Я мысленно улыбнулась.
Меар взбирался по небосклону, заливая мир ярким, пронзительно-синим све
том своих лучей. Но ярче Меара, ярче обоих солнц вместе взятых, сияла впере
ди У-Наринна. Сияла магическим светом, который не дано разглядеть обычно
му существу Ц но я теперь видела магию столь же отчетливо, как предметы м
атериального мира. И чуяла ее неописуемый, ни на что не похожий запах.
У-Наринна источала в мир магическое сияние. Но она не принадлежала миру, о
на была вне его, выше его… Как Солнечные Близнецы Ц только по-иному… Труд
но думать, когда нет слов. Можно сказать «иной», «не такой», «отличающийся
» Ц и в результате не сказать ничего. Интересно, придумывал ли кто-нибудь
до меня слова, которых мне так не хватает?
Мысли мои струились неторопливо. Они ничуть не походили на тот сумбур, ко
торый творился у меня в голове каких-нибудь пару суток назад. Я обрела рав
новесие и была готова действовать.
Хотела бы я знать, как чувствует себя Одинец. Я коротко вздохнула на бегу.
Мне не хватало присутствия анхайра. Вчера я смутно скучала по вулху, а сег
одня то и дело ловила себя на том, что жду возгласа «Хэй, Тури! Иди сюда, киса
!» и ласкового касания человеческой руки.
Темное небо! Хорошо бы постранствовать по миру с Одинцом и Корнягой, когд
а не нужно будет никуда спешить Ц просто так, без особой цели. Для собстве
нного удовольствия. Интересно, согласится ли Одинец? И хотя жаль, что нам с
анхайром не встретиться в человеческих телах до следующих Смутных дней
, лучшего спутника я не знаю. Вот только Ветра чародей нам наверняка не отд
аст. Я бы на его месте не отдала. Второго такого коня под солнцами нет. Ну да
ладно, если не спешить, то можно путешествовать и на обычном коне. И даже п
ешком.
Когда Меар добрался до верхней точки своего небесного пути, впереди пока
зался лес. Я обрадовалась. Во-первых, я просто люблю лес. Во-вторых, синий д
ень вообще прохладнее красного, а сегодня еще с самого пересвета дул рез
кий, порывистый ветер. Он холодил мне бока и топорщил шерсть на спине. В ле
су должно быть тише и теплее.
Я оглянулась на приунывшего жеребца. Вот кто терпеть не может лес! Если бы
мир был сплошной равниной, вороной Ветер был бы счастлив безмерно. Он мча
лся бы по ней вперед и вперед, не возвращаясь и не оглядываясь. Я присмотре
лась к деревянному седоку Ветра и фыркнула в усы.
Скособочившись в седле, но продолжая крепко держаться за него всеми коре
шками, Корняга спал. Даже не спал, а дрых самым бессовестным образом. Свеси
в ветки и разинув дупло. Похоже было, что он даже слегка похрапывает.
Но когда мы оказались на лесной опушке, корневик мгновенно проснулся.
Ц Хороший лес, Ц проскрипел он, осматриваясь по сторонам.
Лес был светлый. Здесь росли только лиственные деревья Ц ольха, клен, дуб
, береза, многодрев. Ни сосен, ни игольников, ни терх. Негустой подлесок сос
тоял из молодой поросли тех же деревьев. Кустарника в этом лесу тоже не бы
ло. Лес казался ухоженным, и в то же время было ясно, что ни хоринги, ни, тем б
олее, люди, к этому рук не прикладывали.
Может быть, здесь, в преддверии У-Наринны, деревья сами растут так особенн
о… по-хорошему, что ли? Опять не нахожу слов.
Мы медленно шли вперед, пока нам не встретился ручей. Я красноречиво усел
ась на берегу в знак того, что здесь мы сделаем привал. Но Ветер остановилс
я бы и без меня. Жеребец склонил морду к воде, и Корняга, кряхтя, сполз у него
с спины.
Я тоже подошла к ручью, чтобы напиться. В воде ощущался слабый привкус маг
ии. Наверное, поблизости от У-Наринны магией пропитано все
Ц и земля, и воздух, и вода.
Каменный лес был совсем близко. Если поспешить, я буду там завтра четтанс
ким утром. А если не торопиться, то к четтанскому вечеру.
Что же мне делать? Можно продолжать двигаться вперед шагом. В зверином те
ле я не могу управлять Ветром, а сам он по лесу быстрее не пойдет. А можно ос
тановиться здесь до меарского вечера, а после пересвета нагнать упущенн
ое. Как будет лучше?
Я задумалась. А, придя в себя, с удивлением обнаружила, что яростно точу ко
гти о подвернувшийся дубовый пень, так что щепки летят. Корняга на всякий
случай спрятался за Ветра и посматривал на меня с опаской. Да, интересно в
ыглядит на карсий лад моя привычка в задумчивости подрезать ножом ногти!
Я отвернулась от ободранного пня. Для начала оставлю-ка я Корнягу с Ветро
м отдохнуть у ручья, а сама пойду на охоту. Оставить их вполне можно Ц вор
оной сумеет себя защитить, а пенек Ц позвать меня на помощь. А мне надо, на
верное, чего-нибудь съесть. В смысле кого-нибудь. Потому что магия Ц маги
ей, но тело надо кормить, даже если оно и не особенно просит. И, если с магией
нужно осторожничать, чтобы ее не оказалось слишком много, то жратвы для м
еня слишком много не бывает. Проверено. Видать, сколько оборотень ни съес
т, все излишки заберет превращение на пересвете.
Тьма! Как бы теперь объяснить Корняге, чтобы они ждали меня здесь? Кажется
, знаю.
Я выбрала ровное место и принялась рыть яму. Как и следовало ожидать, любо
пытный пенек тотчас высунулся из-за коня.
Ц Что ты делаешь?
Я, разумеется, промолчала.
Корняга подобрался поближе и заглянул в яму. Я мигом ухватила его зубами
за ветку и, придерживая лапой, стащила вниз.
Ц Ой-ей! Ц заорал корневик, трепыхаясь у меня в зубах, как рыбешка. Ц Куд
а? За что?
Я молча придавила его левой лапой, а правой стала нагребать землю ему на к
орни.
Ц Н-не надо… Ц неуверенно скрипнул Корняга.
Я свирепо глянула на него и приподняла губу, обнажая клыки.
Ц Хорошо! Ц быстро сказал пенек. Ц Надо, значит надо. Если очень надо, я м
огу даже сам закопаться. Закопаться?
Я покачала головой.
Ц А-а! Ты хочешь, чтобы я остался и ждал тебя здесь! Ц догадался Корняга.
Ц Так бы сразу и сказала… Ой!
Терпение у меня иссякло. Я все-таки сдержала обещание, данное еще в лесу б
лиз Слезы Великана. Корняга схлопотал по корням. Увесистой карсьей лапой
.
Как только я оказалась в лесу одна, лес неуловимо изменился. Слышнее стал
и шумы и шорохи. Отчетливее Ц запахи. Я полностью перешла к звериному вос
приятию мира. Исчезло понятие времени. Стало неважным расстояние. Я восп
ринимала окружающее целиком, слитно, а не дробя картину на части, как это д
елают люди.
Лес вокруг меня жил своей жизнью. И все живые существа в нем делились на ох
отников и добычу.
Я была охотницей. Я бесшумно скользила среди деревьев, сливаясь с фоном. М
еня безошибочно вела вперед сладкая струя запаха. Так сладко пахнет толь
ко добыча.
Лесные козы паслись на большой поляне. Шесть взрослых коз и десяток козл
ят. Я притаилась за стволом многодрева, не рискуя двинуться дальше, чтобы
не спугнуть их. До сих пор они меня не почуяли. Может быть, влезть на дерево
и спрыгнуть на стадо сверху? Я подняла взгляд.
Одна из толстых ветвей многодрева действительно протянулась в сторону
поляны. И там, над головами коз, изготовился к прыжку хищник. Огромный звер
ь, чья рыжая шерсть в свете Меара казалась темно-серебристой. Карса. Наши
взгляды встретились, и я отвела глаза.
Что ж, значит, это не моя охота. Я здесь гостья. Нужно уважать чужие обычаи. Н
о все же я медлила уходить.
Рыжий зверь прыгнул. Он приземлился на все четыре лапы точно посреди ста
да и одним ударом могучей лапы свернул шею козленку. Испуганные козы с ди
ким блеянием шарахнулись прочь, но хищник не собирался их преследовать.
Он взял убитого козленка в зубы, мягкими шагами подошел ко мне и положил д
обычу у моих лап.
Хозяин леса давал понять, что я Ц желанная гостья.
Я мурлыкнула. И склонила голову, чтобы обнюхать добычу. Самец карсы отсту
пил на шаг.
Добрые джерхи! Я вдруг растерялась. Это глупо и странно звучит, но я еще ни
когда не ела сырого мяса. Конечно, я помнила кур, кроликов и прочую живност
ь, которой я питалась синими днями и за двадцать с лишним кругов сожрала н
емеряно. Но воспоминания были окрашены уверенностью зверя. Карса, котора
я задумывается над тем, можно ли есть сырое мясо Ц это бред почище говоря
щих пеньков. Пока я по синим дням честно ощущала себя зверем, я и не задумы
валась. Как не задумывается человек над тем же кроликом, только разделан
ным и приготовленным.
Но сейчас я задумалась.
Рыжий нетерпеливо взрыкнул. Мол, что случилось? Плохое мясо?
Я Ц не карса. Я Ц мадхет. Не зверь и не человек. И никогда не была ни тем, ни д
ругим. Хотя красную половину жизни считала себя человеком, а синюю Ц зве
рем. Но все это было давно. Прошлое осталось по ту сторону Юбена. Прежняя я,
расколотая на две половины, умерла. И теперь новой мне придется решать, чт
о для меня приемлемо, а что Ц нет. Звери едят сырое мясо, люди не едят. А я… я
могу выбрать такой образ действий, какой нравится мне. И ни человеческие,
ни звериные законы для меня не писаны.
А если и писаны кем-то законы для оборотней, то я их пока не знаю.
Ну?
Я лизнула окровавленную шерсть козленка. Кровь была горячей и солоноват
о-пряной. И я отбросила сомнения. В конце концов, чтобы решить, какой из дву
х вариантов поведения выбрать, нужно попробовать оба. Сильным ударом лап
ы я вспорола козленку бок.
…Хорошо еще, что человек и карса Ц оба хищники. Хоть здесь мне не нужно де
лать выбор.
Я подняла взгляд на гостеприимного хозяина и призывно заурчала. Раздели
со мной трапезу, рыжий хищник! Я благодарю тебя за угощение и принимаю его.
Когда я вернулась к ручью, где меня ждали Корняга и Ветер, среди деревьев у
же сгустились синие сумерки. Весь остаток меарского дня мы с самцом карс
ы провели вместе. Преимущественно валяясь на полянке после сытного обед
а.
Наверное, мой рыжий знакомец был не совсем обычным зверем. В этом лесу тру
дно было быть обычным зверем. Сказывалось влияние магии, растворенной в
воде и воздухе. Рыжий понимал, что я Ц не вполне карса. Больше, чем карса. Ин
ая. Мне даже почти удалось объяснить ему, куда я иду и зачем.
Мне было в его обществе и хорошо, и странно. Одновременно уютно и тревожно
. Он слишком напоминал того рыжего зверя, которого когда-то любила Тури-к
арса. Любила любовью равных. Как зверь Ц зверя.
А вот Тури-человеку не довелось полюбить человека. Из всех мужчин, которы
е оказывались в постели рыжей девчонки, ни один не оставил заметного сле
да в ее душе. В моей душе. Наверное, это и к лучшему.
Теперь, когда я осознала себя мадхетом, я больше не стану искать в людях то
го, чего в них нет. Буду любить или не любить их такими, какие они есть. Как, в
прочем, и зверей.
Рыжий звал меня вернуться сюда, в лес, когда для карс настанет сезон любви
Ц по человеческому счету, вскоре после синего урожая. Как говорят люди, о
н сделал мне недвусмысленное предложение, хотя и не облек его в слова. Он в
идел во мне не вполне карсу, но вполне женщину. То есть самку карсы. То есть
…
Ну, в общем, я вежливо отказалась. Сказала, что подумаю, и все такое. То, что ж
енщина обычно говорит мужчине, когда не хочет его обидеть, но и согласить
ся не намерена. Только, понятное дело, сказала не словами. А рыжий все равн
о обиделся. Как любой мужчина, который получил отказ даже в самой вежливо
й форме.
Тьма! Звери, люди… Где же разница? И есть ли она вообще?!
И неужели мне теперь, будучи последовательной, придется отказывать и все
м самцам человеческой породы? Ждать Ц или разыскивать Ц такого же как я,
то есть оборотня, причем именно мадхета. А с человеком Ц ни-ни. Чушь какая!
Тогда почему я отказала рыжему хищнику?
Я задумчиво почесала за ухом лапой. Задней.
Ладно. Любовь Ц это одно, постель Ц другое, а до синего урожая еще далеко.
Может быть, я и вернусь в этот лес.
Но сначала надо побывать в У-Наринне. Выжить. И победить.
Я вдруг почувствовала прилив сил и уверенности. Ведь мы дошли до Каменно
го леса! Как ни трудно было, а дошли. Почти. А раз дошли Ц значит, сумеем выж
ить. И вырвать победу у соперников. Конечно, будет трудно. Нечеловечески т
рудно. Но ведь мы и есть нелюди. А там, где интересно, не может быть легко.
Как говаривал Унди Мышатник, упокой его Тьма, самое вкусное молоко у бодл
ивой коровы.
Я не видела, как взошел Четтан. Деревья закрывали все, кроме клочка неба на
д головой. Небо было лиловым.
Я тихонько заурчала и потерлась боком о ствол старой березы. Рыжие шерст
инки остались на шероховатой, посеревшей от времени коре.
Невидимый за лесом Четтан медленно поднимался над горизонтом. На западе
медленно сползал под землю Меар. Небо в просветах крон меняло цвет. Из нег
о постепенно уходила синева, а взамен оно наливалось вишневой спелостью
. Когда Меар почти целиком скрылся за краем мира, в небе четтанского утра о
стался лишь легкий оттенок голубизны.
Жар превращения растекся по моим жилам. Мне сделалось зябко. Желудок под
скочил к горлу мерзким комком. Перед глазами заколыхалась душная муть. Я
вцепилась когтями в землю. Внутри меня с противным пощелкиванием зашеве
лились ребра. Тьма! Хуже всего, когда меняются кости… Последним распрями
лся позвоночник, и я поднялась с четверенек. Ноги почти не дрожали, и сердц
е уже билось ровно.
Боль.
Превращение Ц это боль. Неописуемая и всепоглощающая. Но боль по-настоя
щему страшна тем, что означает смерть или увечье. Я же на пересвете не умир
ала, я рождалась заново. Здоровой и невредимой. И мое новое, цельное «я» бо
льше не стремилось погасить сознание, ускользнуть от боли и ужаса превра
щения в темноту.
Хвала богам, которые создали меня оборотнем. И спасибо тому, кто подтолкн
ул меня на путь в У-Наринну. Слышишь, Лю? Вместе с памятью синих дней ко мне
пришло и воспоминание о том, как погиб Беш. Я вспомнила неопрятного стари
ка, который двигался с быстротой оборотня и говорил со мной на языке карс.
И крошечного котенка карсы, который невесть как оказался под ножами люде
й. Рыжий котенок был таким же беззащитным, как тот полосатый кошачий малы
ш, погибший девять кругов назад от ножа Сишара. И моя преданность Хозяину
рухнула под стремлением уберечь и защитить кроху от людей.
Но откуда вдруг взялся рыжий котенок? Убивая Беша, я об этом не думала.
Зато теперь я отчетливо понимала Ц без магии тут не обошлось. А, значит, э
то было делом рук чародея. Скорее всего, Лю. Кому еще нужно было, чтобы я ост
алась бездомной? И готова была бежать куда угодно Ц хоть к джерху в зубы,
хоть в Каменный лес Ц прежде чем в Айетоте начнется охота на оборотня. На
меня. Останься жив Беш, и я не пошла бы в У-Наринну. Не поверила бы обещанию
Лю вернуть мне память меарских дней, будь он хоть четырежды чародей, и отм
ахнулась бы от него.
Слышишь, Лю? Это действительно ты подстроил смерть Беша? Прежняя Тури поп
ыталась бы убить тебя за это. Сегодня, накануне Ночи и в преддверии У-Нари
нны, я нынешняя говорю тебе «спасибо».
«Не стоит благодарности», Ц ехидно прозвучало у меня в мыслях. И снова на
стала внутренняя тишина.
Тьма тебе в печенку, колдун. Ну до чего же ядовитый старикашка! Я обнаружил
а, что улыбаюсь.
Ц Доброе утро, госпожа! Ц радостно приветствовал меня Корняга. Ц С пре
вращеньицем!
Ц Доброе, Ц отозвалась я. Ц И я сегодня добрая, так что по корням не полу
чишь. Но если еще когда-нибудь ляпнешь мне после пересвета про «превраще
ньице» Ц ох, и влетит тебе! Долго потом будешь сучья пересчитывать.
Ц За что? Ц надулся корневик. Ц Я же хотел как лучше! Вот Моран тоже всег
да…
Ц Кто? Ц заинтересовалась я.
Ц А? Что ты говоришь? Ц Корняга вдруг скоропостижно оглох.
Я шагнула к нему. Надо полагать, на моем лице было написано, что доброта мо
я не беспредельна. Пенек замахал на меня ветками.
Ц Скажу, скажу! Только не трогай! Ты меня и так вчера поцарапала. А у меня е
ще ожоги от вампиров корой не затянулись! Все меня обижают, никто не любит
…
Ц Я тебя люблю, Ц сурово сказала я. Ц Живо рассказывай, кто такой этот М
оран. Не то опять поцарапаю. Любя.
Ц Да Одинец же, Ц скрипуче вздохнул Корняга. Ц Его по-другому еще Моран
ом зовут. Только он почему-то не хотел, чтобы ты знала. Беда мне с вами! Тепе
рь еще и Одинец по стволу накостыляет. И чего вы, оборотни, такие беспокойн
ые?
Ц Жизнь у нас такая, Ц сказала я.
Значит, у Одинца есть еще одно имя. Моран. Имя как имя, и почему он не хотел м
не его говорить? Я пожала плечами. Какая мне, собственно, разница? Может бы
ть, анхайр считал Мораном свое человеческое воплощение, а вулха всегда н
азывал Одинцом. А, может, побоялся доверить мне настоящее имя, отделался п
розвищем? Ну и дурак же он тогда! За время совместного пути мы с анхайром у
спели узнать внутреннюю суть друг друга. А путешествие во Тьму за ушедши
ми половинками наших душ связало нас нитью, которую теперь не разорвать
никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Меар взбирался по небосклону, заливая мир ярким, пронзительно-синим све
том своих лучей. Но ярче Меара, ярче обоих солнц вместе взятых, сияла впере
ди У-Наринна. Сияла магическим светом, который не дано разглядеть обычно
му существу Ц но я теперь видела магию столь же отчетливо, как предметы м
атериального мира. И чуяла ее неописуемый, ни на что не похожий запах.
У-Наринна источала в мир магическое сияние. Но она не принадлежала миру, о
на была вне его, выше его… Как Солнечные Близнецы Ц только по-иному… Труд
но думать, когда нет слов. Можно сказать «иной», «не такой», «отличающийся
» Ц и в результате не сказать ничего. Интересно, придумывал ли кто-нибудь
до меня слова, которых мне так не хватает?
Мысли мои струились неторопливо. Они ничуть не походили на тот сумбур, ко
торый творился у меня в голове каких-нибудь пару суток назад. Я обрела рав
новесие и была готова действовать.
Хотела бы я знать, как чувствует себя Одинец. Я коротко вздохнула на бегу.
Мне не хватало присутствия анхайра. Вчера я смутно скучала по вулху, а сег
одня то и дело ловила себя на том, что жду возгласа «Хэй, Тури! Иди сюда, киса
!» и ласкового касания человеческой руки.
Темное небо! Хорошо бы постранствовать по миру с Одинцом и Корнягой, когд
а не нужно будет никуда спешить Ц просто так, без особой цели. Для собстве
нного удовольствия. Интересно, согласится ли Одинец? И хотя жаль, что нам с
анхайром не встретиться в человеческих телах до следующих Смутных дней
, лучшего спутника я не знаю. Вот только Ветра чародей нам наверняка не отд
аст. Я бы на его месте не отдала. Второго такого коня под солнцами нет. Ну да
ладно, если не спешить, то можно путешествовать и на обычном коне. И даже п
ешком.
Когда Меар добрался до верхней точки своего небесного пути, впереди пока
зался лес. Я обрадовалась. Во-первых, я просто люблю лес. Во-вторых, синий д
ень вообще прохладнее красного, а сегодня еще с самого пересвета дул рез
кий, порывистый ветер. Он холодил мне бока и топорщил шерсть на спине. В ле
су должно быть тише и теплее.
Я оглянулась на приунывшего жеребца. Вот кто терпеть не может лес! Если бы
мир был сплошной равниной, вороной Ветер был бы счастлив безмерно. Он мча
лся бы по ней вперед и вперед, не возвращаясь и не оглядываясь. Я присмотре
лась к деревянному седоку Ветра и фыркнула в усы.
Скособочившись в седле, но продолжая крепко держаться за него всеми коре
шками, Корняга спал. Даже не спал, а дрых самым бессовестным образом. Свеси
в ветки и разинув дупло. Похоже было, что он даже слегка похрапывает.
Но когда мы оказались на лесной опушке, корневик мгновенно проснулся.
Ц Хороший лес, Ц проскрипел он, осматриваясь по сторонам.
Лес был светлый. Здесь росли только лиственные деревья Ц ольха, клен, дуб
, береза, многодрев. Ни сосен, ни игольников, ни терх. Негустой подлесок сос
тоял из молодой поросли тех же деревьев. Кустарника в этом лесу тоже не бы
ло. Лес казался ухоженным, и в то же время было ясно, что ни хоринги, ни, тем б
олее, люди, к этому рук не прикладывали.
Может быть, здесь, в преддверии У-Наринны, деревья сами растут так особенн
о… по-хорошему, что ли? Опять не нахожу слов.
Мы медленно шли вперед, пока нам не встретился ручей. Я красноречиво усел
ась на берегу в знак того, что здесь мы сделаем привал. Но Ветер остановилс
я бы и без меня. Жеребец склонил морду к воде, и Корняга, кряхтя, сполз у него
с спины.
Я тоже подошла к ручью, чтобы напиться. В воде ощущался слабый привкус маг
ии. Наверное, поблизости от У-Наринны магией пропитано все
Ц и земля, и воздух, и вода.
Каменный лес был совсем близко. Если поспешить, я буду там завтра четтанс
ким утром. А если не торопиться, то к четтанскому вечеру.
Что же мне делать? Можно продолжать двигаться вперед шагом. В зверином те
ле я не могу управлять Ветром, а сам он по лесу быстрее не пойдет. А можно ос
тановиться здесь до меарского вечера, а после пересвета нагнать упущенн
ое. Как будет лучше?
Я задумалась. А, придя в себя, с удивлением обнаружила, что яростно точу ко
гти о подвернувшийся дубовый пень, так что щепки летят. Корняга на всякий
случай спрятался за Ветра и посматривал на меня с опаской. Да, интересно в
ыглядит на карсий лад моя привычка в задумчивости подрезать ножом ногти!
Я отвернулась от ободранного пня. Для начала оставлю-ка я Корнягу с Ветро
м отдохнуть у ручья, а сама пойду на охоту. Оставить их вполне можно Ц вор
оной сумеет себя защитить, а пенек Ц позвать меня на помощь. А мне надо, на
верное, чего-нибудь съесть. В смысле кого-нибудь. Потому что магия Ц маги
ей, но тело надо кормить, даже если оно и не особенно просит. И, если с магией
нужно осторожничать, чтобы ее не оказалось слишком много, то жратвы для м
еня слишком много не бывает. Проверено. Видать, сколько оборотень ни съес
т, все излишки заберет превращение на пересвете.
Тьма! Как бы теперь объяснить Корняге, чтобы они ждали меня здесь? Кажется
, знаю.
Я выбрала ровное место и принялась рыть яму. Как и следовало ожидать, любо
пытный пенек тотчас высунулся из-за коня.
Ц Что ты делаешь?
Я, разумеется, промолчала.
Корняга подобрался поближе и заглянул в яму. Я мигом ухватила его зубами
за ветку и, придерживая лапой, стащила вниз.
Ц Ой-ей! Ц заорал корневик, трепыхаясь у меня в зубах, как рыбешка. Ц Куд
а? За что?
Я молча придавила его левой лапой, а правой стала нагребать землю ему на к
орни.
Ц Н-не надо… Ц неуверенно скрипнул Корняга.
Я свирепо глянула на него и приподняла губу, обнажая клыки.
Ц Хорошо! Ц быстро сказал пенек. Ц Надо, значит надо. Если очень надо, я м
огу даже сам закопаться. Закопаться?
Я покачала головой.
Ц А-а! Ты хочешь, чтобы я остался и ждал тебя здесь! Ц догадался Корняга.
Ц Так бы сразу и сказала… Ой!
Терпение у меня иссякло. Я все-таки сдержала обещание, данное еще в лесу б
лиз Слезы Великана. Корняга схлопотал по корням. Увесистой карсьей лапой
.
Как только я оказалась в лесу одна, лес неуловимо изменился. Слышнее стал
и шумы и шорохи. Отчетливее Ц запахи. Я полностью перешла к звериному вос
приятию мира. Исчезло понятие времени. Стало неважным расстояние. Я восп
ринимала окружающее целиком, слитно, а не дробя картину на части, как это д
елают люди.
Лес вокруг меня жил своей жизнью. И все живые существа в нем делились на ох
отников и добычу.
Я была охотницей. Я бесшумно скользила среди деревьев, сливаясь с фоном. М
еня безошибочно вела вперед сладкая струя запаха. Так сладко пахнет толь
ко добыча.
Лесные козы паслись на большой поляне. Шесть взрослых коз и десяток козл
ят. Я притаилась за стволом многодрева, не рискуя двинуться дальше, чтобы
не спугнуть их. До сих пор они меня не почуяли. Может быть, влезть на дерево
и спрыгнуть на стадо сверху? Я подняла взгляд.
Одна из толстых ветвей многодрева действительно протянулась в сторону
поляны. И там, над головами коз, изготовился к прыжку хищник. Огромный звер
ь, чья рыжая шерсть в свете Меара казалась темно-серебристой. Карса. Наши
взгляды встретились, и я отвела глаза.
Что ж, значит, это не моя охота. Я здесь гостья. Нужно уважать чужие обычаи. Н
о все же я медлила уходить.
Рыжий зверь прыгнул. Он приземлился на все четыре лапы точно посреди ста
да и одним ударом могучей лапы свернул шею козленку. Испуганные козы с ди
ким блеянием шарахнулись прочь, но хищник не собирался их преследовать.
Он взял убитого козленка в зубы, мягкими шагами подошел ко мне и положил д
обычу у моих лап.
Хозяин леса давал понять, что я Ц желанная гостья.
Я мурлыкнула. И склонила голову, чтобы обнюхать добычу. Самец карсы отсту
пил на шаг.
Добрые джерхи! Я вдруг растерялась. Это глупо и странно звучит, но я еще ни
когда не ела сырого мяса. Конечно, я помнила кур, кроликов и прочую живност
ь, которой я питалась синими днями и за двадцать с лишним кругов сожрала н
емеряно. Но воспоминания были окрашены уверенностью зверя. Карса, котора
я задумывается над тем, можно ли есть сырое мясо Ц это бред почище говоря
щих пеньков. Пока я по синим дням честно ощущала себя зверем, я и не задумы
валась. Как не задумывается человек над тем же кроликом, только разделан
ным и приготовленным.
Но сейчас я задумалась.
Рыжий нетерпеливо взрыкнул. Мол, что случилось? Плохое мясо?
Я Ц не карса. Я Ц мадхет. Не зверь и не человек. И никогда не была ни тем, ни д
ругим. Хотя красную половину жизни считала себя человеком, а синюю Ц зве
рем. Но все это было давно. Прошлое осталось по ту сторону Юбена. Прежняя я,
расколотая на две половины, умерла. И теперь новой мне придется решать, чт
о для меня приемлемо, а что Ц нет. Звери едят сырое мясо, люди не едят. А я… я
могу выбрать такой образ действий, какой нравится мне. И ни человеческие,
ни звериные законы для меня не писаны.
А если и писаны кем-то законы для оборотней, то я их пока не знаю.
Ну?
Я лизнула окровавленную шерсть козленка. Кровь была горячей и солоноват
о-пряной. И я отбросила сомнения. В конце концов, чтобы решить, какой из дву
х вариантов поведения выбрать, нужно попробовать оба. Сильным ударом лап
ы я вспорола козленку бок.
…Хорошо еще, что человек и карса Ц оба хищники. Хоть здесь мне не нужно де
лать выбор.
Я подняла взгляд на гостеприимного хозяина и призывно заурчала. Раздели
со мной трапезу, рыжий хищник! Я благодарю тебя за угощение и принимаю его.
Когда я вернулась к ручью, где меня ждали Корняга и Ветер, среди деревьев у
же сгустились синие сумерки. Весь остаток меарского дня мы с самцом карс
ы провели вместе. Преимущественно валяясь на полянке после сытного обед
а.
Наверное, мой рыжий знакомец был не совсем обычным зверем. В этом лесу тру
дно было быть обычным зверем. Сказывалось влияние магии, растворенной в
воде и воздухе. Рыжий понимал, что я Ц не вполне карса. Больше, чем карса. Ин
ая. Мне даже почти удалось объяснить ему, куда я иду и зачем.
Мне было в его обществе и хорошо, и странно. Одновременно уютно и тревожно
. Он слишком напоминал того рыжего зверя, которого когда-то любила Тури-к
арса. Любила любовью равных. Как зверь Ц зверя.
А вот Тури-человеку не довелось полюбить человека. Из всех мужчин, которы
е оказывались в постели рыжей девчонки, ни один не оставил заметного сле
да в ее душе. В моей душе. Наверное, это и к лучшему.
Теперь, когда я осознала себя мадхетом, я больше не стану искать в людях то
го, чего в них нет. Буду любить или не любить их такими, какие они есть. Как, в
прочем, и зверей.
Рыжий звал меня вернуться сюда, в лес, когда для карс настанет сезон любви
Ц по человеческому счету, вскоре после синего урожая. Как говорят люди, о
н сделал мне недвусмысленное предложение, хотя и не облек его в слова. Он в
идел во мне не вполне карсу, но вполне женщину. То есть самку карсы. То есть
…
Ну, в общем, я вежливо отказалась. Сказала, что подумаю, и все такое. То, что ж
енщина обычно говорит мужчине, когда не хочет его обидеть, но и согласить
ся не намерена. Только, понятное дело, сказала не словами. А рыжий все равн
о обиделся. Как любой мужчина, который получил отказ даже в самой вежливо
й форме.
Тьма! Звери, люди… Где же разница? И есть ли она вообще?!
И неужели мне теперь, будучи последовательной, придется отказывать и все
м самцам человеческой породы? Ждать Ц или разыскивать Ц такого же как я,
то есть оборотня, причем именно мадхета. А с человеком Ц ни-ни. Чушь какая!
Тогда почему я отказала рыжему хищнику?
Я задумчиво почесала за ухом лапой. Задней.
Ладно. Любовь Ц это одно, постель Ц другое, а до синего урожая еще далеко.
Может быть, я и вернусь в этот лес.
Но сначала надо побывать в У-Наринне. Выжить. И победить.
Я вдруг почувствовала прилив сил и уверенности. Ведь мы дошли до Каменно
го леса! Как ни трудно было, а дошли. Почти. А раз дошли Ц значит, сумеем выж
ить. И вырвать победу у соперников. Конечно, будет трудно. Нечеловечески т
рудно. Но ведь мы и есть нелюди. А там, где интересно, не может быть легко.
Как говаривал Унди Мышатник, упокой его Тьма, самое вкусное молоко у бодл
ивой коровы.
Я не видела, как взошел Четтан. Деревья закрывали все, кроме клочка неба на
д головой. Небо было лиловым.
Я тихонько заурчала и потерлась боком о ствол старой березы. Рыжие шерст
инки остались на шероховатой, посеревшей от времени коре.
Невидимый за лесом Четтан медленно поднимался над горизонтом. На западе
медленно сползал под землю Меар. Небо в просветах крон меняло цвет. Из нег
о постепенно уходила синева, а взамен оно наливалось вишневой спелостью
. Когда Меар почти целиком скрылся за краем мира, в небе четтанского утра о
стался лишь легкий оттенок голубизны.
Жар превращения растекся по моим жилам. Мне сделалось зябко. Желудок под
скочил к горлу мерзким комком. Перед глазами заколыхалась душная муть. Я
вцепилась когтями в землю. Внутри меня с противным пощелкиванием зашеве
лились ребра. Тьма! Хуже всего, когда меняются кости… Последним распрями
лся позвоночник, и я поднялась с четверенек. Ноги почти не дрожали, и сердц
е уже билось ровно.
Боль.
Превращение Ц это боль. Неописуемая и всепоглощающая. Но боль по-настоя
щему страшна тем, что означает смерть или увечье. Я же на пересвете не умир
ала, я рождалась заново. Здоровой и невредимой. И мое новое, цельное «я» бо
льше не стремилось погасить сознание, ускользнуть от боли и ужаса превра
щения в темноту.
Хвала богам, которые создали меня оборотнем. И спасибо тому, кто подтолкн
ул меня на путь в У-Наринну. Слышишь, Лю? Вместе с памятью синих дней ко мне
пришло и воспоминание о том, как погиб Беш. Я вспомнила неопрятного стари
ка, который двигался с быстротой оборотня и говорил со мной на языке карс.
И крошечного котенка карсы, который невесть как оказался под ножами люде
й. Рыжий котенок был таким же беззащитным, как тот полосатый кошачий малы
ш, погибший девять кругов назад от ножа Сишара. И моя преданность Хозяину
рухнула под стремлением уберечь и защитить кроху от людей.
Но откуда вдруг взялся рыжий котенок? Убивая Беша, я об этом не думала.
Зато теперь я отчетливо понимала Ц без магии тут не обошлось. А, значит, э
то было делом рук чародея. Скорее всего, Лю. Кому еще нужно было, чтобы я ост
алась бездомной? И готова была бежать куда угодно Ц хоть к джерху в зубы,
хоть в Каменный лес Ц прежде чем в Айетоте начнется охота на оборотня. На
меня. Останься жив Беш, и я не пошла бы в У-Наринну. Не поверила бы обещанию
Лю вернуть мне память меарских дней, будь он хоть четырежды чародей, и отм
ахнулась бы от него.
Слышишь, Лю? Это действительно ты подстроил смерть Беша? Прежняя Тури поп
ыталась бы убить тебя за это. Сегодня, накануне Ночи и в преддверии У-Нари
нны, я нынешняя говорю тебе «спасибо».
«Не стоит благодарности», Ц ехидно прозвучало у меня в мыслях. И снова на
стала внутренняя тишина.
Тьма тебе в печенку, колдун. Ну до чего же ядовитый старикашка! Я обнаружил
а, что улыбаюсь.
Ц Доброе утро, госпожа! Ц радостно приветствовал меня Корняга. Ц С пре
вращеньицем!
Ц Доброе, Ц отозвалась я. Ц И я сегодня добрая, так что по корням не полу
чишь. Но если еще когда-нибудь ляпнешь мне после пересвета про «превраще
ньице» Ц ох, и влетит тебе! Долго потом будешь сучья пересчитывать.
Ц За что? Ц надулся корневик. Ц Я же хотел как лучше! Вот Моран тоже всег
да…
Ц Кто? Ц заинтересовалась я.
Ц А? Что ты говоришь? Ц Корняга вдруг скоропостижно оглох.
Я шагнула к нему. Надо полагать, на моем лице было написано, что доброта мо
я не беспредельна. Пенек замахал на меня ветками.
Ц Скажу, скажу! Только не трогай! Ты меня и так вчера поцарапала. А у меня е
ще ожоги от вампиров корой не затянулись! Все меня обижают, никто не любит
…
Ц Я тебя люблю, Ц сурово сказала я. Ц Живо рассказывай, кто такой этот М
оран. Не то опять поцарапаю. Любя.
Ц Да Одинец же, Ц скрипуче вздохнул Корняга. Ц Его по-другому еще Моран
ом зовут. Только он почему-то не хотел, чтобы ты знала. Беда мне с вами! Тепе
рь еще и Одинец по стволу накостыляет. И чего вы, оборотни, такие беспокойн
ые?
Ц Жизнь у нас такая, Ц сказала я.
Значит, у Одинца есть еще одно имя. Моран. Имя как имя, и почему он не хотел м
не его говорить? Я пожала плечами. Какая мне, собственно, разница? Может бы
ть, анхайр считал Мораном свое человеческое воплощение, а вулха всегда н
азывал Одинцом. А, может, побоялся доверить мне настоящее имя, отделался п
розвищем? Ну и дурак же он тогда! За время совместного пути мы с анхайром у
спели узнать внутреннюю суть друг друга. А путешествие во Тьму за ушедши
ми половинками наших душ связало нас нитью, которую теперь не разорвать
никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63