиц и зайцев распугал всех вмиг.
Олени и косули ускакали,
Подняли обезьяны страшный крик.
Тут Бянь Чжуан и тот бы растерялся,
Тут Ли Цуньсяо стал бы сам не свой.
Когда ж У Сун со зверем повстречался,
Храбрец, как видно, был еще хмельной.
И тигр, взбешенный голодом и жаждой,
Лавиной горной ринулся вперед.
Но встал скалой пред ним У Сун отважный,
В жестокой схватке кто из них падет?
Один бьет кулаком, все сокрушая,
Другой вонзает когти и клыки,
Удары, словно град, и кровь стекает,
Обагрены уж кровью кулаки.
Дух падали стоит в бору сосновом,
Шерсть клочьями кружится на ветру…
Зверь не сломил У Суна удалого,
Взгляни, лежит в траве злодея труп.
И шкуры уж поблек узор,
И не горит злодейский взор.
За время, нужное для обеда, храбрец У Сун голыми руками покончил со свирепым тигром, однако и сам едва переводил дыхание. Прежде чем отправиться на опушку лесной чащи за сломанной палицей, он на всякий случай еще раз десять ударил тигра. Зверь лежал бездыханный. «Надо собраться с силами и стащить его с перевала», - подумал У Сун и, обхватив тигра обеими руками, хотел было вытащить из лужи крови, но не тут-то было! У богатыря ослабели и руки, и ноги. Только он опустился на камень немного передохнуть, как на травяном склоне послышался шорох. «Темно становится, - подумал испуганный У Сун. - А что, если еще один явится? Пожалуй, не одолею». И не успел он так подумать, как у подножия показались два тигра.
- Ой! - воскликнул У Сун в ужасе. - Вот где смерть моя!
Тигры вдруг поднялись на задние лапы. Богатырь вгляделся: оказалось, это были люди в тигровых шкурах, с масками на лицах, а в руках они держали пятизубые рогатины.
- Кто ты, храбрец? Человек или божество? - спросили подошедшие, склонив головы и приветствуя У Суна. - Не иначе, как съел ты сердце крокодила, барсову печень и львиные лапы, вот и стал таким бесстрашным. А то не справиться бы тебе с кровожадным чудовищем, в сумерках, один на один, да еще голыми руками. Мы все время следили за тобой. Ну и герой! Скажи, как величать тебя?
- Иду иль сижу, имени не меняю. Родом из Янгу, а зовут У Суном, младший у отца, - отвечал единоборец. - А вы кто будете?
- Не станем скрывать, смельчак. Мы здешние охотники. Завелся на перевале тигр, каждую ночь на добычу выходил. Немало людей погубил. Одних нас, охотников, человек восемь. А сколько прохожих растерзал - не счесть. И вот господин правитель приказал нам в установленный срок покончить со зверем. За поимку тридцать лянов серебра пообещал, а не изловим, быть нам битыми. А как подступишься к такому чудовищу! Кто на него пойти решится?! Тогда мы да несколько десятков деревенских жителей расставили луки и отравленные стрелы, а сами спрятались в ожидании зверя. Тут-то мы и увидали, как ты спокойно спустился с перевала, как в смертельной схватке голыми руками убил чудовище. Ну и силушки у тебя, богатырь! Просто уму непостижимо! Тигра наши увяжут, а ты спускайся, смельчак, да иди к правителю и проси награду.
Крестьяне и охотники - собралось их человек восемьдесят - подняли зверя и понесли впереди. У Суна усадили в носилки, и вся процессия двинулась к селению. У ворот их встречала толпа со старостой деревни во главе.
Тушу положили на траву. Все почтенные старцы пришли познакомиться с храбрецом да расспросить, как он справился со зверем.
- Вот герой! Ну и молодец! - восклицали в толпе.
Охотники принесли дичи и устроили в честь У Суна пир. После обильного возлияния его проводили в особо прибранную гостевую, а на другое утро староста доложил о нем правителю уезда. Для тигра соорудили носилки, а У Суну предложили красный цветастый паланкин, и торжественная процессия двинулась к уездной управе. Правитель распорядился встретить героя и проводить во внутреннюю залу.
Слух о приезде смельчака, убившего свирепого тигра на перевале Цзинъян, разнесся по всему городу. На улице шумели толпы встречавших. Тигра положили у здания управы. Из паланкина вышел У Сун. Правитель оглядел богатыря и молвил про себя: «Без такого храбреца не покончить бы со зверем». Потом он пригласил У Суна в приемную. После аудиенции У Сун снова рассказал по порядку, как он убил тигра. Стоявшие по обеим сторонам чиновники остолбенели от страха. Правитель поднес смельчаку несколько чарок и велел казначею выдать тридцать лянов серебра.
- Ваше превосходительство, - обратился к нему У Сун, - вы и так осчастливили ничтожного. А тигра я убил совсем не потому, что у меня какие-то способности, а так - случайно. Не смею я принять награду. Отдайте ее охотникам. Ведь им из-за тигра немало доставалось от вашего превосходительства. Раздайте им серебро. Этим вы проявите вашу милость, и я посчитаю, что выполнил свой долг.
- Если так, - заявил правитель, - быть, как говорит герой!
У Сун тут же в зале вручил серебро охотникам. Уездный решил возвысить удальца - щедрого и преданного малого, а к тому ж героя.
- Родом ты, правда, из Янгу, но от него рукой подать до Цинхэ, - сказал правитель, - поэтому я назначаю тебя старшим по охране уезда от разбойников, которые скрываются на реках. Что ты на это скажешь?
- За такую милость, - произнес, вставая на колени, У Сун, - я буду вам вечно благодарен, ваше превосходительство.
Правитель вызвал писаря и велел составить бумагу. В тот же день У Суна произвели в старшины местной охраны. Пир длился дней пять. Так собирался У Сун в Янгу навестить брата, а нежданно-негаданно стал старшим охраны в Цинхэ. На радостях целый день бродил он по улицам. Имя его стало известно в обоих уездах области Дунпин.
О том же говорят и стихи:
Силач У Сун, однажды бывши пьян,
Решил пойти на перевал Цзинъян.
Он тигра там убил - владыку гор -
И тем прославился с тех пор.
* * *
Однако, оставим пока У Суна, а расскажем об У Чжи. После того как братья разделились, случился голод, и У Чжи переселился в Цинхэ, где снял дом на Лиловокаменной улице. Слабого и жалкого, его постоянно обманывали и дразнили за вытянутую клином голову и грубую кожу: «Сморщен, как кора, ростом три вершка». А он не обижался, только прятался с глаз людских.
Послушай, дорогой читатель! Ведь нет на свете страшнее нрава людского: если ты добр, тебя норовят обмануть, а ежели зол - робеют; твердого стараются сломить, а мягкого - уничтожить.
Верно говорится в старинных изречениях:
Мягкое, доброе - жизни исток, сердцевина;
Твердое, злобное - гибели первопричина.
Истинно мудрому чужды житейские бури:
Если соседям везенье, он брови не хмурит.
Жизнь человека - весенние грезы, не боле.
Часто ль таланты встречаем мы в нашей юдоли?
Если, довольный судьбою, не станешь гоняться
Вечно за счастьем - сумеешь ты целым остаться.
Так вот, жил У Чжи торговлей. Целыми днями бродил он по улицам с коробом на плече, продавая пшеничные лепешки. И постигло его однажды горе: умерла жена. Остались они вдвоем с дочкой - шестнадцатилетней Инъэр. Но не прошло и полгода, как У Чжи понес убыток и пришлось им переехать на Большую улицу к богачу Чжану, где им отвели домишко у самой дороги. И снова взялся за торговлю У Чжи.
Сочувствуя тяжелому положению У Чжи, слуги Чжана старались чем могли ему помочь - за лепешками присматривали, в свободное время к нему заглядывали, и тогда он угождал каждому как мог. Все его любили и старались замолвить о нем словцо перед хозяином, и богач не требовал с нового жильца даже платы за дом. А владел Чжан не одним десятком домов, состояние его исчислялось десятками тысяч связок монет. Ему перевалило за шестьдесят, но детей у него не было. Жена его, из рода Юй, строго следила за порядком, не допуская в дом ни одной красивой служанки.
Как-то богач тяжко вздохнул и ударил себя в грудь кулаком.
- Что вздыхаешь? - спросила жена. - Ведь у тебя вон какие богатства и никаких забот.
- Я уж стар, - отвечал богач, - но нет у меня ни сына, ни дочери. Что проку в моем богатстве?
- Если на то пошло, - молвила хозяйка, - я велю свахе купить двух служанок. Обучим их музыке и пению, и пусть они за тобой ухаживают.
Старый Чжан обрадовался и поблагодарил жену.
Через некоторое время хозяйка и в самом деле позвала сваху, через которую и купила для хозяина служанок. Одну звали Пань Цзиньлянь, другую - Бай Юйлянь.
Пань Цзиньлянь, шестая дочь портного Паня, жившего за Южными воротами города, еще девочкой отличалась красотой. За прелестные маленькие ножки ее и назвали Цзиньлянь - Золотая лилия. Со смертью портного жене стало не под силу кормить детей, и она продала девятилетнюю Цзиньлянь в дом полководца Вана, где ее обучали музыке и пению. Там она обрела навык подводить брови и ресницы, пудриться, румяниться и делать высокую прическу. Она умела рисоваться и кокетничать, носила платья, плотно облегавшие фигуру. От природы смышленая и расторопная, Цзиньлянь к пятнадцати годам искусно вышивала, играла на духовых и струнных инструментах, особенно на лютне.
Когда полководец Ван умер, мать чуть не с дракой вытребовала дочку обратно и за тридцать лянов перепродала ее в дом к богачу Чжану, куда девушка попала вместе с Бай Юйлянь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210