Пенек говорящий. Странно, но я по нему почти с
оскучилась. Друг Ц не друг, а поди ж ты… «Возвращайся», Ц скрипнул он мне
на прощание. Эх, Корняга, что-то ты там поделываешь в своем лесу? Не знаю, уд
астся ли мне вернуться. Не знаю даже, сумеем ли мы вырваться из коварно-пр
иветливой Сунарры…
Вулх ткнулся носом мне в колено и, подняв голову, вопросительно заглянул
в глаза. Я протянула ему эдак с три четверти гуся.
Ц А пиво на сегодня все, серый брат, Ц строго сказала я. Ц Надо отсюда вы
браться, отдыхать потом станем. Как говаривал один хороший человек, дожи
вем до урожая Ц тогда и будем малину жрать.
Вулх кивнул головой, как будто был со мной согласен. Может, и впрямь был со
гласен?
А, может, это не вулх? Пристальный взгляд Одинца был чересчур говорящим. Кт
о смотрит на меня сейчас глазами вулха: зверь или человек?
Ц Ты кто? Ц шепотом спросила я. Анхайр не ответил.
Хотя прямо сейчас это не имеет значения. Пока что мы с Одинцом должны дожд
аться Кхисса, а вот тогда мне понадобится именно вулх, звериное «я» анхай
ра. Его человеческому «я» придется спать до тех пор, пока мы не покинем Сун
арру. Если мы вообще сумеем это сделать.
Конечно, влипли мы здесь крепко, но пока что у нас был шанс выбраться. Слаб
енький, но был. А надежду нельзя терять до последнего момента. Как любил по
вторять все тот же Унди Мышатник Ц упокой Тьма его нетрезвую душу! Ц пок
а летишь с обрыва, внизу еще могут кусты вырасти.
Что-то я все время Унди вспоминаю. С тех пор, как я покинула Айетот, не было
дня, чтобы я не вспомнила старого пьяницу, моего учителя. Хотя кого мне еще
вспоминать? В сущности, всему, что я знаю полезного, меня научил именно он.
Если я смогла семь дней идти к У-Наринне, это благодаря Унди. И если я все-т
аки дойду до Каменного леса, в том будет большая заслуга Мышатника.
Странное дело: хотя прошло уже пять кругов с тех пор, как Унди ушел во Тьму,
мне до сих пор толком не верится, что его нет. Все кажется, что он отправилс
я бродяжить, как это с ним нередко случалось. Да, ушел Ц но непременно вер
нется. Вот только из Тьмы не возвращаются…
Толстая тетка выплыла из кухни, неся мне на блюде еще одного гуся. Но у мен
я вдруг пропало всякое желание есть.
Тьма и демоны! Осторожнее надо с воспоминаниями, осторожнее. Я вот оплоша
ла, задержалась рядом с одним из запертых ларцов своей памяти Ц а ларчик,
оказывается, был заперт ненадежно. Взял, да и открылся.
Я закрыла глаза. Я стиснула веки, пытаясь затолкать обратно непрошенные
слезы. Вулх, почуяв, что мне горько и больно, встревоженно лизнул мое запяс
тье горячим языком.
Ц Понимаешь, Одинец, Ц хрипло сказала я, Ц жил в доме у Беша старый забу
лдыга Унди. И очень, понимаешь, он был хороший человек. Даже не знаю, откуда
у него враги нашлись. Если бы я знала, что его могут убить, Одинец, я бы его н
е отпустила. Понимаешь?
Кажется, вулх понимал. Да и кому понять оборотня, как не другому такому же?
Я проглотила остаток слез. Слезы были жгуче-горькими, невкусными. Как тог
да, в день смерти Унди.
Это был жаркий четтанский день. До праздника красного урожая оставалось
всего два дня, и айетотский люд готовился к торжествам. В доме Беша тоже бы
ло оживленно. Бешевы ребята собирались успеть на празднике все сразу Ц
и подраться в свое удовольствие, и по девкам пройтись, и самогона выпить, и
побольше денег отъять у гуляющих горожан в свою пользу.
Я забралась на крышу, пинками согнав с удобного места двух разнежившихся
котов, и лениво наблюдала за суетой во дворе. Мне было наплевать на праздн
ик урожая. Я тогда еще не пила вина, не гуляла с парнями… и даже Карса, не гов
оря уж обо мне, еще не убила ни одного человека. Я была глупой девчонкой, и м
не было наплевать на все то, что составляет содержание взрослой жизни. И я
не знала, что последний день моей счастливой беззаботности уже настал.
Скользя взглядом по пыльным крышам соседних домов, я вдруг краем глаза з
аметила движение на улице, у наших ворот. Я еще успела подумать
Ц странно, улица только что была пуста, откуда же взялся человек перед во
ротами? Даже если бы он с неба свалился, я бы со своей крыши заметила.
Мысль промелькнула и исчезла, потому что в следующий миг я уже катилась к
убарем по чердачной лестнице.
Я вихрем промчалась через двор и распахнула ворота.
Он уже не пытался привалиться к деревянной калитке. Он лежал на земле, и пы
ль под его головой медленно чернела, напитываясь кровью. Красная кровь т
екла у него из-под опущенных век, а над нашими головами безжалостно пылал
о жаркое небо четтанского дня.
Ц Унди… Ц выдохнула я, опускаясь в горячую пыль и осторожно приподнима
я его голову. Ц Как же ты, Унди? Ну ничего, я сейчас… Унди? Ты меня слышишь? Ун
ди!!!
Его губы с видимым усилием шевельнулись, но слов я не расслышала. Глотая ж
гуче-горькие слезы, я склонилась к единственному человеку, который был м
не дорог под солнцами.
Ц Иль… Ц сказал Унди и замолк. Потом судорожно вздохнул и добавил: Ц Го
р.
Слипшиеся от крови ресницы дрогнули в последний раз. Губы расслабились,
рот приоткрылся, и лицо Унди вдруг стало чужим до неузнаваемости. Я вздро
гнула. Струйка крови сбежала по щеке Унди и обожгла мне запястье.
Хлопнули створки ворот. Кто-то из людей Беша выглянул посмотреть, что про
исходит, и почему так тихо. И сразу стало громко. Несколько самых растороп
ных бросились в разные концы улицы Ц нагнать убийцу, который посмел нап
асть на человека Беша у самого бешевского логова. Я понимала, что смерть У
нди их не слишком огорчила, что они рванулись разыскивать убийцу не стол
ько из-за Унди, сколько потому, что тот нарушил территорию шайки Ц и все р
авно чуть не побежала вместе с ними.
Но я еще с крыши видела, что улица была пуста от перекрестка до перекрестк
а. Умирающий Унди появился словно бы ниоткуда у самых ворот. А его убийца н
е появлялся вовсе. И это было странно, чудовищно, непонятно Ц но мне было
слишком больно, чтобы я могла еще и удивляться. Или пугаться. Или пытаться
понять.
Я словно приклеилась к столбу, не в силах сделать даже шаг в сторону. Меня
отодвинули с дороги, как неживой предмет. Бездыханное тело Унди затащили
во двор, прибежала старая повариха Фонья и заголосила над телом, на ее воп
ли откликнулись собаки Ц и наши, и соседские…
А я, когда наконец смогла шевелиться, убрела прочь, чтобы ничего этого не в
идеть. Все случилось так быстро Ц так быстро, так непонятно и так непопра
вимо. Я не могла поверить, что Унди больше нет. Я шла, спотыкалась, оборачив
алась, смотрела на неровную цепочку своих следов в пыли и бессмысленно п
овторяла «Как же так? Ну как же так?» Мне хотелось идти, не останавливаясь,
пока хватит сил Ц чтобы моя безнадежная боль устала брести следом и ост
алась позади. Мне хотелось не думать, не чувствовать, не существовать в эт
ом глупом и несправедливом мире, где можно вот так запросто потерять чел
овека.
Навсегда потерять. Насовсем.
Четтан равнодушно смотрел на меня из небесной выси. Светилу было безразл
ично, что старый пьяница Мышатник больше не увидит его…
И ведь я даже не поняла последних слов Унди. Я не знаю, что они значат. «Иль»
и «гор»… Или это было одно слово? «Ильгор»? Что хотел сказать мне Унди, уми
рая? Что?
Его хоронили на следующий день. И Беш, и могильщики, и отпевавшие покойник
а Чистые братья Ц все торопились покончить с неприятным делом до праздн
ика урожая. А я была рада, что похороны моего учителя пришлись на синий, ме
арский день, и мне не надо быть вместе со всеми на кладбище. Ну, а Карсу туда
, понятное дело, брать не стали.
Быть может, мне хотелось оставить себе лазейку Ц возможность думать об
Унди так, словно он когда-нибудь вернется? Глупо, конечно. Но… ведь я не вид
ела своими глазами, как засыпают землей его тело.
Не видела.
Кто-то дернул меня за рукав. Негромко заворчал вулх. Прежде, чем я успела о
бернуться, откуда-то у меня из-под коленки прозвучал скрипучий голосок:

Ц Зачем тебе гусь, раз ты его не ешь? Отдай мне!
Я тихо ахнула.
Раскорячившись на деревянном полу, ко мне тянул кривые ветки сучковатый
пенек. Маленькие черные глазки-ягодки воровато поблескивали в трещинах
коры.
Ц Смутные дни! Ц восторженно сказала я. Ц Корняга?! Не может быть! Ты отк
уда?
Ц Из леса, Ц проворчал корневик. Ц Жрать дашь?
Я не глядя отрезала гусю ногу и протянула Корняге. Мне, конечно, было интер
есно взглянуть, как лесной пенек будет расправляться с гусем. Но еще инте
реснее мне было узнать, как он оказался в Сунарре.
Ц Жри, только отвечай как следует, Ц сурово сказала я. Ц Неужели ты за н
ами увязался?
Корневик разинул пошире дупло, которое заменяло ему рот, сунул туда гуси
ную ногу, захлопнул дупло и несколько мгновений напряженно таращился пр
ямо перед собой. Потом встряхнулся Ц только сучья затрещали! Ц и снова о
ткрыл дупло со словами:
Ц Еще жрать дашь?
Ц Тьма тебе за шиворот! Ц уважительно отозвалась я и потянулась за втор
ой гусиной ногой. Однако в последний момент спохватилась и предложила мя
со вулху. Вулх мгновенно захрустел косточками, а Корняга скрипуче вздохн
ул.
Ц Сначала расскажи, Ц ехидно напомнила я. Ц А то знаю я твою привычку ис
чезать на полуслове. Так как ты здесь оказался?
Ц Люди привезли, Ц ответил корневик, скосив блестящие глазки на гуся.
Ц А сами они где? Ц спросила я.
Ц Во-он, пиво собрались пить, Ц махнул корявой веткой пенек.
Я посмотрела туда, где за дубовым столом рассаживались четверо здоровен
ных лбов. Больше всего они мне напомнили разбойников, с которыми по милос
ти Корняги нам пришлось свести знакомство в первый же день скитаний по Д
иким землям. То ли из соседней шайки лесные братцы, то ли остатки той самой
, с которой мы разобрались у озера.
Ц Так это они тебя пиво пить научили? Ц догадалась я.
Корняга кивнул. Я с сожалением посмотрела на свою почти полную кружку и м
олча протянула ему. Корняга так же молча принял кружку и вылил ее содержи
мое темной струйкой себе в дупло.
Ц Хорошее пиво, Ц проскрипел он с видом знатока.
Я вдруг рассердилась. И чего это я погань лесную в друзья записала? Пивом п
ою, мясом угощаю… А он мне, между прочим, врал без зазрения совести неоднок
ратно.
Ц Значит, когда я тебя в лесу про Каменный лес спрашивала, ты сказал, что н
ичего не знаешь, Ц зловещим тоном произнесла я. Ц А какого джерха вы с др
ужками здесь делаете? Куда это вы шли, что в Сунарру попали?
Ц За тобой, госпожа, Ц охотно ответил пенек и протянул ко мне кривую вет
ку. Ц То есть за вами.
Мда-а… Хороша история. Я задумчиво отхватила кинжалом кусок мяса от осты
вшей тушки гуся и отдала корневику. Шли, значит, по нашим следам четыре дуб
олома и пень корявый. Да так умело шли, что мы-люди их не заметили, а мы-звер
и не учуяли. И красным днем шли, и синим Ц не зная ни сна, ни отдыха. И след на
ш запутанный за семь Ц то есть за семь и семь, всего четырнадцать Ц дней
не потеряли. Ушлые ребятки. Непростые. Что за люди эти четверо? И люди ли он
и вообще? И зачем они, интересно, нас выслеживали?
Ц А зачем это вы нас выслеживали? Ц мрачно спросила я.
Ц Меч твой нашему колдуну сильно понравился, Ц проскрипел Корняга.
Ц То есть ножны.
Ух, Тьма! Еще и колдун… Не он ли на нас живое облако вчера натравил? Магичес
кие ножны я никому не отдам! Мне вдруг расхотелось задавать Корняге даль
нейшие вопросы. До Сунарры лесная компания вслед за нами дошла Ц ну и дем
он с ними, все равно их теперь можно в расчет не брать. Отсюда им уже не вырв
аться. Только я им это сообщать не стану. Я с ними вообще разговаривать не
желаю. А желаю я, кажется, поскорее убраться из таверны.
И Кхисс что-то задерживается… Да уж, лучше я его снаружи подожду.
Я смахнула остатки гуся в кожаный мешок, а мешок сунула в походный двумех,
который держала под столом.
Корняга жалобно скрипнул, но смолчал.
Ц Бывай, Корняга, Ц сказала я, поднимаясь с места. Ц Нам пора. Одинец?
Вулх оскалил зубы и глухо заворчал, глядя мне за спину.
Я обернулась.
Здоровенный мужик с неприятной рожей, одетый почему-то в теплую меховую
куртку, какие носят только на севере, тянул ко мне мосластые руки.
Я сначала даже не поняла, отчего так встревожился Одинец. А потом вдруг чт
о-то случилось с моим зрением. Я увидела, как с огромных пальцев чужака сл
овно капли жира падают тяжелые сгустки темно-лилового огня. Каждый его п
алец заканчивался ослепительно сверкающим огненным когтем Ц скорее д
аже не когтем, а острым огненным шипом. И все эти шипы целились мне в лицо.

Видение мелькнуло и погасло. Я снова видела лишь разбойника в рваной кур
тке, который зачем-то вытянул руки и растопырил пальцы.
Тьма тебе в задницу, колдун! Я подхватила двумех и бросилась к двери, пригн
увшись и петляя между столами как заяц Ц на случай, если колдун попытает
ся швырнуть в меня невидимым пламенем. Вулх серой тенью метнулся за мной.
Краем сознания я отметила, что немногие посетители таверны остались без
участно сидеть на местах. Ну что ж, теперь я знала причину их равнодушия.
Мне не хватило лишь нескольких шагов Ц или нескольких мгновений, это ка
к посмотреть Ц чтобы выскочить за дверь. Трое лесных разбойников, радос
тно ухмыляясь, встали у нас на дороге. Двое крайних держали в руках длинны
е ножи, а средний лениво потянул из ножен меч. Вулх, оскалясь, замер рядом с
о мной.
Я оглянулась. Колдун шел к нам на полусогнутых ногах, приседая на каждом ш
аге, словно тащил непомерную тяжесть. На долю мгновения передо мной мель
кнул образ призрачно-лилового костра, пылающего между его разведенных р
ук, и я решительно повернулась обратно к разбойникам. Уж лучше с ними драт
ься, чем с колдуном Ц и да хранят меня добрые джерхи!
В следующее мгновение меч вывернулся из руки среднего разбойника и, звен
я, покатился к моим ногам. Разбойник остолбенел. Я растерялась. А вулх прыг
нул.
Серый зверь обрушился на человека и свалил его с ног. Разбойник глухо кря
кнул и уперся ладонями вулху в грудь, пытаясь оттолкнуть звериную морду.
Два других разбойника одновременно вскинули ножи, целясь вулху в загрив
ок. А я и не заметила, как меч оказался у меня в руке.
Правду сказать, мечом я владею не блестяще. Хуже, чем кинжалом. И уж конечн
о хуже, чем метательным ножом. Поэтому и предпочитаю Ц в человеческом об
лике Ц решать серьезные вопросы на расстоянии, а не в ближнем бою. Но кое-
что умею и вблизи.
Покрепче перехватив двумех левой рукой Ц тяжеловат, ну да ладно, Ц я кру
тнула меч над головой. По-разбойничьи свистнул воздух. Мой меч выбил нож и
з руки правого противника, разрубив ему пальцы, и полоснул по плечу левог
о. Первый враг охнул и отпрыгнул в сторону. Второй кратко выругался и в стр
емительном развороте пырнул меня ножом прямо в лицо.
Я только и успела, что отвернуть голову Ц и нож разбойника вместо того, чт
обы вонзиться в глаз, рассек мне правую бровь.
В том самом месте, где никогда не было шрама. А кровоточащая рана однажды б
ыла. И летящий в глаз вражеский нож Ц был.
Из глубин моего сознания раздался неистовый рык взбешенной Карсы. Вторя
ему хриплым эхом, с моих человеческих губ сорвался боевой клич. Страх и бо
ль перестали для меня существовать Ц осталась только ярость, обжигающе
-красная, как пламя Четтана. Ярость умножила мои силы.
Я врезала разбойнику двумехом под дых, и тут же, размахнувшись, обрушила м
еч ему на шею. Он успел уйти от удара, отпрянув назад Ц но поскользнулся и
свалился на пол. Его товарищ не был столь удачлив. Я стремительно бросила
сь к нему, и он отлетел к стене с разрубленным плечом. Третий разбойник бор
олся с вулхом. Я занесла меч, примериваясь, как бы ударить человека, не пов
редив зверю. И тут позади меня раздалось пыхтение колдуна.
Этот звук вернул мне способность бояться Ц и способность трезво рассуж
дать вместе с ней. Темное небо! Путь к бегству расчищен. Почему мы еще здес
ь?!
Ц Одинец, уходим! Ц крикнула я. Ц Быстро!
Хвала богам, вулх повиновался немедленно. Он вывернулся из захвата разбо
йника, одним прыжком перемахнул порог таверны и устремился к конюшне. Я б
росилась за ним.
И тут же у меня за спиной полыхнуло фиолетовое пламя, на мгновение выстел
ив передо мной мою четкую черную тень. Я невольно зажмурилась.
Сильные руки схватили меня за запястья и голос северянина Кхисса произн
ес:
Ц Проводника я не нашел. Что здесь происходит?
Я открыла глаза, и мне стало почти стыдно за свой взъерошенный вид
Ц так спокоен был северянин. Он смотрел на меня доброжелательно и насме
шливо, как… как я на Корнягу. Или как хоринг на человека. Другими словами
Ц как взрослый на несмышленое дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63