Ей без усилий суждено
Стать мужа знатного женой.
Юэнян удалилась за ширму.
- Попрошу вас предсказать судьбу и моим младшим женам, - сказал Симэнь.
Вышла Ли Цзяоэр. Бессмертный долго смотрел на нее, потом сказал:
- У вас, сударыня, клинообразный лоб и маленький нос. Быть вам если не наложницей, то трижды замужем. Вы полны и грузны, у вас нет недостатка ни в пище, ни в одежде, и наслаждаетесь вы спокойно обилием и почетом. У вас высокие плечи и плаксивый голос, стало быть, вы либо вышли из низов, либо сирота. У вас низкая переносица, а потому вам предстоит если не бедность, то ранняя смерть. Пройдитесь, будьте добры!
Цзяоэр сделала несколько шагов, и Бессмертный У продолжал:
Узок лоб, да зад широк,
Ходит - как змея виляет.
Смолоду унес поток
Ветра и в пыли валяет.
Пусть и не торгует телом,
Знается с постельным делом.
Цзяоэр ушла, и Юэнян позвала Мэн Юйлоу:
- Выйди, сестрица! Тебе погадают.
- У вас одноразмерные три части тела и лица, сударыня, - посмотрев на Юйлоу, начал Бессмертный У. - Вам не приходилось терпеть лишений. Полным-полны все шесть кладовых, которые внутри вас разместились, вам и на склоне лет наслаждаться богатством и почетом. Вас редко беспокоили недуги, потому что вас озаряет яркое светило Юэбо. Вы до старости не познаете беды. Ваш дворец лет, кажется, блестящ и великолепен. Прошу вас, сударыня, сделать несколько шагов.
Юйлоу прошлась, и Бессмертный продолжал:
Как жемчуг, и чиста и хороша,
Отзывчива, добра ее душа.
Богатство, красоту судьба ей шлет.
Двоих мужей она переживет.
Юйлоу ушла и позвали Пань Цзиньлянь, но она только посмеивалась, а выйти не желала. Она появилась лишь после настояний Юэнян.
Бессмертный поднял голову, пристально вгляделся ей в лицо, долго-долго молчал и, наконец, промолвил:
- У вас густые волосы, сударыня, и тяжелые локоны, бросающие отблеск, - приметы чрезмерной похотливости. У вас очаровательная внешность, брови дугой. Ваше тело даже без движения колышется. Родинки на лице говорят о том, что вы причиняете вред мужьям. Судьба сулит вам век короткий.
Стремленье к усладам в повадках ее и обличье.
Чернея очами, она попирает приличья.
Все ночи подряд под луною резвиться не промах,
Но мало довольства от жизни в роскошных хоромах.
После гадания Цзиньлянь хозяин позвал Ли Пинъэр.
- У вас, сударыня, нежная и ароматная кожа, - посмотрев на Пинъэр, начал Бессмертный, - что выказывает даму из богатого дома. Вы прямы и строги, и в вас я вижу добродетельную женщину из простой семьи, правда у вас излишне блестят глаза, как будто вы пьяны или вернулись с тайной встречи в тутах. Около бровей у вас едва заметные черные пятнышки, а это означает излишек ночных вожделений. Гляжу, у вас спящие шелкопряды, сиречь складки под глазами, сияют и пурпуром отливает, стало быть, вы обязательно произведете на свет драгоценного сына. У вас белое тело и круглые плечи, а потому вы пользуетесь особой любовью супруга. Нередко страдаете от недугов, ибо корень ваш окутан дурманом. Хватает и радостных предзнаменований, ведь ваша счастливая звезда сияет очень ярко. Все это добрые приметы, но есть и дурные, которых вы, сударыня, должны остерегаться. Подножие горы, сиречь переносица, черно, и где-то на исходе третьего девятилетья вас ждут рыдания. Нить судьбы тонка! Как нелегко переступить порог между годом курицы и годом собаки! Осторожны будьте! Ох, как осторожны!
Цветок, луною освещенный,
пернатых духов манит взоры.
Как к фениксу летит подруга,
так к милому жена стремится.
Происхожденье и богатство -
ее надежная опора.
Побереги себя, о птаха,
не всякой доверяйся птице.
Пинъэр ушла, и Юэнян велела выйти Сунь Сюээ.
- Вы, сударыня, малы ростом, - поглядев на нее, начал Бессмертный. - У вас высокий голос, клинообразный лоб и маленький нос. Хотя вы из низины вознеслись на вершины, однако встречаете только холодные усмешки и черствость. В делах вы проницательны, держитесь с достоинством, но вам вредят четыре нарушения, от которых вас и ждет страшный конец. А четыре нарушения таковы: губы у вас без граней, уши без завитков, глаза без выразительности и нос не прямой.
Из грязи, но свежа, как птичка по утру,
Проточная вода в глазах плутовки,
Гнуть спину у дверей умеет очень ловко,
А не служить, так жить в пыли и на ветру.
Сюээ ушла, и Юэнян велела выйти дочери Симэня.
- У вас, сударыня, вздернутый нос, - начал предсказатель. - Вы нарушите волю предков и нанесете ущерб своему дому. Голос у вас напоминает разбитый гонг, и все ваше имущество исчезнет. Кожа на лице слишком натянута - вы нетерпеливы, и хотя живительные ложбинки на нем глубокие и длинные, вас ожидает ранняя кончина. Походкой скачущей вы похожи на воробья, живете в родительском доме, но нет у вас достатка ни в пище, ни в одежде. Не минет вам еще третье девятилетие, как обрушится на вас тяжкое испытание.
При муже, словно бедная вдова,
Лишь помощью родительской жива.
Беду, несчастье ей несет супруг,
Раздоры доведут до смертных мук.
Дочь Симэня ушла, позвали и Чуньмэй показаться прозорливцу. Ей было не больше восемнадцати. На ней была белая вышитая кофта, красная расшитая юбка и голубая шелковая безрукавка. Ее прическу-тучу украшала серебряная сетка. Чуньмэй, выйдя как связанная со спеленутыми ногами и прижатыми руками, поклонилась Бессмертному У.
Он долго смотрел на нее широко открытыми глазами, потом начал:
- У вас, барышня, нет отклонений ни в одном из органов чувств. И сложение ваше превосходно. Волосы у вас тонки, брови густы, характер решительный. Вы нетерпеливы, глаза у вас круглые. Вы горячи. Подножие горы, переносица, без проема, вы, стало быть, обязательно замуж выйдете за знатного и обретете сына. Брови у вас срослись, значит, вам скоро предстоит носить жемчужный венец. Легкой походкой вы напоминаете порхающую фею. Ваш голос чист и звучен. Вы мужу своему поможете обрести счастье, а к концу вашего третьего девятилетия вам пожалуют титул покойного. Правда, у вас великоват левый глаз, вы в детстве потеряли отца. Ваш правый глаз маловат, вы с матерью расстались годовалой. У вас родинка слева чуть пониже угла рта, а это означает, что вам приходится нередко ввязываться в ссоры. Другая родинка на правой щеке - знак неизменной мужниной любви.
Чело высокое, пунцовые уста,
Походка легкая и стройное сложенье.
Достанется ей жизни полнота
И вечное вельмож благоволенье.
Гаданье окончилось, и женщины, покусывая ногти, обдумывали сказанное.
Симэнь положил в пакет пять лянов серебром для Бессмертного У, наградил пятью цянями провожатого и вручил ему визитную карточку с выражением благодарности начальнику гарнизона Чжоу. Бессмертный У наотрез отказался принять серебро.
- Я, бедный даос, подобно облаку, странствую по свету, - говорил он. - Под ветром мой стол, на росе - постель. Пользую и наставляю везде и повсюду. Меня попросил зайти к вам главнокомандующий Чжоу, я его уважил, а деньги мне вовсе ни к чему. Не возьму я.
Не зная, как быть, Симэнь вынул штуку холста.
- Вот примите, наставник бессмертных, - сказал он, - пригодится на халат.
Бессмертный взял холст, отвесил Симэню земной поклон и велел своему юному ученику спрятать штуку в суму. Хозяин проводил его до ворот, и он стал удаляться своей легкой походкой.
На посохе двуглавом
несет он солнце и луну;
На поясе в горлянке -
высоты гор, рек глубину.
Симэнь вернулся в заднюю залу.
- Ну, как гадание? - спросил он Юэнян.
- Неплохо, - отозвалась хозяйка. - Правда, трем он не угадал.
- Кому же?
- Сестра Ли, говорит, страдает недугами, а родит сына. Будь она сейчас беременна, можно было бы еще поверить. Дочери предсказал тяжелое испытание, но какое у нее может быть испытание? А потом, Чуньмэй, оказывается, тоже родит знатного сына. Может быть, не без твоего участия? Пока я что-то не вижу никаких признаков появления потомства. И уж никак не могу поверить, чтобы Чуньмэй украсила прическу жемчужным венцом и стала знатной дамой. У нас в доме-то нет ни одного знатного. О каких жемчугах может идти речь? Если б и появились вдруг жемчужные подвески, то во всяком случае не у нее в прическе.
- Мне он предсказал радость возвышения до самых облаков, славу приобретения чинов и жалованья, - сказал со смехом Симэнь. - А откуда я приобрету чин? Чуньмэй, с серебряной сеткой на голове, разодетая, стояла рядом с вами, вот он и решил, что она наша дочь. Выдадут, мол, за знатного, войдет в именитый дом, вот и появятся на голове жемчуга. Испокон веков гадают, да угадать не могут. Ведь внешнее выражение как рождается, так и исчезает, благодаря внутреннему духу. Бессмертного У мне почтенный господин Чжоу прислал и неловко было бы его не принять. Вот я и дал ему погадать, чтоб потом не было недоразумений.
Юэнян пошла в свои покои и распорядилась, чтобы в зале накрыли стол. После обеда Симэнь взял в руку веер из бананового листа и побрел в сад. Он пошел крытой террасой и очутился в занавешенном шторами Пейзажном павильоне, вокруг которого стеной росли цветы и кустарники, создавая благодатную тень. Был полдень. В гуще зелени трещали цикады. Неожиданно зашелестел ветерок, и пахнуло ароматом цветов.
Тому свидетельством стихи:
Тени густые под шапкой деревьев
в долгие летние дни;
Смотрят беседки, террасы глядятся
в светлую озера гладь.
Изредка занавес этот хрустальный
чуть колыхнет ветерок.
Дворик густым ароматом наполнен
благоухающих роз.
А на соседнем дворе зеленеет
трав однотонный ковер;
Через прозрачную штору увидишь:
ярко пылает гранат.
Даже и в полдень от ясеней пышных
всюду раскинулась тень;
Время от времени слышно - цикада
где-то стрекочет вдали.
Симэнь Цин уселся в кресле и помахивал веером. К колодцу за водой подошли Лайань и Хуатун. Симэнь подозвал одного из них:
- Принеси-ка льда на блюде.
Когда подбежал Лайань, Симэнь распорядился:
- Ступай к сестрице Чуньмэй и попроси принести кувшин сливового отвару. Пусть в чаше остудит.
Лайань побежал к Чуньмэй. Наконец появилась и она, в синей мохнатой кофте и красной холщовой юбке. Волосы ее были собраны серебряной сеткой, а в руке она несла кувшин приготовленного на меду сливового отвара.
- Вы ели? - спросила она, посмеиваясь.
- Поел у Старшей.
- К нам зайти не хотите? - спросила она с некоторым укором. - Я на лед остудить поставлю.
Симэнь кивнул головой. Чуньмэй поставила кувшин в лед, потом подошла к креслу, в котором сидел Симэнь, взяла у него из руки веер и стала его обмахивать.
- А о чем вы с матушкой Старшей говорили? - спросила она.
- О гадании.
- Даос нагадал мне носить жемчуга, - начала Чуньмэй. - А матушка говорит, если кому и предстоит носить, то только не мне. Море ковшами не перемерить, простому смертному грядущего не предсказать. Бывает и выточат, да корявое, а то и отрубят, да круглое выйдет. На юбке, говорят, почет с достатком в дом входит. Так что нечего заранее утверждать. Неужели я так всю жизнь и буду у вас служанкой?!
- Ишь, разговорилась, болтушка! - засмеялся Симэнь. - Родишь сына, и у тебя на голове украшения появятся.
Симэнь заключил Чуньмэй в объятия и начал с ней играть.
- Твоя хозяйка у себя? - спросил он. - Что-то ее не видно.
- У себя, - отвечала Чуньмэй. - Матушка велела Цюцзюй воды согреть, собирается принять ванну, а пока прилегла отдохнуть.
- Вот утолю жажду отваром и пойду ее расшевелю.
Чуньмэй вынула изо льда кувшин. Симэнь отпил глоток, и прохлада, разлившись по всему телу, дошла до сердца, окропив его сладкой росой. Насладившись сливовым напитком, Симэнь положил руку на плечо Чуньмэй, и они через садовую калитку направились к спальне Цзиньлянь. Когда Симэнь отдернул дверную занавеску, прямо перед ним на новой перламутровой кровати спала Цзиньлянь.
Надобно сказать, что перламутровая кровать была до этого только у Пинъэр, но Цзиньлянь выпросила такую же и себе. Симэнь потратил на нее шестьдесят лянов серебром. Это была кровать с перильцами. По обеим сторонам ее устанавливались инкрустированные перламутром перегородки, на которых красовались терема и террасы, палаты и башни, букеты цветов и пестрые птицы. Тут же торчали три гребня, изображавшие сосну, бамбук и дерево мэй - трех друзей, стойких в зимнюю стужу. Сверху ниспадал лиловый шелковый полог, который висел на парчовой ленте, поддерживаемой серебряными крючками. Развешанные повсюду ароматичные шарики наполняли ложе благоуханием.
Цзиньлянь, раздетая, в одной красной шелковой повязке, прикрывавшей грудь, крепко спала на прохладной циновке под красным одеялом. Уточки-неразлучницы красовались у нее в изголовье. Спальня благоухала. У Симэня невольно вспыхнуло желание. Он велел Чуньмэй выйти и запереть дверь, а сам потихоньку разделся и, приподняв одеяло, полюбовался ее яшмовым телом, которое что-то скрывало, прильнул к ней, забавляясь, слегка раздвинул ее ноги и медленно вставил черенок своей метлы в щель темную. Когда блестящие, как звезды, глаза женщины в тревоге раскрылись, он уже успел вставить и вытащить несколько раз.
- Вот насильник! - проговорила Цзиньлянь, открыв, наконец, глаза. - Я и не слыхала, как ты вошел. Я так сладко спала. Как напугал!
- Я-то ладно, - проговорил Симэнь, - а кто другой вошел бы, что тогда? Тоже, наверно, сделала бы вид, будто не слышишь, а?
- Не знаю, как мне и ругать тебя! Да у кого, скажи, хватит смелости ко мне в спальню входить?!
Надобно сказать, что Цзиньлянь слыхала накануне, как Симэнь в Зимородковом павильоне восхищался нежной белизной Пинъэр. На этот раз она приготовила смесь из сердцевинок цветов жасмина, притиранья и пудры и потихоньку умастила им все тело, отчего оно стало нежно-белым и блестело, источая аромат, чем так и влекло Симэня. Он глядел на белоснежную Цзиньлянь, на ее ярко-красные новые туфельки, потом присел перед ней на корточки, обхватив обеими руками ее бедра, опустил голову и стал наблюдать за своим, снующим туда-сюда, богатырем.
- Что ты на меня так уставился, несносный? - спрашивала она. - Ведь все равно мне далеко до нежно-белой Ли Пинъэр. Она ребенка ждет, вот ты ее и бережешь, жалеешь. А от нас, никчемных, что проку! С нами можно всякие грубости себе позволять.
- Говорят, ты меня ждала мыться? - спросил Симэнь.
- Кто это тебе сказал?
- Чуньмэй.
- Иди мойся. Чуньмэй воду принесет.
Вскоре в спальне появилась ванна с теплой ароматной водой. Они вместе погрузились в нее и начали резвиться, как рыбы. Ванна разгорячила Симэня. Под влиянием охватившего его возбуждения он положил женщину на спину, на доску для купания, взял ее за ножки, раздвинув их и подняв кверху, причем то сгибал, то разгибал не менее чем двести-триста раз. Стоны Цзиньлянь раздавались непрерывно, как зов краба в песке. Опасаясь, как бы не растрепались ее черные, как туча, ароматные волосы, женщина одной рукой их поддерживала, а другой держалась за край ванны и, не переставая, щебетала на все лады, словно иволга или ласточка. Вы только поглядите, что это было за сражение!
Вздыбились бурные волны на пруду среди цветов. Полог бирюзовый взметнуло ввысь, где темнеют осенние тучи. Красавец, любовью томимый, в бой вступить готов. В волнении страстном горит нетерпеньем удаль свою показать. Вот, трепеща, вздымается упругое копье, вот, колышась, играет меч стальной. Тут, не щадя себя, врезается во вражий стан, так в игре дождя и тучки трофеи пожинает. Там-там! Барабанный бой торопит воина вперед. Дзинь-дзинь! Копье с мечом скрестилось. Слышится то треск, то лязг. Сцепились, спутались - и не разнять. Вверх, вниз - бурлит обратное теченье. Грохочет и шумит стремительный поток. Катится, смывает - не устоять на месте. Несет, сбивает - сдержаться не хватает сил. Так и гоняет взад-вперед, толкает из конца в конец. Вот всплыло облако чудесное в жарком дыханьи, вот струится, оседая, аромат. Рыбак против теченья челном правит, качая яшмовыми веслами без передышки. Лодочник другой лотос золотой рулем сломал. На скакуне свирепствует герой, своею мощью похваляясь. С ним белолицая чаровница вступает смело в поединок. И радостна счастливая красотка, доволен могучий богатырь. Они опять мечтают об утехах, друг к дружке льнут, желаньем смущены. Скорее жертвою падут, но поля битвы не покинут. От боя к бою их мужество растет. Все громче клич боевой, все выше их воинский дух. Бывало много больших сражений, но такого боя в воде еще не видал никто!
Некоторое время оба сражались в воде, причем сражение прекратилось только после того, как Симэнь Цин излил семя. Завершив сражение, они, насухо вытершись, вышли из ванны. Накинув на себя легкую хлопчатую рубашку, Симэнь забрался на кровать, куда поставили и столик с фруктами. Цзиньлянь велела Цюцзюй принести для хозяина белого вина, а сама стала угощать его из коробки пирожками с фруктовой начинкой, решив, что он проголодался.
Прошло довольно много времени. Наконец появилась Цюцзюй с серебряным кувшином в руке. Цзиньлянь хотела было наполнить чарки, но, дотронувшись до ледяного кувшина, плеснула вином прямо в лицо служанке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210