- Бессмертный У обретается за городскими воротами у храма Бога Земли, где предсказывает судьбу и врачует недужных. Ходит лечить, когда позовут, а наград не принимает.
Юэнян тотчас же послала за ним Циньтуна.
Бессмертный У вошел в спальню и поглядел на Симэня. Он был совсем не тот, что прежде. Сильно осунулся, лежал как пласт. Голова его была перевязана платком. Бессмертный нащупал пульс.
- Вы не в меру увлекались вином и женщинами, сударь, - заключил он, - вот отчего у вас и истощилась почечная вода. Опустошающий огонь, рожденный морем страстей, дошел в вас до великого предела. Болезнь проникла в самое нутро и с трудом поддается лечению. Вот послушайте восьмистишие. Он страдает оттого, что:
Красотками утешен, вечно пьян,
Испортил кровь свою, растратил силы.
И, как оплывшая свеча, согнулся стан,
Лишь два шага осталось до могилы.
Он меры в наслаждениях не знал,
И вот толпою подступили хвори…
Случись в селенье горном вдруг обвал,
Кто людям пособит в беде и горе?
Юэнян поняла, что недуг Симэня не поддается лечению.
- Если не помогут снадобья, не могли бы вы, учитель, предсказать его судьбу? - спросила она.
Бессмертный перебрал ему пальцы, осмотрел линии руки и рассчитал знаки появления на свет.
- Вы родились, сударь, под знаком тигра, в год третий - бин-инь, месяц сорок пятый - моу-шэнь, день девятнадцатый - жэнь-у, час пятьдесят третий - бин-чэнь. Теперь же идет год моу-сюй, тридцать пятый. Вам, стало быть, тридцать три года. Для предсказания судьбы придется рассмотреть движение знаков зодиака. Хотя огонь и земля находятся в расстроенном положении, в этом году земля под пятым небесным знаком моу преодолевает воду под девятым небесным знаком жэнь. Год отмечен засухой. В первую луну, а она под пятнадцатым знаком моу-инь, три небесных пятерки моу сталкиваются с земной пятеркой чэнь, а перед этим не устоять. Пусть вы богаты и счастливы, но долголетия вам не видать. А вот то, что обыденной речью выразить неудобно. Послушайте стихи!
Если судьба
лихую звезду
задела, то горе в итоге.
Ты невесом,
а зло тяжело -
несчастье уже на пороге.
Если Тайсуй
глядится в окно,
то даже бессмертный в тревоге.
- Если судьба не сулит ему ничего хорошего, - продолжала Юэнян, - не могли бы вы, учитель, погадать по тварям и по созвездиям?
Бессмертный У разложил изображения тварей напротив знаков небесных стволов и земных ветвей, а затем сказал:
Трехзвездие Сердца с луною и лисом;
Двузвездие Рога плюс древо, дракон.
Под пологом алым в укрытии мглистом
В рисковых боях забывал он покой.
Лил в лунных чертогах он росы пахучи,
В подлунном миру хапал золота кучи,
Красоткам являл петушиную стать,
И при смерти персики тщился срывать.
Спасительной Небо не дарит звезды,
Великого медика праздны труды.
- Раз и твари не предвещают хорошего, не могли бы вы, наставник, истолковать мне сон?
- Что за сон вам привиделся, сударыня? - спросил прозорливец. - Расскажите. Бедный инок объяснит его вам.
- Мне приснились огромные палаты, которые должны вот-вот рухнуть, - рассказывала Юэнян. - Я была одета в красное. У меня сломалась бледно-голубая нефритовая шпилька. Потом я уронила восьмиугольное зеркальце, и оно разбилось.
- Я вам растолкую ваш сон, сударыня, только на меня не обижайтесь, - произнес монах. - Готовые рухнуть палаты предвещают несчастье вашему супругу. Красные одеянья - вам скоро предстоит облачиться в траур. Поломанная шпилька сулит прощание с вашими сестрами, а разбитое зеркало - близкое расставание супругов. Вещий сон! Не к добру!
- Есть еще хоть какая-нибудь надежда, наставник? - спрашивала Юэнян.
- Когда Белый тигр уже встал на дороге, а Дух Утраты готовит беду, ее не отвратит и бессмертный, от нее не избавит и сам Тайсуй - властитель лет Юпитер. Что установлено всемогущей природой, того не изменят ни духи, ни черти.
Стало ясно Юэнян, что Симэню нет спасения. Она отпустила прозорливца, наградив его куском холста, но не о том пойдет речь.
Да,
Гадавший тьму от света отделил,
Ни малости не упустив из виду,
Кто на земле всегда добро творил,
Того и Небо не дает в обиду;
Кто в жизни не обидел бедняка,
Тот счастлив будет сам наверняка.
Видя, что ни мольба, ни гаданье не предвещают ничего доброго, Юэнян сильно встревожилась. Когда настал вечер, она зажгла во внутреннем дворе благовония и, обративши взор свой к небу, дала обет:
- Если поправится муж мой, - шептала она, - я три года подряд буду совершать восхождение на священную Великую гору Тай, буду чтить божественную Матушку благовониями и одеяниями.
Мэн Юйлоу обреклась в седьмой, семнадцатый и двадцать седьмой дни каждой луны поститься и возносить молитву духам Северного Ковша - семизвездья Большой Медведицы. Только Пань Цзиньлянь и Ли Цзяоэр не давали никаких обетов.
Симэнь сознавал, как серьезно его состояние. Он то и дело терял сознание. И вот он увидел Хуа Цзысюя и У Чжи. Они стояли прямо перед ним и требовали вернуть долг. Симэнь утаил видение, но домашним не велел отходить от постели.
Пока не было рядом У Юэнян, он взял за руку Пань Цзиньлянь. Как тяжело ему было с ней расставаться.
- Искусительница ты моя! - проговорил он, и глаза его наполнились слезами. - Я умру, а вы, сестры, оставайтесь у дщицы души моей. Не расходитесь, прошу вас.
- Дорогой мой! - едва сдерживая рыдания, отозвалась Цзиньлянь. - Я бы рада остаться, да потерпят ли меня другие.
- Подожди, придет Старшая, я с ней поговорю.
Немного погодя вошла У Юэнян. У Симэня и Цзиньлянь были красные от слез глаза.
- Дорогой мой! - обратилась Юэнян. - Скажи мне, что у тебя на душе. Дай наказ. Ведь я жена твоя.
Симэнь Цин с трудом сдерживал рыдания.
- Вижу, не долго мне осталось, - говорил он, всхлипывая. - Мой завет короток. Если родится у тебя сын или пусть даже какая ни на есть дочь, берегите младенца, сестры. Живите вместе, не расходитесь кто куда, а то люди осудят. - Симэнь указал на Цзиньлянь и продолжал. - А сестрицу прости, если в чем не права была.
Симэнь умолк. По нежному, как персик, лицу Юэнян покатились жемчужины-слезы. Она больше не могла удерживаться и разрыдалась в голос.
- Не надо плакать, - увещевал ее Симэнь. - Послушай мое завещание. Оно выражено в романсе на мотив «Остановив коня, внимаю»:
Беззвучные связки,
без воздуха грудь.
Под почвою вязкой
безвестен мой путь.
В истокам девятки,
навеки уснуть.
Жена, помни, в чреве
мой отпрыск лежит.
Вскорми моё семя,
взрасти мою жизнь.
Вы, младшие жены,
храните семью
и дом береженый,
и славу мою.
Выслушала его Юэнян и отвечала так:
Премного тебе благодарна я, муж дорогой,
За мудрое слово твое, за твое поученье.
Я женщиной слабой всего лишь явилась на свет,
Достоинство бабье блюла и жила в подчиненье.
Немалые годы в супружестве прожили мы,
Поверь мне, и впредь я останусь хозяйкой примерной.
И в жизни у нас, и по смерти дорога одна,
Супругой была и вдовою пребуду я верной.
Хочу, чтоб теперь от души у тебя отлегло:
Всегда мы с тобой неразлучны, как конь и седло.
Отдав последний наказ У Юэнян, Симэнь позвал Чэнь Цзинцзи.
- Зятюшка! - обратился он к Цзинцзи, приблизившемуся к одру. - Когда есть сын, опираются на него, а нет - полагаются на зятя. Ты мне как сын родной. Если случится недоброе, похорони меня и о доме не забывай. Матушкам по хозяйству помогай, чтобы не давать повода для досужих разговоров. В атласной лавке, с капиталом в пятьдесят тысяч лянов серебра, есть доля свата Цяо. Ее надо будет закрыть. Но прежде приказчик Фу должен продать нашу часть товаров, а долю свата с прибылями вернуть владельцу. Лавку шерстяной пряжи, где торгует Бэнь Четвертый, с капиталом в шесть с половиной тысяч лянов, и шелковой пряжи, где старшим шурин У Второй, с капиталом в пять тысяч, как кончится товар, тоже закрой. Если Ли Чжи привезет контракт, откажись. Попроси дядю Ина, пусть подыщет другого кредитора. За Ли Чжи и Хуаном Четвертым долг в пятьсот лянов, не считая полутораста лянов процентов. Деньги с них вытребуй. Мне на похороны пойдут. С приказчиком Фу держите две лавки, что около дома, - закладную, с оборотом двадцать тысяч лянов, и лекарственных трав - пять тысяч. Как только вскроются реки, тебе надо будет встретить корабль из Сунцзяна. На нем Хань Даого и Лайбао должны доставить товару на четыре тысячи лянов. Товар продашь, а вырученное серебро передай матушкам на расходы. Уездный экзаменатор мне должен двести лянов, архивариус Хуа - пятьдесят лянов, за городом лавочник Сюй Четвертый - с процентами триста сорок лянов. Их долговые расписки у меня хранятся. Слуг пошли, поторопи, если будет нужно, долг вернуть. Оба дома - напротив и на Львиной - продай, а то матушкам будет тяжело управляться.
Симэнь заплакал.
- Не волнуйся, батюшка, наказ ваш исполню, - отвечал Чэнь Цзинцзи.
Немного погодя навестить больного хозяина прибыли приказчики Фу и Гань, шурин У Второй, Бэнь Дичуань и Цуй Бэнь. И каждому из них Симэнь отдал распоряжение.
- Не беспокойся, батюшка, все будет исполнено, - отвечали приказчики.
Многие в этот день приходили навестить Симэня и, убедившись насколько он плох, тяжело вздыхали.
Прошло еще два дня. А Юэнян все лелеяла несбыточную надежду на выздоровление Симэня. Однако дни его были сочтены. На тридцать третьем году он должен был уйти из жизни. И вот двадцать первого дня первой луны в пятую ночную стражу его охватил сначала жар, потом озноб. Громко стоная и тяжело дыша, он кое-как дотянул до утра и, увы, испустил последнее дыхание.
Да,
Вместимость сердца так мала -
ну а потребностей немало,
Но вот однажды смерть пришла -
и все теперь ненужным стало.
Верно говорится в старинных афоризмах:
Твори больше добра, но не копи богатств. Кто добро творит, тот прославится. Кто копит богатства, на себя накличет беду. Сильно разбогател Ши Чун, а от плахи не сумел уйти. С голоду умер Дэн Тун, и горы не помогли. А ныне еще хуже прежнего: нет в душе людской просветления. Кто добра накопил, того превозносят и хвалят. Кто добродетели жизнь посвятил, тот глупцом слывет и всеобщим посмешищем. Кто богатства скапливает несметные, того смерть застает без гроба.
И в самом деле, Симэнь скончался, а еще не был заготовлен гроб. Юэнян поспешно вызвала У Второго и Бэнь Дичуаня, достала из сундука четыре слитка серебра и велела присмотреть гробовые доски. Только они ушли, как у нее начались схватки. Она поторопилась в спальню, легла на кровать и потеряла сознание.
Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь и Сунь Сюээ тем временем суетились у смертного одра, обряжая покойника. Одна одевала ему шапку, другие халат, когда в комнату вошла Сяоюй.
- Матушка лежит без сознания, - сообщила она.
Юйлоу и Цзяоэр поспешили в спальню к Юэнян. Она лежала, держа руки на животе. Было ясно, что наступило время разрешения от бремени. Юйлоу велела Ли Цзяоэр остаться при Юэнян, а сама вышла, чтобы сейчас же послать слугу за повивальной бабкой Цай. Пока она отсутствовала, а Юэнян металась в предродовых муках, Ли Цзяоэр отправила Юйсяо за Жуи, сама же залезла в хозяйкин сундук, извлекла оттуда пять слитков серебра и отнесла их к себе. Вернулась она с бумажной подстилкой.
- Нигде не могла найти подстилку, - объясняла она. - Пришлось к себе идти.
Юйлоу, продолжавшая хлопотать около Юэнян, даже внимания на нее не обратила.
Юэнян продолжали мучить схватки. Вскоре пришла повитуха Цай. В то время как у Юэнян родился сын, обрядили Симэня, и дом огласился громким плачем.
Повитуха приняла младенца, отрезала пуповину и подала роженице успокаивающего питья. Потом она помогла Юэнян сесть на кан, и та наградила ее тремя лянами серебра. Старухе этого показалось мало.
- Помните, сколько в тот раз дали? - говорила она. - А вы Старшая хозяйка, сударыня, и у вас сын на свет появился. Добавьте по такому случаю, сударыня.
- Тогда было одно, теперь совсем другое, - отвечала Юэнян. - Тогда хозяин был жив. И на этом не обессудь. В третий день младенца мыть придешь, еще лян получишь.
- И кофту с юбкой в придачу, - добавила повитуха и удалилась.
Когда Юэнян немного пришла в себя, она заметила открытый сундук и обрушилась с бранью на Юйсяо.
- Ах ты, вонючка проклятая! - ругала она горничную. - Ты что, тоже чувств лишилась, да? Тут народ ходит, а у тебя сундук стоит открытый. Нет чтобы запереть.
- А я даже не видала, - оправдывалась Юйсяо. - Думала, вы заперли, матушка.
Юйсяо стала запирать сундук. Юйлоу при такой подозрительности хозяйки не захотела оставаться у нее в спальне и вышла.
- Вот какая у нас Старшая! - сетовала она Цзиньлянь. - Только что муж умер, а она уж домашним не доверяет.
Юйлоу и в голову не приходило, что Ли Цзяоэр уже успела стащить пять серебряных слитков.
Шурин У Второй и Бэнь Дичуань закупили у помощника областного правителя Шана набор гробовых досок и позвали столяров. Слуги перенесли тело Симэня в большую переднюю залу. Для составления свидетельства о смерти пригласили геоманта Сюя. Немного погодя прибыл шурин У Старший. Тем временем шурин У Второй с приказчиками хлопотали в передней зале. Одни снимали фонари, другие свертывали картины-свитки, третьи накрывали покойника бумажным покрывалом, зажигали перед ним светильник и ароматные свечи. Лайань был приставлен к траурному гонгу.
- Дыхание остановилось в утренний час дракона, - осмотрев руку Симэня, заключил геомант. - Злые духи не представляют опасности для домочадцев. - Он обернулся к Юэнян и продолжал: - На третий день совершите положение во гроб, шестнадцатого во второй луне выройте могилу, а по прошествии тридцати дней, через четыре с лишним седмицы, устроите погребение.
Геоманта Сюя угостили и, наградив, отпустили. Во все концы были направлены слуги сообщить траурную весть. Тысяцкому Хэ отвезли верительную дщицу и печать. Все оделись в траур, соорудили по сему случаю временные навесы, но говорить об этом подробно нет надобности.
На третий день буддийские монахи служили панихиду по новопреставленному с чтением поминального канона и сожжением бумажных денег. Все в доме от мала до велика были одеты в траурную пеньку. Зять Чэнь Цзинцзи, облаченный в полный траур, какой полагается сыну, потерявшему родителя, с траурным посохом в руке, стоял перед покойником и принимал соболезнования посетителей. Юэнян не выходила из комнаты, оставаясь с младенцем. Ли Цзяоэр и Мэн Юйлоу принимали посетительниц. Пань Цзиньлянь вела учет приносимых пожертвований. Сунь Сюээ, приставленная к женской прислуге, управлялась на кухне, где готовили чай и угощения. Счета были поручены приказчику Фу и шурину У Второму. Бэнь Дичуань ведал похоронными расходами, а Лайсин - кухней. Шурин У Старший с приказчиком Ганем принимали посетителей.
В тот день повитуха Цай мыла младенца, и Юэнян одарила ее шелковыми нарядами. Сына назвали Сяогэ. По сему случаю некоторые прислали в подарок лапши долголетия. Среди близких и соседей пошли толки.
- У старшей жены почтенного господина Симэня сын родился, - говорили на улице. - Да в тот самый день и час, когда хозяин, отец его, дух испустил. Вот странное совпадение! Такое редко случается!
Однако не станем останавливаться на досужих разговорах.
Перейдем к Ин Боцзюэ. Услыхав о кончине Симэня, он пошел выразить соболезнование и оплакать побратима. Когда он плакал около усопшего, оба шурина наблюдали в крытой галерее за художником, писавшим портрет покойного. К ним вошел Боцзюэ.
- Какое горе! - воскликнул он после положенных приветствий. - Мне и во сне не снилось, что умрет брат.
Боцзюэ попросил пригласить Юэнян, чтобы выразить ей свое почтение и сочувствие.
- Сестра не может выйти, - говорил шурин У Старший. - Видите ли дело какое. У нее младенец в одночасье родился.
- Что вы говорите! - изумился Боцзюэ. - Прекрасно! Значит, у брата появился наследник, дом хозяина обрел.
Немного погодя вышел Чэнь Цзинцзи в полном траурном облачении и отвесил Ин Боцзюэ земные поклоны.
- Да, большое горе тебя постигло, зятюшка! - соболезновал Боцзюэ. - Не стало у тебя батюшки, а матушки - что вода стоячая. Хозяйство на тебя теперь ляжет. Будь осмотрителен. А дело какое подоспеет, на себя-то одного не полагайся. У тебя вот дяди есть. С ними посоветуйся. Не в обиду тебе будет сказано: ты еще молод, в делах не больно сведущ.
- Не то вы говорите, брат, - вставил шурин У Старший. - У меня службы на плечах. Некогда мне будет. А у него матушка есть. Пусть с ней больше советуется.
- Шурин, дорогой вы мой! - не унимался Боцзюэ. - Матушка матушкой, а как она вне дома распорядится?! Нет, шурин, советы все-таки вам давать придется. Как говорится, без дяди не вдохнешь, не выдохнешь. Матушка да дядя - нет ближе человека! Так что ты, шурин, и ближе и старше всех… А вынос назначен?
- Могилу рыть будут шестнадцатого во второй луне, - пояснил У Старший, - а погребение назначено через тридцать дней, по прошествии четырех с лишним седмиц.
Вскоре прибыл геомант Сюй. Он совершил обряд положения во гроб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Юэнян тотчас же послала за ним Циньтуна.
Бессмертный У вошел в спальню и поглядел на Симэня. Он был совсем не тот, что прежде. Сильно осунулся, лежал как пласт. Голова его была перевязана платком. Бессмертный нащупал пульс.
- Вы не в меру увлекались вином и женщинами, сударь, - заключил он, - вот отчего у вас и истощилась почечная вода. Опустошающий огонь, рожденный морем страстей, дошел в вас до великого предела. Болезнь проникла в самое нутро и с трудом поддается лечению. Вот послушайте восьмистишие. Он страдает оттого, что:
Красотками утешен, вечно пьян,
Испортил кровь свою, растратил силы.
И, как оплывшая свеча, согнулся стан,
Лишь два шага осталось до могилы.
Он меры в наслаждениях не знал,
И вот толпою подступили хвори…
Случись в селенье горном вдруг обвал,
Кто людям пособит в беде и горе?
Юэнян поняла, что недуг Симэня не поддается лечению.
- Если не помогут снадобья, не могли бы вы, учитель, предсказать его судьбу? - спросила она.
Бессмертный перебрал ему пальцы, осмотрел линии руки и рассчитал знаки появления на свет.
- Вы родились, сударь, под знаком тигра, в год третий - бин-инь, месяц сорок пятый - моу-шэнь, день девятнадцатый - жэнь-у, час пятьдесят третий - бин-чэнь. Теперь же идет год моу-сюй, тридцать пятый. Вам, стало быть, тридцать три года. Для предсказания судьбы придется рассмотреть движение знаков зодиака. Хотя огонь и земля находятся в расстроенном положении, в этом году земля под пятым небесным знаком моу преодолевает воду под девятым небесным знаком жэнь. Год отмечен засухой. В первую луну, а она под пятнадцатым знаком моу-инь, три небесных пятерки моу сталкиваются с земной пятеркой чэнь, а перед этим не устоять. Пусть вы богаты и счастливы, но долголетия вам не видать. А вот то, что обыденной речью выразить неудобно. Послушайте стихи!
Если судьба
лихую звезду
задела, то горе в итоге.
Ты невесом,
а зло тяжело -
несчастье уже на пороге.
Если Тайсуй
глядится в окно,
то даже бессмертный в тревоге.
- Если судьба не сулит ему ничего хорошего, - продолжала Юэнян, - не могли бы вы, учитель, погадать по тварям и по созвездиям?
Бессмертный У разложил изображения тварей напротив знаков небесных стволов и земных ветвей, а затем сказал:
Трехзвездие Сердца с луною и лисом;
Двузвездие Рога плюс древо, дракон.
Под пологом алым в укрытии мглистом
В рисковых боях забывал он покой.
Лил в лунных чертогах он росы пахучи,
В подлунном миру хапал золота кучи,
Красоткам являл петушиную стать,
И при смерти персики тщился срывать.
Спасительной Небо не дарит звезды,
Великого медика праздны труды.
- Раз и твари не предвещают хорошего, не могли бы вы, наставник, истолковать мне сон?
- Что за сон вам привиделся, сударыня? - спросил прозорливец. - Расскажите. Бедный инок объяснит его вам.
- Мне приснились огромные палаты, которые должны вот-вот рухнуть, - рассказывала Юэнян. - Я была одета в красное. У меня сломалась бледно-голубая нефритовая шпилька. Потом я уронила восьмиугольное зеркальце, и оно разбилось.
- Я вам растолкую ваш сон, сударыня, только на меня не обижайтесь, - произнес монах. - Готовые рухнуть палаты предвещают несчастье вашему супругу. Красные одеянья - вам скоро предстоит облачиться в траур. Поломанная шпилька сулит прощание с вашими сестрами, а разбитое зеркало - близкое расставание супругов. Вещий сон! Не к добру!
- Есть еще хоть какая-нибудь надежда, наставник? - спрашивала Юэнян.
- Когда Белый тигр уже встал на дороге, а Дух Утраты готовит беду, ее не отвратит и бессмертный, от нее не избавит и сам Тайсуй - властитель лет Юпитер. Что установлено всемогущей природой, того не изменят ни духи, ни черти.
Стало ясно Юэнян, что Симэню нет спасения. Она отпустила прозорливца, наградив его куском холста, но не о том пойдет речь.
Да,
Гадавший тьму от света отделил,
Ни малости не упустив из виду,
Кто на земле всегда добро творил,
Того и Небо не дает в обиду;
Кто в жизни не обидел бедняка,
Тот счастлив будет сам наверняка.
Видя, что ни мольба, ни гаданье не предвещают ничего доброго, Юэнян сильно встревожилась. Когда настал вечер, она зажгла во внутреннем дворе благовония и, обративши взор свой к небу, дала обет:
- Если поправится муж мой, - шептала она, - я три года подряд буду совершать восхождение на священную Великую гору Тай, буду чтить божественную Матушку благовониями и одеяниями.
Мэн Юйлоу обреклась в седьмой, семнадцатый и двадцать седьмой дни каждой луны поститься и возносить молитву духам Северного Ковша - семизвездья Большой Медведицы. Только Пань Цзиньлянь и Ли Цзяоэр не давали никаких обетов.
Симэнь сознавал, как серьезно его состояние. Он то и дело терял сознание. И вот он увидел Хуа Цзысюя и У Чжи. Они стояли прямо перед ним и требовали вернуть долг. Симэнь утаил видение, но домашним не велел отходить от постели.
Пока не было рядом У Юэнян, он взял за руку Пань Цзиньлянь. Как тяжело ему было с ней расставаться.
- Искусительница ты моя! - проговорил он, и глаза его наполнились слезами. - Я умру, а вы, сестры, оставайтесь у дщицы души моей. Не расходитесь, прошу вас.
- Дорогой мой! - едва сдерживая рыдания, отозвалась Цзиньлянь. - Я бы рада остаться, да потерпят ли меня другие.
- Подожди, придет Старшая, я с ней поговорю.
Немного погодя вошла У Юэнян. У Симэня и Цзиньлянь были красные от слез глаза.
- Дорогой мой! - обратилась Юэнян. - Скажи мне, что у тебя на душе. Дай наказ. Ведь я жена твоя.
Симэнь Цин с трудом сдерживал рыдания.
- Вижу, не долго мне осталось, - говорил он, всхлипывая. - Мой завет короток. Если родится у тебя сын или пусть даже какая ни на есть дочь, берегите младенца, сестры. Живите вместе, не расходитесь кто куда, а то люди осудят. - Симэнь указал на Цзиньлянь и продолжал. - А сестрицу прости, если в чем не права была.
Симэнь умолк. По нежному, как персик, лицу Юэнян покатились жемчужины-слезы. Она больше не могла удерживаться и разрыдалась в голос.
- Не надо плакать, - увещевал ее Симэнь. - Послушай мое завещание. Оно выражено в романсе на мотив «Остановив коня, внимаю»:
Беззвучные связки,
без воздуха грудь.
Под почвою вязкой
безвестен мой путь.
В истокам девятки,
навеки уснуть.
Жена, помни, в чреве
мой отпрыск лежит.
Вскорми моё семя,
взрасти мою жизнь.
Вы, младшие жены,
храните семью
и дом береженый,
и славу мою.
Выслушала его Юэнян и отвечала так:
Премного тебе благодарна я, муж дорогой,
За мудрое слово твое, за твое поученье.
Я женщиной слабой всего лишь явилась на свет,
Достоинство бабье блюла и жила в подчиненье.
Немалые годы в супружестве прожили мы,
Поверь мне, и впредь я останусь хозяйкой примерной.
И в жизни у нас, и по смерти дорога одна,
Супругой была и вдовою пребуду я верной.
Хочу, чтоб теперь от души у тебя отлегло:
Всегда мы с тобой неразлучны, как конь и седло.
Отдав последний наказ У Юэнян, Симэнь позвал Чэнь Цзинцзи.
- Зятюшка! - обратился он к Цзинцзи, приблизившемуся к одру. - Когда есть сын, опираются на него, а нет - полагаются на зятя. Ты мне как сын родной. Если случится недоброе, похорони меня и о доме не забывай. Матушкам по хозяйству помогай, чтобы не давать повода для досужих разговоров. В атласной лавке, с капиталом в пятьдесят тысяч лянов серебра, есть доля свата Цяо. Ее надо будет закрыть. Но прежде приказчик Фу должен продать нашу часть товаров, а долю свата с прибылями вернуть владельцу. Лавку шерстяной пряжи, где торгует Бэнь Четвертый, с капиталом в шесть с половиной тысяч лянов, и шелковой пряжи, где старшим шурин У Второй, с капиталом в пять тысяч, как кончится товар, тоже закрой. Если Ли Чжи привезет контракт, откажись. Попроси дядю Ина, пусть подыщет другого кредитора. За Ли Чжи и Хуаном Четвертым долг в пятьсот лянов, не считая полутораста лянов процентов. Деньги с них вытребуй. Мне на похороны пойдут. С приказчиком Фу держите две лавки, что около дома, - закладную, с оборотом двадцать тысяч лянов, и лекарственных трав - пять тысяч. Как только вскроются реки, тебе надо будет встретить корабль из Сунцзяна. На нем Хань Даого и Лайбао должны доставить товару на четыре тысячи лянов. Товар продашь, а вырученное серебро передай матушкам на расходы. Уездный экзаменатор мне должен двести лянов, архивариус Хуа - пятьдесят лянов, за городом лавочник Сюй Четвертый - с процентами триста сорок лянов. Их долговые расписки у меня хранятся. Слуг пошли, поторопи, если будет нужно, долг вернуть. Оба дома - напротив и на Львиной - продай, а то матушкам будет тяжело управляться.
Симэнь заплакал.
- Не волнуйся, батюшка, наказ ваш исполню, - отвечал Чэнь Цзинцзи.
Немного погодя навестить больного хозяина прибыли приказчики Фу и Гань, шурин У Второй, Бэнь Дичуань и Цуй Бэнь. И каждому из них Симэнь отдал распоряжение.
- Не беспокойся, батюшка, все будет исполнено, - отвечали приказчики.
Многие в этот день приходили навестить Симэня и, убедившись насколько он плох, тяжело вздыхали.
Прошло еще два дня. А Юэнян все лелеяла несбыточную надежду на выздоровление Симэня. Однако дни его были сочтены. На тридцать третьем году он должен был уйти из жизни. И вот двадцать первого дня первой луны в пятую ночную стражу его охватил сначала жар, потом озноб. Громко стоная и тяжело дыша, он кое-как дотянул до утра и, увы, испустил последнее дыхание.
Да,
Вместимость сердца так мала -
ну а потребностей немало,
Но вот однажды смерть пришла -
и все теперь ненужным стало.
Верно говорится в старинных афоризмах:
Твори больше добра, но не копи богатств. Кто добро творит, тот прославится. Кто копит богатства, на себя накличет беду. Сильно разбогател Ши Чун, а от плахи не сумел уйти. С голоду умер Дэн Тун, и горы не помогли. А ныне еще хуже прежнего: нет в душе людской просветления. Кто добра накопил, того превозносят и хвалят. Кто добродетели жизнь посвятил, тот глупцом слывет и всеобщим посмешищем. Кто богатства скапливает несметные, того смерть застает без гроба.
И в самом деле, Симэнь скончался, а еще не был заготовлен гроб. Юэнян поспешно вызвала У Второго и Бэнь Дичуаня, достала из сундука четыре слитка серебра и велела присмотреть гробовые доски. Только они ушли, как у нее начались схватки. Она поторопилась в спальню, легла на кровать и потеряла сознание.
Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь и Сунь Сюээ тем временем суетились у смертного одра, обряжая покойника. Одна одевала ему шапку, другие халат, когда в комнату вошла Сяоюй.
- Матушка лежит без сознания, - сообщила она.
Юйлоу и Цзяоэр поспешили в спальню к Юэнян. Она лежала, держа руки на животе. Было ясно, что наступило время разрешения от бремени. Юйлоу велела Ли Цзяоэр остаться при Юэнян, а сама вышла, чтобы сейчас же послать слугу за повивальной бабкой Цай. Пока она отсутствовала, а Юэнян металась в предродовых муках, Ли Цзяоэр отправила Юйсяо за Жуи, сама же залезла в хозяйкин сундук, извлекла оттуда пять слитков серебра и отнесла их к себе. Вернулась она с бумажной подстилкой.
- Нигде не могла найти подстилку, - объясняла она. - Пришлось к себе идти.
Юйлоу, продолжавшая хлопотать около Юэнян, даже внимания на нее не обратила.
Юэнян продолжали мучить схватки. Вскоре пришла повитуха Цай. В то время как у Юэнян родился сын, обрядили Симэня, и дом огласился громким плачем.
Повитуха приняла младенца, отрезала пуповину и подала роженице успокаивающего питья. Потом она помогла Юэнян сесть на кан, и та наградила ее тремя лянами серебра. Старухе этого показалось мало.
- Помните, сколько в тот раз дали? - говорила она. - А вы Старшая хозяйка, сударыня, и у вас сын на свет появился. Добавьте по такому случаю, сударыня.
- Тогда было одно, теперь совсем другое, - отвечала Юэнян. - Тогда хозяин был жив. И на этом не обессудь. В третий день младенца мыть придешь, еще лян получишь.
- И кофту с юбкой в придачу, - добавила повитуха и удалилась.
Когда Юэнян немного пришла в себя, она заметила открытый сундук и обрушилась с бранью на Юйсяо.
- Ах ты, вонючка проклятая! - ругала она горничную. - Ты что, тоже чувств лишилась, да? Тут народ ходит, а у тебя сундук стоит открытый. Нет чтобы запереть.
- А я даже не видала, - оправдывалась Юйсяо. - Думала, вы заперли, матушка.
Юйсяо стала запирать сундук. Юйлоу при такой подозрительности хозяйки не захотела оставаться у нее в спальне и вышла.
- Вот какая у нас Старшая! - сетовала она Цзиньлянь. - Только что муж умер, а она уж домашним не доверяет.
Юйлоу и в голову не приходило, что Ли Цзяоэр уже успела стащить пять серебряных слитков.
Шурин У Второй и Бэнь Дичуань закупили у помощника областного правителя Шана набор гробовых досок и позвали столяров. Слуги перенесли тело Симэня в большую переднюю залу. Для составления свидетельства о смерти пригласили геоманта Сюя. Немного погодя прибыл шурин У Старший. Тем временем шурин У Второй с приказчиками хлопотали в передней зале. Одни снимали фонари, другие свертывали картины-свитки, третьи накрывали покойника бумажным покрывалом, зажигали перед ним светильник и ароматные свечи. Лайань был приставлен к траурному гонгу.
- Дыхание остановилось в утренний час дракона, - осмотрев руку Симэня, заключил геомант. - Злые духи не представляют опасности для домочадцев. - Он обернулся к Юэнян и продолжал: - На третий день совершите положение во гроб, шестнадцатого во второй луне выройте могилу, а по прошествии тридцати дней, через четыре с лишним седмицы, устроите погребение.
Геоманта Сюя угостили и, наградив, отпустили. Во все концы были направлены слуги сообщить траурную весть. Тысяцкому Хэ отвезли верительную дщицу и печать. Все оделись в траур, соорудили по сему случаю временные навесы, но говорить об этом подробно нет надобности.
На третий день буддийские монахи служили панихиду по новопреставленному с чтением поминального канона и сожжением бумажных денег. Все в доме от мала до велика были одеты в траурную пеньку. Зять Чэнь Цзинцзи, облаченный в полный траур, какой полагается сыну, потерявшему родителя, с траурным посохом в руке, стоял перед покойником и принимал соболезнования посетителей. Юэнян не выходила из комнаты, оставаясь с младенцем. Ли Цзяоэр и Мэн Юйлоу принимали посетительниц. Пань Цзиньлянь вела учет приносимых пожертвований. Сунь Сюээ, приставленная к женской прислуге, управлялась на кухне, где готовили чай и угощения. Счета были поручены приказчику Фу и шурину У Второму. Бэнь Дичуань ведал похоронными расходами, а Лайсин - кухней. Шурин У Старший с приказчиком Ганем принимали посетителей.
В тот день повитуха Цай мыла младенца, и Юэнян одарила ее шелковыми нарядами. Сына назвали Сяогэ. По сему случаю некоторые прислали в подарок лапши долголетия. Среди близких и соседей пошли толки.
- У старшей жены почтенного господина Симэня сын родился, - говорили на улице. - Да в тот самый день и час, когда хозяин, отец его, дух испустил. Вот странное совпадение! Такое редко случается!
Однако не станем останавливаться на досужих разговорах.
Перейдем к Ин Боцзюэ. Услыхав о кончине Симэня, он пошел выразить соболезнование и оплакать побратима. Когда он плакал около усопшего, оба шурина наблюдали в крытой галерее за художником, писавшим портрет покойного. К ним вошел Боцзюэ.
- Какое горе! - воскликнул он после положенных приветствий. - Мне и во сне не снилось, что умрет брат.
Боцзюэ попросил пригласить Юэнян, чтобы выразить ей свое почтение и сочувствие.
- Сестра не может выйти, - говорил шурин У Старший. - Видите ли дело какое. У нее младенец в одночасье родился.
- Что вы говорите! - изумился Боцзюэ. - Прекрасно! Значит, у брата появился наследник, дом хозяина обрел.
Немного погодя вышел Чэнь Цзинцзи в полном траурном облачении и отвесил Ин Боцзюэ земные поклоны.
- Да, большое горе тебя постигло, зятюшка! - соболезновал Боцзюэ. - Не стало у тебя батюшки, а матушки - что вода стоячая. Хозяйство на тебя теперь ляжет. Будь осмотрителен. А дело какое подоспеет, на себя-то одного не полагайся. У тебя вот дяди есть. С ними посоветуйся. Не в обиду тебе будет сказано: ты еще молод, в делах не больно сведущ.
- Не то вы говорите, брат, - вставил шурин У Старший. - У меня службы на плечах. Некогда мне будет. А у него матушка есть. Пусть с ней больше советуется.
- Шурин, дорогой вы мой! - не унимался Боцзюэ. - Матушка матушкой, а как она вне дома распорядится?! Нет, шурин, советы все-таки вам давать придется. Как говорится, без дяди не вдохнешь, не выдохнешь. Матушка да дядя - нет ближе человека! Так что ты, шурин, и ближе и старше всех… А вынос назначен?
- Могилу рыть будут шестнадцатого во второй луне, - пояснил У Старший, - а погребение назначено через тридцать дней, по прошествии четырех с лишним седмиц.
Вскоре прибыл геомант Сюй. Он совершил обряд положения во гроб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210