- Сегодня их выпустят.
- Сколько меня родные за них просили! - говорил Ин Боцзюэ. - А не изобьют их?
- Успокойтесь, батюшка! На этот раз их бить не будут, уверяю вас.
Ин Боцзюэ побежал скорее передать новость родным юнцов. К обеду все четверо вернулись домой. Каждый обнял отца или старшего брата и остальных домашних и плакал во весь голос. Родственники выложили сотню с лишним лянов, а на ногах юнцов кровоточили раны, зареклись они совать нос в чужие дела.
Да,
Себе мы беды сами накликаем,
От нетерпенья своего страдаем.
Пока Симэня не было дома, Шутун позвал Лайаня подмести кабинет и стал угощать его присланными в подарок сладостями, которые лежали на столе. Лайань, не смея их взять, отказывался.
- Вот что я тебе хочу сказать, брат, - сказал, наконец, Лайань.
- Вчера брат Пинъань вышел матушку Пятую встречать и по дороге чего только ей ни наговаривал - все про тебя ябедничал.
- Что ж он про меня болтал? - спросил Шутун.
- Говорит, будто ты взятки берешь, - начал Лайань. - Обнаглел, говорит, до того, что купил вина и закусок и понес к матушке Шестой. Целый день у нее просидел, а потом в лавке угощение устроил, а его, Пинъаня, не позвал. А еще, говорит, ты с батюшкой в кабинете чем-то занимаешься.
Не услышь такого Шутун, все шло б своим чередом, а тут крепко запомнил он про ябеду Пинъаня, но целый день молчал. На следующее утро Симэнь отправился за город в монастырь Вечного блаженства, где устраивали проводы начальника крепости Сюя, и вернулся после обеда. Только Симэнь спешился, как приказал Пинъаню:
- Кто спросит, скажи, что еще не возвращался.
Хозяин проследовал в кабинет, где Шутун помог ему снять одежды.
- Кто-нибудь приходил? - спросил Симэнь.
- Никого не было, - отвечал Шутун. - Только от командира военного поселения господина Сюя принесли два пакета крабов и десять цзиней свежей рыбы. Я принял визитную карточку, а посыльному дал два цяня. Потом от шурина У Старшего доставили шесть приглашений, просят матушек пожаловать на торжества по случаю третьего дня.
Надобно сказать, что, когда У Шуньчэнь, сын шурина У Старшего, женился на Чжэн Третьей, племяннице жены богача Цяо, Симэнь послал в подарок чаю. И вот в ответ они и пригласили хозяек.
Симэнь направился к Юэнян, и та показала ему приглашения.
- Вам завтра надо будет приодеться и пойти в гости, - сказал он.
Вернувшись в кабинет, Симэнь уселся в кресло. Шутун поспешно разжег жаровню, воскурил благовония и почтительно поднес хозяину чай. Тот взял у Шутуна из рук чашку. Слуга подошел к хозяину совсем близко и встал у края стола. Немного погодя Симэнь подал знак губами, чтобы Шутун запер дверь, потом заключил его в объятья, потрепал щеки и, крепко прильнув, поцеловал прямо в губы. Из уст Шутуна исходил аромат благовонных фениксовых плиток, он играл нефритовым стеблем.
- Тебя никто не обижает? - спросил Симэнь.
- Я хотел вам, батюшка, кое-что сказать, - начал Шутун, - но так бы и не решился, если б вы меня не спросили.
- Говори, в чем же дело.
Шутун рассказал хозяину о Пинъане.
- В прошлый раз, когда вы позвали меня, он с Хуатуном под окном подглядывал. Я своими глазами их видел, когда вынес вам воды. Пинъань обзывает меня пакостником и поносит перед всеми.
Симэнь пришел в ярость.
- Не будь я Симэнь Цин, если не перебью ноги рабскому отродью, - ругался он.
Однако не будем больше говорить о том, что происходило в кабинете.
Как только Пинъань узнал, что Шутун снова заперся в кабинете с хозяином, он, ничего не подозревая, поспешил доложить Цзиньлянь, и та велела Чуньмэй позвать хозяина.
Только Чуньмэй повернула в сосновую аллею, как заметила игравшего с белкой Хуатуна.
- Что тебе угодно, сестрица? - спросил он. - Батюшка в кабинете.
Чуньмэй отвесила ему оплеуху. Симэнь же, заслышав шуршание юбки, бросил поспешно Шутуна, лег в постель и притворился, будто спит. Слуга взял в руку кисть и сел за стол. Чуньмэй навалилась на дверь и очутилась в кабинете. Симэнь громко захрапел.
- Заперлись, затаились - брачную ночь, что ли, справляли, а? - спросила она, обратившись к Симэню. - Матушка хочет с вами поговорить.
- Ишь, болтушка! - проворчал Симэнь, делая вид, что пробуждается ото сна. - Чего ей еще понадобилось? Ступай, дай мне размяться немножко. Я сейчас.
- Не пойдешь, с постели стащу, - настаивала на своем Чуньмэй.
Симэню ничего не оставалось, как уступить ее требованиям, и он направился к Цзиньлянь.
- Что он там делал? - спросила служанку Цзиньлянь.
- Со слугой в кабинете заперлись и затихли - будто муху ловят. Чем они там занимались? Похоже, брачную ночь справляли. Только я вошла, слуга сразу к столу - вроде пишет, а этот верзила на кровати растянулся. Еще вставать не хотел.
- Боялся, здесь его в кипящий котел бросят, а потом съедят! Негодяй бесстыжий! Где у тебя совесть? Полюбуйтесь, люди: средь бела дня со слугой запирается, грязные дела делает. Сперва у рабского отродья в вонючей заднице копается, потом на ночь к нам заявляется. Как хорошо!
- И ты веришь тому, что плетет эта болтушка?! - отпирался Симэнь. - Чем я занимался! Да я просто прилег посмотреть, как он пишет визитные карточки.
- И надо было дверь запирать? - не унималась Цзиньлянь. - Визитные карточки писать! Подумаешь, секретные бумаги! Небось, не трехногого Громовержца в кабинете держишь, не двурогого слона, что от глаз людских скрывать надобно! Завтра вон супруга У Старшего угощение устраивает, нам шестерым приглашения прислала. Так что без разговоров ты обязан найти мне подарок - с пустыми руками не пойдешь. А не дашь, у любовника попрошу. Старшая подносит платье и пять цяней серебром, остальные - кто шпильку, кто цветы для прически, только у меня нет ничего. Никуда я не пойду.
- Да вон возьми в шкафу кусок красной кисеи - вот тебе и подарок, - посоветовал Симэнь.
- Придумал тоже! Кусок кисеи! Курам на смех! Нет уж, я дома останусь.
- Ладно, не горячись! Погоди, что-нибудь в тереме найду. Мне в Восточную столицу подарки посылать - тоже несколько кусков надо. Тогда и тебе дам.
Симэнь направился в терем к Пинъэр и достал два куска черного шелка, отделанного золотыми единорогами, два куска цветного нанкинского атласа, по куску ярко-красного газа и голубого атласа.
- Поищи шелковую кофту да передай Цзиньлянь, - попросил он Пинъэр, - а то ей завтра поднести ничего. А нет, придется из лавки брать.
- Зачем из лавки? - возразила Пинъэр. - У меня есть шелковая узорная кофта ярко-красного цвета и голубая юбка - все равно лежат. Мы их вместе и поднесем завтра.
Пинъэр достала из сундука кофту с юбкой и пошла показать Цзиньлянь.
- Сестрица, выбирай: хочешь - кофту, хочешь - юбку, - сказала Пинъэр. - Вместе поднесем, вот и будет наш подарок. Зачем в лавке брать!
- Неудобно мне брать твою вещь, - смутилась Цзиньлянь.
- Как можно так говорить, дорогая сестрица? - уговаривала ее Пинъэр.
Цзиньлянь долго отказывалась, но, наконец, согласилась и вышла позвать Чэнь Цзинцзи, чтобы тот изящно завернул подарок и написал сверху их имена.
Не будем больше говорить, как Симэнь доставал шелк, а расскажем о Пинъане.
Он стоял у ворот, когда появился друг Симэня - Бай Лайцян.
- Хозяин дома? - спросил он.
- Нет батюшки, - ответил Пинъань.
Бай Лайцян не поверил ему и направился прямо к зале.
- Выходит, и верно, нет дома, - проговорил он, увидев запертую дверь. - Где ж он?
- За городом на проводах.
- Раз на проводах, когда-никогда вернется.
- А что вы хотели, дядя Бай? - спросил Пинъань. - Я доложу, как только батюшка прибудет.
- Да ничего особенного. Давно не видались, вот и зашел посидеть. Не беспокойся, я подожду.
- А задержится? - не унимался Пинъань. - Не дождаться вам!
Бай Лайцян между тем отпер дверь, вошел в залу и расселся в кресле. Ни один из слуг не уделил ему ни малейшего внимания. Он же, знай себе, сидел. Но вот ему, наконец, повезло: к зале приближалась с кусками шелка в руках Инчунь, а с нею рядом Симэнь. Служанка вышла из-за ширмы и, заметив Бай Лайцяна, положила поспешно шелк и бросилась вон.
- Батюшка, оказывается, дома! - воскликнул Бай и, приблизившись к хозяину, склонился в приветствии.
Симэнь не смог скрыться от непрошенного гостя и велел ему сесть. Хозяин оглядел Бай Лайцяна внимательным взглядом. На том была стираная-перестиранная, кроеная-перекроенная старая шелковая шапка, которая, казалось, повидала на своем веку и великие горы, и хребты-перевалы; грубый холщовый халат с обтрепанным грязным воротником. Весь измятый, засаленный подливками, сплошь покрытый жирными пятнами, вывести которые было бы под силу лишь могучему костру, халат колом стоял. Обут Бай Лайцян был в допотопную пару стоптанных сапог со вздернутыми кверху носками. Голенища у них свисали, как древесный гриб, слоями, а из-под них торчали когда-то желтые шелковые чулки, вонявшие потом не лучше седла. Они были дырявые, как мишень, в которую стреляли то галькой, а то и целыми булыжниками.
Чай подавать Бай Лайцяну не собирались, хотя рядом и стоял слуга Циньтун. Ему Симэнь велел отнести шелк в гостиную и попросить зятя Чэня упаковать. Слуга с кусками шелка удалился в западный флигель.
- Прости меня, брат! - всплеснув руками, воскликнул Бай. - Давно я тебя не навещал.
- Благодарю за внимание, - отвечал Симэнь. - Но я редко дома бываю. Все время в управе - дела.
- Неужели каждый день приходится посещать управу? - удивился Бай Лайцян.
- Да еще два раза в день! - говорил Симэнь. - Дня не проходит без разбирательства. А первого и пятнадцатого числа каждого месяца совершается торжественное поклонение. После церемонии вершащие правосудие отправляются на расширенное заседание. Околоточные, стражники - все обязаны являться на поверку. А сколько забот дома! Ни минуты свободной! Вот и нынче за город выезжал. Сюй Наньси произведен в начальники крепости Синьпин, и все чины управы устраивали ему проводы. Только домой заявился, а уж на завтра приглашение - смотритель императорских поместий его сиятельство Сюэ дает прием. Но поехать не придется - слишком далеко. На следующий день, слыхал, предстоит встреча нового цензора. А тут еще четвертый сын его превосходительства императорского наставника бракосочетается с принцессой и становится зятем Сяо Моу Добродетельного. Племянник главнокомандующего Туна, Тун Тяньинь, возводится в ранг инспектора дворцовой гвардии… И всем надо подарки готовить, так что за эти дни вымотался вконец.
Они вдоволь наговорились, когда Лайань принес, наконец, чай. Едва Бай Лайцян успел отпить глоток, как показался Дайань с красной визитной карточкой в руках.
- Его превосходительство судебный надзиратель господин Ся прибыли! - объявил он, влетая в залу. - Спешились у ворот.
Симэнь поспешил в дальние покои переодеться, а Бай Лайцян укрылся в западном флигеле, откуда наблюдал за надзирателем из-за занавеса.
Через некоторое время в залу проследовал сопровождаемый толпой одетых в черное слуг и посыльных надзиратель Ся в парадном черном халате с круглым шелковым воротничком цвета воды, украшенным разноцветной бахромой и изображением золотого льва. Под халатом у него виднелась бледно-голубая шелковая рубашка, на талии красовался источавший густой аромат пояс, отделанный золотом, и связка ключей. Обут он был в черные высокие сапоги.
Одетый в парадное платье Симэнь Цин вышел ему навстречу. После взаимных приветствий один занял место почетного гостя, другой - хозяина. Вскоре появился Цитун с квадратным лакированным подносом, отделанным агатом. Перед гостем и хозяином появились изящные узорные чашечки в серебряной оправе с золотыми ложечками, по форме напоминающими листочки абрикоса. Из чашек струился аромат крепко заваренного чая с корицей и мускатом.
- Мне удалось разузнать имя прибывающего цензора, о котором мы говорили вчера, - отпив чаю, начал Ся Лунси. - Его зовут Цзэн, утвержден в звании академика. в год и-вэй Его мандат уже получен, он будет служить в Дунчане, и вся местная знать собирается завтра выехать ему навстречу. Мы с вами люди военные, правда, военные необычные. Как судебные надзиратели и судьи, мы стоим на страже закона и порядка, а потому нам лучше отправиться послезавтра и всего за десять ли от города найти подходящее помещение, где и устроить угощение в честь цензора.
- Поистине мудрое решение! - поддержал его Симэнь. - И прошу вас, милостивый государь, об этом даже не беспокоиться! Я сейчас же велю слугам подыскать подходящий монастырь или частное поместье и пошлю туда поваров. Все будет готово заблаговременно.
- О, вы так любезны, милостивый государь! - воскликнул благодарный Ся Лунси и, покончив с чаем, раскланялся.
Симэнь проводил его до ворот и, как только вернулся, снял парадные одежды. Бай Лайцян был еще здесь. Он опять вышел в залу и уселся в кресло.
- Уж месяца два, брат, ты не появлялся на встречах побратимов, - говорил он Симэню. - Распадается наш союз. Почтенный Сунь, хоть и не молод годами, для роли главы никак не подходит. Брат Ин тоже нас бросил. А недавно, в праздник Летнего солнцестояния, собралось нас в храме Нефритового Владыки всего трое, не то четверо. Все без гроша за душой, некому было и угощение заказать. Наставнику У с нами только хлопоты! Он для нас рассказчика пригласил, ему же и расплачиваться пришлось. Он, правда, ничего не сказал, а нам перед ним даже неловко стало. Словом, совсем не то, что было раньше, когда ты, брат, во главе братьев стоял. Ты и распорядиться умел, и сделать как полагается. Мы очень надеемся, брат, снова видеть тебя среди нас.
- Ну где там! - возразил Симэнь. - Нет у меня на этот союз времени. Распадется, ну и ладно! Вот немного освобожусь, соберу наставнику У пожертвование, отблагодарю за усердие. А вы собирайтесь себе, если хотите, только мне можете об этом не говорить.
Настырному Баю нечего было сказать. Он сидел молча. Видя, что он уходить не собирается, Симэнь позвал Циньтуна и велел ему накрыть стол. В западном флигеле появились четыре блюда закусок - постное и скоромное вперемежку - рядом с лапшой, пережаренной с жилами, стояло блюдо поджарки.
Симэнь сел за компанию с Бай Лайцяном. Подали подогретое вино, и хозяин велел подать большие чарки в серебряной оправе. После нескольких чарок Бай, наконец, стал собираться домой. Симэнь проводил его до внутренних ворот и остановился.
- Дальше не провожаю, - сказал он. - Не обижайся! Видишь, я в домашней шапке, неудобно мне так выходить.
Бай Лайцян ушел, а Симэнь вошел в залу, сел в кресло и кликнул Пинъаня. Появился привратник и предстал перед хозяином.
- Ах ты, негодяй, рабское твое отродье! - набросился на него Симэнь. - И ты еще смеешь предо мной стоять!
Хозяин позвал подручных. Явились четверо солдат. Пинъань, не понимая, в чем дело, пожелтел с испугу, как восковая свечка, и упал на колени.
- Я же тебе наказывал: кто спросит, скажи, еще не возвращался. Почему меня не слушаешься, а?
- Я сказал дяде Баю: батюшка за городом на проводах, а он мне не поверил и вошел в ворота. Я за ним. Спрашиваю: что вы хотите, дядя Бай? Доложу, говорю, как только батюшка прибудет. А он, ни слова не говоря, открыл дверь и уселся в зале. Потом вас увидел, батюшка.
- Хватит оправдываться, рабское отродье! - закричал Симэнь. - Ишь, как осмелел! Подачки у ворот выманиваешь, потом вино пьешь, службу забываешь? - Он обернулся к подручным: - От него вином не пахнет?
- Нет, - ответили подручные.
Симэнь приказал принести тиски.
- Надеть тиски! - распорядился он.
Двое подручных надели на пальцы Пинъаня тиски и стали сжимать. Пинъань, не стерпев боли, взмолился:
- Я ж говорил ему: батюшки нет дома, а он не послушался.
- Тиски сдавлены! - вставая на колени, заявили подручные, связав пред тем Пинъаню руки.
- Дать пятьдесят ударов! - последовал приказ Симэня.
Стоящий сбоку солдат вел счет. Дойдя до пятидесяти, удары затихли.
- Еще двадцать! - крикнул Симэнь.
Дали еще двадцать палок, после чего ноги Пинъаня покрылись сплошными ранами. На палках виднелись следы крови.
- Довольно! - распорядился Симэнь, и двое подручных стали снимать тиски.
Пинъань стонал от боли.
- Смотри у меня, негодяй, рабское отродье! - кричал Симэнь. - У ворот, говоришь, дежуришь? А по-моему, деньги у посетителей вымогаешь, меня только позоришь. Смотри, услышу - ноги перебью.
Пинъань отвесил земной полон и, поддерживая штаны, стрелой выбежал из залы.
Симэнь заметил стоявшего сбоку Хуатуна.
- И этого давайте сюда! - приказал он подручным. - Надевайте тиски!
Хуатун кричал, будто его резали.
Однако не будем больше говорить, как наказывал слуг Симэнь Цин, а расскажем о Цзиньлянь.
Она шла в дальние покои. За большой залой у внутренних ворот она увидела притаившуюся Юйлоу. Та спряталась за экраном и к чему-то прислушивалась.
- Что ты тут подслушиваешь? - спросила ее Цзиньлянь.
- Батюшка Пинъаня наказал, - отвечала Юйлоу. - А сейчас Хуатуну достанется - тоже пальцы в тисках зажали. С чего бы это, а?
Появился Цитун.
- За что Пинъаня наказывали? - спросила у него Юйлоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210