Говоря о роли бюрок-
ратии в будущем, Вебер, в частности, прогнозировал, что
неотвратимой перспективой всех современных демократий яв-
ляется тотальная бюрократизация общественной и государ-
ственной жизнедеятельности. Именно в силу такой перспективы
на смену капитализму, согласно Веберу> придет не социализм,
а Бюрократизированное в целях рационального управления
общество. Эта мысль была подхвачена и развита современными
теоретиками менеджериальной революции и постиндустриаль-
ного общества.
В основе технократических концепций властвования (от
греч.<техне> и <кратос>- власть ремесла, умения, мастерст-
ва) лежит очень давняя идея особой роли людей знания в делах
властвования и управления.
714
Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
Формирование современных концепций технократического
руководства восходит к Ф. Бэкону, Кондорсе и Сен-Симону,
которых вместе с некоторыми просветителями Века разума
можно отнести к раннетехнократическим утопическим мысли-
телям, пропагандистам особой роли научного знания. Приемы
технократического руководства обществом весьма выразитель-
но запечатлены в <Новой Атлантиде> Ф. Бэкона, где с большой
симпатией повествуется о высокоавторитетном сословии уче-
ных, которые совмещают свои научные занятия с участием в
управлении островным государством.
Следующий подъем технократических умонастроений и ожи-
даний был связан с творчеством А. Сен-Симона. В <Письмах
женевского обитателя к современникам> Сен-Симон заявил, что
современная наука полезна именно тем, что она даст возмож-
ность предсказывать, и потому ученые стоят выше всех других
людей и профессий. Вместе с промышленниками они составляют
настоящий цвет общества, и если их лишиться, то нация в одно
мгновение превратится в тело без души. Более всего полезны
представители технических знаний- химики, физики, мате-
матики. Полезны и юристы, но их влияние составляет, по его
оценке, всего 1/8 политического влияния в обществе.
Особые ожидания Сен-Симона были связаны с социальной
функцией позитивных знаний и позитивных наук в отличие от
метафизических, <гадательных> наук. <Когда политика возвы-
сится до ранга опытных наук, что сейчас уже не может быть
очень замедлено, тогда станет точным и определенным характер
способностей, требующихся для занятий ею; занятие политикой
тогда будет исключительно поручено специальному классу
ученькс, который заставит умолкнуть болтунов>.
В 20-30-х гг. текущего столетия в США в обстановке
глубокой экономической депрессии приобрело известность дви-
жение технической интеллигенции, впервые назвавшее себя
технократами. Наука, инженерное мышление и наличная техно-
логия, говорили технократы, располагают всем неообходимым
для осуществления вековой <американской мечты> об изоби-
лии и процветании. Однако человеческий труд и машинная
техника используются в рамках устарелого экономического
устройства, что, собственно, и привело к депрессии. Лидер
движения Г. Скотт, незадолго до этого малоизвестный инженер-
энергетик, выступил с предложением создать крупную профес-
сиональную организацию, которая объединила бы усилия уче-
10. Теории элит, бюрократии и технократии
715
ных, педагогов, архитекторов, экспертов по санитарии, лесово-
дов, бухгалтеров и, наконец, инженеров с задачей рационализи-
ровать существующее промышленное производство.
Движение технократов просуществовало недолго. <Новый
курс> Рузвельта с его программой централизованного дирижи-
рования экономикой и внушительным набором антикризисных
мероприятий быстро выдул ветер из парусов технократии.
Новый вариант технократических идей был выдвинут амери-
канским социологом Дж. Бернхемом в 1941 г. в книге <Револю-
ция менеджеров>. Он заявил в ней, что технократия в лице
управляющих (менеджеров, организаторов) стала социальной и
политической реальностью в ряде крупнейших современных
государств, таких, как США, Германия и СССР. Таким образом,
считал он, намечена тенденция к замене капитализма и социа-
лизма <обществом управляющих>, в котором государственные
функции станут функциями специально изобретенного менед-
жерами политического механизма.
Менеджеры (управляющие)- это главные контролеры
средств производства, и в этой своей роли они одновременно
выступают и как новые собственники этих средств производст-
ва. Критики восприняли слабо аргументированное возвеличение
роли менеджеров в обществе как подстановку желаемого вместо
существующего (П. Друкер), а радикалы в лице Р. Миллса
увидели в концепции Бернхэма оживление платоновской уто-
пии правления меньшинства, распространенной на все челове-
чество. Однако эта концепция обрела второе дыхание в 50-
60-х гг. в некоторых вариантах теории наступления постин-
дустриального общества>, а также в элитарных истолкованиях
природы политики, современной демократии и государственно-
го управления. В этой обстановке широкое хождение получила
метафора Р. Паунда <социальная инженерия>.
Вместительной областью для всевозможных технократичес-
ких проектов стала современная политическая и социальная
прогностика. Так, американский социолог Б. Беквит предсказы-
вает, что на последних стадиях политической эволюции (вклю-
чая постсоциализм) демократия будет заменена правлением
экспертов, точнее организациями экспертов. И это будет более
эффективное правление, нежели правление при помощи изби-
рателей и избранников народа, поскольку эксперты более та-
лантливы, лучше образованы и более опытны в специальных
вопросах (Правление экспертов. 1972). Д. Белл, автор книги
<Наступление постиндустриального общества> (1973), считает,
716
Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
что это становящееся общество, как общество <с высокой
научной организацией>, будет придавать огромное значение
технократическим элементам. Дж. Гэлбрейт, автор монографии
<Новое индустриальное состояние> (1965) объявил, что научно-
академический комплекс (правительственные, университетские
и частные исследовательские учреждения) находится на служ-
бе общества, а не частных потребителей. Кроме того, власть в
экономике, некогда основанная на владении землей и затем
перешедшая к капиталу, в настоящее время имеет своим
источником и держателем тот сплав знаний и опыта, который
представляет собой техноструктура> предприятий и учрежде-
ний, имеющая дело с современной интеллектуальной техникой
(компьютеризированная техника, системный анализ, моделиро-
вание, операциональные исследования и т. д.).
С оригинальной интерпретацией генезиса технократических
начал в современных политических системах Запада выступил
французский политолог и историк Морис Дюверже. Технокра-
тии в чистом виде, по его мнению, нигде не существует, однако
после расцвета либеральной демократии (187 0-1914) и затем ее
кризиса (1918-1939) на Западе возникает новая форма полити-
ческой организаций общества и государства, которая включила
в себя технократические элементы и которая сочетает их с
уцелевшими остатками либеральной демократии (не утрачен-
ные полностью политические свободы, либеральная плюралис-
тическая идеология, гуманистические культурные традиции) и
с новой олигархией в лице капиталистов, техноструктуры кор-
пораций и правительственных учреждений.
При этом капиталисты-собственники входят. состав эконо-
мически могущественной верхушки техноструктуры, которую
Дюверже в отличие от Гэлбрейта и в порядке дополнения к нему
именует особой политико-управляющей структурой. Она состо-
ит из отдельных замкнутых групп <мудрецов>> которые учас-
твуют в подготовке государственных решений, вырабатывае-
мых, как и в крупных фирмах, коллективно. Цементирующим
ядром политико-управляющей техноструктуры, вокруг которо-
го в зависимости от рода принимаемых решений собирается
конгломерат всех иных групп, являются министерства и высший
слой чиновничества. Эта область активности именуется управ-
ленческой техноструктурой.
Другой центр активности- сфера деятельности политиков,
не всегда компетентных в тех вопросах, решение которых они
подкрепляют своей подписью (здесь действует политическая
10. Теории элит, бюрократии и технократии
717
техноструктура). Сотрудничество в этой области настолько
сплачивает воедино министров, лидеров партий, высших чинов-
ников, экспертов и специалистов, руководителей профсоюзов и
представителей <групп давления>, что Происходит циркуляция
из одной группы в другую- аналогичная той, которую можно
наблюдать в экономической техноструктуре.
Новый сложившийся тип организации государственного
управления явился, по мнению Дюверже, симбиозом капита-
листической плутократии и техноструктуры. Эту двойствен-
ность Дюверже передает с помощью термина <технодемокра-
тия>. Технодемократическую организацию он уподобил двули-
кому божеству древних римлян Янусу и назвал этим же именем
свой труд о генезисе и эволюции этого типа организации (Янус.
Два лица Запада. 1972). Фундаментальное противоречие, прису-
щее современному капитализму, коренится не в антагонисти-
ческом противостоянии общественного характера производства
и частного способа присвоения, а в противоречии между коли-
чественным ростом капитализма и его качественной деграда-
цией.
Преодоление этого социального несовершенства французс-
кий социолог связывает с перспективой либерального социализ-
ма, который возникает на определенной стадии общественной
эволюции медленным, почти незаметным путем при максималь-
ном использовании тех возможностей, которые технодемокра-
тические учреждения открывают в деле служения <общему
интересу>. Возвышение политической техноструктуры на прак-
тике обесценивает старания тех групп, которые заинтересованы
в достижении эффективного управления с помощью рациональ-
ной бюрократии в ее веберовском понимании.
Заключение
История человеческого познания мира политики, государства
и права - важнейший источник и существенная часть совре-
менного научного знания о политических и правовых явлениях
и вместе с тем необходимая предпосылка его дальнейшего
развития. Уже в свете взаимосвязей исторического и логическо-
го очевидно, что также и в политико-правовой сфере без истории
нет теории. Сегодня, когда повсеместно усиливается внимание к
проблемам социального и политического предвидения и прогно-
зирования, становится все яснее, что без истории невозможны
также научная прогностика, футурология в области современ-
ных юридических, политологических и других социальных наук.
Познавательный и прогностический потенциал истории полити-
ческой и правовой мысли весьма значим и в плане научной
разработки глобальных проблем современности.
Заметное повышение общего интереса к истории и к истори-
ческим исследованиям (включая и область политико-правовой
мысли) в современных условиях обусловлено рядом факторов,
в том числе - ускорением исторического развития, углублени-
ем преобразований, активным участием в политическом про-
цессе широких слоев населения на всех континентах планеты,
бурным развитием интегративных процессов, настоятельной
необходимостью повсеместного утверждения мира и согласия
на началах исторически апробированных ценностей челове-
ческой цивилизации, единых мировых стандартов в области
прав и свобод человека, внутреннего и международного право-
порядка.
Выбор тех или иных путей социального и политического
развития, целеустремленная борьба за будущее сегодня более
осознанно и активно, чем когда-либо раньше, связаны с новым
переосмыслением истории (в том числе -- истории политичес-
Заключение
719
ких и правовых идей), с новыми трактовками и оценками
политических и правовых идей и событий прошлого. Историчес-
кая ретроспектива во все большей мере становится необходи-
мым моментом для выявления, выработки и обоснования соот-
ветствующих концепций и представлений о современности и
перспективах ее развития.
Всемирный характер исторического процесса еще никогда
не проявлялся столь отчетливо, непосредственно и властно, как
в современную эпоху. Это обстоятельство существенным обра-
зом сказывается и на всем современном интересе к историческо-
му прошлому, к духовному опыту предшествующих эпох и
поколений, его смыслу и значению для современности и буду-
щего.
В принципе так же обстоит дело и в сфере политико-правовой
мысли.
Представители различных теоретических и идейно-полити-
ческих направлений черпают из политических и правовых
учений прошлого суждения и аргументы для обоснования отста-
иваемых ими позиций, критики своих противников и т. д.
История политико-правовых идей широко используется в мно-
гочисленных современных интерпретациях проблем прав и
свобод человека, правового государства и т. д. К авторитету и
идеям древних и новых классиков политической и правовой
мысли (от Платона, Аристотеля, Цицерона до Гоббса, Руссо,
Канта, Гегеля, Фихте, Маркса, Ницше, Вебера и др.) апеллиру-
ют многие современные концепции социального, политического
и правового развития.
Стойкая вовлеченность истории политических и правовых
доктрин в центр идейной и теоретической борьбы вокруг
актуальных для каждого времени проблем государства, права,
политики, власти, свободы, справедливости и т. п. обусловлена
комплексом причин социально-политического, мировоззрен-
ческого, теоритико-познавательного и методологического по-
рядка.
Выражая и отстаивая различные позиции, интересы и воз-
зрения в специфической форме теоретического знания, полити-
ческие и правовые концепции (прошлого и современности)
обладают большим легитиматорским потенциалом и играют
существенную роль в деле не только научного, но и общеми-
ровоззренческого, духовного, идеологического обоснования и
720
Заключение
оправдания тех или иных политических отношений, государ-
ственно-правовых порядков, институтов и взглядов. Особенно
велика и значима в этом плане роль наиболее авторитетных,
получивших историческое признание классических политичес-
ких и правовых доктрин, в которых с наибольшей полнотой и
последовательностью нашли свое концентрированное выраже-
ние те или иные новые вехи, аспекты и направления в истори-
ческом процессе познания проблем политики, государства и
права.
Постоянное обращение к <авторитетам> и <классикам> поли-
тической и правовой мысли (большинство которых занимают
ключевые позиции также в истории философии, юриспруден-
ции, этики, социологии и т. д.) диктуется также причинами
общеметодологического и гносеологического характера. Всякая
новая теория, как известно, с внутренней необходимостью
вынуждена иметь дело со старыми теориями, должна опирать-
ся на предшествующий теоретический материал, на уже на-
копленные знания в данной области исторически развивающе-
гося познания, на исторически апробированные положения и
концепции, на сложившийся понятийный аппарат, приемы
исследований и т. д. Без такой историко-теоретической базы, ее
постоянного обновления и развития также и современные
науки о политике, праве и государстве были бы просто невоз-
можны.
Обращение к известным политическим и правовым идеям и
теориям прошлого, соответствующая их интерпретация и т. д.
в значительной мере диктуются и потребностями своеобразно-
го <самоопределения>, выяснения, <кто есть кто> в духовном
пространстве истории, выявления места, характера и профиля
той или иной новой юридической или политологической кон-
цепции в исторически сложившейся и получившей всеобщее
научное признание системе учений о политике, государстве,
праве.
Большое влияние на характер и направление соответствую-
щих апелляций к истории политических и правовых идей
оказывает актуальная социально-политическая практика. Не-
редко подобные трактовки прошлого носят откровенно фальси-
фикаторский характер. Политическая история XX в. в этом
плане богата выразительными примерами искажения и эксплу-
атации истории идей с целью оправдания антинародных поли-
заключение
721
тических режимов, агрессивных внешнеполитических акций,
дискредитации идейных и политических противников - со
ссылкой на авторитет Истории и т. п.
Знание реальной истории политических и правовых учений,
отвергая подобные фальсификации, содействует лучшему по-
ниманию как прошлых и современных идей и теорий, так и
подлинного содержания и смысла современных политических и
правовых процессов, закономерностей и тенденций их развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
ратии в будущем, Вебер, в частности, прогнозировал, что
неотвратимой перспективой всех современных демократий яв-
ляется тотальная бюрократизация общественной и государ-
ственной жизнедеятельности. Именно в силу такой перспективы
на смену капитализму, согласно Веберу> придет не социализм,
а Бюрократизированное в целях рационального управления
общество. Эта мысль была подхвачена и развита современными
теоретиками менеджериальной революции и постиндустриаль-
ного общества.
В основе технократических концепций властвования (от
греч.<техне> и <кратос>- власть ремесла, умения, мастерст-
ва) лежит очень давняя идея особой роли людей знания в делах
властвования и управления.
714
Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
Формирование современных концепций технократического
руководства восходит к Ф. Бэкону, Кондорсе и Сен-Симону,
которых вместе с некоторыми просветителями Века разума
можно отнести к раннетехнократическим утопическим мысли-
телям, пропагандистам особой роли научного знания. Приемы
технократического руководства обществом весьма выразитель-
но запечатлены в <Новой Атлантиде> Ф. Бэкона, где с большой
симпатией повествуется о высокоавторитетном сословии уче-
ных, которые совмещают свои научные занятия с участием в
управлении островным государством.
Следующий подъем технократических умонастроений и ожи-
даний был связан с творчеством А. Сен-Симона. В <Письмах
женевского обитателя к современникам> Сен-Симон заявил, что
современная наука полезна именно тем, что она даст возмож-
ность предсказывать, и потому ученые стоят выше всех других
людей и профессий. Вместе с промышленниками они составляют
настоящий цвет общества, и если их лишиться, то нация в одно
мгновение превратится в тело без души. Более всего полезны
представители технических знаний- химики, физики, мате-
матики. Полезны и юристы, но их влияние составляет, по его
оценке, всего 1/8 политического влияния в обществе.
Особые ожидания Сен-Симона были связаны с социальной
функцией позитивных знаний и позитивных наук в отличие от
метафизических, <гадательных> наук. <Когда политика возвы-
сится до ранга опытных наук, что сейчас уже не может быть
очень замедлено, тогда станет точным и определенным характер
способностей, требующихся для занятий ею; занятие политикой
тогда будет исключительно поручено специальному классу
ученькс, который заставит умолкнуть болтунов>.
В 20-30-х гг. текущего столетия в США в обстановке
глубокой экономической депрессии приобрело известность дви-
жение технической интеллигенции, впервые назвавшее себя
технократами. Наука, инженерное мышление и наличная техно-
логия, говорили технократы, располагают всем неообходимым
для осуществления вековой <американской мечты> об изоби-
лии и процветании. Однако человеческий труд и машинная
техника используются в рамках устарелого экономического
устройства, что, собственно, и привело к депрессии. Лидер
движения Г. Скотт, незадолго до этого малоизвестный инженер-
энергетик, выступил с предложением создать крупную профес-
сиональную организацию, которая объединила бы усилия уче-
10. Теории элит, бюрократии и технократии
715
ных, педагогов, архитекторов, экспертов по санитарии, лесово-
дов, бухгалтеров и, наконец, инженеров с задачей рационализи-
ровать существующее промышленное производство.
Движение технократов просуществовало недолго. <Новый
курс> Рузвельта с его программой централизованного дирижи-
рования экономикой и внушительным набором антикризисных
мероприятий быстро выдул ветер из парусов технократии.
Новый вариант технократических идей был выдвинут амери-
канским социологом Дж. Бернхемом в 1941 г. в книге <Револю-
ция менеджеров>. Он заявил в ней, что технократия в лице
управляющих (менеджеров, организаторов) стала социальной и
политической реальностью в ряде крупнейших современных
государств, таких, как США, Германия и СССР. Таким образом,
считал он, намечена тенденция к замене капитализма и социа-
лизма <обществом управляющих>, в котором государственные
функции станут функциями специально изобретенного менед-
жерами политического механизма.
Менеджеры (управляющие)- это главные контролеры
средств производства, и в этой своей роли они одновременно
выступают и как новые собственники этих средств производст-
ва. Критики восприняли слабо аргументированное возвеличение
роли менеджеров в обществе как подстановку желаемого вместо
существующего (П. Друкер), а радикалы в лице Р. Миллса
увидели в концепции Бернхэма оживление платоновской уто-
пии правления меньшинства, распространенной на все челове-
чество. Однако эта концепция обрела второе дыхание в 50-
60-х гг. в некоторых вариантах теории наступления постин-
дустриального общества>, а также в элитарных истолкованиях
природы политики, современной демократии и государственно-
го управления. В этой обстановке широкое хождение получила
метафора Р. Паунда <социальная инженерия>.
Вместительной областью для всевозможных технократичес-
ких проектов стала современная политическая и социальная
прогностика. Так, американский социолог Б. Беквит предсказы-
вает, что на последних стадиях политической эволюции (вклю-
чая постсоциализм) демократия будет заменена правлением
экспертов, точнее организациями экспертов. И это будет более
эффективное правление, нежели правление при помощи изби-
рателей и избранников народа, поскольку эксперты более та-
лантливы, лучше образованы и более опытны в специальных
вопросах (Правление экспертов. 1972). Д. Белл, автор книги
<Наступление постиндустриального общества> (1973), считает,
716
Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
что это становящееся общество, как общество <с высокой
научной организацией>, будет придавать огромное значение
технократическим элементам. Дж. Гэлбрейт, автор монографии
<Новое индустриальное состояние> (1965) объявил, что научно-
академический комплекс (правительственные, университетские
и частные исследовательские учреждения) находится на служ-
бе общества, а не частных потребителей. Кроме того, власть в
экономике, некогда основанная на владении землей и затем
перешедшая к капиталу, в настоящее время имеет своим
источником и держателем тот сплав знаний и опыта, который
представляет собой техноструктура> предприятий и учрежде-
ний, имеющая дело с современной интеллектуальной техникой
(компьютеризированная техника, системный анализ, моделиро-
вание, операциональные исследования и т. д.).
С оригинальной интерпретацией генезиса технократических
начал в современных политических системах Запада выступил
французский политолог и историк Морис Дюверже. Технокра-
тии в чистом виде, по его мнению, нигде не существует, однако
после расцвета либеральной демократии (187 0-1914) и затем ее
кризиса (1918-1939) на Западе возникает новая форма полити-
ческой организаций общества и государства, которая включила
в себя технократические элементы и которая сочетает их с
уцелевшими остатками либеральной демократии (не утрачен-
ные полностью политические свободы, либеральная плюралис-
тическая идеология, гуманистические культурные традиции) и
с новой олигархией в лице капиталистов, техноструктуры кор-
пораций и правительственных учреждений.
При этом капиталисты-собственники входят. состав эконо-
мически могущественной верхушки техноструктуры, которую
Дюверже в отличие от Гэлбрейта и в порядке дополнения к нему
именует особой политико-управляющей структурой. Она состо-
ит из отдельных замкнутых групп <мудрецов>> которые учас-
твуют в подготовке государственных решений, вырабатывае-
мых, как и в крупных фирмах, коллективно. Цементирующим
ядром политико-управляющей техноструктуры, вокруг которо-
го в зависимости от рода принимаемых решений собирается
конгломерат всех иных групп, являются министерства и высший
слой чиновничества. Эта область активности именуется управ-
ленческой техноструктурой.
Другой центр активности- сфера деятельности политиков,
не всегда компетентных в тех вопросах, решение которых они
подкрепляют своей подписью (здесь действует политическая
10. Теории элит, бюрократии и технократии
717
техноструктура). Сотрудничество в этой области настолько
сплачивает воедино министров, лидеров партий, высших чинов-
ников, экспертов и специалистов, руководителей профсоюзов и
представителей <групп давления>, что Происходит циркуляция
из одной группы в другую- аналогичная той, которую можно
наблюдать в экономической техноструктуре.
Новый сложившийся тип организации государственного
управления явился, по мнению Дюверже, симбиозом капита-
листической плутократии и техноструктуры. Эту двойствен-
ность Дюверже передает с помощью термина <технодемокра-
тия>. Технодемократическую организацию он уподобил двули-
кому божеству древних римлян Янусу и назвал этим же именем
свой труд о генезисе и эволюции этого типа организации (Янус.
Два лица Запада. 1972). Фундаментальное противоречие, прису-
щее современному капитализму, коренится не в антагонисти-
ческом противостоянии общественного характера производства
и частного способа присвоения, а в противоречии между коли-
чественным ростом капитализма и его качественной деграда-
цией.
Преодоление этого социального несовершенства французс-
кий социолог связывает с перспективой либерального социализ-
ма, который возникает на определенной стадии общественной
эволюции медленным, почти незаметным путем при максималь-
ном использовании тех возможностей, которые технодемокра-
тические учреждения открывают в деле служения <общему
интересу>. Возвышение политической техноструктуры на прак-
тике обесценивает старания тех групп, которые заинтересованы
в достижении эффективного управления с помощью рациональ-
ной бюрократии в ее веберовском понимании.
Заключение
История человеческого познания мира политики, государства
и права - важнейший источник и существенная часть совре-
менного научного знания о политических и правовых явлениях
и вместе с тем необходимая предпосылка его дальнейшего
развития. Уже в свете взаимосвязей исторического и логическо-
го очевидно, что также и в политико-правовой сфере без истории
нет теории. Сегодня, когда повсеместно усиливается внимание к
проблемам социального и политического предвидения и прогно-
зирования, становится все яснее, что без истории невозможны
также научная прогностика, футурология в области современ-
ных юридических, политологических и других социальных наук.
Познавательный и прогностический потенциал истории полити-
ческой и правовой мысли весьма значим и в плане научной
разработки глобальных проблем современности.
Заметное повышение общего интереса к истории и к истори-
ческим исследованиям (включая и область политико-правовой
мысли) в современных условиях обусловлено рядом факторов,
в том числе - ускорением исторического развития, углублени-
ем преобразований, активным участием в политическом про-
цессе широких слоев населения на всех континентах планеты,
бурным развитием интегративных процессов, настоятельной
необходимостью повсеместного утверждения мира и согласия
на началах исторически апробированных ценностей челове-
ческой цивилизации, единых мировых стандартов в области
прав и свобод человека, внутреннего и международного право-
порядка.
Выбор тех или иных путей социального и политического
развития, целеустремленная борьба за будущее сегодня более
осознанно и активно, чем когда-либо раньше, связаны с новым
переосмыслением истории (в том числе -- истории политичес-
Заключение
719
ких и правовых идей), с новыми трактовками и оценками
политических и правовых идей и событий прошлого. Историчес-
кая ретроспектива во все большей мере становится необходи-
мым моментом для выявления, выработки и обоснования соот-
ветствующих концепций и представлений о современности и
перспективах ее развития.
Всемирный характер исторического процесса еще никогда
не проявлялся столь отчетливо, непосредственно и властно, как
в современную эпоху. Это обстоятельство существенным обра-
зом сказывается и на всем современном интересе к историческо-
му прошлому, к духовному опыту предшествующих эпох и
поколений, его смыслу и значению для современности и буду-
щего.
В принципе так же обстоит дело и в сфере политико-правовой
мысли.
Представители различных теоретических и идейно-полити-
ческих направлений черпают из политических и правовых
учений прошлого суждения и аргументы для обоснования отста-
иваемых ими позиций, критики своих противников и т. д.
История политико-правовых идей широко используется в мно-
гочисленных современных интерпретациях проблем прав и
свобод человека, правового государства и т. д. К авторитету и
идеям древних и новых классиков политической и правовой
мысли (от Платона, Аристотеля, Цицерона до Гоббса, Руссо,
Канта, Гегеля, Фихте, Маркса, Ницше, Вебера и др.) апеллиру-
ют многие современные концепции социального, политического
и правового развития.
Стойкая вовлеченность истории политических и правовых
доктрин в центр идейной и теоретической борьбы вокруг
актуальных для каждого времени проблем государства, права,
политики, власти, свободы, справедливости и т. п. обусловлена
комплексом причин социально-политического, мировоззрен-
ческого, теоритико-познавательного и методологического по-
рядка.
Выражая и отстаивая различные позиции, интересы и воз-
зрения в специфической форме теоретического знания, полити-
ческие и правовые концепции (прошлого и современности)
обладают большим легитиматорским потенциалом и играют
существенную роль в деле не только научного, но и общеми-
ровоззренческого, духовного, идеологического обоснования и
720
Заключение
оправдания тех или иных политических отношений, государ-
ственно-правовых порядков, институтов и взглядов. Особенно
велика и значима в этом плане роль наиболее авторитетных,
получивших историческое признание классических политичес-
ких и правовых доктрин, в которых с наибольшей полнотой и
последовательностью нашли свое концентрированное выраже-
ние те или иные новые вехи, аспекты и направления в истори-
ческом процессе познания проблем политики, государства и
права.
Постоянное обращение к <авторитетам> и <классикам> поли-
тической и правовой мысли (большинство которых занимают
ключевые позиции также в истории философии, юриспруден-
ции, этики, социологии и т. д.) диктуется также причинами
общеметодологического и гносеологического характера. Всякая
новая теория, как известно, с внутренней необходимостью
вынуждена иметь дело со старыми теориями, должна опирать-
ся на предшествующий теоретический материал, на уже на-
копленные знания в данной области исторически развивающе-
гося познания, на исторически апробированные положения и
концепции, на сложившийся понятийный аппарат, приемы
исследований и т. д. Без такой историко-теоретической базы, ее
постоянного обновления и развития также и современные
науки о политике, праве и государстве были бы просто невоз-
можны.
Обращение к известным политическим и правовым идеям и
теориям прошлого, соответствующая их интерпретация и т. д.
в значительной мере диктуются и потребностями своеобразно-
го <самоопределения>, выяснения, <кто есть кто> в духовном
пространстве истории, выявления места, характера и профиля
той или иной новой юридической или политологической кон-
цепции в исторически сложившейся и получившей всеобщее
научное признание системе учений о политике, государстве,
праве.
Большое влияние на характер и направление соответствую-
щих апелляций к истории политических и правовых идей
оказывает актуальная социально-политическая практика. Не-
редко подобные трактовки прошлого носят откровенно фальси-
фикаторский характер. Политическая история XX в. в этом
плане богата выразительными примерами искажения и эксплу-
атации истории идей с целью оправдания антинародных поли-
заключение
721
тических режимов, агрессивных внешнеполитических акций,
дискредитации идейных и политических противников - со
ссылкой на авторитет Истории и т. п.
Знание реальной истории политических и правовых учений,
отвергая подобные фальсификации, содействует лучшему по-
ниманию как прошлых и современных идей и теорий, так и
подлинного содержания и смысла современных политических и
правовых процессов, закономерностей и тенденций их развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104