- Моя матушка домой собирается.
Шутун тотчас же принес все, что она просила.
Цзиньлянь направилась к себе, за ней проследовала Юйсяо.
- Умоляю вас, матушка! - встав на колени, просила Юйсяо. - Только батюшке не говорите.
- Сукина дочь! - ругалась Цзиньлянь. - Все выкладывай, арестантка проклятая! Давно с ним шьешься, а?
Юйсяо рассказала все о связи с Шутуном.
- Стало быть, прощения просишь? - спрашивала Цзиньлянь. - Тогда я тебе три условия поставлю.
- Все исполню, матушка, что ни прикажете, - заверила ее горничная Юйсяо. - Только простите.
- Во-первых, будешь мне докладывать обо всем, что бы ни делалось в покоях твоей матушки. А утаишь чего, пощады не проси. Во-вторых, что бы я ни попросила, ты должна будешь достать и потихоньку мне принести. И, в-третьих, у твоей матушки никогда не было детей. Скажи, почему она ребенка вдруг стала ждать, а?
- Не скрою, матушка, - говорила Юйсяо. - Хозяюшка моя приняла снадобье из детского места, вот и понесла. А снадобье это мать Сюэ готовила.
Цзиньлянь внимательно выслушала горничную. Симэню о случившемся она ничего не сказала.
А Шутун, напуганный хитрой усмешкой Цзиньлянь, с какой она на него поглядела, когда уводила Юйсяо, струсил не на шутку и направился прямо в кабинет. Там он навязал целый узел платков и повязок, прихватил зубочистки, заколки и шпильки, узелки с подношениями и больше десяти лянов серебра собственных накоплений и пошел в лавку, где выманил у приказчика Фу еще двадцать лянов якобы на закупку траурного шелка и, миновав городские ворота, нанял до пристани осла. Потом Шутун сел на судно и отбыл на родину в Сучжоу.
Да,
Разбита клетка из нефрита -
И феникса уж нет.
Ключ золотой дракон похитил
И свой запутал след.
В тот день отбыли домой певицы Ли Гуйцзе, У Иньэр и Чжэн Айюэ.
С утра носильщики принесли от придворных смотрителей Лю и Сюэ трех жертвенных животных и жертвенные принадлежности. От каждого было передано также по ляну серебра на приглашение двух исполнителей даосских напевов. Их сиятельства намеревались провести с хозяином весь день и ночь. Симэнь решил послать им траурного шелка и послал за ключом к Шутуну, но его не нашли.
- Шутун взял у меня двадцать лянов серебра и ушел шелку купить, - объяснял приказчик Фу. - Батюшка, говорит, наказал шелку купить. Он, наверное, за городские ворота отправился.
Я ему ничего не наказывал, - говорил Симэнь. - Зачем он серебро спрашивал?
Хозяин распорядился поискать Шутуна, но в лавках за городской чертой его так и не отыскали.
- Не задумал ли он, рабское отродье, чего дурного? - говорила хозяину Юэнян. - Чует мое сердце. Подозрительный он был какой-то. Может, обокрал и скрылся? В кабинете посмотри как следует. Чего доброго, и вещи прихватил, негодяй.
Симэнь пошел в кабинет. Ключи от кладовой висели на стене. В сундуке не оказалось платков и повязок, исчезли узелки с подношениями, зубочистки, шпильки и заколки. Симэнь рассвирепел и вызвал околоточных.
- По всему городу ищите! - приказывал он. - Ко мне приведете.
Но напасть на след Шутуна так и не удалось.
Да,
Хоть юноша торопится домой,
Боюсь, вернется он туда не скоро -
Его манят изысканной красой
Подернутые дымкою озера.
После обеда в паланкине пожаловал смотритель Сюэ. По просьбе Симэня его проводили к гробу для воскурения благовоний шурин У Старший, Ин Боцзюэ и сюцай Вэнь.
- Сколь тяжкое горе вас постигло, сударь! - говорил Сюэ, увидевшись с хозяином. - Какой же недуг извел вашу супругу?
- Обильные кровотечения, - отвечал Симэнь. - Благодарю за сочувствие и прошу прощения, что побеспокоил вас, ваше сиятельство.
- Ну что вы! - заверил его Сюэ. - Это я должен перед вами извиниться, что выражаю соболезнования с пустыми руками. - Он посмотрел на портрет и продолжал: - Какая прелестная была у вас жена! И в самом расцвете молодости. Только бы наслаждаться жизнью. Да, рано ушла.
- Ваше сиятельство, «неравенство вещей есть их неотъемлемое свойство», - вставил стоявший рядом сюцай Вэнь. - Каждому свое на роду написано. Кто бедствует, а кто блаженствует; кому долгоденствием наслаждаться, кого ранняя смерть подстерегает. И судьбу не обойти никому, даже и мудрецу.
- Где вы учились, почтеннейший сударь? - обернувшись в сторону облаченного в траур сюцая, спросил Сюэ.
- Ваш бесталанный ученик значится лишь в списках местного училища, - отвечал Вэнь, земно кланяясь.
- Разрешите взглянуть на гроб усопшей сударыни, - сказал Сюэ.
Симэнь велел слугам приоткрыть с обеих сторон покров. Сюэ приблизился к саркофагу.
- Великолепный саркофаг! Прекрасное дерево! - воскликнул он. - Дорого заплатили, позвольте узнать?
- Видите ли, это мне один мой родственник уступил, - сказал Симэнь.
- Ваше сиятельство, - вмешался Боцзюэ. - Редкий материал, а? Сколько, как вы думаете, стоит, а? Догадайтесь-ка, что за дерево и откуда?
Сюэ принялся внимательно разглядывать гроб.
- Если не из Цзяньчана, то, должно быть, из Чжэньюани, - заметил он наконец.
- Чжэньюаньским доскам далеко до этих, - перебил его Боцзюэ.
- Лучше, конечно, из янсюаньского вяза.
- Тонки да коротки вязовые-то доски. Разве как эти? - продолжал Боцзюэ. - Нет, не вяз это, а дерево из пещеры Персиков, что в Улинской долине Хугуана. Туда в старину, при Танах, рыбак заплыл и с циньскими девицами повстречался. От смуты они там скрывались. Редко кто в пещеру попадает. Доски - что надо! Больше семи чи длиной, четыре цуня в толщину и два с половиной чи шириной. Спасибо, у своего человека достали, по-родственному, можно сказать, уступил за триста семьдесят лянов серебра. Вы, ваше сиятельство, должно быть, заметили, как аромат в нос ударил, когда покров приподымали. Расписан и снаружи и внутри.
- Да, - вздохнул смотритель Сюэ, - только такие счастливые, как сударыня, могут наслаждаться в таком гробу. Столь высокой чести не удостаивают даже нас, придворных.
- Вы слишком скромны, ваше сиятельство, - вступил в разговор шурин У Старший. - Можем ли мы, провинциальные чины, угнаться за вашим сиятельством, когда вы удостоены высочайших почестей придворного сановника Его Величества? Ведь вы, ваше сиятельство, лицезреете светлый лик Сына Неба, а мы из ваших уст внимаем драгоценное слово Его Величества. Вон его превосходительство Тун удостоен титула князя. Теперь сыновья и внуки его будут одеты в халаты с драконами и препоясаны нефритовыми поясами. Так что вам, ваше сиятельство, по-моему, все доступно.
- Позвольте узнать, как вас зовут, почтенный? - спросил Сюэ. - Вижу, за словом в карман не полезете.
- Рекомендую! Брат моей жены, брат У Старший, - представил шурина Симэнь. - Занимает пост тысяцкого в здешней управе.
- Вы брат покойной сударыни? - спросил Сюэ.
- Нет, брат моей старшей жены, - пояснил Симэнь.
Смотритель Сюэ поклонился шурину У и сказал:
- Прошу прощения, сударь.
Хозяин проводил смотрителя Сюэ на крытую галерею и предложил высокое кресло. Когда гость сел, подали чай.
- В чем дело?! Почему нет его сиятельства Лю? - удивлялся Сюэ. - Надо будет послать за ним моего слугу.
- Ваша милость посылали паланкин за его сиятельством, - говорил слуга смотрителя, встав на колени. - Его сиятельство вот-вот прибудут.
- А два исполнителя даосских напевов прибыли? - спросил Сюэ.
- Давно прибыли, ваше сиятельство, - сказал Симэнь.
Вскоре появились исполнители и отвесили земные поклоны.
- Вас покормили? - спросил Сюэ.
- Покормили, ваше сиятельство, - ответили сказители.
- Тогда не подкачайте! Щедро награжу!
- Ваше сиятельство! - заговорил Симэнь. - Для вас приглашена актерская труппа.
- Что за труппа? - поинтересовался смотритель.
- Хайяньская.
- А, так они ведь на своем варварском наречии поют, - сморщился Сюэ. - Не разберешь, что тявкают. Такие актеры в диковинку разве что студентам-горемыкам, которые года по три над писанием корпели, добрый десяток лет с лютней, мечом и связкой книг за плечами по свету маялись, потом в столице экзамены держали, кое-как чиновное звание получили и опять без жен живут. Нас же, одиноких, почтенных придворных смотрителей, такие лицедеи не интересуют.
- Позвольте, ваше сиятельство, с вами не согласиться, - говорил, улыбаясь, сюцай Вэнь. - Говорят, поселился в Ци, по-циски и говори. Неужели, ваше сиятельство, вас, пребывающих в высоких теремах и хоромах, нисколько не трогает за душу игра актеров?
- О, прошу прощенья, я совсем запамятовал, что средь нас и почтеннейший сударь Вэнь! - воскликнул Сюэ и, смеясь, ударил по столу. - Представители местной чиновной знати, разумеется, заступаются за себе подобных.
- И сановные мужи из сюцаев выходят, - не унимался Вэнь. - Вы, ваше сиятельство, сучок рубите, а урон всему лесу наносите. Убей зайца - лиса пригорюнится. Всякий за своих собратьев вступится.
- Вы не совсем правы, сударь, - заметил Сюэ. - В одном и том же месте рядом живут и мудрецы и глупцы.
Тем временем доложили о прибытии в паланкине его сиятельства Лю. Встретить знатного гостя вышли шурин У Старший и остальные. Лю поклонился перед гробом и приветствовал присутствующих.
- Где вы до сих пор пропадали, ваше сиятельство? - спросил Сюэ.
- Меня навестил родственник Сюй с Северной стороны, вот и задержался, - пояснил Лю.
Когда все расселись, подали чай.
- Жертвенный стол готов? - спросил своих слуг смотритель Лю.
- Все готово, - ответили те.
- Мы пойдем возжечь жертвенные предметы, - сказал Лю.
- Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, - уговаривал его Симэнь. - Вы уже отдали долг усопшей.
- Как же так?! - не унимался Лю. - Полагается самому принести жертвы.
Слуги захватили благовония. Оба смотрителя воскурили фимиам и поднесли три чары вина с поклонами.
- Не извольте себя утруждать, ваши сиятельства, - говорил хозяин. - Встаньте, прошу вас!
Смотрители отвесили поклоны и встали. Симэнь поблагодарил их за участие и проводил обратно в крытую галерею, где немного погодя расставили столы и подали вино. На обоих почетных местах восседали смотрители Лю и Сюэ. За ними разместились шурин У Старший, сюцай Вэнь и Ин Боцзюэ. Пониже рядом сел Симэнь Цин.
Послышались удары в барабан и гонги. Актеры поднесли смотрителям перечень исполняемых вещей. Те выбрали «Красный халат Лю Чжиюаня». Не успели актеры исполнить и нескольких сцен, как смотрители заскучали.
- Нет, даосские напевы куда интересней, - заметили они и позвали исполнителей.
Под удары в барабанчик с натянутой рыбьей кожей двое стоявших рядом исполнителя запели высокими голосами «Историю о том, как снегопад задержал Хань Вэньгуна на заставе Ланьгуань».
Вышли повара и отвесили гостям земные поклоны. Смотрители наградили их за угощение. Симэнь распорядился приготовить закусок и вина для сопровождающих смотрителей слуг, но рассказывать об этом подробно нет надобности.
Между обоими высокопоставленными евнухами завязался за столом разговор.
- Слыхал, брат, - говорил, обращаясь к Лю, смотритель Сюэ, - какой десятого дня в столице ураган-то прошел! Молния угодила прямо во Дворец Сосредоточения Духа. Ажурный конек вдребезги разнесло. В гареме до смерти перепугались. Страх великий обуял Его Величество. Сановникам велено было исполнять обязанности с большой осторожностью и тщанием. В обители Высокой Чистоты свершаются ежедневные молебны всем духам. На десять дней запрещен убой скота, закрыта Уголовная палата и прекращена подача докладов. А вчера посол Великого Цзинь с грамотой прибыл. Требуют три наших города, и разбойник Цай Цзин хочет им уступить. Войско под командованием Тун Гуаня должно быть передано в распоряжение десяти цензоров во главе с Тань Цзи и Хуан Анем, которым поручена охрана трех рубежей, но Тун Гуань не желает подчиняться приказу, что вызвало осуждение большинства придворных. А в день становления зимы Государь Император свершал жертвоприношения в родовом храме предков. Так вот. В тот самый день, утром, один ученый муж из Палаты церемоний по имени Фан Чжэнь при осмотре храма предков заметил капающую меж кирпичей кровь, а в северо-восточном углу в полу зиял провал. Ученый доложил об увиденном государю, а один из прокуроров в докладе на высочайшее имя резко осудил командующего Тун Гуаня, обвинив его в превышении своей власти и в том, что его как гаремного смотрителя не следовало бы возводить в князья. За Тун Гуанем уже послан гонец Его Величества с высочайшим указом о срочном вызове в столицу.
- Мы, брат, с вами всего-навсего провинциальные чиновники, - отвечал ему Лю. - Какое нам дело, что там при дворе творится. Нам теперь день да ночь - сутки прочь. На то великаны и поставлены, чтобы небо подпереть, когда оно падать начнет. Только думается мне, погубят империю Великих Сунов эти кисляки, право слово, доконают. Впрочем, как говорится, Вану все трын-трава, коль во хмелю глава.
Опять вышли исполнители даосских напевов.
- Спойте-ка «Как к чарке пристрастился Ли Бо», - заказали смотрители.
Певцы ударили в барабанчик с натянутой рыбьей кожей и запели. Пили до заката. Потом смотрители велели своим слугам приготовить паланкины и стали откланиваться. Как ни удерживал их Симэнь, ему пришлось проводить их за ворота. Сопровождающие окриками разогнали с дороги зевак, а именитые гости отбыли по домам.
Симэнь велел зажечь свечи, а столы не трогать. Повара снова расставили кушанья, и Симэнь сел за компанию с шурином У Старшим, Ин Боцзюэ и сюцаем Вэнем, а слугу послал за приказчиками Фу Цзысинем, Гань Чушэнем, Хань Даого и Бэнь Дичуанем, а также зятем Чэнь Цзинцзи.
Когда все уселись, хозяин позвал актеров и велел им продолжить «Историю нефритового браслета».
- Не понимают их сиятельства прелести южных драм, - заговорил, обращаясь к Боцзюэ, Симэнь. - Если б знал, не стал бы и актеров задерживать.
- Да, брат, хотел как лучше ублажить гостей, да не оценили, - говорил Боцзюэ. - Чего они, бобыли, понимают? Им бы «Заставу Ланьгуань», да всякие вульгарные песенки слушать. Где им настоящую игру понять - страдания и радости, разлуки и встречи?
Послышались удары в барабан и гонги, и актеры стали исполнять сцены, которые им не пришлось спеть накануне. Симэнь велел слугам налить лучшего вина.
- А сестры певицы здесь еще? - спросил сидевший рядом с хозяином Боцзюэ. - Их бы позвал чарки-то наливать.
- Тебе все певички грезятся, - заметил Симэнь. - Они домой давно отбыли.
- Что ж они дня два всего побыли?
- У Иньэр подольше оставалась.
Просидели до третьей ночной стражи. Когда актеры сыграли всю пьесу, гости разошлись.
- Завтра пораньше приходи, - наказывал шурину У Старшему Симэнь. - Надо будет чиновных лиц принимать.
Хозяин наградил актеров четырьмя лянами серебра и отпустил.
На другой день пожаловали столичный воевода Чжоу, военный комендант Цзин, командующий ополчением Чжан и судебный надзиратель Ся. Они сложились со своими сослуживцами и принесли в жертву трех животных. Обращение к душе усопшей читал распорядитель службы. Симэнь загодя распорядился приготовить столы с закусками и вином. Трое певцов во главе с Ли Мином ждали распоряжений.
Около полудня послышались удары в барабан и гонги. Шурин У Старший, Ин Боцзюэ и сюцай Вэнь вышли им навстречу к воротам. Сопровождаемые свитой адъютантов, именитые гости спешились и, проследовав в переднюю залу, переоделись, потом разложили жертвенные предметы и направились ко гробу, где их встретили поклонами Симэнь и Чэнь Цзинцзи.
После троекратного зова принять жертвы распорядитель заупокойной службы встал на колени и обратился к душе усопшей с похвальным словом:
«Сего двадцать пятого дня под двадцать первым знаком цзя-шэнь, после новолуния, в девятую луну под пятьдесят седьмым знаком гэн-шэнь, в седьмой год под тридцать четвертым знаком дин-ю, в правление под девизом Порядка и Гармонии, мы, Чжоу Сю, Цзин Чжун, Ся Яньлин, Чжан Кай, Вэнь Чэнь, Фань Сюнь, У Тан, Сюй Фэнсян и Пань Цзи в послеполуденный час с благоговением приносим в жертву щетинистую свинью и тонкорунную овцу, дабы почтить новопреставленную супругу тысяцкого лейб-гвардии Симэня, урожденную Ли, и перед прахом ее возглашаем: «Одаренная умом и красотою, ты была воспитана в духе кротости и скромности, являя образец женской добродетели и трудолюбия. Дороже золота и нефрита твои достоинства. Нежнее орхидеи благоуханье источает твой облик.
В покоях женских ты подавала пример того, как подобает себя вести снохе, заботилась всегда, чтобы были сыты свекор и свекровь. Учения премудрость накопляя, ты в мире и согласии жила со всей родней и домочадцами. Будучи почтительной супругой, ты чашу поднимала высоко до бровей, когда опоре, мужу, подносила. Ты дожить мечтала до седых волос, но дивной утренней зари короток час. Надеялась, что будешь целый век супружеским согласьем наслаждаться, но, увы, недолгий оказался срок.
О, горе велико! Угасла жизнь в пору самого расцвета. Лучших, достойнейших Небо избирает. Жемчужина в пучину погрузилась, раскололась бесценная яшма. И горестно стал ветер завывать, и заскорбели облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210