Принуди-
тельность, сообщаемая государством общеобязательному пра-
вилу поведения (этой форме права), служит для Иеринга
главным, решающим, признаком того, что в сущности есть право
и что к нему не относится. Получается, что природа права не
присуща изнутри ему самому, а привносится в него государст-
вом: <критерий права заключается в принуждении>. Иеринг не
устает повторять тезис об органичности государственного при-
нуждения праву и благодетельности этого принуждения. Право
оказывается обязанным государству не только своим происхож-
дением, но еще и способом существования.
Иеринг не проводит сколько-нибудь серьезного теоретичес-
кого разграничения права и закона. Сплошь и рядом он считает
их явлениями равнопорядковьоди, идентичными. Но в действи-
тельности они далеко не таковы. Большинство его суждений
(особенно высказанных в <Духе римского права>, <Цели в
праве>) фактически имеют своим адресатом закон, а вовсе не
право. Это обстоятельство надо тщательно учитывать и при
более конкретном знакомстве со взглядами Иеринга на соотно-
шение государства и права.
Отчасти они нам уже знакомы- Дополним их еще лишь
некоторыми. <Государство,- утверждает Иеринг,- есть орга-
низация социального принуждения>. Эта организация не только
порождает право, обеспечивает его существование, но и управ
ляет им. Иеринг характеризует в данном свете право как
разумно понятую политику, проводимую государственной
властью. Оно служит ей (политике), как компас служит капита-
ну корабля. Попечение о праве - важнейшая задача государ-
ства. Право не противостоит последнему, а является всецело
зависящим от него придатком. Это свойство права быть придат-
ком государства Иеринг подчеркивает очень выразительно:
< Право без власти есть пустой звук, лишенный всякой реальнос-
ти, ибо только власть, которая проводит в жизнь нормы права,
делает право тем, что оно есть>.
Сугубо <государственническое> понимание права Иерингом
не совсем привычно (при таком настрое мысли) соБмещается у
него с признанием необходимости создавать простор для эконо-
мической деятельности индивидов, обеспечивать их юридичес-
кое равенство, уважать закрепленные за ними политические
2. Учение Р. Иеринга о праве и государстве
527
права. Иеринг ратует за независимость и несменяемость судей,
за их ответственность только перед законом и т. д. Он - за
твердую дисциплину и законность в обществе, за строгий и
стабильный порядок в нем, поскольку считает, что только при
этих предпосылках возможно цивилизованное общественно-
политическое устройство, нормальное правовое общение, спра-
ведливость. Мизантропический, по оценке Иеринга, афоризм
<Да восторжествует справедливость, хоть и погибнет мир?> он
заменяет жизнеутверждающим призывом <Да торжествует
справедливость, чтобы процветал мир!>.
Первоначально право имеет односторонне-принудительную
силу, направленную на подданных с целью пресечения чрезмер-
ных притязаний частных интересов. Постепенно оно приобрета-
ет двусторонне-обязательнуто силу, становится обязывающим и
для самой государственной власти. Иеринг полагает, что забота
о самосохранении вынуждает власть подчиняться праву. Влас-
твующие в конце концов осознают: ничем так не укрепляется в
подвластных. чувство правопорядка, законопослушание, без
которых нет прочной государственности, как пример соблюде-
ния норм права представителями власти, государством.
Однако Иеринг не ожидает (тем более не требует) от государ-
ства педантичного следования закону. Ему ясно, что законом
государственная власть сама себе связывает руки, сама ограни-
чивает свободу собственных действии. <Возникает вопрос о том,
до. какой степени это необходимо и необходимо ли это раз
навсегда во всех случаях проявления этой власти>. Ответ на этот
вопрос у Иеринга готов, и он не в пользу права, не в пользу
закона. Там, где обстоятельства заставляют государственную
власть делать выбор между обществом и правом, <она не только
уполномочена, но и обязана пожертвовать правом и спасти
общество>. Иеринг не разъясняет, в какой момент необходимо
делать такой выбор и как уберечься здесь от произвола, от
предумышленного избавления от <балласта> права. Не удиви-
тельно поэтому его скептическое отношение к идее правового
государства. Такому государству он вообще отказывает в жиз-
неспособности. Оно, по мнению Иеринга, <не могло бы просущес-
твовать и одного месяца>.
Иеринг переносит на почву правоведения концепцию борьбы
как универсального принципа бытия органического мира. Она
получила во второй половине XIX в. широкое хождение в
европейских научных кругах. Достаточно вспомнить дарвинов-
скую теорию борьбы за существование, идею классовой борьбы
528 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
в историографии и социологии. Полемизируя с исторической
школой права (Савиньи, Пухта), учившей понимать образование
и развитие права как незаметный, безболезненный и мирный
процесс, подобный становлению и эволюции языка, Иеринг
(<Борьба за право>) старается доказать нечто противоположное:
<Жизнь права есть борьба, борьба народов, государственной
власти, сословий, индивидов>. Для него <всякое право в мире
должно быть добыто борьбой>, <борьба есть работа права> и т. д.
Если бы при этом речь шла о необходимости сопротивляться
произволу, устранять беззаконие, добиваться восстановления
нарушенных прав, защищать законные интересы, никаких во-
просов не возникло бьг. Однако у Иеринга призывы к борьбе за
право (<в борьбе обретешь ты право свое>) приобретают особый,
вызывающий тревогу смысл. От них веет духом воинственности.
Они отдают апологией насилия, поэтизацией борьбы, сражений
как некоего возвышенного состояния человеческого бытия: <_я
имею мужество открыто признаться в любви к борьбе>, нет друго-
го материала, имеющего такую притягательную силу, как борьба
и война>. Известно, какой страшный урон понесла в XX в. циви-
лизация от того, что не смогла найти эффективного противо-
ядия восхвалению <притягательной силы борьбы и войны>.
3. Социологическая теория государства. Л. Гумплович
В целом ряде пунктов учению Иеринга о праве и государстве
были созвучны политико-теоретические взгляды именитого в
свое время австрийского социолога и государствоведа Людвига
Гумпловича (1838-1909). Его основные труды по вопросам
государства: <Раса и государство. Исследование о законе фор-
мирования государства>, <Общее государственное право>. Свое
мировоззрение Гумплович называет реалистическим. В его
рамках и с позиций социологии он рассматривает проблемы,
связанные с происхождением, сущностью, организацией и ро-
лью государства,
Борьба за существование является, по Гумпловичу, главным
фактором социальной жизни. Государство полностью находится
в сфере действия данного фактора. Эта борьба - вечный
спутник человечества и главный стимулятор общественного
развития. Практически она выливается в борьбу между различ-
ными человеческими группами. Каждая из них стремится под-
чинить себе другую группу и установить над ней господство.
Очевиден высший закон истории: <Сильнейшие побеждают
слабейших, сильные немедленно объединяются, чтобы в едине-
3. Социологическая теория государства. Л. Гумплович 529
нии превзойти третьего, тоже сильного, и так далее>. Изобразив
подобным образом высший закон истории, Гумплович утвер-
ждает: <Если мы четко осознаем этот простой закон, то кажу-
щаяся неразрешимой загадка политической истории будет раз-
гадана нами>.
Истоки постоянной беспощадной борьбы человеческих групп
между собой Гумплович объясняет неоднозначно. С одной сто-
роны, он указывает в качестве ее причины расовые различия
между ними (правда, раса для него не биологический, а прежде
всего социокультурный феномен). С другой стороны, он усмат-
ривает конечную причину социальных конфликтов в стремле-
нии людей к удовлетворению своих материальных потребнос-
тей. Этому стремлению Гумплович придает чуть ли не универ-
сальное значение: <Всегда и всюду экономические мотивы
являются причиной всякого социального движения, обусловли-
вают все государственное и социальное развитие>. Однако
первое объяснение со вторым остаются у него неувязанными.
В самую отдаленную эпоху, полагает Гумплович, конфликты,
войны между отдельными родами за овладение тем или иным
имуществом завершались уничтожением побежденной группы.
Позднее людей из таких групп стали оставлять в живых и
превращать в рабов, эксплуатировать. Победители (ими оказы-
вались расы с более высокими интеллектуальными способностя-
ми и лучшей воинской дисциплиной), чтобы упрочить свое
господствующее положение и держать в повиновении повер-
женных, должны были предпринимать ряд организационных и
иных мер. Их результатом явилось возникновение государства.
Отныне к войнам между расами и государствами прибавилась
еще борьба внутри самого государства. То, что некогда было
борьбой антропологически различных орд, на стадии цивилиза-
ции траснформируется в борьбу социальных групп, классов,
сословий, политических партий. Сопоставление (если даже не
отождествление) конфликтов первобытных орд с взаимоотно-
шениями современных классов и политических партий никак
нельзя признать научно корректным. Оно свидетельствует, по
меньшей мере, о серьезном недостатке историзма в <реалисти-
ческой> трактовке Гумпловичем важнейших социально-поли-
тических явлений.
Посчитав, что государство формируется в результате подчи-
нения одной человеческой группы (слабейших, побежденных)
другой группе (сильнейших, победителей) в качестве средства
удержания порядка господства - повиновения, Гумплович
530 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
выступает категорически против того, чтобы характеризовать
государство как орган умиротворения, примирения противоре-
чивых интересов. Ему суждено быть органом принуждения,
.насилия. Согласно Гумпловичу, существование общества без
государственного принуждения невозможно.
Поскольку всю деятельность любого государства обусловли-
вает в первую очередь потребность охранять и укреплять
отношения господства - подчинения, пронизывающие общес-
твенное целое сверху донизу, постольку будет верно, полагает
Гумплович, квалифицировать государство так: <Естественно
выросшая организация господства, призванная поддерживать
определенный правовой порядок>. Активность государства не
ограничивается, по Гумпловичу, одним лишь гарантированием
определенного правопорядка. Он чрезвычайно преувеличивает
роль государственности. Типично в этом плане следующее его
высказывание: <То, чем человек обладает как своим высшим
достоянием (кроме данной ему самой природой жизни): свободой
и собственностью, семьей и личными правами - всем этим он
обязан государству. Однако не только отдельный индивид полу-
чает высшие ценности из рук государства. Вся совокупность
людей, образующих государство, благодаря ему ведет достойное
человеческое существование>. Приведенное высказывание -
образчик откровенной апологии государства, которое желают
выдать за благодетеля, заботливого опекуна индивида и общес-
тва. Гумплович на австрийской почве продолжил традицию
идейно-теоретического обоснования культа государственности.
Дух этого <государственничества> очень заметно отразился
на интерпретации Гумпловичем общих вопросов права. Рас-
сматриваемое с внешней стороны, утверждает он, право высту-
пает <лишь воплощением предписаний государственной влас-
ти>. Изнутри оно наполнено нравственностью, которая служит
ему неиссякаемым источником. В рождении права решающее
слово также принадлежит государству. В догосударственном
состоянии не было никакого права. Только будучи кристаллизо-
ванной в государственных законах, нравственность становится
правом. Последнее целиком обязано государству как своим
рождением, так и последующим существованием.
<Для государства,- пишет Гумплович,- право и правопоря-
док, если на них смотреть с высоты истории, суть лишь
средства>. Не более того. Их физически нет в качестве автоном-
ных, отдельных от государства образований. Поэтому Гумпло-
вич отрицает наличие <неотчуждаемых прав человека>. С его
4. Неокантианское учение о праве. Р. Штаммлер 531
точки зрения, они - иллюзия, плод самообожествления инди-
вида, превознесение ценности жизни человека. Бытие государ-
ства совершенно несовместимо с <неотчуждаемыми правами
человека>. Люди должны выбирать: или государство с харак-
терной для него властностью, или анархия. Гумплович, однако,
явно сузил диапазон политического выбора. Люди XIX и XX
столетий имели возможность выбирать не между государствен-
ностью и анархией, но между разными конкретными формами
государства и типами властвования. Исторический опыт пока-
зывает, что здесь не всегда удачными оказывались делавшиеся
ими предпочтения.
4. Неокантианское учение о праве. Р. Штаммлер
Традиционные для немецкой политико-юридической мысли
усилия построить научное знание о праве, опираясь на филосо-
фию, предпринял Рудольф Штаммлер (1856-1938). Перу Штам-
млера принадлежит ряд произведений теоретико-правового
профиля. <Хозяйство и право с точки зрения материалистичес-
кого понимания истории>. <Учение о правильном праве>, <Тео-
рия юриспруденции>.
Философоская почва представлений Штаммлера о праве -
неокантианство в том его варианте, который был развит так
называемой Марбургской школой (Г. Коген, П. Наторп и др.).
Приверженцы этого направления в философии полагали, что
предмет познания тождествен понятию о предмете, а собственно
бытие есть совокупность чисто понятийных отношений. Цель
философствования - творческая работа по созиданию интел-
лектуальных объектов всякого рода и вместе с тем рефлексия,
анализ такой работы. Мышление, данное в форме науки и
ориентирующееся на нее, выступает законосообразным созда-
телем социокультуры. В сфере юриспруденции ее сердцевину
составляют теоретическое познание и право, наука и правовое
(либеральное) государство. Философы Марбургской школы, объ-
являя указанные явления трансцендентными основаниями со-
циальности, в методологическом плане проводили аналогию
между математикой и логикой, с одной стороны, и юриспруден-
цией и этикой - с другой. Юриспруденция, по их мнению,-
математика общественных наук, этика есть логика последних.
Штаммлер, который в целом разделял философские и поли-
тические установки Марбургской школы неокантианства, под-
верг критике материалистическую концепцию истории, соци-
альный материализм (т. е. марксизм). Он отвергает краеуголь-
532 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
ный марксистский тезис о первичности экономики, хозяйствен-
ной жизни и вторичности права, политических учреждений,
тезис о подчиненности права экономике- Признавая наличие в
правовых институтах известного, идущего от общества содер-
жания, Штаммлер тем не менее утверждает: <При всех полити-
ко-экономических исследованиях, при всяком изучении наро-
дного хозяйства в социальном отношении, в основе неизбежно
лежит определенное правовое (или условное) регулирование в
то> смысле, что это конкретное правовое нормирование есть
логиское условие соответствующего политико-экономического
понятия и закона>. Равным образом и фундамент государства
Штаммлер усматривает не в совокупности производственных
отношений, экономическом базисе общества> но в праве. Оно
выступает первоосновой и предпосылкой государства. Нельзя
сформулировать <понятие государства, не предпослав понятия
права. Последнее есть логическое prius. Можно дать определе-
ние правового строя без всякого отношения к государственной
организации, но нельзя говорить о государственной власти, не
предпосылая юридических норм>.
Марксистская доктрина кажется Штаммлеру незаконченной
и непродуманной. По двум причинам. Во-первых, потому, что в
марксизме отсутствует критическое рассмотрение и доказа-
тельное, развернутое объяснение используемых ключевых по-
нятий: общество, экономические феномены, общественный спо-
соб производства и др. Во-вторых, потому, что марксизм не
раскрывает, какую степень необходимости он признает за
грядущими преобразованиями права;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
тельность, сообщаемая государством общеобязательному пра-
вилу поведения (этой форме права), служит для Иеринга
главным, решающим, признаком того, что в сущности есть право
и что к нему не относится. Получается, что природа права не
присуща изнутри ему самому, а привносится в него государст-
вом: <критерий права заключается в принуждении>. Иеринг не
устает повторять тезис об органичности государственного при-
нуждения праву и благодетельности этого принуждения. Право
оказывается обязанным государству не только своим происхож-
дением, но еще и способом существования.
Иеринг не проводит сколько-нибудь серьезного теоретичес-
кого разграничения права и закона. Сплошь и рядом он считает
их явлениями равнопорядковьоди, идентичными. Но в действи-
тельности они далеко не таковы. Большинство его суждений
(особенно высказанных в <Духе римского права>, <Цели в
праве>) фактически имеют своим адресатом закон, а вовсе не
право. Это обстоятельство надо тщательно учитывать и при
более конкретном знакомстве со взглядами Иеринга на соотно-
шение государства и права.
Отчасти они нам уже знакомы- Дополним их еще лишь
некоторыми. <Государство,- утверждает Иеринг,- есть орга-
низация социального принуждения>. Эта организация не только
порождает право, обеспечивает его существование, но и управ
ляет им. Иеринг характеризует в данном свете право как
разумно понятую политику, проводимую государственной
властью. Оно служит ей (политике), как компас служит капита-
ну корабля. Попечение о праве - важнейшая задача государ-
ства. Право не противостоит последнему, а является всецело
зависящим от него придатком. Это свойство права быть придат-
ком государства Иеринг подчеркивает очень выразительно:
< Право без власти есть пустой звук, лишенный всякой реальнос-
ти, ибо только власть, которая проводит в жизнь нормы права,
делает право тем, что оно есть>.
Сугубо <государственническое> понимание права Иерингом
не совсем привычно (при таком настрое мысли) соБмещается у
него с признанием необходимости создавать простор для эконо-
мической деятельности индивидов, обеспечивать их юридичес-
кое равенство, уважать закрепленные за ними политические
2. Учение Р. Иеринга о праве и государстве
527
права. Иеринг ратует за независимость и несменяемость судей,
за их ответственность только перед законом и т. д. Он - за
твердую дисциплину и законность в обществе, за строгий и
стабильный порядок в нем, поскольку считает, что только при
этих предпосылках возможно цивилизованное общественно-
политическое устройство, нормальное правовое общение, спра-
ведливость. Мизантропический, по оценке Иеринга, афоризм
<Да восторжествует справедливость, хоть и погибнет мир?> он
заменяет жизнеутверждающим призывом <Да торжествует
справедливость, чтобы процветал мир!>.
Первоначально право имеет односторонне-принудительную
силу, направленную на подданных с целью пресечения чрезмер-
ных притязаний частных интересов. Постепенно оно приобрета-
ет двусторонне-обязательнуто силу, становится обязывающим и
для самой государственной власти. Иеринг полагает, что забота
о самосохранении вынуждает власть подчиняться праву. Влас-
твующие в конце концов осознают: ничем так не укрепляется в
подвластных. чувство правопорядка, законопослушание, без
которых нет прочной государственности, как пример соблюде-
ния норм права представителями власти, государством.
Однако Иеринг не ожидает (тем более не требует) от государ-
ства педантичного следования закону. Ему ясно, что законом
государственная власть сама себе связывает руки, сама ограни-
чивает свободу собственных действии. <Возникает вопрос о том,
до. какой степени это необходимо и необходимо ли это раз
навсегда во всех случаях проявления этой власти>. Ответ на этот
вопрос у Иеринга готов, и он не в пользу права, не в пользу
закона. Там, где обстоятельства заставляют государственную
власть делать выбор между обществом и правом, <она не только
уполномочена, но и обязана пожертвовать правом и спасти
общество>. Иеринг не разъясняет, в какой момент необходимо
делать такой выбор и как уберечься здесь от произвола, от
предумышленного избавления от <балласта> права. Не удиви-
тельно поэтому его скептическое отношение к идее правового
государства. Такому государству он вообще отказывает в жиз-
неспособности. Оно, по мнению Иеринга, <не могло бы просущес-
твовать и одного месяца>.
Иеринг переносит на почву правоведения концепцию борьбы
как универсального принципа бытия органического мира. Она
получила во второй половине XIX в. широкое хождение в
европейских научных кругах. Достаточно вспомнить дарвинов-
скую теорию борьбы за существование, идею классовой борьбы
528 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
в историографии и социологии. Полемизируя с исторической
школой права (Савиньи, Пухта), учившей понимать образование
и развитие права как незаметный, безболезненный и мирный
процесс, подобный становлению и эволюции языка, Иеринг
(<Борьба за право>) старается доказать нечто противоположное:
<Жизнь права есть борьба, борьба народов, государственной
власти, сословий, индивидов>. Для него <всякое право в мире
должно быть добыто борьбой>, <борьба есть работа права> и т. д.
Если бы при этом речь шла о необходимости сопротивляться
произволу, устранять беззаконие, добиваться восстановления
нарушенных прав, защищать законные интересы, никаких во-
просов не возникло бьг. Однако у Иеринга призывы к борьбе за
право (<в борьбе обретешь ты право свое>) приобретают особый,
вызывающий тревогу смысл. От них веет духом воинственности.
Они отдают апологией насилия, поэтизацией борьбы, сражений
как некоего возвышенного состояния человеческого бытия: <_я
имею мужество открыто признаться в любви к борьбе>, нет друго-
го материала, имеющего такую притягательную силу, как борьба
и война>. Известно, какой страшный урон понесла в XX в. циви-
лизация от того, что не смогла найти эффективного противо-
ядия восхвалению <притягательной силы борьбы и войны>.
3. Социологическая теория государства. Л. Гумплович
В целом ряде пунктов учению Иеринга о праве и государстве
были созвучны политико-теоретические взгляды именитого в
свое время австрийского социолога и государствоведа Людвига
Гумпловича (1838-1909). Его основные труды по вопросам
государства: <Раса и государство. Исследование о законе фор-
мирования государства>, <Общее государственное право>. Свое
мировоззрение Гумплович называет реалистическим. В его
рамках и с позиций социологии он рассматривает проблемы,
связанные с происхождением, сущностью, организацией и ро-
лью государства,
Борьба за существование является, по Гумпловичу, главным
фактором социальной жизни. Государство полностью находится
в сфере действия данного фактора. Эта борьба - вечный
спутник человечества и главный стимулятор общественного
развития. Практически она выливается в борьбу между различ-
ными человеческими группами. Каждая из них стремится под-
чинить себе другую группу и установить над ней господство.
Очевиден высший закон истории: <Сильнейшие побеждают
слабейших, сильные немедленно объединяются, чтобы в едине-
3. Социологическая теория государства. Л. Гумплович 529
нии превзойти третьего, тоже сильного, и так далее>. Изобразив
подобным образом высший закон истории, Гумплович утвер-
ждает: <Если мы четко осознаем этот простой закон, то кажу-
щаяся неразрешимой загадка политической истории будет раз-
гадана нами>.
Истоки постоянной беспощадной борьбы человеческих групп
между собой Гумплович объясняет неоднозначно. С одной сто-
роны, он указывает в качестве ее причины расовые различия
между ними (правда, раса для него не биологический, а прежде
всего социокультурный феномен). С другой стороны, он усмат-
ривает конечную причину социальных конфликтов в стремле-
нии людей к удовлетворению своих материальных потребнос-
тей. Этому стремлению Гумплович придает чуть ли не универ-
сальное значение: <Всегда и всюду экономические мотивы
являются причиной всякого социального движения, обусловли-
вают все государственное и социальное развитие>. Однако
первое объяснение со вторым остаются у него неувязанными.
В самую отдаленную эпоху, полагает Гумплович, конфликты,
войны между отдельными родами за овладение тем или иным
имуществом завершались уничтожением побежденной группы.
Позднее людей из таких групп стали оставлять в живых и
превращать в рабов, эксплуатировать. Победители (ими оказы-
вались расы с более высокими интеллектуальными способностя-
ми и лучшей воинской дисциплиной), чтобы упрочить свое
господствующее положение и держать в повиновении повер-
женных, должны были предпринимать ряд организационных и
иных мер. Их результатом явилось возникновение государства.
Отныне к войнам между расами и государствами прибавилась
еще борьба внутри самого государства. То, что некогда было
борьбой антропологически различных орд, на стадии цивилиза-
ции траснформируется в борьбу социальных групп, классов,
сословий, политических партий. Сопоставление (если даже не
отождествление) конфликтов первобытных орд с взаимоотно-
шениями современных классов и политических партий никак
нельзя признать научно корректным. Оно свидетельствует, по
меньшей мере, о серьезном недостатке историзма в <реалисти-
ческой> трактовке Гумпловичем важнейших социально-поли-
тических явлений.
Посчитав, что государство формируется в результате подчи-
нения одной человеческой группы (слабейших, побежденных)
другой группе (сильнейших, победителей) в качестве средства
удержания порядка господства - повиновения, Гумплович
530 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
выступает категорически против того, чтобы характеризовать
государство как орган умиротворения, примирения противоре-
чивых интересов. Ему суждено быть органом принуждения,
.насилия. Согласно Гумпловичу, существование общества без
государственного принуждения невозможно.
Поскольку всю деятельность любого государства обусловли-
вает в первую очередь потребность охранять и укреплять
отношения господства - подчинения, пронизывающие общес-
твенное целое сверху донизу, постольку будет верно, полагает
Гумплович, квалифицировать государство так: <Естественно
выросшая организация господства, призванная поддерживать
определенный правовой порядок>. Активность государства не
ограничивается, по Гумпловичу, одним лишь гарантированием
определенного правопорядка. Он чрезвычайно преувеличивает
роль государственности. Типично в этом плане следующее его
высказывание: <То, чем человек обладает как своим высшим
достоянием (кроме данной ему самой природой жизни): свободой
и собственностью, семьей и личными правами - всем этим он
обязан государству. Однако не только отдельный индивид полу-
чает высшие ценности из рук государства. Вся совокупность
людей, образующих государство, благодаря ему ведет достойное
человеческое существование>. Приведенное высказывание -
образчик откровенной апологии государства, которое желают
выдать за благодетеля, заботливого опекуна индивида и общес-
тва. Гумплович на австрийской почве продолжил традицию
идейно-теоретического обоснования культа государственности.
Дух этого <государственничества> очень заметно отразился
на интерпретации Гумпловичем общих вопросов права. Рас-
сматриваемое с внешней стороны, утверждает он, право высту-
пает <лишь воплощением предписаний государственной влас-
ти>. Изнутри оно наполнено нравственностью, которая служит
ему неиссякаемым источником. В рождении права решающее
слово также принадлежит государству. В догосударственном
состоянии не было никакого права. Только будучи кристаллизо-
ванной в государственных законах, нравственность становится
правом. Последнее целиком обязано государству как своим
рождением, так и последующим существованием.
<Для государства,- пишет Гумплович,- право и правопоря-
док, если на них смотреть с высоты истории, суть лишь
средства>. Не более того. Их физически нет в качестве автоном-
ных, отдельных от государства образований. Поэтому Гумпло-
вич отрицает наличие <неотчуждаемых прав человека>. С его
4. Неокантианское учение о праве. Р. Штаммлер 531
точки зрения, они - иллюзия, плод самообожествления инди-
вида, превознесение ценности жизни человека. Бытие государ-
ства совершенно несовместимо с <неотчуждаемыми правами
человека>. Люди должны выбирать: или государство с харак-
терной для него властностью, или анархия. Гумплович, однако,
явно сузил диапазон политического выбора. Люди XIX и XX
столетий имели возможность выбирать не между государствен-
ностью и анархией, но между разными конкретными формами
государства и типами властвования. Исторический опыт пока-
зывает, что здесь не всегда удачными оказывались делавшиеся
ими предпочтения.
4. Неокантианское учение о праве. Р. Штаммлер
Традиционные для немецкой политико-юридической мысли
усилия построить научное знание о праве, опираясь на филосо-
фию, предпринял Рудольф Штаммлер (1856-1938). Перу Штам-
млера принадлежит ряд произведений теоретико-правового
профиля. <Хозяйство и право с точки зрения материалистичес-
кого понимания истории>. <Учение о правильном праве>, <Тео-
рия юриспруденции>.
Философоская почва представлений Штаммлера о праве -
неокантианство в том его варианте, который был развит так
называемой Марбургской школой (Г. Коген, П. Наторп и др.).
Приверженцы этого направления в философии полагали, что
предмет познания тождествен понятию о предмете, а собственно
бытие есть совокупность чисто понятийных отношений. Цель
философствования - творческая работа по созиданию интел-
лектуальных объектов всякого рода и вместе с тем рефлексия,
анализ такой работы. Мышление, данное в форме науки и
ориентирующееся на нее, выступает законосообразным созда-
телем социокультуры. В сфере юриспруденции ее сердцевину
составляют теоретическое познание и право, наука и правовое
(либеральное) государство. Философы Марбургской школы, объ-
являя указанные явления трансцендентными основаниями со-
циальности, в методологическом плане проводили аналогию
между математикой и логикой, с одной стороны, и юриспруден-
цией и этикой - с другой. Юриспруденция, по их мнению,-
математика общественных наук, этика есть логика последних.
Штаммлер, который в целом разделял философские и поли-
тические установки Марбургской школы неокантианства, под-
верг критике материалистическую концепцию истории, соци-
альный материализм (т. е. марксизм). Он отвергает краеуголь-
532 Глава 19. Европейская политико-правовая мысль
второй половины XIX в.
ный марксистский тезис о первичности экономики, хозяйствен-
ной жизни и вторичности права, политических учреждений,
тезис о подчиненности права экономике- Признавая наличие в
правовых институтах известного, идущего от общества содер-
жания, Штаммлер тем не менее утверждает: <При всех полити-
ко-экономических исследованиях, при всяком изучении наро-
дного хозяйства в социальном отношении, в основе неизбежно
лежит определенное правовое (или условное) регулирование в
то> смысле, что это конкретное правовое нормирование есть
логиское условие соответствующего политико-экономического
понятия и закона>. Равным образом и фундамент государства
Штаммлер усматривает не в совокупности производственных
отношений, экономическом базисе общества> но в праве. Оно
выступает первоосновой и предпосылкой государства. Нельзя
сформулировать <понятие государства, не предпослав понятия
права. Последнее есть логическое prius. Можно дать определе-
ние правового строя без всякого отношения к государственной
организации, но нельзя говорить о государственной власти, не
предпосылая юридических норм>.
Марксистская доктрина кажется Штаммлеру незаконченной
и непродуманной. По двум причинам. Во-первых, потому, что в
марксизме отсутствует критическое рассмотрение и доказа-
тельное, развернутое объяснение используемых ключевых по-
нятий: общество, экономические феномены, общественный спо-
соб производства и др. Во-вторых, потому, что марксизм не
раскрывает, какую степень необходимости он признает за
грядущими преобразованиями права;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104