Он опять приостановился; стал ег
о страх пробирать, и стал он опять об этом странном случае думать.
Однако оправился, в третий раз схватился за топор и снова собирался руби
ть.
Но и в третий раз послышался тот же голос и громко крикнул:
Мотовило вырубишь Ц умрешь,
А мотать им станешь Ц пропадешь.
Тут уж он не вытерпел: прошла у не
го охота вырубать мотовило; он поспешно слез с дерева и пустился в обратн
ый путь домой.
Жена окольными путями тоже проворно домой бежала, чтобы поспеть раньше м
ужа.
Когда он вошел в комнату, она прикинулась такой тихоней, словно бы ничего
не случилось, и сказала: «Ну, что же, принес ты мне хорошее мотовило?» Ц «Не
т, Ц сказал он, Ц вижу, что с метаньем не ладится дело», Ц и рассказал ей,
что с ним в лесу случилось; да с тех пор и оставил ее в покое.
Вскоре после того муж стал опять выражать недовольство из-за беспорядка
в деле. «Жена! Да ведь это просто срам: напрядена шерсть и не смотана, и лежи
т кучей!» Ц «Знаешь ли что? Ц сказала она ему. Ц Так как мы не добрались д
о мотовила, так ты ступай на чердак, а я останусь внизу, стану тебе шерсть б
росать, а ты мне; вот и размотаем ее». Ц «Ну что ж, пожалуй», Ц сказал муж.
Размотав шерсть, муж сказал жене: «Теперь надо шерсть выкипятить». Жена о
пять испугалась, что ей много работы будет, и хоть сказала мужу: «Завтра ра
нешенько выкипячу», Ц а у самой на уме другое было.
Рано утром вставши, она развела огонь и поставила рядом котел, но только в
место шерсти положила в котел паклю и стала ее вываривать.
Затем пошла к мужу, который все еще лежал в постели, и сказала: «Мне надо от
лучиться, а ты встань да присмотри за шерстью, я ее в котле на огонь постав
ила. Только смотри, не прозевай: как пропоет петух, а ты не досмотришь, вся ш
ерсть у тебя в паклю превратится».
Муж сейчас поднялся, не мешкая, сошел в кухню и чуть только подошел к котлу
, то с ужасом увидел в нем комок пакли. Тут уж он прикусил язычок, подумал, чт
о тут по его вине дело испорчено, и уж потом ни о шерсти, ни о пряже Ц ни гу-г
у!
А ведь плутовата была эта баба, надо правду сказать!
ЧЕТВЕРО ИСКУСНЫХ БР
АТЬЕВ
Жил-был на свете бедняк, и были у него четверо сынов
ей. Когда они подросли, он и сказал им: «Детки мои, вам пора идти повидать св
ета белого; у меня нет ничего, что бы я мог вам дать; собирайтесь в путь, ступ
айте на чужбину, выучитесь ремеслу и сами себе пробивайте дорогу».
Тогда собрались дети в путь, простились с отцом и все вместе вышли из воро
т.
Пространствовав некоторое время, пришли они к перекрестку, от которого п
уть лежал в четыре разные стороны.
Тут старший сказал: «Здесь мы должны расстаться; но в этот же день через че
тыре года мы должны сойтись на этом самом месте и тогда попытаем своего с
частья».
Вот и пошел каждый своей дорогой.
Старшему из братьев встретился человек, который спросил его, куда он иде
т и что намерен в жизни делать. «Хочу ремеслу учиться», Ц отвечал юноша.
Тогда встречный человек сказал ему: «Ступай со мною и будь вором». Ц «Нет
, Ц отвечал юноша, Ц это ремесло не честное, и часто за него приходится ра
сплачиваться двумя столбами с перекладиною». Ц «О! Ц сказал незнакоме
ц. Ц Виселицы тебе нечего бояться: я хочу только научить тебя искусству д
оставать то, чего никто другой не достанет, да еще уменью свой след хорони
ть».
Тогда юноша дал себя уговорить, стал у этого учителя ученым вором, да таки
м искусным, что чуть только он чего-нибудь захочет, то уж никак от него не у
хоронишь.
Второй брат тоже повстречал человека, который спросил его: «Чему ты хоче
шь научиться?»
Тот отвечал: «А и сам не знаю». Ц «Ну, так пойдем со мною и будь астрономом;
лучше этой науки ничего на свете нет, потому что для тебя ничто не остаетс
я скрытым».
Юноше это пришлось по нутру; он вскоре стал таким искусным астрономом, чт
о его учитель по окончании учения подарил ему в награду подзорную трубу
и сказал: «В эту трубу ты можешь видеть все, что на небе и на земле творится,
и ничто не может укрыться от твоего взгляда».
Третьего брата взял к себе в ученье егерь и научил его всему егерскому де
лу настолько, что он стал отличным егерем.
При расставанье егерь-учитель подарил своему ученику ружье и сказал: «О
но никогда не дает промаха; во что нацелишься, в то и попадешь наверняка».
Меньшой брат тоже повстречал человека, который с ним заговорил и спросил
о его намеренье. «Не хочешь ли быть портным?» Ц спросил он у юноши.
«Не дай Бог! Ц отвечал тот. Ц Корпеть целый день над шитьем да над утюгом
! Это мне и в голову не приходит». Ц «Э-э! Ц сказал юноше незнакомец. Ц Ты
говоришь о том, чего и сам не знаешь: у меня ты научишься совсем иному порт
няжеству Ц это и приличное, и даже очень почетное ремесло».
Юноша дал себя уговорить, пошел за этим незнакомцем и основательно изучи
л его искусство.
При прощанье по окончании учения портной дал ему иглу и сказал: «Этой игл
ой ты все можешь сшить, будь оно мягко, как, яйцо, или твердо, как сталь; и как
сошьешь, так словно сольешь, даже и шва не сыскать будет».
По прошествии условленных четырех лет сошлись братья на перекрестке, це
ловались и миловались и затем вернулись к отцу в дом. «Ну, Ц сказал отец, о
чень обрадованный их возвращением, Ц вот и опять занесли вас ко мне буйн
ые ветры».
Тут они и рассказали ему, как им жилось на чужбине и что каждый из них свое
му ремеслу обучен.
Сели они пред домом отца под большое дерево, и отец сказал им: «Я вас тепер
ь испытаю и посмотрю, что каждый из вас может сделать». Затем глянул навер
х, да и говорит второму сыну: «Вон на вершине дерева между двух веток гнезд
о зяблика Ц скажи-ка, сколько в нем положено яиц?»
Астроном взял свою подзорную трубу, посмотрел наверх и отвечал тотчас: «
Пять яиц».
Тогда отец обратился к старшему: «Снеси-ка мне сюда эти яйца, не потревожи
в птицы, которая на них сидит».
Искусный вор быстро залез на вершину дерева, вынул из-под птицы "в гнезде
все пять яиц, да так ловко, что она этого и не заметила, и принес их отцу.
Отец взял яйца в руки, положил по яйцу на каждый угол стола, а одно посеред
ине и сказал третьему сыну: «Ты должен одним выстрелом разбить все эти яй
ца пополам».
Егерь прицелился из подаренного учителем ружья и исполнил то, что ему от
ец приказывал.
«Ну, теперь за тобою очередь, Ц сказал отец, обращаясь к четвертому сыну,
Ц сшей мне все эти яйца, половинку с половинкой, да и всех птенцов так же, ч
тобы им от выстрела никакого вреда не приключилось».
Портной вынул свою иглу, которую подарил ему его учитель, и исполнил жела
ние отца.
Когда это было сделано, вору пришлось опять взять яйца на вершину дерева
и подложить их в гнездо под птицу так, чтобы она этого не заметила.
Птичка те яйца высидела, и дня через два из яичек вылупились птенчики.
И только на том месте, где портной их сшил, у них на шее оказалась красная п
олоска.
«Да! Ц сказал отец сыновьям. Ц Не могу не похвалить вас! Вижу, что вы врем
ени не теряли и многому хорошему научились: не могу даже и сказать, кому из
вас следует отдать предпочтение. Вот, может быть, скоро представится вам
случай выказать свое искусство Ц тогда дело само собою выяснится».
И действительно, вскоре после того прошел по всей стране слух, что короле
вна унесена драконом.
Король день и ночь был в тревоге о дочери и приказал объявить, что тот, кто
вернет дочь отцу, получит ее руку.
Четверо братьев и стали говорить между собою: «Вот удобный случай для на
с показать себя», Ц и собрались идти все вместе освобождать королевну.
«Я сейчас узнаю, где она находится, Ц сказал астроном, посмотрел в свою т
рубу и сказал: Ц Вон, вижу ее Ц там, далеко, сидит в море на скале, и дракон с
тережет ее».
Вот и пошел он к королю, выпросил у него корабль для себя и для братьев и по
ехал с ними за море к той самой скале, которую увидел в подзорную трубу.
Королевна действительно сидела на скале, а дракон спал, положив ей голов
у на колени. Егерь сказал: «Не смею стрелять из опасения застрелить и коро
левну вместе с драконом». Ц «Ну, видно, мне попытаться надо», Ц сказал во
р, взобрался на скалу и украл королевну из-под дракона, да так ловко и тихо,
что чудовище ничего и не приметило, и продолжало храпеть.
Обрадованные своей удачей, братья поспешили с королевною на корабль и вы
шли в открытое море; но дракон, не найдя около себя королевны при пробужде
нии, в ярости взвился вверх и помчался вслед за кораблем.
Когда уж он подлетел к кораблю и хотел на него опуститься, егерь прицелил
ся в него и прострелил ему сердце. Чудовище рухнуло сверху, но было так огр
омно и тяжело, что при падении разбило корабль вдребезги.
Кое-как успели они поймать две доски и поплыли на них по морскому простор
у. Опять угрожала им большая опасность. Но портной Ц малый не промах! Выну
л он свою диковинную иглу, двумя большими стежками скрепил доски, сел на н
их, а затем, собрав все обломки корабля, сшил и те тоже, и они преблагополуч
но могли на том корабле прибыть домой.
Когда король вновь увидел свою дочь, он очень обрадовался и сказал четве
рым братьям: «Один из вас должен получить дочь мою в супруги, но который Ц
это уж сами решайте».
Вот и затеялся между ними большой спор, потому что каждый высказывал сво
и притязания.
Астроном говорил: «Кабы я не увидал, где королевна находится, так и все ваш
е уменье ни к чему бы не привело: значит, мне следует получить ее руку!»
Вор возражал: «И твое уменье ни к чему бы не привело, если бы я не выкрал ее и
з-под дракона: значит, она моя!»
Егерь заметил: «Всех-то вас вместе с королевною дракон сожрал бы, не будь
моей пули: потому королевну следует считать моею».
А портной сказал: «Ну, а если бы я не сшил вашего корабля, так все вы, конечно
, потонули бы! Значит, королевна Ц моя».
Тогда король сказал свое слово: «Вижу, что каждый из вас имеет одинаковые
права на руку моей дочери; но так как вы все ее получить не можете, то не пол
учит ее ни один из вас; но зато каждому из вас я дам в награду по части корол
евства». Это решение короля очень понравилось братьям, и они сказали: «Лу
чше уж так решить дело, чем нам ссориться».
И вот каждый получил по части королевства и зажили они с отцом счастливо,
и жили, пока Бог не послал по их душу.
ОДНОГЛАЗКА, ДВУГЛАЗ
КА И ТРЕХГЛАЗКА
Жила на свете женщина, у которой были три дочери. Ст
аршая из них называлась Одноглазка, потому что у ней был всего один глаз н
а середине лба. Средняя называлась Двуглазка, потому что у ней, как у всех
людей, было два глаза. А младшая называлась Трехглазка, потому что у ней св
ерх двух глаз во лбу был третий.
Двуглазку за то, что она походила на всех людей, ее сестры и мать ненавидел
и.
Они говорили ей с презрением: «Ты со своими двумя глазами нимало не отлич
аешься от всех остальных людей, ты нам не пара».
Они толкали ее то туда, то сюда, давали ей носить только самые дурные плать
я, кормили ее только своими объедками и причиняли ей всякое горе, какое мо
гли.
Случилось однажды, что Двуглазке приходилось идти в поле козу пасти, а он
а была очень голодна, потому что сестры очень мало дали ей поесть.
И вот села она в поле на полосу и стала плакать, да так плакать, что из глаз е
е ручьями слезы бежали. И когда она в таком горе своем глянула вверх, то ув
идела: стоит около нее какая-то женщина и спрашивает: «Чего ты, Двуглазка,
плачешь?»
Отвечала ей бедняжка: «Как мне не плакать? Из-за того, что у меня два глаза,
как у других людей, мать и сестры меня ненавидят, толкают меня из угла в уг
ол, дают носить только старое, а есть Ц одни объедки! Сегодня же так мало д
али мне поесть, что я совсем голодна».
Вот и сказала ей ведунья: «Двуглазочка, утри слезы! Скажу я тебе такое, что
ты больше голодать не станешь. Стоит тебе только крикнуть своей козочке:
Козочка, давай Столик накрывай! и явится перед тобою опрятно накрытый ст
олик, и на нем всякое хорошее кушанье, какого ты пожелаешь, и вволю! А как на
сытишься и столик тебе не будет более нужен, ты только скажи: Козочка, дава
й Столик убирай! Ц и он тотчас исчезнет».
И с этим ведунья скрылась. Двуглазка же подумала: «Я тотчас же должна испр
обовать, правду ли она мне говорила, потому что уж очень я проголодалась».
И она тотчас проговорила:
Козочка, давай
Столик накрывай!
И чуть только проговорила она эт
и слова, как явился перед ней столик с белой скатертью, а на нем тарелочка
с ножом, вилкой и серебряной ложкой; а кругом стояли на столе лучшие кушан
ья, и пар от них шел, словно бы они тотчас из кухни на стол попали.
Двуглазка наскоро прочла молитву перед обедом, подсела к столу Ц и дава
й уплетать! И когда насытилась, то сказала, как учила ее ведунья:
Козочка, давай
Столик убирай!
И тотчас столик и все, что на нем б
ыло, исчезло бесследно. «Вот это настоящее дело!» Ц подумала Двуглазка и
была очень весела и довольна.
Вечерком, придя домой с козою, она нашла на столе глиняное блюдце с объедк
ами, которые ей сестры оставили, и, конечно, не прикоснулась к этой еде.
И на другое утро, уходя с козою в поле, она оставила нетронутыми те куски, к
оторые были ей поданы.
В первое время сестры не обратили на это внимания; но затем заметили это и
стали говорить: «С Двуглазкой что-то не ладно! Она каждый раз оставляет ед
у нетронутой, а прежде, бывало, все приберет, что ни поставь ей! Видно, она на
шла себе возможность откуда-нибудь пищу получать».
И вот, чтобы дознаться правды. Одноглазка решилась с нею идти в поле за коз
ой и наблюдать, что у ней там творится и не носит ли ей кто-нибудь в поле еду
и питье.
Когда Двуглазка опять собралась в поле. Одноглазка подошла к ней и сказа
ла: «Я хочу с тобою идти в поле и тоже присмотреть, чтобы коза хорошо пасла
сь и отъедалась».
Но Двуглазка заметила, что у ее сестры на уме, и вогнала козу в высокую тра
ву, а сама и говорит Одноглазке: «Пойдем, сестрица, сядем рядком, я тебе кое-
что пропою».
Одноглазка уселась, утомленная непривычной ходьбой и солнечным жаром, а
Двуглазка и стала ей напевать все одно и то же:
Одноглазочка, вздремни!
Одноглазочка, усни!
Тогда Одноглазка закрыла свой г
лаз и уснула; увидев это. Двуглазка сказала:
Козочка, давай
Столик накрывай!
Ц и уселась за свой столик, и нае
лась, и напилась досыта, а затем опять сказала:
Козочка, давай
Столик убирай!
Ц и все мигом исчезло.
Тут Двухлазка разбудила сестру и говорит ей: «Одноглазочка, ты хочешь па
сти, а сама и заснула; тем временем коза Бог весть куда могла уйти; пойдем-к
а домой».
Пошли они домой, а Двуглазка опять-таки своего блюдца не тронула.
Одноглазка же не могла объяснить матери, почему та есть не хочет, и в извин
ение себе сказала: «Я там в поле приуснула».
На другой день мать сказала Трехглазке: «На этот раз ты ступай и хорошень
ко высмотри, ест ли Двуглазка в поле и не носит ли ей кто-нибудь со стороны
еду и питье. Надо думать, что ест она потихоньку».
Вот Трехглазка и примазалась к Двуглазке, и говорит: «Хочу я с тобою пойти
да посмотреть, хорошо ли ты козу пасешь, да даешь ли ты ей отъедаться».
Но та заметила, что у сестры на уме, загнала козу в высокую траву, а ей и гово
рит: «Мы с тобою там усядемся, и я тебе кое-что пропою». Трехглазка уселась,
порядком поуставши от ходьбы и солнечного жара. А Двуглазка опять затяну
ла ту же песню:
Трехглазочка, вздремни!
Да вместо того, чтобы спеть: «Тре
хглазочка, усни!» Ц она по рассеянности спела:
Двуглазочка, усни!
Да все так и пела:
Трехглазочка, вздремни!
Двуглазочка, усни.
И точно, от этой песни у Трехглазк
и два глаза уснули, а третий не уснул.
Хотя она его тоже закрыла, но только из лукавства, прикидываясь спящей; од
нако же все-таки могла видеть.
А когда Двуглазке показалось, что сестра ее спит, она, как всегда, сказала:
Козочка, давай
Столик накрывай!
Попила и поела она вволю, а затем
сказала:
Козочка, давай
Столик убирай!
И Трехглазка все это видела.
Потом пришла к ней Двуглазка и говорит: «Ну, сестрица, выспалась ли? Хорошо
же ты коз пасешь! Пойдем-ка домой».
И когда они домой вернулись. Двуглазка опять не ела, а Трехглазка сказала
матери: «Знаю я теперь, почему эта гордая девчонка не ест!» Ц и рассказала
матери все, что видела.
Тогда это в матери возбудило зависть и досаду. «Так ты лучше нас есть хоче
шь! Ц подумала злая баба. Ц Постой же, я у тебя отобью охоту!»
Схватила она нож и ткнула им козе в сердце, так что та разом пала мертвая.
Как увидела это Двуглазка, так и залилась слезами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86