- Ах ты, негодница! - заругалась Цзиньлянь. - Что тебе, жить надоело?! Я тебе сказала: подогрей для батюшки, а ты ледяное несешь. Чем только у тебя голова забита? - Цзиньлянь окликнула Чуньмэй: - Отведи эту негодяйку во двор и пусть на коленях стоит.
- Не успела я выйти бинты матушке приготовить, - обращаясь к Цюцзюй, говорила Чуньмэй, - а ты уж успела всех на грех навести.
- Батюшка с матушкой всегда просили остуженное, - надув губы, промычала Цюцзюй, - а сегодня вдруг подогретое понадобилось.
- Что ты там еще болтаешь, рабское твое отродье! - закричала Цзиньлянь. - Сейчас же убирайся отсюда. - Она обернулась к Чуньмэй: - Пойди сюда! дай ей по десятку пощечин по каждой щеке.
- Не хочу я, матушка, о нее руки марать, - заявила Чуньмэй. - Пусть лучше на коленях постоит с камнем на голове.
Но об этом достаточно.
Цзиньлянь велела Чуньмэй подогреть вина, и они с Симэнем выпили по нескольку чарок, убрали с кровати столик, опустили полог и велели запереть спальню. Утомленные, они обнялись и заснули.
Да,
Если то не сон
на Яшмовой горе,
То на вершине Ян
свидание во сне.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в следующий раз.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
ЛАЙБАО С ПРОВОЖАТЫМ ВРУЧАЕТ ВЬЮКИ ПОДАРКОВ
СИМЭНЬ ЦИН, РАДУЯСЬ РОЖДЕНЬЮ СЫНА, ПОЛУЧАЕТ ЧИН
Потерять, обрести, увядать иль цвести -
это все суета сует.
Суть всей жизни проста: все усилья - тщета,
признаешь на закате лет.
Знай же меру во всем: ведь змее нипочем
не удастся слона проглотить,
И орла не суметь воробью одолеть,
надо вовремя пыл укротить.
И сановнику век не продлит человек,
нет лекарства такого, увы.
Не купить, богатей, ум для внуков, детей,
не приставишь своей головы!…
За добром не гонись, в богачи не тянись,
скромной долей доволен пребудь -
Вот и счастье найдешь!… И покой обретешь,
и вздохнет с облегчением грудь.
Итак, после ванны Симэнь и Цзиньлянь легли в спальне отдохнуть, а Чуньмэй, устроившись на стуле в коридоре, принялась шить туфельки. Вдруг видит: у садовой калитки, вытянув шею и озираясь по сторонам, стоит Циньтун.
- Тебе что нужно? - спросила горничная.
Слуга заметил стоявшую на коленях с камнем на голове Цюцзюй и стал показывать на нее пальцем.
- Чего тебе, спрашиваю, нужно, арестантское отродье? - заругалась Чуньмэй. - Чего ты пальцем-то тычешь?
Циньтун рассмеялся.
- Кладбищенский сторож Чжан Ань пришел, - объяснил он наконец. - К хозяину, говорит, дело есть.
- Глядя на тебя, можно подумать, привидение явилось, - ворчала Чуньмэй. - Подумаешь, кладбищенский сторож! Почивают хозяева. Разбудишь - со свету сживут. Ничего, пусть у ворот подождет.
Циньтун удалился, а через некоторое время снова просунул голову в калитку.
- Сестрица! - окликнул он Чуньмэй. - Все спят?
- Вот арестант! - вздрогнула Чуньмэй. - Опять ворвался, напугал. Носится из-за пустяков, как неприкаянный.
- Но Чжан Ань ждет, - говорил Циньтун. - Поздно уж, а ему еще за город идти.
- Но не могу ж я их тревожить! Вон они как сладко спят. Скажи, чтоб подождал немного. А поздно, так пусть приходит завтра.
Их разговор услыхал Симэнь и позвал Чуньмэй.
- Кто там? - спросил он.
- Да вон Циньтун пришел. Чжан Ань с кладбища, говорит, прибыл, хочет с вами поговорить.
- Я сейчас выйду, - сказал Симэнь. - Подай-ка мне одежду.
Чуньмэй исполнила просьбу.
- А по какому делу Чжан Ань? - заинтересовалась Цзиньлянь.
- Он еще накануне заходил насчет поместья, - объяснил Симэнь. - Видишь ли, рядом с нашим кладбищем целое поместье продается, с землей. Вдова Чжао, владелица, просит триста лянов серебра, я же даю двести пятьдесят. Просил Чжай Аня поторговаться. Если он договорился, велю Бэнь Дичуаню с зятем отнести серебро. В поместье колодец с четырьмя скважинами. Если удастся пробрести это поместье, присоединю к своему. Построим там крытую галерею, обширный зал, насыплем декоративные холмы и разобьем парк. И будут в нем аллеи - сосновая и ясеневая, беседка у колодца, павильон для метания стрел, площадка для игры в мяч и все прочее. Ладно уж, пожертвую серебро, зато будет, где отдохнуть и развлечься.
- Да-да! Купи поместье, не пожалей серебра! - внушала Цзиньлянь. - И нам, как на могилы соберемся, будет где весело время провести.
Симэнь ушел в переднюю половину, где его заждался Чжан Ань, а Цзиньлянь, поднявшись с постели, села перед зеркалом, чтобы напудриться и поправить прическу, после чего вышла во дворик с намерением выпороть Цюцзюй. Для этого Чуньмэй отправилась за Циньтуном.
- Я тебя за вином послала, почему ты холодное хозяину подала? - допрашивала служанку Цзиньлянь. - Для тебя в доме старших не существует. Что тебе ни тверди, ты все на своем стоишь. - Цзиньлянь кликнула Циньтуна: - Всыпь этой негодяйке десятка два палок, да как полагается.
Циньтун успел нанести с десяток ударов, но тут, на счастье, подоспела Пинъэр.
- Хватит ей и этого, - улыбаясь, уговаривала она Цзиньлянь.
- Ладно, довольно! Десять палок ей прощаю, - сказала Цзиньлянь слуге, а Цюцзюй приказала встать и земными поклонами поблагодарить Ли Пинъэр, а потом отпустила на кухню.
- Матушка Пань служанку привела, лет пятнадцати, - сказала Пинъэр. - Сестрица Вторая за семь с половиной лянов ее покупает. Просит тебя поглядеть.
Цзиньлянь и Пинъэр направились в дальние покои. Пинъэр посоветовала Симэню дать семь лянов. Новенькая получила имя Сяхуа, но не о том пойдет речь.
* * *
Тут мы оставляем дом Симэнь Цина и начинаем рассказ о Лайбао и приказчике У, которые везли подарки в столицу.
Как покинули они уездный центр Цинхэ, так каждый день выходили с зарею по чуть светлевшей тропе и шли на закате по буроватой темневшей пыли. Садились поесть, лишь изголодавшись, принимались пить, лишь изнывая от жажды. Ночью останавливались, на рассвете пускались в путь. А стоял в то время такой палящий зной, что от него плавились камни и металл. Продвигались путники с превеликим трудом.
Но сказ скоро сказывается. И вот добрались они, наконец, до столичных ворот Долголетия, нашли постоялый двор, где и заночевали. На другой день взвалили на себя вьюки и корзины с подарками и направились к мосту Небесной реки. Остановились у особняка государева наставника Цай Цзина. Лайбао велел приказчику У постеречь вещи, а сам, одетый в темное холщовое платье, приблизился к привратнику и почтительно поклонился.
- Откуда прибыл? - спросил привратник.
- Из уезда Цинхэ в Шаньдуне, - отвечал Лайбао, - от именитого Симэня. Его высокопревосходительству ко дню рождения подарки привез.
- Ах ты, арестант проклятый! - заругался привратник. - Жить тебе надоело, деревенщина! Подумаешь, какой там именитый Симэнь-Дунмэнь! Да над его превосходительством одна-единственная особа власть имеет, ему же подвластна вся Поднебесная. Никакой титулованный вельможа или сановник не посмел бы так себя вести перед его превосходительством. Так что убирайся, пока цел!
В привратницкой нашелся знакомый Лайбао.
- Это у нас привратник новый, - успокоил он Лайбао, - всего несколько дней служит. На него не обижайся, он тебя не знает. Если тебе к его превосходительству, обожди. Я дядю Чжая попрошу выйти.
Лайбао сунул руку в рукав и вручил своему знакомому узелок с ляном серебра.
- Мне-то ладно! - заметил тот. - Ты вон тех двоих одари. Без этого нельзя.
Лайбао вынул такие же узелки и передал каждому по ляну. У сердитого привратника на лице появилась улыбка.
- Раз из Цинхэ, обожди немного, - сказал он. - Пока с дворецким Чжаем повидаешься. Его превосходительство только что вернулись из дворца Драгоценного Знамения, где свершалось моление и сейчас отдыхают в кабинете.
Наконец, вышел дворецкий Чжай Цянь. На нем были длинный из тонкого темного шелка халат, летние прохладные туфли и белые чулки. Лайбао удостоил его земным поклоном.
- Ты с подарками его превосходительству? - приветствуя слугу, спросил дворецкий. - Досталось тебе, должно быть, в пути?
Лайбао вручил Чжай Цяню перечень подношений, а слуга тем временем протянул ему два куска нанкинского шелка и тридцать лянов серебра.
- Мой хозяин, Симэнь Цин, просил низко кланяться вашей милости, господин Чжай, - говорил Лайбао. - Хозяин не знал, как выразить вам свою признательность, и велел передать вот эти скромные знаки внимания. Может, годятся на чаевые. А еще хозяин сердечно благодарит вашу милость за беспокойство. Только вашими стараниями были освобождены соляной торговец Ван Сыфэн и остальные купцы.
- Не могу я принять такие дары, - проговорил Чжай, а потом добавил: - Впрочем, ладно, принимаю.
Лайбао тогда протянул перечень подношений, которые предназначались государеву наставнику Цай Цзину. Дворецкий пробежал его глазами и вернул слуге.
- Внесите их и ждите у внутренних ворот, - распорядился он.
По западную сторону от внутренних ворот размещалась обширная прихожая, где ожидающих приема посетителей угощали чаем. Вскоре мальчик-слуга подал Лайбао и приказчику У по чашке чаю.
Наконец-то в приемной зале появился сам государев наставник, и Чжай Цянь доложил ему о прибывших. Цай Цзин велел их звать, и оба пали ниц перед возвышением, на котором он восседал. Чжай Цянь развернул перед государевым наставником перечень даров, и тот пробежал его глазами. Лайбао и приказчик У тем временем разложили подарки.
Только поглядите:
Ослепительно горели золотые кувшины и нефритовые чарки. Блистали белизною бессмертных серебряные изваяния. Сколько в них уменья и труда искусных мастеров! Умельцев на редкость филигранная работа! Расшиты змеями, драконами парчовые халаты. Так ярки и пестры - в глазах рябит. Переливается золотом и бирюзою атлас нанкинский. Обилье яств изысканных и тонких вин. Все в безупречной упаковке и закупорено надежно. А рядом - полные подносы редчайших фруктов, свежих, ароматных.
Ну как тут не восхититься!
- О, везите это все обратно! - воскликнул Цай Цзин. - Мне как-то неудобно принимать такие богатые подарки.
Лайбао, всполошившись, клал земные поклоны.
- Симэнь Цин, мой хозяин, не знал, как выразить вашему высокопревосходительству свою глубокую сыновнюю почтительность, вот и велел передать эти ничтожные знаки внимания, - умолял он. - Быть может, сгодятся вашему превосходительству на вознаграждение слуг.
- Ну, раз так, ладно, - согласился Цай Цзин. - Я велю убрать дары.
Бывшие наготове многочисленные слуги тотчас же подхватили разложенные подношения и унесли их внутрь.
- В прошлый раз, - продолжал Цай Цзин, - я отправил с посыльным письмо военному губернатору Хоу. Как, помогло оно Ван Сыфэну и тем цанчжоуским купцам?
- Благодаря милостивейшему вмешательству вашего высокопревосходительства, - отвечал Лайбао, - торговцев направили в управление соляных перевозок, где вручили подорожные и отпустили.
- Принимая подношения, выражаю мою искреннюю благодарность твоему хозяину, - молвил, обращаясь к Лайбао, государев наставник. - Но я, право, придумать не могу, чем бы мне возместить такие хлопоты. Да! В каком чине твой хозяин?
- Какой чин, ваше превосходительство! - воскликнул Лайбао. - Мой хозяин - обыкновенный уездный житель.
- Так, так… не имеет чина, значит, - протянул Цай Цзин. - Вчера Его Величество соизволили выдать мне несколько грамот на чины со свидетельствами на вакантные должности. Пожалую-ка я твоего хозяина чином помощника тысяцкого и назначу в вашу же шаньдунскую судебно-уголовную управу на должность помощника надзирателя вместо отбывшего тысяцкого Хэ Цзиня. А?
Лайбао поспешно пал ниц и, кладя земные поклоны, рассыпался в благодарностях:
- О, ваше высокопревосходительство! Вы оказываете моему хозяину столь высокую честь, что ни ему, ни его семье, разорви они себя на части в усердии, никогда не отплатить за такую милость вашему высокопревосходительству.
Цай Цзин распорядился внести стол и тут же украсил грамоту со свидетельством своею подписью и печатью. Потом собственноручно начертал: «Симэнь Цин возводится в чин помощника тысяцкого и определяется в левый гарнизон Его Величества телохранителей и карателей с назначением на пост помощника судебного надзирателя в одну из судебно-уголовных управ Шаньдуна».
- Немало вам обоим доставили хлопот эти подарки, а? - продолжал Цай Цзин, обращаясь к Лайбао. - А тот, за тобой, кто будет?
- Приказчик, - только и успел сказать Лайбао.
- У Дяньэнь меня зовут, - выступив вперед, отрекомендовался приказчик. - Симэнь Цину шурином довожусь.
- А, ты, оказывается, шурин Симэнь Цину! То-то вижу, приятная наружность. - Цай Цзин велел принести еще грамоту и продолжал: - Назначаю тебя помощником станционного смотрителя в родной уезд Цинхэ. Место неплохое.
У Дяньэнь был настолько потрясен и бил челом так, что, казалось, толок в ступе чеснок.
Потом Цай Цзин потребовал еще одну грамоту и вписал в нее Лайбао. Он назначался стражником во владения князя Юньского в Шаньдуне. Оба в знак благодарности отвесили земные поклоны, а получив грамоты, должны были отправиться утром следующего дня в ведомство чинов и военное ведомство для получения мандатов, после чего им надлежало вступить в должность в указанный срок. Цай Цзин наказал Чжай Цяню угостить прибывших в западном флигеле и выдать десять лянов серебра на дорожные расходы, но не о том пойдет речь.
Да, дорогой читатель! При императоре Хуэй-цзуне в Поднебесной были утрачены бразды правления. У власти стояли лицемерные сановники, двор заполнили клеветники и льстецы. Преступная клика Гао Цю, Ян Цзяня, Тун Гуаня и Цай Цзина торговала постами и творила расправу. Царило открытое лихоимство. Служебное назначение определялось на весах: в зависимости от ранга устанавливалась и взятка. Ловкачи и проныры делали головокружительную карьеру, а способные и честные годами томились в ожидании назначения. Все это и привело к падению нравов. Поднебесная стала кишмя кишеть казнокрадами и взяточниками. Велики были повинности, тяжелы налоги. Обедневший народ шел в разбойники. Скорбь и стенания стояли над землей.
Когда б не преступники ныне,
Не воры стояли у власти,
Тогда на Срединной равнине
Не было б стольких несчастий.
Чжай Цянь пригласил Лайбао и приказчика У во флигель, куда подали большие чаши и подносы, полные мяса и сладких хлебцев. Тут же стояли горячие блюда и сладости. Янтарем горело вино.
Когда вдоволь насытились и изрядно выпили, Чжай Цянь обратился к Лайбао:
- У меня к твоему хозяину просьба будет. Не знаю только, согласится ли он ее исполнить.
- Зачем вы, ваша милость, изволите так говорить?!! - перебил его Лайбао. - Своей поддержкой перед его высокопревосходительством вы оказали хозяину неоценимую услугу. Только прикажите, все будет выполнено.
- Не скрою, о твоем хозяине мне пришлось с его превосходительством вести особый разговор. А дело вот какое. У меня одна жена, и та часто болеет. Мне уж под сорок, а детей у меня нет. Вот я и хотел бы попросить твоего хозяина, не подыщет ли он там у себя подходящую девицу, лет пятнадцати-шестнадцати. Уплачу, сколько потребуется.
Тут он попросил передать Симэню с ответным письмом кой-какие подарки, а слугам протянул пять лянов на дорогу.
- Мы вознаграждены его высокопревосходительством, - наотрез отказался от денег Лайбао.
- Не отказывайтесь, возьмите, - настаивал Чжай Цянь. - То от его превосходительства, а это от меня.
Окончилось обильное угощение.
- Я вам провожатого дам, - продолжал Чжай. - Он проводит вас в ведомства за мандатами. С ним вам не придется зря время терять. Я распорядился, чтобы вас долго не задерживали.
И дворецкий позвал посыльного по имени Ли Чжунъю:
- Завтра пойдешь с этими господами в ведомства для регистрации и получения мандатов, а потом мне доложишь.
Лайбао и У Дяньэнь вышли с Ли Чжунъю из особняка Цай Цзина и, чтобы обо всем договориться, направились прямо к Баю - в кабачок близ моста Небесной реки. Слуги Симэня угостили провожатого и дали ему три ляна серебра. Условились сперва пойти в ведомство чинов, а потом - в военное ведомство.
Узнав, что посетители прибыли от самого государева наставника, в ведомствах засуетились. Регистрация и оформление бумаг прошло безо всяких проволочек. Чжу Мянь, главнокомандующий Его Величества гвардией телохранителей и карателей, тотчас же скрепил мандаты собственноручной подписью и печатью, и документы в нижестоящие инстанции были выправлены без промедления. Лайбао зачислялся в стражники в шаньдунские владения князя Юньского. О результатах доложили дворецкому Чжаю.
Не прошло и двух дней, как все было готово. Лайбао с У Дяньэнем наняли лошадей и звездной ночью заторопились домой, в Цинхэ, порадовать хозяина добрыми вестями.
Да,
Богатство и знатность обманом, увы, добывают.
И власть, и почет - все на злато они покупают.
Между тем стоял палящий летний зной. Чтобы укрыться от невыносимой жары и полюбоваться лотосами, все домашние Симэня собрались в зале Красот природы, который примыкал к крытой галерее. У Юэнян и Симэнь Цин восседали на почетных местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210