Т е э т е т.Да, так и было.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь же небытие оказалось причастным бытию, так что он,
пожалуй, не станет здесь спорить. Но он легко может сказать, что одни из
идей причастны небытию, другие - нет и что речь и мнение как раз относятся
к непричастным. Поэтому софист снова может спорить, что вовсе нет
искусства, творящего отображения и призраки, в области которого, как мы
утверждаем, он пребывает, раз мнение и речь не взаимодействуют с небытием.
Заблуждения вовсе не существует, раз не существует такого взаимодействия.
Поэтому прежде всего надлежит точно исследовать, что такое речь, мнение и
представление, дабы, когда они для нас станут ясными, мы увидели и их
взаимодействие с небытием; видя это последнее, мы сможем доказать, что
заблуждение существует, доказавши же это, мы свяжем с ним софиста, если,
конечно, он в нем виновен, или, оставив его на свободе, станем искать его в
ином роде.
Т е э т е т.Вполне справедливо, чужеземец, было вначале сказано о софисте,
что род этот неуловим. У него, как кажется, полно прикрытий, и, когда он
какое-нибудь из них выставит, то приходится его преодолевать, прежде чем
удастся добраться до самого софиста. Едва мы теперь одолели одно прикрытие
- что, мол, небытия нет, как уже другое пущено в ход, и теперь надо
доказать, что существует заблуждение и в речах и в мнениях, а вслед за
этим, быть может, возникнет еще одно, а после еще и другое, и, кажется,
никогда им не будет конца.
Ч у ж е з е м е ц.Не надо, Теэтет, терять мужества тому, кто может хоть
понемножку пробираться вперед. Кто падает духом в таких случаях, что будет
он делать в других, когда либо ни в чем не преуспеет, либо будет отброшен
назад? Такой, по словам пословицы, едва ли когда возьмет город. Теперь, мой
дорогой, когда с тем, о чем ты говоришь, покончено. нами должна быть взята
самая высокая стена; остальное будет легче и менее значительно.
Т е э т е т.Ты прекрасно сказал.
Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего, как уже сказано возьмем-ка речь и мнение,
дабы дать себе ясный отчет: соприкасается ли с ними небытие или и то и
другое безусловно истинны и ни одно из них никогда не бывает заблуждением.
Т е э т е т.Правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Давай, как мы говорили об идеях и буквах, рассмотрим
таким же образом и слова, так как примерно таким путем раскрывается то, что
мы теперь ищем.
Т е э т е т. На что же надо обратить внимание в словах?
Ч у ж е з е м е ц.А вот на что: все ли они сочетаются друг с другом или ни
одно из них? Или некоторые склонны к этому, другие же нет?
Т е э т е т. Ясно, что одни склонны, а другие нет.
Ч у ж е з е м е ц. Быть может, ты думаешь так: те, что, будучи произнесены
одно за другим, что-то выражают, между собой сочетаются, те же,
последовательность которых ничего не обозначает, не сочетаются.
Т е э т е т.Как? Что ты сказал?
Ч у ж е з е м е ц.То, что, как я думал, ты принял и в чем со мной
согласился. У нас ведь есть двоякий род выражения бытия с помощью голоса.
Т е э т с т. Как?
Ч у ж е з е м е ц.Один называется именем, другой - глаголом.
Т е э т е т.Расскажи о каждом из них.
Ч у ж е з е м е ц.Обозначение действий мы называем глаголом.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Обозначение с помощью голоса, относящееся к тому, что
производит действие, мы называем именем.
Т е э т е т.Именно так.
Ч у ж е з е м е ц. Но из одних имен, последовательно произнесенных, никогда
не образуется речь, так же и из глаголов, произнесенных без имен.
Т е э т е т.Этого я не понял.
Ч у ж е з е м е ц.Очевидно, недавно согласившись со мною, ты имел в виду
что-то другое; ведь я хотел только сказать, что эти слова, высказанные в
таком порядке, не представляют собою речь.
Т е э т е т.Как?
Ч у ж е з е м е ц.Возьми, например, [глаголы] "идет", "бежит", "спит" и все
прочие слова, обозначающие действие: если бы кто-нибудь произнес их по
порядку, то этим он вовсе не составил бы речи.
Т е э т е т.Да и как он мог бы составить?
Ч у ж е з е м е ц.Таким же образом, если произносится "лев", "олень",
"лошадь" и любые другие слова, обозначающие все, что производит действие,
то и из их последовательности не возникает речь. Высказанное никак не
выражает ни действия, ни его отсутствия, ни сущности существующего, ни
сущности несуществующего, пока кто-либо не соединит глаголов с именами.
Тогда все налажено, и первое же сочетание [имени с глаголом] становится
тотчас же речью - в своем роде первою и самою маленькою из речей.
Т е э т е т. Как ты это понимаешь?
Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо произносит "человек учится", то не скажешь
ли ты, что это - самая маленькая и простая речь?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Ведь в этом случае он сообщает о существующем или
происходящем, или происшедшем, или будущем и не только произносит
наименования, но и достигает, чего-то, сплетая глаголы с именами.
Поэтому-то мы сказали о нем, что он ведет речь, а не просто называет, и
такому сочетанию дали имя речи.
Т е э т е т.Верно.
Ч у ж е з е м е ц.Подобно тому как некоторые вещи совмещаются одна с
другой, другие же нет, так же и обозначения с помощью голоса: одни не
сочетаются, другие же, взаимно сочетаясь, образуют речь.
Т е э т е т. Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц. Теперь еще вот какая малость.
Т е э т е т. Какая же?
Ч у ж е з е м е ц.Речь, когда она есть, необходимо должна быть речью о
чем-либо: ведь речь ни о чем невозможна.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц. Не должна ли она иметь и какое-то качество?
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Обратим-ка теперь внимание на нас самих.
Т е э т е т. Действительно, это следует сделать.
Ч у ж е з е м е ц.Я тебе произнесу речь, соединив предмет с действием через
посредство имени и глагола; ты же скажи мне, о чем будет речь.
Т е э т е т.Так и будет, по мере возможности.
Ч у ж е з е м е ц."Теэтет сидит". Эта речь, конечно, не длинная?
Т е э т е т.Нет, напротив, в меру.
Ч у ж е з е м е ц.Твое дело теперь сказать, о ком она и к кому относится.
Т е э т е т.Очевидно, что обо мне и ко мне.
Ч у ж е з е м е ц.А как вот эта?
Т е э т е т.Какая?
Ч у ж е з е м е ц."Теэтет, с которым я теперь беседую, летит".
Т е э т е т.И относительно этой речи едва ли кто скажет иначе: она обо мне
и касается меня.
Ч у ж е з е м е ц.Мы утверждаем, что всякая речь необходимо должна быть
какого-то качества.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Какого же качества должно теперь считать каждую из этих
двух?
Т е э т е т.Одну истинной, другую ложной.
Ч у ж е з е м е ц.Из них истинная высказывает о тебе существующее, как оно
есть.
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.Ложная же - нечто другое, чем существующее.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Она говорит поэтому о несуществующем, как о существующем.
Т е э т е т.Похоже, что так.
Ч у ж е з е м е ц.По крайней мере, о существующем, отличном от
существующего, которое должно быть высказано о тебе. Ведь мы утверждали,
что в отношении к каждому многое существует, а многое и нет.
Т е э т е т.Именно так.
Ч у ж е з е м е ц.Вторая речь, которую я о тебе произнес, прежде всего в
силу нашего определения, что такое речь, необходимо должна быть одною из
самых коротких.
Т е э т е т.Мы ведь недавно в этом согласились.
Ч у ж е з е м е ц.Затем, речью о чем-либо.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.Если она не о тебе, то и ни о ком другом.
Т е э т е т.Как это?
Ч у ж е з е м е ц.Ведь, не относясь ни к чему, она и вообще не была бы
речью. Мы доказали, что невозможно, чтобы речью была ни к чему не
относящаяся речь.
Т е э т е т.Вполне справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Если, таким образом, о тебе говорится иное как
тождественное, несуществующее - как существующее, то совершенно очевидно,
что подобное сочетание, возникающее из глаголов и имен, оказывается
поистине и на самом деле ложною речью.
Т е э т е т. Весьма верно.
Ч у ж е з е м е ц.Как же теперь? Не ясно ли уже, что мышление, мнение,
представление, как истинные, так и ложные, все возникают у нас в душе?
Т е э т е т.Каким образом?
Ч у ж е з е м е ц.Ты это легче увидишь, если сначала узнаешь, что они такое
и чем отличаются друг от друга.
Т е э т е т.Говори, говори.
Ч у ж е з е м е ц.Не есть ли мысль и речь одно и то же, за исключением лишь
того, что происходящая внутри души беззвучная беседа ее с самой собой и
называется у нас мышлением?
Т е э т е т.Вполне так.
Ч у ж е з е м е ц.Поток же звуков, идущий из души через уста, назван речью.
Т е э т е т.Правда.
Ч у ж е з е м е ц.И мы знаем, что в речах содержится следующее...
Т е э т е т.Что же?
Ч у ж е з е м е ц.Утверждение и отрицание.
Т е э т е т.Да, знаем.
Ч у ж е з е м е ц.Если этo происходит в душе мысленно, молчаливо, то есть
ли у тебя другое какое-либо название для этого, кроме мнения?
Т е э т е т.Да каким же образом?
Ч у ж е з е м е ц.Что же, когда подобное состояние возникает у кого-либо не
само по себе, но благодаря ощущению, можно ли правильно назвать его иначе,
нежели представлением?
Т е э т е т.Нельзя.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, если речь бывает истинной и ложной и среди
этого мышление явилось нам как беседа души с самою собой, мнение же - как
завершение мышления, а то, что мы выражаем словом "представляется",как
смешение ощущения и мнения, то необходимо, чтобы и из всего этого как
родственного речи кое-что также иногда было ложным.
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Замечаешь ли ты теперь, что ложное мнение и речь найдены
нами раньше, чем мы предполагали, опасаясь, как бы, исследуя все это, не
приняться за дело совершенно невыполнимое?
Т е э т е т.Замечаю.
Ч у ж е з е м е ц.Не будем же падать духом и во всем остальном. Ввиду того
что все это теперь стало нам ясным, вспомним о прежних делениях на виды.
Т е э т е т.О каких?
Ч у ж е з е м е ц.Мы различали два вида изобразительного искусства: один -
творящий образы, другой - призраки.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И мы сказали, что недоумеваем, к какому из них двух
отнести софиста.
Т е э т е т.Так это и было.
Ч у ж е з е м е ц.И пока мы так недоумевали, раз лился еще больший мрак,
как только возникло рассуждение, ставящее все под сомнение,будто нет ни
образов, ни отображений, ни призраков и потому никак, никогда и нигде не
возникает ничего ложного.
Т е э т е т.Ты говоришь верно.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь, когда обнаружилось, что существует ложная речь и
ложное мнение, освободилось место для подражаний существующему, а уж из
этого возникает искусство обмана.
Т е э т е т.Пожалуй.
Ч у ж е з е м е ц.И действительно, что софист принадлежит к одному из этих
двух (искусств), мы уже признали раньше.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Попробуем-ка, снова разделяя надвое находящийся перед
нами род, каждый раз держаться в пути правой части, имея в виду то, что
относится к софисту, пока мы, пройдя мимо всего общего [между ним и другими
видами] и оставив ему его собственную природу, не выставим ее напоказ
прежде всего нам самим, а потом и тем, кто от природы близок такому методу
исследования.
Т е э т е т.Правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Не с того ли мы начали, что различили искусства
творческое и приобретающее?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И не явился ли нам софист в области охоты, состязания,
торговли и некоторых других видов приобретающего искусства?
Т е э т е т.Конечно, так.
Ч у ж е з е м е ц. Теперь же, когда его захватило подражательное искусство,
ясно, что сперва надо расчленить творческое искусство надвое. Ведь
подражание есть какое-то творчество; мы, однако, говорим об отображениях, а
не о самих вещах. Не так ли?
Т е э т е т.Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц.Пусть, следовательно, будут прежде всего две части
творческого искусства.
Т е э т е т. Какие?
Ч у ж е з е м е ц.Одна - божественная, другая - человеческая.
Т е э т е т.Я пока не понял.
Ч у ж е з е м е ц.Творческое искусство, говорили мы,если вспомнить
сказанное вначале - есть всякая способность, которая является причиной
возникновения того, чего раньше не было.
Т е э т е т.Да, мы это помним.
Ч у ж е з е м е ц.Станем ли мы утверждать относительно всех живых существ и
растений, которые произрастают на земле из семян и корней, а также
относительно неодушевленных тел, пребывающих в земле в текучем и нетекучем
виде,станем ли мы утверждать, говорю я, что все это, ранее не
существовавшее, возникает затем благодаря созидательной деятельности
кого-либо иного - не бога? Или же будем говорить, руководствуясь убеждением
и словами большинства...
Т е э т е т.Какими?
Ч у ж е з е м е ц. Что все это природа порождает в силу какой-то
самопроизвольной причины , производящей без участия разума. Или, может
быть, мы признаем, что причина эта одарена разумом и божественным знанием,
исходящим от бога?
Т е э т е т.Я, быть может, по молодости часто меняю одно мнение на другое.
Однако теперь, глядя на тебя и понимая, что ты считаешь, что все это
произошло от бога, я и сам так думаю.
Ч у ж е з е м е ц.Прекрасно, Теэтет! И если бы мы полагали, что в будущем
ты окажешься в числе мыслящих иначе, то постарались бы теперь с помощью
непреложно убедительной речи заставить тебя с нами согласиться. Но так как
я знаю твою природу, знаю, что и без наших слов она сама собою обратится к
тому, к чему, как ты утверждаешь, ее ныне влечет, то я оставляю это: ведь
мы напрасно потеряли бы время. Лучше я выставлю положение, что то, что
приписывают природе, творится божественным искусством, то же, что создается
людьми, человеческим и, согласно этому положению, существует два рода
творчества: один - человеческий, другой - божественный.
Т е э т е т.Верно.
Ч у ж е з е м е ц.Расчлени-ка, однако, каждый из них двух снова надвое.
Т е э т е т.Как?
Ч у ж е з е м е ц.Подобно тому как ты все творческое искусство делил в
ширину, раздели его теперь, напротив, в длину.
Т е э т е т.Пусть будет разделено.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, в целом возникают четыре части: две,
относящиеся к нам,человеческие, и две к богам - божественные.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь они снова разделены, уже иначе: одна часть в
каждом отделе собственно творческая, обе же остальные могут быть лучше
всего названы изобразительными. И в силу этого творческое искусство снова
делится на две части.
Т е э т е т.Скажи, как теперь образуется каждая из них?
Ч у ж е з е м е ц. Мы знаем, что и мы, и другие живые существа, и то, из
чего произошло все природное, - огонь, вода и им родственное - суть
произведения бога, каждое из которых им создано. Или как?
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.Каждое из них сопровождают отображения, а вовсе не сами
вещи, тоже произведенные божественным искусством.
Т е э т е т.Какие?
Ч у ж е з е м е ц.А [образы] во сне и все те [образы], которые днем
называются естественными призраками: тени, когда с огнем смешивается тьма,
затем двойные отображения, когда собственный свет [предмета] и чужой
сливаются воедино на блестящих и гладких предметах и порождают отображение,
которое производит ощущение, противоречащее прежней привычной видимости.
Т е э т е т.Следовательно, здесь два произведения божественного творчества:
сама вещь и образ, ее сопровождающий.
Ч у ж е з е м е ц.Но что же с нашим искусством? Не скажем ли мы, что оно с
помощью строительского мастерства воздвигает дом, а с помощью живописи
нечто другое, создаваемое подобно человеческому сну для бодрствующих?
Т е э т е т.Конечно, так.
Ч у ж е з е м е ц.Так же обстоит и с остальным: соответственно двум частям
двояки и произведения нашего творчества: с одной стороны, говорим мы,
имеется сам предмет, а с другой - его изображение.
Т е э т е т. Теперь я понял значительно лучше и допускаю два вида
творческого искусства, расчлененных в свою очередь надвое: согласно одному
делению, это человеческое и божественное искусства, согласно же другому,
произведения каждого из них состоят, с одной стороны, из самих предметов, а
с другой - из некоторых подобий последних.
Ч у ж е з е м е ц.Вспомним-ка теперь, что один [вид] изобразительного
искусства должен быть творящим образы, а другой - призраки, если ложь
действительно есть ложь и представляет собой нечто принадлежащее по своей
природе к существующему.
Т е э т е т.Да, так было.
Ч у ж е з е м е ц.Не явилась ли она именно таковой? И в силу этого не будем
ли мы, отбросив сомнения, считать ее теперь двух видов?
Т е э т е т.Да, будем.
Ч у ж е з е м е ц.Разделим-ка искусство, творящее призраки, снова надвое.
Т е э т е т. Как?
Ч у ж е з е м е ц.Одно - это то, которое выполняется посредством орудий, в
другом тот, кто творит призраки, сам делает себя орудием этого.
Т е э т е т. Что ты имеешь в виду?
Ч у ж е з е м е ц.Я подразумеваю, когда кто-либо своим телом старается
явить сходство с твоим обликом или своим голосом - сходство с твоим, то
этот [вид] призрачного искусства обычно называется подражанием.
Т е э т е т. Да.
Ч у ж е з е м е ц.Называя этот [вид] подражающим, выделим его. Все
остальное оставим без внимания, так как мы устали, и предоставим другому
свести это воедино и дать этому какое-то подобающее название.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112