Тут все неверно. Ни в каком почтамте я не служил, ничего тогда еще не печатал и приехал в Одессу только в 1831 году;
Пушкин же выбыл оттуда в 1824 году и во все время пребывания моего в Одессе там уже не являлся. Год выезда Пушкина из Одессы я хорошо помню по следующему случаю.
В 1824 году, по выпуске из Петербургского университетского пансиона, я ехал, в конце июля, с Н. Г. К. к родным моим в Киев. В Чернигове мы ночевали в какой то гостинице. Утром, войдя в залу, я увидел в соседней, буфетной комнате шагавшего вдоль стойки молодого человека, которого, по месту прогулки и по костюму, принял за полового. Наряд был очень непредставительный: желтые, нанковые, небрежно надетые шаровары и русская цветная, измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком; курчавые довольно длинные и густые волосы развевались в беспорядке. Вдруг эта личность быстро подходит ко мне с вопросом: "Вы из Царскосельского лицея?" На мне еще был казенный сертук, по форме одинаковый с лицейским.
Сочтя любопытство полового неуместным, я не желая завязывать разговор, я отвечал довольно сухо.
¬ А! Так вы были вместе с моим братом, ¬ возразил собеседник.
Это меня озадачило, и я уже вежливо просил его назвать мне свою фамилию.
¬ Я Пушкин; брат мой Лев был в вашем пансионе.
Слава Пушкина светила тогда в полном блеске, вся молодежь благоговела пред этим именем, и легко можно себе представить, как я, семнадцатилетний школьник, был обрадован неожиданною встречею и сконфужен моею опрометчивостию.
Тем не менее мой спутник и я скоро с ним разговорились. Он рассказал нам, что едет из Одессы в деревню, но что усмирение его не совсем еще кончено, и, смеясь, показал свою подорожную, где по порядку были прописаны все города, на какие именно он должен был ехать. Затем он попросил меня передать в Киеве записку генералу Раевскому, тут же им написанную. Надобно было ее запечатать, но у Пушкина печати не оказалось. Я достал свою, и она пришлась кстати, так как вырезанные на ней буквы А. П. как раз подходили и к его имени и фамилии. Признаюсь, эта случайность суеверно меня порадовала; я втихомолку начинал уже рифмовать и потому видел в такой тождественности счастливое для себя предзнаменование.
Описанная встреча не была, однако ж, началом моего знакомства с Пушкиным. Он вскоре забыл и самую мою фамилию, как я мог удостовериться из того, что, когда в 1827 году появилась моя первая поэма, Пушкин приписывал ее то тому, то другому из известных уже в то время поэтов, будто бы скрывшемуся под псевдонимом. Он разуверился только тогда, когда по изданий моей второй повести я, при выходе из театра, был ему представлен, помнится, Булгариным, с которым он не был еще в открытой войне. Пушкин встретил меня очень приветливо и имел любезность насказать мне много лестного. С тех пор знакомство наше продолжалось, но недолго, так как года через два я оставил Петербург.
Перехожу теперь к тому, что было напечатано о моей размолвке с бароном Дельвигом. В статье г. Гаевского о Дельвиге, помещенной в "Современнике", говорится, что я рассердился на барона за его рецензию на мою поэму "Нищий". Поэтому можно бы меня обвинить в раздражительном самолюбии; но я, по совести, могу сказать, что это было бы совершенно несправедливо. Расскажу, как было в действительности.
Избалованный дружбою Пушкина, барон Дельвиг до того ревновал к славе великого поэта, отражавшейся косвенно и на нем, что малейший успех другого начинавшего поэта его уже тревожил. Притом он принял на себя роль какого-то Аристарха и имел притязание, чтобы посещавшие его, в особенности юные литераторы, спрашивали его советов, и обижался, если они их не слушали. Я же не любил никому навязывать чтение моих произведений и, не слишком доверяя непогрешимости дельвиговской критики, не счел необходимым предъявить барону в рукописи мою новую поэму, о которой (мне на беду) неосторожные друзья успели оповестить чересчур восторженно.
Дельвиг не простил мне, как он полагал, моей самоуверенности, а в преждевременных отзывах о моем новом труде некоторые, вполне сознаю, неуместные сравнения раздражали его тем более, что подобные сравнения были уже прежде высказаны в одном из тогдашних московских журналов. Он вывел заключение, что я много о себе возмечтал и что поэтому надобно, как тогда говорилось, порядочно меня отделать.
Плодом такой совершенно неосновательной догадки и была рецензия, написанная Дельвигом, не совсем добросовестно и с явным намерением уколоть меня побольнее.
Дружеская услуга такого рода не могла мне быть приятною; но главное дело не в ней, а единственно в том, что рецензия печаталась в дельвиговской "Литературной газете" в тот самый вечер, который, по обыкновению, я проводил у барона и в который он был со мною, по обыкновению же, дружелюбен, не упомянув, однако же, ни слова о приготовленной на меня грозе, чего при наших отношениях он не должен был бы сделать, если бы не допускал оскорбительной для меня мысли, что я, быть может, стану просить об уничтожении или, по крайней мере, о смягчении его злой филиппики.
Вот что, собственно, охладило меня к барону, рассеяв и мое заблуждение о приязни его ко мне. Но я не сказал ему ни слова на рецензию, по моему обыкновению, не возражал, а только перестал у него бывать. Впоследствии Дельвиг сознал, что он был неправ, потому что спустя несколько месяцев, встретив меня на улице, первый подал мне руку. Но это было почти накануне моего выезда из Петербурга, а вскоре он умер, о чем я узнал уже в Одессе.
Можно спросить: почему же я так долго терпел напраслину? Да только потому, что сначала откладывал, а потом, по русской привычке, махнул рукой и забыл. Поклеп на мне, вероятно, так бы и остался, не попадись статья г. В. Б., расшевелившая мою старину. Благодарю его за услугу.
М. П. ПОГОДИН
ИЗ "ДНЕВНИКА"
1826
Сентябрь: 9. <...> Пушкин приехал! Ехать к нему, убедил Веневитинова, он поехал одеваться. ¬ Я оделся. ¬ Воротился и отговорил (что за поклонение, как примет и проч.) <... >
10. <...> Веневитинова чрез Соболевского зовет Пушкин слушать "Годунова" ввечеру. Веневитинов, верно, спрашивал у Соболевского, нельзя ли как-нибудь faire пригласить меня и, верно, получил ответ отрицательный. Мне больно или завидно. Зачем же не хотел познакомиться со мною и проч. Слушал рассказы об нем. Веневитинов поехал к нему с визитом. Они обещались приехать ко мне. У них читали еще песни Беранже с удовольствием. После думал о себе. Веневитинов может говорить с Пушкиным, а я что буду с своими афоризмами? Да ведь и у Пушкина афоризмы. Думал о журнале с Пушкиным. Славное бы дело! Дожидался их ¬ целый день они там. Думал об обеде в честь Пушкину. <...>
11. <...> Веневитинов рассказал мне о вчерашнем дне. "Борис Годунов" ¬ чудо. У него еще "Самозванец", "Моцарт и Сальери", "Наталья Павловна", продолжение "Фауста", 8 песен "Онегина" и отрывки из 9-й и проч. "Альманах не надо издавать, ¬ сказал он, ¬ пусть Погодин издаст в последний раз, а после станем издавать журнал, ¬ кого бы редактором, а то меня <(?)> с Вяземским считают шельмами". ¬ "Погодина", ¬ сказал Веневитинов. "Познакомьте меня с ним и со всеми, с кем бы можно говорить с удовольствием. Поедем к нему теперь". ¬ "Нет, его нет дома", ¬ сказал Веневитинов. "Надо отнять скиптр глупости от Полевого и Булгарина" ¬ и пр. Веневитинов к чему сказал ему, что княжна Александра Ивановна Трубецкая известила его о приезде Пушкина и вот каким образом: они стояли против государя на бале у Мармона. "Я теперь смотрю de meilleur oeil [гораздо благоприятнее] на государя, потому что он возвратил Пушкина". ¬ "Ах, душенька, ¬ сказал Пушкин, ¬ везите меня скорее к ней". С сими словами я поехал к Трубецким и рассказал их княжне Александре Ивановне, которая покраснела как маков цвет. Рассказал ей и все слышанное. В 4 часа отправился к Веневитинову. Рассказы о визите к Трубецким и проч., потом говорили о предчувствиях, видениях и проч. Веневитинов рассказывал о суеверии Пушкина. Ему предсказали судьбу какая-то немка Киригоф и грек (papa, oncle, cousin) в Одессе. "До сих пор все сбывается, например, два изгнания. Теперь должно начаться счастие. Смерть от белого человека или от лошади, и я с боязнию кладу ногу в стремя, ¬ сказал он, ¬ и подаю руку белому человеку". Между прочим приезжает сам Пушкин. Я не опомнился. "Мы с вами давно знакомы, ¬ сказал он мне, ¬ и мне очень приятно утвердить и укрепить наше знакомство нынче". Пробыл минут пять ¬ превертлявый и ничего не обещающий снаружи человек. Завтра к нему обещался везти Веневитинов из университетского дежурства.
12. На дежурство, ¬ читал там корректуры, был у Мерзлякова, говорил об Университете и опале и проч... Веневитинов не заезжал за мною к Пушкину. Пошел домой, он навстречу, и поехали вместе домой. "Не умный ли я человек, ¬ сказал он, ¬ я поехал к Пушкину один, я хотел, чтоб он формально пригласил вас, так и сделалось. Лишь только я приехал, он спросил: "А где же Погодин?" ¬ и пр. "Когда же поедем мы?" ¬ "Когда хотите, завтра праздник на поле, нынче повидайтесь вы в театре ¬ и проч. Пушкин обедает нынче у Яра". Довезя домой меня, он поворотил опять на Лубянку. После обеда я пошел нарочно посмотреть, не у Яра ли и он. Кажется. ¬ Что это значит? ¬ Читал Турго. Смотрел "Аристофана". Какая пиитическая жизнь у греков! Какие прекрасные воспоминания! Какой богатейший предмет. Пушкин написал бы мн<ого?> гремящих стихов! ¬ Соболевский подвел меня к нему. "Ах, здравствуйте! Вы не видали этой пиесы?" ¬ "Ее только что во второй раз играют. Он написал еще "Езопа при дворе". ¬ "А, это, верно, подражание Бусо". ¬ "Довольны ли вы нашим театром?" ¬ "Зала прекрасная, жаль, что освещение изнутри". Я боялся даже, что не смогу обсудить надлежащим образом комедию, чтоб говорить с ним об ней после.
13. Писал без расположения "Невесту на ярмарке", отправил за Веневитиновым ¬ обещался прислать ответ, ¬ читал корректуры Турго и с великим удовольствием Шлецера "Северную Историю" ¬ какие прекрасные статьи для журнала. Думал об нем ¬ если бы согласился Пушкин, а прежде издать бы альманах вместе <...>. Веневитинова не было. Что это значит.
14. <...> Был Веневитинов с Мальцевым, и я очень рад, что познакомился с ним. Потом опять с Шевыревым говорил об Гермесе, Урании и проч. <...> Не для того ли приезжали Веневитинов с Мальцевым и Шевыревым, чтоб не говорить о свидании с Пушкиным.
16. Побывал у Александры Ивановны, на поле. ¬ Завтрак народу нагайками, ¬ приехал царь ¬ бросились. Славное движение! Пошел в народ с Соболевским и Мельгуновым. Сцены на горах. С татар шапки ¬ и проч. <...> Скифы бросились обдирать холст, ломать галереи. Каковы! Куда попрыгали и комедианты ¬ веревки из-под них понадобились. Как били чернь. Не доставайся никому. Народ ломит дуром. Мы дожидались, что будут бросать билеты, крепостному воля, а государеву деньги, и в 5 часов на поле было пусто. Об<едал> у Трубецких за задним столом. Там Пушкин, который относился несколько ко мне. "Жаль, что на этом празднике мало драки, мало движения". Я отвечал, что этому причина белое и красное вино, если бы было русское, то ¬ (Как вы приятно обманули меня.) <...>
18. В типографию, к Раичу, к Мерзлякову. <...> Говорил о Пушкине. Собрались было к Пушкину с Веневитиновым, остановил Раич. Пушкин видел мой "Сокольницкий сад".
20. <... > К Пушкину ¬ говорили о Карамзине. Я сказал, что его история есть 11/11, а не I, что он не имел точки, с которой можно видеть, и проч. (см. особо). Разговор о религии поддержать нельзя. Издавать журнал ¬ это будет чудно! <...>
24. К Веневитиновым. Рассказ<ывали?> о Пушкине у Волконских. (У меня кружится голова после чтения Шекспира, я как будто смотрю на бездну.) Завтра читать "Годунова". <...>
25. <...> Нет, не шлет за мною Веневитинов. Перечитал с большим удовольствием Пушкина. Овидий в изгнании. Скиф-старик любит его за рассказы. Молодые любовники просят его заступиться за них и проч. <(...)> Пушкин поэт чувства. Шиллер ¬ мысли.
26. <...> К Веневитиновым, к Пушкину, ¬ Веневитинова не видать на дворе, и я, обошед два раза, домой, к Мальцеву, обедал и смотрел дом, к Кубареву, говорили об Университете, и о желании многих студентов учиться, ¬ о журнале ¬ доказывал ему, что хозяин должен быть один, и сей один да получает большие выгоды <...> Веневитинов сказал, что нельзя было слушать "Годунова" вчера.
27. <...) К Веневитиновым, спят, ¬ не ехать поутру к Пушкину, ибо он будет у них обедать, читал корректуры Герена, думал об истории (особо). К Веневитиновым, Пушкина у них нет. Хомякова выдали Мальцеву за Пушкина и очень смеялись. <...> "Годунова" и Корнилий слушал, а Веневитинов мне и не сказал об нем.
28. <...> В театр, и вместо "Фрейшица" увидел "Италианку в Алжире". Пушкин сказал мне: "Я не видал вас сто лет. Когда же у меня?" Был в ложе у Трубецких и Маль<цовых?>.
30. Читал корректуры, помолясь к Пушкину. Журнал благословляет (прочее написано особо), осмелился говорить о трех предметах из российской истории для трагедии, хотя и жаль было сказать их. Опоздал в цензурный комитет, взял форму. Ах, если бы да журнал <...>.
Октябрь. 10. Пушкину отнес реестр пиес. "Хорошо!", назначил свои пиесы. Обещал прочесть "Годунова" во вторник. Браво! Дал намек о Калибана роле. А я, невежа, но читал еще его. < ...>
11. Читал с восхищением Калибана. Во всей трагедии должна быть аллегория, и я рад был некоторым прозрениям своим, хотел сообщить их Пушкину, но не застал его. Обедал у Шевырева, говорил с ним об Иродоте и пр., о Шекспире, о журнале. Мудрец Шекспир! На лубочном театре он прорекал миру ¬ слышите ли вы, говорит он. <...>
12. В типографию, к Пушкину ¬ в постеле еще, к Мерзлякову, Гаврилову, опять к Пушкину ¬ не от меня ли он ушел. Нет; он у Веневитиновых ¬ читал песни, коими привел нас в восхищение. Вот предмет для романа: поэт в обществе. Наконец прочли "Годунова". Вот истина на сцене. Пушкин! ты будешь синонимом нашей литературы. Какие положения! ¬ Но, образумясь, я увидел, что многих сцен недостает еще: у Басманова с Димитрием (Пушкин разрешил мое сомнение об измене Басманова и об Шуйском), Отрепьев в монастыре, Борис по вступлении на престол и пр. Попрошу у него прочесть еще. <...>
13. Слушал "Ермака", наблюдал Пушкина. Не от меня ли он сделал гримасу. "Ермак" есть картина мозаическая, не настоящая, ¬ есть алмазы, но и много стекол. (О Пушкине записано в отдельной тетради.) Обедал Шевырев у меня, говорили о журнале и проч. <...>
17¬22. Лекции, корректуры Эверса, журнал и хлопоты об обеде общем. Мне захотелось видеть всех наших по образу мыслей, занятий, духу. <...>
24. Хлопотал об установлении завтрашнего обеда. <...>
24. Общий обед ¬ очень приятно было взглянуть на всех вместе. Неловко представился Баратынскому. Обед чудный, по жаль, что общего разговора не было. С удовольствием пили за здоровье Мицкевича, потом Пушкина. Подпили. Представление Оболенского Пушкину и проч. Веневитиновы, Ф. Хомяков, Титов, Шевырев, Погодин, Киреевск<ие?>, Мальцов, Рихтер, Розберг, Пушкин, Баратынский, Мицкевич, Соболевский, Оболенский, Раич.
26. <...> Толковал с Соболевским о журнале и спорил. Читал Бейрона.
27. <...> Завтрак<али> у Соболевского и спорили о журнале, к коему Соболевский придумал цензоров (себя). <...>
28. <...> Был у Пушкина на минуту <...>.
30. <...> У Веневитиновых рассердил Соболевский, говоря о пиесах Пушкина. На все смотрит этот чудак с пирожной стороны. Жаль мне Веневитинова. <...>
31,1 (ноября), 2, 3. Хлопоты журнальные, корректуры и лекции <... >
6. <...> Получил позволение издавать журнал. Ура!
7. <...> Переписывал с восхищением "Годунова". Чудо! <...> Прочел после хлопот "Годунова".<...>
9. <...> Полдня хлопотал о журнале и объявлениях. Не ходил на лекцию. Был у кн. Вяземского и говорил с ним о журнале и проч. довольно ладно. Вяземский объявил свою готовность в участии.
15. <...> Ввечеру у меня цензоры. Толковали о журнале. Соболевский надоел. Писал письмо к Пушкину.
17. <...> О 10.000 Пушкину.
21. Писал письмо для "Северной лиры". Востоков и Кеппен сотрудники. Браво. Теперь бы только подписчиков. И Козлов. Как мне досадно, что не пишет ко мне Веневитинов. <...> Получил письмо от Веневитинова. Рад. И Козлов наш. Из "Годунова" можно печатать.
25, <...> Толковали о журнале. Все говорят о модных картинах, но я не хочу ни за что. <...>
Декабрь. 1. <...> Думал о журнале. Я очень покоен, несмотря на все слухи о кознях. 9 подписчиков. <...>
7 ¬ 13. Журнал начали печатать. Я должен был переправить все пиесы, и это было очень трудно для меня и отняло много времени. <...>
14. (...) Ввечеру громом поразило письмо Пушкина, который по воле начальства не может участвовать в журнале.
14. Написал письмо к Пушкину, я был рад, что попалось в голову написать ему о винограде во сне, ¬ успокоился; написал письмо Козлову <...>
16. <...> Был поутру Погодин и невежа Соболевский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522 523 524 525 526 527 528 529 530 531 532 533 534 535 536 537 538 539 540 541 542 543 544 545 546 547 548 549 550 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 578 579 580 581 582 583 584 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 595 596 597 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 611 612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 643 644 645 646 647 648 649 650 651 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 663 664 665 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 677 678 679 680 681 682 683 684 685 686 687 688 689 690 691 692 693 694 695 696 697 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712 713 714 715 716 717 718 719 720
Пушкин же выбыл оттуда в 1824 году и во все время пребывания моего в Одессе там уже не являлся. Год выезда Пушкина из Одессы я хорошо помню по следующему случаю.
В 1824 году, по выпуске из Петербургского университетского пансиона, я ехал, в конце июля, с Н. Г. К. к родным моим в Киев. В Чернигове мы ночевали в какой то гостинице. Утром, войдя в залу, я увидел в соседней, буфетной комнате шагавшего вдоль стойки молодого человека, которого, по месту прогулки и по костюму, принял за полового. Наряд был очень непредставительный: желтые, нанковые, небрежно надетые шаровары и русская цветная, измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком; курчавые довольно длинные и густые волосы развевались в беспорядке. Вдруг эта личность быстро подходит ко мне с вопросом: "Вы из Царскосельского лицея?" На мне еще был казенный сертук, по форме одинаковый с лицейским.
Сочтя любопытство полового неуместным, я не желая завязывать разговор, я отвечал довольно сухо.
¬ А! Так вы были вместе с моим братом, ¬ возразил собеседник.
Это меня озадачило, и я уже вежливо просил его назвать мне свою фамилию.
¬ Я Пушкин; брат мой Лев был в вашем пансионе.
Слава Пушкина светила тогда в полном блеске, вся молодежь благоговела пред этим именем, и легко можно себе представить, как я, семнадцатилетний школьник, был обрадован неожиданною встречею и сконфужен моею опрометчивостию.
Тем не менее мой спутник и я скоро с ним разговорились. Он рассказал нам, что едет из Одессы в деревню, но что усмирение его не совсем еще кончено, и, смеясь, показал свою подорожную, где по порядку были прописаны все города, на какие именно он должен был ехать. Затем он попросил меня передать в Киеве записку генералу Раевскому, тут же им написанную. Надобно было ее запечатать, но у Пушкина печати не оказалось. Я достал свою, и она пришлась кстати, так как вырезанные на ней буквы А. П. как раз подходили и к его имени и фамилии. Признаюсь, эта случайность суеверно меня порадовала; я втихомолку начинал уже рифмовать и потому видел в такой тождественности счастливое для себя предзнаменование.
Описанная встреча не была, однако ж, началом моего знакомства с Пушкиным. Он вскоре забыл и самую мою фамилию, как я мог удостовериться из того, что, когда в 1827 году появилась моя первая поэма, Пушкин приписывал ее то тому, то другому из известных уже в то время поэтов, будто бы скрывшемуся под псевдонимом. Он разуверился только тогда, когда по изданий моей второй повести я, при выходе из театра, был ему представлен, помнится, Булгариным, с которым он не был еще в открытой войне. Пушкин встретил меня очень приветливо и имел любезность насказать мне много лестного. С тех пор знакомство наше продолжалось, но недолго, так как года через два я оставил Петербург.
Перехожу теперь к тому, что было напечатано о моей размолвке с бароном Дельвигом. В статье г. Гаевского о Дельвиге, помещенной в "Современнике", говорится, что я рассердился на барона за его рецензию на мою поэму "Нищий". Поэтому можно бы меня обвинить в раздражительном самолюбии; но я, по совести, могу сказать, что это было бы совершенно несправедливо. Расскажу, как было в действительности.
Избалованный дружбою Пушкина, барон Дельвиг до того ревновал к славе великого поэта, отражавшейся косвенно и на нем, что малейший успех другого начинавшего поэта его уже тревожил. Притом он принял на себя роль какого-то Аристарха и имел притязание, чтобы посещавшие его, в особенности юные литераторы, спрашивали его советов, и обижался, если они их не слушали. Я же не любил никому навязывать чтение моих произведений и, не слишком доверяя непогрешимости дельвиговской критики, не счел необходимым предъявить барону в рукописи мою новую поэму, о которой (мне на беду) неосторожные друзья успели оповестить чересчур восторженно.
Дельвиг не простил мне, как он полагал, моей самоуверенности, а в преждевременных отзывах о моем новом труде некоторые, вполне сознаю, неуместные сравнения раздражали его тем более, что подобные сравнения были уже прежде высказаны в одном из тогдашних московских журналов. Он вывел заключение, что я много о себе возмечтал и что поэтому надобно, как тогда говорилось, порядочно меня отделать.
Плодом такой совершенно неосновательной догадки и была рецензия, написанная Дельвигом, не совсем добросовестно и с явным намерением уколоть меня побольнее.
Дружеская услуга такого рода не могла мне быть приятною; но главное дело не в ней, а единственно в том, что рецензия печаталась в дельвиговской "Литературной газете" в тот самый вечер, который, по обыкновению, я проводил у барона и в который он был со мною, по обыкновению же, дружелюбен, не упомянув, однако же, ни слова о приготовленной на меня грозе, чего при наших отношениях он не должен был бы сделать, если бы не допускал оскорбительной для меня мысли, что я, быть может, стану просить об уничтожении или, по крайней мере, о смягчении его злой филиппики.
Вот что, собственно, охладило меня к барону, рассеяв и мое заблуждение о приязни его ко мне. Но я не сказал ему ни слова на рецензию, по моему обыкновению, не возражал, а только перестал у него бывать. Впоследствии Дельвиг сознал, что он был неправ, потому что спустя несколько месяцев, встретив меня на улице, первый подал мне руку. Но это было почти накануне моего выезда из Петербурга, а вскоре он умер, о чем я узнал уже в Одессе.
Можно спросить: почему же я так долго терпел напраслину? Да только потому, что сначала откладывал, а потом, по русской привычке, махнул рукой и забыл. Поклеп на мне, вероятно, так бы и остался, не попадись статья г. В. Б., расшевелившая мою старину. Благодарю его за услугу.
М. П. ПОГОДИН
ИЗ "ДНЕВНИКА"
1826
Сентябрь: 9. <...> Пушкин приехал! Ехать к нему, убедил Веневитинова, он поехал одеваться. ¬ Я оделся. ¬ Воротился и отговорил (что за поклонение, как примет и проч.) <... >
10. <...> Веневитинова чрез Соболевского зовет Пушкин слушать "Годунова" ввечеру. Веневитинов, верно, спрашивал у Соболевского, нельзя ли как-нибудь faire пригласить меня и, верно, получил ответ отрицательный. Мне больно или завидно. Зачем же не хотел познакомиться со мною и проч. Слушал рассказы об нем. Веневитинов поехал к нему с визитом. Они обещались приехать ко мне. У них читали еще песни Беранже с удовольствием. После думал о себе. Веневитинов может говорить с Пушкиным, а я что буду с своими афоризмами? Да ведь и у Пушкина афоризмы. Думал о журнале с Пушкиным. Славное бы дело! Дожидался их ¬ целый день они там. Думал об обеде в честь Пушкину. <...>
11. <...> Веневитинов рассказал мне о вчерашнем дне. "Борис Годунов" ¬ чудо. У него еще "Самозванец", "Моцарт и Сальери", "Наталья Павловна", продолжение "Фауста", 8 песен "Онегина" и отрывки из 9-й и проч. "Альманах не надо издавать, ¬ сказал он, ¬ пусть Погодин издаст в последний раз, а после станем издавать журнал, ¬ кого бы редактором, а то меня <(?)> с Вяземским считают шельмами". ¬ "Погодина", ¬ сказал Веневитинов. "Познакомьте меня с ним и со всеми, с кем бы можно говорить с удовольствием. Поедем к нему теперь". ¬ "Нет, его нет дома", ¬ сказал Веневитинов. "Надо отнять скиптр глупости от Полевого и Булгарина" ¬ и пр. Веневитинов к чему сказал ему, что княжна Александра Ивановна Трубецкая известила его о приезде Пушкина и вот каким образом: они стояли против государя на бале у Мармона. "Я теперь смотрю de meilleur oeil [гораздо благоприятнее] на государя, потому что он возвратил Пушкина". ¬ "Ах, душенька, ¬ сказал Пушкин, ¬ везите меня скорее к ней". С сими словами я поехал к Трубецким и рассказал их княжне Александре Ивановне, которая покраснела как маков цвет. Рассказал ей и все слышанное. В 4 часа отправился к Веневитинову. Рассказы о визите к Трубецким и проч., потом говорили о предчувствиях, видениях и проч. Веневитинов рассказывал о суеверии Пушкина. Ему предсказали судьбу какая-то немка Киригоф и грек (papa, oncle, cousin) в Одессе. "До сих пор все сбывается, например, два изгнания. Теперь должно начаться счастие. Смерть от белого человека или от лошади, и я с боязнию кладу ногу в стремя, ¬ сказал он, ¬ и подаю руку белому человеку". Между прочим приезжает сам Пушкин. Я не опомнился. "Мы с вами давно знакомы, ¬ сказал он мне, ¬ и мне очень приятно утвердить и укрепить наше знакомство нынче". Пробыл минут пять ¬ превертлявый и ничего не обещающий снаружи человек. Завтра к нему обещался везти Веневитинов из университетского дежурства.
12. На дежурство, ¬ читал там корректуры, был у Мерзлякова, говорил об Университете и опале и проч... Веневитинов не заезжал за мною к Пушкину. Пошел домой, он навстречу, и поехали вместе домой. "Не умный ли я человек, ¬ сказал он, ¬ я поехал к Пушкину один, я хотел, чтоб он формально пригласил вас, так и сделалось. Лишь только я приехал, он спросил: "А где же Погодин?" ¬ и пр. "Когда же поедем мы?" ¬ "Когда хотите, завтра праздник на поле, нынче повидайтесь вы в театре ¬ и проч. Пушкин обедает нынче у Яра". Довезя домой меня, он поворотил опять на Лубянку. После обеда я пошел нарочно посмотреть, не у Яра ли и он. Кажется. ¬ Что это значит? ¬ Читал Турго. Смотрел "Аристофана". Какая пиитическая жизнь у греков! Какие прекрасные воспоминания! Какой богатейший предмет. Пушкин написал бы мн<ого?> гремящих стихов! ¬ Соболевский подвел меня к нему. "Ах, здравствуйте! Вы не видали этой пиесы?" ¬ "Ее только что во второй раз играют. Он написал еще "Езопа при дворе". ¬ "А, это, верно, подражание Бусо". ¬ "Довольны ли вы нашим театром?" ¬ "Зала прекрасная, жаль, что освещение изнутри". Я боялся даже, что не смогу обсудить надлежащим образом комедию, чтоб говорить с ним об ней после.
13. Писал без расположения "Невесту на ярмарке", отправил за Веневитиновым ¬ обещался прислать ответ, ¬ читал корректуры Турго и с великим удовольствием Шлецера "Северную Историю" ¬ какие прекрасные статьи для журнала. Думал об нем ¬ если бы согласился Пушкин, а прежде издать бы альманах вместе <...>. Веневитинова не было. Что это значит.
14. <...> Был Веневитинов с Мальцевым, и я очень рад, что познакомился с ним. Потом опять с Шевыревым говорил об Гермесе, Урании и проч. <...> Не для того ли приезжали Веневитинов с Мальцевым и Шевыревым, чтоб не говорить о свидании с Пушкиным.
16. Побывал у Александры Ивановны, на поле. ¬ Завтрак народу нагайками, ¬ приехал царь ¬ бросились. Славное движение! Пошел в народ с Соболевским и Мельгуновым. Сцены на горах. С татар шапки ¬ и проч. <...> Скифы бросились обдирать холст, ломать галереи. Каковы! Куда попрыгали и комедианты ¬ веревки из-под них понадобились. Как били чернь. Не доставайся никому. Народ ломит дуром. Мы дожидались, что будут бросать билеты, крепостному воля, а государеву деньги, и в 5 часов на поле было пусто. Об<едал> у Трубецких за задним столом. Там Пушкин, который относился несколько ко мне. "Жаль, что на этом празднике мало драки, мало движения". Я отвечал, что этому причина белое и красное вино, если бы было русское, то ¬ (Как вы приятно обманули меня.) <...>
18. В типографию, к Раичу, к Мерзлякову. <...> Говорил о Пушкине. Собрались было к Пушкину с Веневитиновым, остановил Раич. Пушкин видел мой "Сокольницкий сад".
20. <... > К Пушкину ¬ говорили о Карамзине. Я сказал, что его история есть 11/11, а не I, что он не имел точки, с которой можно видеть, и проч. (см. особо). Разговор о религии поддержать нельзя. Издавать журнал ¬ это будет чудно! <...>
24. К Веневитиновым. Рассказ<ывали?> о Пушкине у Волконских. (У меня кружится голова после чтения Шекспира, я как будто смотрю на бездну.) Завтра читать "Годунова". <...>
25. <...> Нет, не шлет за мною Веневитинов. Перечитал с большим удовольствием Пушкина. Овидий в изгнании. Скиф-старик любит его за рассказы. Молодые любовники просят его заступиться за них и проч. <(...)> Пушкин поэт чувства. Шиллер ¬ мысли.
26. <...> К Веневитиновым, к Пушкину, ¬ Веневитинова не видать на дворе, и я, обошед два раза, домой, к Мальцеву, обедал и смотрел дом, к Кубареву, говорили об Университете, и о желании многих студентов учиться, ¬ о журнале ¬ доказывал ему, что хозяин должен быть один, и сей один да получает большие выгоды <...> Веневитинов сказал, что нельзя было слушать "Годунова" вчера.
27. <...) К Веневитиновым, спят, ¬ не ехать поутру к Пушкину, ибо он будет у них обедать, читал корректуры Герена, думал об истории (особо). К Веневитиновым, Пушкина у них нет. Хомякова выдали Мальцеву за Пушкина и очень смеялись. <...> "Годунова" и Корнилий слушал, а Веневитинов мне и не сказал об нем.
28. <...> В театр, и вместо "Фрейшица" увидел "Италианку в Алжире". Пушкин сказал мне: "Я не видал вас сто лет. Когда же у меня?" Был в ложе у Трубецких и Маль<цовых?>.
30. Читал корректуры, помолясь к Пушкину. Журнал благословляет (прочее написано особо), осмелился говорить о трех предметах из российской истории для трагедии, хотя и жаль было сказать их. Опоздал в цензурный комитет, взял форму. Ах, если бы да журнал <...>.
Октябрь. 10. Пушкину отнес реестр пиес. "Хорошо!", назначил свои пиесы. Обещал прочесть "Годунова" во вторник. Браво! Дал намек о Калибана роле. А я, невежа, но читал еще его. < ...>
11. Читал с восхищением Калибана. Во всей трагедии должна быть аллегория, и я рад был некоторым прозрениям своим, хотел сообщить их Пушкину, но не застал его. Обедал у Шевырева, говорил с ним об Иродоте и пр., о Шекспире, о журнале. Мудрец Шекспир! На лубочном театре он прорекал миру ¬ слышите ли вы, говорит он. <...>
12. В типографию, к Пушкину ¬ в постеле еще, к Мерзлякову, Гаврилову, опять к Пушкину ¬ не от меня ли он ушел. Нет; он у Веневитиновых ¬ читал песни, коими привел нас в восхищение. Вот предмет для романа: поэт в обществе. Наконец прочли "Годунова". Вот истина на сцене. Пушкин! ты будешь синонимом нашей литературы. Какие положения! ¬ Но, образумясь, я увидел, что многих сцен недостает еще: у Басманова с Димитрием (Пушкин разрешил мое сомнение об измене Басманова и об Шуйском), Отрепьев в монастыре, Борис по вступлении на престол и пр. Попрошу у него прочесть еще. <...>
13. Слушал "Ермака", наблюдал Пушкина. Не от меня ли он сделал гримасу. "Ермак" есть картина мозаическая, не настоящая, ¬ есть алмазы, но и много стекол. (О Пушкине записано в отдельной тетради.) Обедал Шевырев у меня, говорили о журнале и проч. <...>
17¬22. Лекции, корректуры Эверса, журнал и хлопоты об обеде общем. Мне захотелось видеть всех наших по образу мыслей, занятий, духу. <...>
24. Хлопотал об установлении завтрашнего обеда. <...>
24. Общий обед ¬ очень приятно было взглянуть на всех вместе. Неловко представился Баратынскому. Обед чудный, по жаль, что общего разговора не было. С удовольствием пили за здоровье Мицкевича, потом Пушкина. Подпили. Представление Оболенского Пушкину и проч. Веневитиновы, Ф. Хомяков, Титов, Шевырев, Погодин, Киреевск<ие?>, Мальцов, Рихтер, Розберг, Пушкин, Баратынский, Мицкевич, Соболевский, Оболенский, Раич.
26. <...> Толковал с Соболевским о журнале и спорил. Читал Бейрона.
27. <...> Завтрак<али> у Соболевского и спорили о журнале, к коему Соболевский придумал цензоров (себя). <...>
28. <...> Был у Пушкина на минуту <...>.
30. <...> У Веневитиновых рассердил Соболевский, говоря о пиесах Пушкина. На все смотрит этот чудак с пирожной стороны. Жаль мне Веневитинова. <...>
31,1 (ноября), 2, 3. Хлопоты журнальные, корректуры и лекции <... >
6. <...> Получил позволение издавать журнал. Ура!
7. <...> Переписывал с восхищением "Годунова". Чудо! <...> Прочел после хлопот "Годунова".<...>
9. <...> Полдня хлопотал о журнале и объявлениях. Не ходил на лекцию. Был у кн. Вяземского и говорил с ним о журнале и проч. довольно ладно. Вяземский объявил свою готовность в участии.
15. <...> Ввечеру у меня цензоры. Толковали о журнале. Соболевский надоел. Писал письмо к Пушкину.
17. <...> О 10.000 Пушкину.
21. Писал письмо для "Северной лиры". Востоков и Кеппен сотрудники. Браво. Теперь бы только подписчиков. И Козлов. Как мне досадно, что не пишет ко мне Веневитинов. <...> Получил письмо от Веневитинова. Рад. И Козлов наш. Из "Годунова" можно печатать.
25, <...> Толковали о журнале. Все говорят о модных картинах, но я не хочу ни за что. <...>
Декабрь. 1. <...> Думал о журнале. Я очень покоен, несмотря на все слухи о кознях. 9 подписчиков. <...>
7 ¬ 13. Журнал начали печатать. Я должен был переправить все пиесы, и это было очень трудно для меня и отняло много времени. <...>
14. (...) Ввечеру громом поразило письмо Пушкина, который по воле начальства не может участвовать в журнале.
14. Написал письмо к Пушкину, я был рад, что попалось в голову написать ему о винограде во сне, ¬ успокоился; написал письмо Козлову <...>
16. <...> Был поутру Погодин и невежа Соболевский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522 523 524 525 526 527 528 529 530 531 532 533 534 535 536 537 538 539 540 541 542 543 544 545 546 547 548 549 550 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 578 579 580 581 582 583 584 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 595 596 597 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 611 612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 643 644 645 646 647 648 649 650 651 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 663 664 665 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 677 678 679 680 681 682 683 684 685 686 687 688 689 690 691 692 693 694 695 696 697 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712 713 714 715 716 717 718 719 720