Значит умереть от рыбы вдвойн
е непристойно. Как хотите.
Первую из наглых рыб я ткнул кинжалом. Корова от такого тычка непременно
бы издохла. Рыба только бесшумно скользнула прочь, причем я не очень был у
верен Ц повредил я ее хоть сколько-нибудь или нет. Скорее нет. Слишком уж
она была быстра.
Вторую огрел Корнягой Ц на этот раз смачно и с душой. Пень я ухватил за ра
злапистые корни, а рыбу приложил между глаз, да по-доброму, по-сухопутном
у, чтоб знала, как верхняя погибель выглядит. Рыба на миг застопорилась, по
том дернулась, но твердь корнягиных лап настигла ее вторично. А потом нео
жиданно вмешалась карса. Ее когти вмиг содрали жесткую кожу около головы
, а зубы перекусили обнажившийся рыбий хребет, так что голова просто свал
илась на песчаное дно, как ненароком спихнутый со стола в таверне бокал с
пивом. Только стука да плеска я не услышал. А карса победно мурлыкнула. Еще
бы Ц беспечный враг был раз в шесть длиннее моей киски-спутницы.
Только потом я сообразил, что в короткой драке я даже не соскочил с Ветра.
Просто не успел. Местные рыбки опережали меня без труда, и только непривы
чность добычи, видимо, сдерживала их хищные устремления.
И я решил не рисковать. Повинуясь некоему смутному чувству, я подобрал су
коватую палицу, прикорнувшую на дне неглубокой впадины у серой скалы, чи
ркнул кресалом, и поднес жадный алый огонек к истлевшему дереву. Палица в
спыхнула, будто загодя приготовленный факел у входа в мурхутские пещеры
. Я даже отшатнулся. А рыбы стали держаться подальше Ц видимо, потому, что
под водой огонь штука реже встречаемая, чем, скажем, в лесной чащобе. Что ж,
их проблемы. Мне вдруг мучительно захотелось закурить трубку, как это с у
довольствием делал Унди Мышатник после суматошного дня, но на беду я тер
петь не мог табачного дыма. С детства.
Корняга пискнул и зажмурил черные бусинки-глаза. Им, кажется, еще никогда
не глушили рыбу.
Третьей рыбе пришлось вспороть брюхо. Быстро и безжалостно, как на бойне.
В вывалившиеся лиловые кишки тотчас вцепилась неведомо откуда возникш
ая головоного-зубастая мелочь, радующаяся чужой смерти. Рыба выпучила г
лазищи и издохла, съеденная заживо. Хотя была здоровой и тучной, безуслов
но одной из хозяек здешней «глубины». Здешнего игрушечного омута.
Я мельком подумал, что люди, куда бы они не пришли Ц безразлично, в царств
о хорингов или рыб Ц непременно несут с собой крах старого положения ве
щей. Хозяевам прежнего остается только потесниться, или умереть со вспор
отым брюхом. Тут же.
Невольно я прикинул Ц а чем те же древние хоринги, каждый из которых знае
т и помнит больше, чем все человечество от начала времен, лучше бессловес
ных и безмозглых рыб?
Да ничем. Перед лицом пришлого человека. Пытающегося олицетворить Вечно
сть. Только на мой взгляд Ц неудачно пытающегося.
Выпустив очередной клуб пузырей, я выругался. Похоже, в мои мысли пробрал
ся кто-то чужой. Шибко умный. Потому что я сроду о таких вещах не задумывал
ся, как о… Ну… О чем, бишь, я только что думал?
Я озадаченно придержал Ветра. Голова стала пуста, как тыква на празднике.
Я не помнил ничегошеньки из того, о чем всего минуту назад обеспокоенно р
азмышлял.
Бедный Корняга пискнул, потому что я на этот раз хряпнул им о седло.
Ветер прянул от неожиданности и припустил вперед по речному руслу.
Зажженный факел, к моему немалому изумлению, по-прежнему пылал у меня в ле
вой руке. А в правой оставался измазанный слизью кривой хадасский кинжал
.
Тьма! Только у трезвых мысли заплетаются! Как говаривал старина Унди, упо
кой Вечность его мятущуюся душу…
Нападать на нас перестали. Видно, своими действиями я, Ветер и карса ясно п
оказали, что добычей мы не являемся. И местные успокоились. Не добыча, и не
добыча. Нечего и приставать.
Выехав в широкий ров основного русла, Ветер припустил быстрее; я стал явс
твенно ощущать ток встречного воздуха. Или воды. Не знаю, как правильно вы
разиться. Русло изгибалось среди мрачно-черных скал, покрытых серо-зеле
ным налетом растительности и серо-коричневыми наростами моллюсков. При
нашем приближении моллюски захлопывали створки, словно мы им чем-нибудь
угрожали. Впрочем, в природе ничего не происходит зря Ц значит, обитал в
здешних местах некто опасный для моллюсков, раз они на свой манер прятал
ись.
Из глубокой трещины в очередной скале на нас недобро взглянули два выпук
лых, как у стрекозы, глаза. Я покрепче сжал рукоять хадасского клинка. Жаль
, меча у меня опять нет, одни ножны.
Но тварь в расщелине не стала нападать, отсиделась, так и не показавшись. Я
не возражал. И уж никоим образом не огорчился, что так и не увидел ее целик
ом.
Скалы с расщелинами стали попадаться чаще. Из некоторых на нас пялились,
но явно какая-то мелочь, потому что глаза, хоть и были похожи на первую пар
у, размерами сильно уступали, да и расположены были куда ближе друг к друг
у, чем первые.
И еще стали часто попадаться кучки притопленных деревяшек, похожих на за
годя приготовленные кострища. Я проехал шагов двести, прежде чем заподоз
рил в этих будущих кострищах некоторую систему.
Ц Хм… Ц сказал я задумчиво и огляделся повнимательнее.
Потом освободил ноги из стремян и встал в седле во весь рост. Корняга слаб
о шевельнулся у меня на плече, а карса вдруг мягко вспрыгнула Ветру на кру
п.
Я не успел рассмотреть ничего вокруг Ц нечто длинное, как лента со шляпк
и джурайской модницы, и черное метнулось ко мне и сильно толкнуло в грудь.
С проклятием я выронил факел и спиной вниз грянулся с Ветра. Дно было не оч
ень твердым.
Шипение карсы рассекло тишину и оборвалось. Я глянул Ц в нескольких шаг
ах от меня подпрыгивал живой клубок: карса и пытающаяся опутать мою подр
угу давешняя черная лента. Точно так же я как-то наблюдал за поединком дом
ашней кошки с болотной змеей, невесть как заползшей в соседский огород.
Между скал что-то зашевелилось. Ох, не к добру…
Я вскочил; Корняга вцепился в ворот курткоштанов и изо всех сил старался
не свалиться.
Оброненный мною факел упал на одну из кучек топляка. И топляк загорелся. С
начала одна кучка, потом соседняя, вспыхнувшая от шальной искры, потом дв
е ближайших… Какая-то минута Ц и вокруг запылали несколько десятков ко
стров. Я уже говорил, что под «водой» языки пламени были, почему-то, покоро
че, чем наверху, но и здесь они впечатляли. Невольно я прижался к кострам, с
недоверием глядя в сгущающийся сумрак.
Похоже, вечерело. Меар нацелился на отдых там, в обычном мире. Мне нужно го
товиться к превращению… Вот, джерхова сыть, снова бедняга-Тури очнется н
е пойми где, на дне реки, и некоторое время будет в смятении. Хотя она, навер
ное, привыкла к разного рода сюрпризам.
Едва я вспомнил о спутнице, появилась карса. Кажется, она расправилась с ч
ерной лентой и теперь, дико сверкая полушариями желтых, навыкате, глаз, бы
ла готова к новой драке. Я благодарно взъерошил шерсть на ее загривке. И ве
рнулся в седло.
Сверху я ясно разглядел, что пылающие костры складывались в совершенно о
пределенный и однозначный рисунок Ц пятиконечную звезду, заключенную
в огненный круг. Мрачная красота, оттененная сумерками, поразила меня. Сл
або трещали сгорающие сучья.
Ц Тьма меня разрази, если это не веха огня! Ц прошептал я. Конечно, я ждал,
что придется что-нибудь сжечь, ждал с той поры, как о вехе рассказал Лю-чар
одей, и в нынешней огненной феерии я сыграл роль первой искры, правда, дост
аточно случайно. Подумаешь, уронил факел…
Только уж очень сильно я подозревал, что это, никакая не случайность. Все с
лучайности остались за Юбеном.
В полумраке сновали неясные безмолвные тени. Излишне уточнять, что мне о
ни весьма не нравились. Однако никаких попыток напасть на нас тени не пре
дпринимали, и я мысленно поблагодарил их за это.
Ветер, я верхом на нем, Корняга верхом на мне и карса, жмущаяся к ногам Ветр
а, Ц мы помещались в самом центре пылающей звезды. Я то и дело оглядывалс
я, соображая, как же поступить дальше.
Я не заметил, как шныряющие мелкие тени будто по команде исчезли.
Стало вдруг совершенно тихо, только победно гудело освобожденное пламя.
Я озирался, охваченный неясной тревогой.
Тень я увидел спустя какие-то мгновения после того, как почувствовал эту
тревогу.
Огромный размытый силуэт вдруг встал из-за дальних утесов, возвысился н
ад окрестными скалами и навис над огнями. Тускло-размытое пятно садивше
гося Меара колебалось над головой Тени. Пара горящих глаз вперилась в на
с Ц человека, карсу, коня и едва живой от страха пень. Справедливости ради
отмечу, что у меня тоже затряслись поджилки.
Тень глядела на нас около минуты, мне же показалось, что прошла вечность. И
еще показалось, что жизнь капля за каплей истекает из меня, Морана, оборот
ня-анхайра. Но едва я шевельнулся, я понял, что по-прежнему жив.
Не стала Тень причинять нам зло. Даже не знаю почему. Вдруг дрогнула, и осе
ла, как невесомая джурайская фата, соскользнувшая с венца невесты.
Растворилась Тень в окружающем полумраке. Костры тотчас стали угасать.
Только теперь я вдруг понял, что Тень была очень похожа на Стража. Небывал
о огромного, но в общем-то обычного Стража. Не Стража Тепла, определенно, и
не Стража Стремнин. Скорее Ц Стража Дуновений или Стража Камня. Но какой
она казалась громадной!
Хорошо, что ей не взбрело в голову… гм, а есть ли у Теней голова? Хорошо, что
она не напала. Не знаю, сумели бы мы защититься от этого создания? Да и как?
Костры догорали. Вокруг снова зашевелилась местная живность, тоже слишк
ом похожая на неясные тени, но эти были, во-первых, поменьше, а, во-вторых, те
нями казались только в опустившихся сумерках, а при ближайшем рассмотре
нии быстро обращались в обычных рыб или жуков. Обычных водных обитателей
.
Я на неверных ногах подошел и подобрал оброненный факел, взял Ветра под у
здцы и повел прочь с русла. Нам повезло: невдалеке я набрел на подъем, прив
едший на обширное мелководье. Здесь было посветлее. Среди округлых валун
ов, поросших бородами водорослей, шныряли мальки и ползали пестрые палоч
ки с ногами Ц личинки каких-нибудь стрекоз, наверное. Я выбрал пятачок по
чище, натаскал дров, безжалостно припахав Корнягу, который тщетно мечтал
отсидеться на плече, и развел добрый костер. Ветер снова решил попастись,
но далеко не отходил. Молодец, коняга. Порою мне кажется, что ты умнее меня,
только молчалив не в меру.
Ц Слушай, деревяшка, Ц сказал я Корняге. Ц Близится пересвет, так что мн
е предстоит скоро уйти. Тури, как ты, скорее всего, уже знаешь, превратится
не сразу. Выходит, что тебе придется некоторое время побыть одному с карс
ой и вулхом. Не дай им подраться, понял? И огонь поддерживай. Будешь умнице
й Ц буду кормить. Всегда. Понял, пень?
Ц Понял, Мо… Одинец.
Ц Тури передай: веху огня я прошел. Дальше двигаться нужно по руслу… Впро
чем, она знает.
Наставляя Корнягу, я помалу раздевался. Сбросил сапоги, стянул одежду. Сл
ожил все аккуратной стопкой у самого огня.
Река готовилась встречать пересвет. Некоторые обитатели устраивались
на отдых, замирали в укромных местах, захлопывали створки раковин, закап
ывались в песок. Некоторые Ц наоборот, пробуждались, встречая день, еще о
дин день, когда предстоит сожрать ближнего, какой послабее, и не дать оста
льным сожрать себя. Мы мало кого интересовали здесь, на мелководье Ц кру
пная рыба хозяйничала либо на глубине, в главном русле, либо в темных омут
ах. Надеюсь, госпожа Тури, ты быстро разберешься, как вести себя в реке. И от
ыщешь единственно верный путь к У-Наринне. Или хотя бы ведущий в нужную ст
орону.
Бросив охапку сучьев в огонь, я опустился на корточки. Я уже смутно чувств
овал близость превращения, когда вулх начинал беспокойно шевелиться во
мне и пытаться прорваться сквозь толщу человеческих ощущений к поверхн
ости, к свету. С добрым утром, серый брат!
Ты, наверное, тоже удивишься, очнувшись на речном дне. А, может, и не удивишь
ся. Извини, я даже не знаю Ц любишь ли ты рыбу. Скорее всего
Ц любишь. Отчего же не любить!
Корняга опасливо отодвинулся от меня, выпустив пару мелких пузырьков из
дупла.
«Началось!» Ц понял я и канул в небытие, поглощенный стеной непроглядно
го Мрака.
Глава девятнадцатая.
Четтан, день десятый.
Я открыла глаза и поняла, что наконец-то я вижу сон. Не воспоминание, прише
дшее от Карсы, и не смутные впечатления о предыдущем дне, а настоящий, полн
оценный сон.
В этом сне я находилась на дне реки. В красноватом полумраке мимо меня без
звучно скользили стайки рыбешек, поблескивая золотистой чешуей. Пушист
ые кустики придонных водорослей колыхались в воде. Вот только вода была
какой-то странной, не такой, как наяву. Менее плотной, что ли? Во-первых, скв
озь нее было видно лучше, чем бывает видно сквозь толщу воды на самом деле
. А во-вторых Ц я взмахнула рукой, и вспугнутые рыбешки бросились наутек
Ц да, как мне и показалось с самого начала, эта вода не так сильно мешала д
вижениям, как настоящая.
Ну, а самое главное Ц я могла здесь совершенно свободно дышать. Вот и отли
чно! Мне всегда хотелось как следует осмотреться на речном дне, не выныри
вая каждую минуту за глотком воздуха. Только бы этот восхитительный сон
длился подольше…
Я с любопытством огляделась. Первое, что я заметила, был костер. Это же над
о, костер Ц и под водой! Чего только не бывает во сне. Вторым, что бросилось
мне в глаза, был Корняга, который боком, по-крабьи, подбирался к огню. В ветк
ах у него была зажата изогнутая деревяшка. Черные глазки корневика лихор
адочно блестели. На некотором расстоянии от костра Корняга замер, размах
нулся и швырнул деревяшку в огонь. Костер затрещал и взорвался снопом ис
кр, а бедный пенек кинулся прочь и забился в густой куст водорослей.
Я громко расхохоталась, отчего изо рта у меня выбежала стайка воздушных
пузырьков. Светлые боги, какое нагромождение нелепостей! Уж и не знаю, что
меньше похоже на правду: костер, горящий на дне реки, или корневик, который
подбрасывает топливо в этот костер.
Заслышав мой смех, Корняга частично высунулся из куста и с невыразимой с
корбью в голосе произнес:
Ц Доброе утро, госпожа.
Ц Какое еще утро? Ц возмутилась я.
Ц Четтанское, Ц скрипуче вздохнул Корняга, выдвигаясь из куста целико
м. Прядь водорослей зацепилась у него за сучок и потянулась следом, как це
пь за сторожевым псом. Я снова фыркнула.
Ц Откуда ты вообще в моем сне взялся, пенек настырный? Ц насмешливо спр
осила я. Ц Как будто мало того, что я тебя наяву на спине таскаю. А ну-ка сги
нь, нечисть! Или превратись во что-нибудь занятное.
Ц Я не могу превратиться, Ц оскорбленно сказал Корняга. Ц Корневики п
ревращаются один раз в жизни: из пня в корневика. Я Ц уже.
Ц Тогда пшел вон. Или засохни да помалкивай.
Я потеряла к нему всякий интерес. Что толку тратить время сна на разговор
ы с глупым пеньком? Он и наяву врет как по-писанному.
Костер был разложен под боком большого валуна, обросшего щеткой мелких р
акушек и мочалом водорослей. Среди водорослей я заметила большой, размер
ом с ладонь, и удивительно красивый цветок. Он был отдаленно похож на боло
тную лилию, что называют огневкой. Только алых лепестков у него было не де
вять, как у огневки, а десятка два, как у садовой розы. Интересно, чем пахнет
этот цветок, и пахнет ли он под водой вообще?
Я шагнула к валуну и протянула руку, чтобы коснуться прекрасного цветка.
Цветок затрепетал лепестками, потянулся ко мне и молниеносно сомкнул ал
ый венчик вокруг моих пальцев. Пальцы обожгла яростная боль
Ц как от крапивы, только гораздо сильнее. Я заорала и выдернула руку. Цве
ток неохотно расстался с добычей. Упругие лепестки соскользнули по паль
цам, будто жадные губы.
Пальцы продолжало жечь. Я затрясла рукой, с ненавистью глядя на цветок. Ко
варная лилия вновь раскрылась и притягивала взор своей красотой. А, чтоб
тебя Тьма сожрала! Мне вдруг совершенно разонравился мой сон. Хватит с ме
ня, хочу проснуться.
И как это делается, позвольте спросить? Я растерянно хихикнула. Темное не
бо, вот задачка! Всем людям снятся сны Ц людям, но не оборотням. Пока я посл
е смерти Беша не покинула Айетот, мне никогда ничего не снилось. Даже если
мне и случалось задремать четтанским днем
Ц что, впрочем, бывало с мной крайне редко. Поэтому мне и в голову не прихо
дило спросить у того же Унди, что делают люди, когда им не нравится сон и хо
чется проснуться. В самом деле, что?
Может, слово такое специальное есть, просыпательное? Сказал Ц и вернулс
я в реальный мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
е непристойно. Как хотите.
Первую из наглых рыб я ткнул кинжалом. Корова от такого тычка непременно
бы издохла. Рыба только бесшумно скользнула прочь, причем я не очень был у
верен Ц повредил я ее хоть сколько-нибудь или нет. Скорее нет. Слишком уж
она была быстра.
Вторую огрел Корнягой Ц на этот раз смачно и с душой. Пень я ухватил за ра
злапистые корни, а рыбу приложил между глаз, да по-доброму, по-сухопутном
у, чтоб знала, как верхняя погибель выглядит. Рыба на миг застопорилась, по
том дернулась, но твердь корнягиных лап настигла ее вторично. А потом нео
жиданно вмешалась карса. Ее когти вмиг содрали жесткую кожу около головы
, а зубы перекусили обнажившийся рыбий хребет, так что голова просто свал
илась на песчаное дно, как ненароком спихнутый со стола в таверне бокал с
пивом. Только стука да плеска я не услышал. А карса победно мурлыкнула. Еще
бы Ц беспечный враг был раз в шесть длиннее моей киски-спутницы.
Только потом я сообразил, что в короткой драке я даже не соскочил с Ветра.
Просто не успел. Местные рыбки опережали меня без труда, и только непривы
чность добычи, видимо, сдерживала их хищные устремления.
И я решил не рисковать. Повинуясь некоему смутному чувству, я подобрал су
коватую палицу, прикорнувшую на дне неглубокой впадины у серой скалы, чи
ркнул кресалом, и поднес жадный алый огонек к истлевшему дереву. Палица в
спыхнула, будто загодя приготовленный факел у входа в мурхутские пещеры
. Я даже отшатнулся. А рыбы стали держаться подальше Ц видимо, потому, что
под водой огонь штука реже встречаемая, чем, скажем, в лесной чащобе. Что ж,
их проблемы. Мне вдруг мучительно захотелось закурить трубку, как это с у
довольствием делал Унди Мышатник после суматошного дня, но на беду я тер
петь не мог табачного дыма. С детства.
Корняга пискнул и зажмурил черные бусинки-глаза. Им, кажется, еще никогда
не глушили рыбу.
Третьей рыбе пришлось вспороть брюхо. Быстро и безжалостно, как на бойне.
В вывалившиеся лиловые кишки тотчас вцепилась неведомо откуда возникш
ая головоного-зубастая мелочь, радующаяся чужой смерти. Рыба выпучила г
лазищи и издохла, съеденная заживо. Хотя была здоровой и тучной, безуслов
но одной из хозяек здешней «глубины». Здешнего игрушечного омута.
Я мельком подумал, что люди, куда бы они не пришли Ц безразлично, в царств
о хорингов или рыб Ц непременно несут с собой крах старого положения ве
щей. Хозяевам прежнего остается только потесниться, или умереть со вспор
отым брюхом. Тут же.
Невольно я прикинул Ц а чем те же древние хоринги, каждый из которых знае
т и помнит больше, чем все человечество от начала времен, лучше бессловес
ных и безмозглых рыб?
Да ничем. Перед лицом пришлого человека. Пытающегося олицетворить Вечно
сть. Только на мой взгляд Ц неудачно пытающегося.
Выпустив очередной клуб пузырей, я выругался. Похоже, в мои мысли пробрал
ся кто-то чужой. Шибко умный. Потому что я сроду о таких вещах не задумывал
ся, как о… Ну… О чем, бишь, я только что думал?
Я озадаченно придержал Ветра. Голова стала пуста, как тыква на празднике.
Я не помнил ничегошеньки из того, о чем всего минуту назад обеспокоенно р
азмышлял.
Бедный Корняга пискнул, потому что я на этот раз хряпнул им о седло.
Ветер прянул от неожиданности и припустил вперед по речному руслу.
Зажженный факел, к моему немалому изумлению, по-прежнему пылал у меня в ле
вой руке. А в правой оставался измазанный слизью кривой хадасский кинжал
.
Тьма! Только у трезвых мысли заплетаются! Как говаривал старина Унди, упо
кой Вечность его мятущуюся душу…
Нападать на нас перестали. Видно, своими действиями я, Ветер и карса ясно п
оказали, что добычей мы не являемся. И местные успокоились. Не добыча, и не
добыча. Нечего и приставать.
Выехав в широкий ров основного русла, Ветер припустил быстрее; я стал явс
твенно ощущать ток встречного воздуха. Или воды. Не знаю, как правильно вы
разиться. Русло изгибалось среди мрачно-черных скал, покрытых серо-зеле
ным налетом растительности и серо-коричневыми наростами моллюсков. При
нашем приближении моллюски захлопывали створки, словно мы им чем-нибудь
угрожали. Впрочем, в природе ничего не происходит зря Ц значит, обитал в
здешних местах некто опасный для моллюсков, раз они на свой манер прятал
ись.
Из глубокой трещины в очередной скале на нас недобро взглянули два выпук
лых, как у стрекозы, глаза. Я покрепче сжал рукоять хадасского клинка. Жаль
, меча у меня опять нет, одни ножны.
Но тварь в расщелине не стала нападать, отсиделась, так и не показавшись. Я
не возражал. И уж никоим образом не огорчился, что так и не увидел ее целик
ом.
Скалы с расщелинами стали попадаться чаще. Из некоторых на нас пялились,
но явно какая-то мелочь, потому что глаза, хоть и были похожи на первую пар
у, размерами сильно уступали, да и расположены были куда ближе друг к друг
у, чем первые.
И еще стали часто попадаться кучки притопленных деревяшек, похожих на за
годя приготовленные кострища. Я проехал шагов двести, прежде чем заподоз
рил в этих будущих кострищах некоторую систему.
Ц Хм… Ц сказал я задумчиво и огляделся повнимательнее.
Потом освободил ноги из стремян и встал в седле во весь рост. Корняга слаб
о шевельнулся у меня на плече, а карса вдруг мягко вспрыгнула Ветру на кру
п.
Я не успел рассмотреть ничего вокруг Ц нечто длинное, как лента со шляпк
и джурайской модницы, и черное метнулось ко мне и сильно толкнуло в грудь.
С проклятием я выронил факел и спиной вниз грянулся с Ветра. Дно было не оч
ень твердым.
Шипение карсы рассекло тишину и оборвалось. Я глянул Ц в нескольких шаг
ах от меня подпрыгивал живой клубок: карса и пытающаяся опутать мою подр
угу давешняя черная лента. Точно так же я как-то наблюдал за поединком дом
ашней кошки с болотной змеей, невесть как заползшей в соседский огород.
Между скал что-то зашевелилось. Ох, не к добру…
Я вскочил; Корняга вцепился в ворот курткоштанов и изо всех сил старался
не свалиться.
Оброненный мною факел упал на одну из кучек топляка. И топляк загорелся. С
начала одна кучка, потом соседняя, вспыхнувшая от шальной искры, потом дв
е ближайших… Какая-то минута Ц и вокруг запылали несколько десятков ко
стров. Я уже говорил, что под «водой» языки пламени были, почему-то, покоро
че, чем наверху, но и здесь они впечатляли. Невольно я прижался к кострам, с
недоверием глядя в сгущающийся сумрак.
Похоже, вечерело. Меар нацелился на отдых там, в обычном мире. Мне нужно го
товиться к превращению… Вот, джерхова сыть, снова бедняга-Тури очнется н
е пойми где, на дне реки, и некоторое время будет в смятении. Хотя она, навер
ное, привыкла к разного рода сюрпризам.
Едва я вспомнил о спутнице, появилась карса. Кажется, она расправилась с ч
ерной лентой и теперь, дико сверкая полушариями желтых, навыкате, глаз, бы
ла готова к новой драке. Я благодарно взъерошил шерсть на ее загривке. И ве
рнулся в седло.
Сверху я ясно разглядел, что пылающие костры складывались в совершенно о
пределенный и однозначный рисунок Ц пятиконечную звезду, заключенную
в огненный круг. Мрачная красота, оттененная сумерками, поразила меня. Сл
або трещали сгорающие сучья.
Ц Тьма меня разрази, если это не веха огня! Ц прошептал я. Конечно, я ждал,
что придется что-нибудь сжечь, ждал с той поры, как о вехе рассказал Лю-чар
одей, и в нынешней огненной феерии я сыграл роль первой искры, правда, дост
аточно случайно. Подумаешь, уронил факел…
Только уж очень сильно я подозревал, что это, никакая не случайность. Все с
лучайности остались за Юбеном.
В полумраке сновали неясные безмолвные тени. Излишне уточнять, что мне о
ни весьма не нравились. Однако никаких попыток напасть на нас тени не пре
дпринимали, и я мысленно поблагодарил их за это.
Ветер, я верхом на нем, Корняга верхом на мне и карса, жмущаяся к ногам Ветр
а, Ц мы помещались в самом центре пылающей звезды. Я то и дело оглядывалс
я, соображая, как же поступить дальше.
Я не заметил, как шныряющие мелкие тени будто по команде исчезли.
Стало вдруг совершенно тихо, только победно гудело освобожденное пламя.
Я озирался, охваченный неясной тревогой.
Тень я увидел спустя какие-то мгновения после того, как почувствовал эту
тревогу.
Огромный размытый силуэт вдруг встал из-за дальних утесов, возвысился н
ад окрестными скалами и навис над огнями. Тускло-размытое пятно садивше
гося Меара колебалось над головой Тени. Пара горящих глаз вперилась в на
с Ц человека, карсу, коня и едва живой от страха пень. Справедливости ради
отмечу, что у меня тоже затряслись поджилки.
Тень глядела на нас около минуты, мне же показалось, что прошла вечность. И
еще показалось, что жизнь капля за каплей истекает из меня, Морана, оборот
ня-анхайра. Но едва я шевельнулся, я понял, что по-прежнему жив.
Не стала Тень причинять нам зло. Даже не знаю почему. Вдруг дрогнула, и осе
ла, как невесомая джурайская фата, соскользнувшая с венца невесты.
Растворилась Тень в окружающем полумраке. Костры тотчас стали угасать.
Только теперь я вдруг понял, что Тень была очень похожа на Стража. Небывал
о огромного, но в общем-то обычного Стража. Не Стража Тепла, определенно, и
не Стража Стремнин. Скорее Ц Стража Дуновений или Стража Камня. Но какой
она казалась громадной!
Хорошо, что ей не взбрело в голову… гм, а есть ли у Теней голова? Хорошо, что
она не напала. Не знаю, сумели бы мы защититься от этого создания? Да и как?
Костры догорали. Вокруг снова зашевелилась местная живность, тоже слишк
ом похожая на неясные тени, но эти были, во-первых, поменьше, а, во-вторых, те
нями казались только в опустившихся сумерках, а при ближайшем рассмотре
нии быстро обращались в обычных рыб или жуков. Обычных водных обитателей
.
Я на неверных ногах подошел и подобрал оброненный факел, взял Ветра под у
здцы и повел прочь с русла. Нам повезло: невдалеке я набрел на подъем, прив
едший на обширное мелководье. Здесь было посветлее. Среди округлых валун
ов, поросших бородами водорослей, шныряли мальки и ползали пестрые палоч
ки с ногами Ц личинки каких-нибудь стрекоз, наверное. Я выбрал пятачок по
чище, натаскал дров, безжалостно припахав Корнягу, который тщетно мечтал
отсидеться на плече, и развел добрый костер. Ветер снова решил попастись,
но далеко не отходил. Молодец, коняга. Порою мне кажется, что ты умнее меня,
только молчалив не в меру.
Ц Слушай, деревяшка, Ц сказал я Корняге. Ц Близится пересвет, так что мн
е предстоит скоро уйти. Тури, как ты, скорее всего, уже знаешь, превратится
не сразу. Выходит, что тебе придется некоторое время побыть одному с карс
ой и вулхом. Не дай им подраться, понял? И огонь поддерживай. Будешь умнице
й Ц буду кормить. Всегда. Понял, пень?
Ц Понял, Мо… Одинец.
Ц Тури передай: веху огня я прошел. Дальше двигаться нужно по руслу… Впро
чем, она знает.
Наставляя Корнягу, я помалу раздевался. Сбросил сапоги, стянул одежду. Сл
ожил все аккуратной стопкой у самого огня.
Река готовилась встречать пересвет. Некоторые обитатели устраивались
на отдых, замирали в укромных местах, захлопывали створки раковин, закап
ывались в песок. Некоторые Ц наоборот, пробуждались, встречая день, еще о
дин день, когда предстоит сожрать ближнего, какой послабее, и не дать оста
льным сожрать себя. Мы мало кого интересовали здесь, на мелководье Ц кру
пная рыба хозяйничала либо на глубине, в главном русле, либо в темных омут
ах. Надеюсь, госпожа Тури, ты быстро разберешься, как вести себя в реке. И от
ыщешь единственно верный путь к У-Наринне. Или хотя бы ведущий в нужную ст
орону.
Бросив охапку сучьев в огонь, я опустился на корточки. Я уже смутно чувств
овал близость превращения, когда вулх начинал беспокойно шевелиться во
мне и пытаться прорваться сквозь толщу человеческих ощущений к поверхн
ости, к свету. С добрым утром, серый брат!
Ты, наверное, тоже удивишься, очнувшись на речном дне. А, может, и не удивишь
ся. Извини, я даже не знаю Ц любишь ли ты рыбу. Скорее всего
Ц любишь. Отчего же не любить!
Корняга опасливо отодвинулся от меня, выпустив пару мелких пузырьков из
дупла.
«Началось!» Ц понял я и канул в небытие, поглощенный стеной непроглядно
го Мрака.
Глава девятнадцатая.
Четтан, день десятый.
Я открыла глаза и поняла, что наконец-то я вижу сон. Не воспоминание, прише
дшее от Карсы, и не смутные впечатления о предыдущем дне, а настоящий, полн
оценный сон.
В этом сне я находилась на дне реки. В красноватом полумраке мимо меня без
звучно скользили стайки рыбешек, поблескивая золотистой чешуей. Пушист
ые кустики придонных водорослей колыхались в воде. Вот только вода была
какой-то странной, не такой, как наяву. Менее плотной, что ли? Во-первых, скв
озь нее было видно лучше, чем бывает видно сквозь толщу воды на самом деле
. А во-вторых Ц я взмахнула рукой, и вспугнутые рыбешки бросились наутек
Ц да, как мне и показалось с самого начала, эта вода не так сильно мешала д
вижениям, как настоящая.
Ну, а самое главное Ц я могла здесь совершенно свободно дышать. Вот и отли
чно! Мне всегда хотелось как следует осмотреться на речном дне, не выныри
вая каждую минуту за глотком воздуха. Только бы этот восхитительный сон
длился подольше…
Я с любопытством огляделась. Первое, что я заметила, был костер. Это же над
о, костер Ц и под водой! Чего только не бывает во сне. Вторым, что бросилось
мне в глаза, был Корняга, который боком, по-крабьи, подбирался к огню. В ветк
ах у него была зажата изогнутая деревяшка. Черные глазки корневика лихор
адочно блестели. На некотором расстоянии от костра Корняга замер, размах
нулся и швырнул деревяшку в огонь. Костер затрещал и взорвался снопом ис
кр, а бедный пенек кинулся прочь и забился в густой куст водорослей.
Я громко расхохоталась, отчего изо рта у меня выбежала стайка воздушных
пузырьков. Светлые боги, какое нагромождение нелепостей! Уж и не знаю, что
меньше похоже на правду: костер, горящий на дне реки, или корневик, который
подбрасывает топливо в этот костер.
Заслышав мой смех, Корняга частично высунулся из куста и с невыразимой с
корбью в голосе произнес:
Ц Доброе утро, госпожа.
Ц Какое еще утро? Ц возмутилась я.
Ц Четтанское, Ц скрипуче вздохнул Корняга, выдвигаясь из куста целико
м. Прядь водорослей зацепилась у него за сучок и потянулась следом, как це
пь за сторожевым псом. Я снова фыркнула.
Ц Откуда ты вообще в моем сне взялся, пенек настырный? Ц насмешливо спр
осила я. Ц Как будто мало того, что я тебя наяву на спине таскаю. А ну-ка сги
нь, нечисть! Или превратись во что-нибудь занятное.
Ц Я не могу превратиться, Ц оскорбленно сказал Корняга. Ц Корневики п
ревращаются один раз в жизни: из пня в корневика. Я Ц уже.
Ц Тогда пшел вон. Или засохни да помалкивай.
Я потеряла к нему всякий интерес. Что толку тратить время сна на разговор
ы с глупым пеньком? Он и наяву врет как по-писанному.
Костер был разложен под боком большого валуна, обросшего щеткой мелких р
акушек и мочалом водорослей. Среди водорослей я заметила большой, размер
ом с ладонь, и удивительно красивый цветок. Он был отдаленно похож на боло
тную лилию, что называют огневкой. Только алых лепестков у него было не де
вять, как у огневки, а десятка два, как у садовой розы. Интересно, чем пахнет
этот цветок, и пахнет ли он под водой вообще?
Я шагнула к валуну и протянула руку, чтобы коснуться прекрасного цветка.
Цветок затрепетал лепестками, потянулся ко мне и молниеносно сомкнул ал
ый венчик вокруг моих пальцев. Пальцы обожгла яростная боль
Ц как от крапивы, только гораздо сильнее. Я заорала и выдернула руку. Цве
ток неохотно расстался с добычей. Упругие лепестки соскользнули по паль
цам, будто жадные губы.
Пальцы продолжало жечь. Я затрясла рукой, с ненавистью глядя на цветок. Ко
варная лилия вновь раскрылась и притягивала взор своей красотой. А, чтоб
тебя Тьма сожрала! Мне вдруг совершенно разонравился мой сон. Хватит с ме
ня, хочу проснуться.
И как это делается, позвольте спросить? Я растерянно хихикнула. Темное не
бо, вот задачка! Всем людям снятся сны Ц людям, но не оборотням. Пока я посл
е смерти Беша не покинула Айетот, мне никогда ничего не снилось. Даже если
мне и случалось задремать четтанским днем
Ц что, впрочем, бывало с мной крайне редко. Поэтому мне и в голову не прихо
дило спросить у того же Унди, что делают люди, когда им не нравится сон и хо
чется проснуться. В самом деле, что?
Может, слово такое специальное есть, просыпательное? Сказал Ц и вернулс
я в реальный мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63