Дети всегда склонны думать о мире восторженно. И видеть его чище,
чем на самом деле. Вот и я считал, что нам ничто не грозит, пока Жош и Накуста
со мной, пока я живу в их доме. Мне предстояло вырасти, большим-большим, и я
искренне верил, что останусь в Храггах навсегда. Меарским днем буду копа
ться в огороде за аккуратным домиком под тесовой крышей, вечерами лениво
беседовать с соседями и потягивать густое домашнее пиво Ц втайне от На
кусты Жош пару раз давал мне его попробовать. А четтанским днем буду шаст
ать по окрестным лесам, и, конечно же, стану лучшим в деревне охотником!
Сейчас я мало обрадовался бы копанию в огороде и унылой сельской жизни. В
прочем, это именно потому, что я не остался в Храггах. Если бы Чистые брать
я не отыскали деревню, я вырос бы другим. И, скорее всего, не шел бы сейчас в
У-Наринну, а полол бы репу в том же огороде за домиком под тесовой крышей. И
не знал бы, что мадхеты Ц вовсе не то же, что анхайры, и никогда не встретил
ся бы с мадхетом по имени Тури.
Но только гадать об этом бесполезно. Потому что нельзя придти в Храгги и п
оглядеть на тех, кто там живет, чтоб понять, каким бы я стал. Храгг давно уже
нет, и даже пепелище успело густо зарасти молодым леском.
В тот день было особенно облачно и сыро, вязкая морось висела в воздухе, ка
к муть в растревоженной луже. На пересвете я очнулся на задворках и, ежась
от холода, нагишом прошлепал в дом. Напившись теплого квасу, дождался Жош
а и Накусту, вернувшихся из леса вместе, и посетовал, что не могу вот так же
свободно убегать на свободу и охотиться наравне со взрослыми. Правда, о в
ремени охоты все равно никто из жителей Храгг не помнил, но что делать вул
ху в лесу, если не охотиться?
Да и мясо в деревне не переводилось. Это я помнил до сих пор.
Жош был хмур, как небо на дворе. Даже расхотелось приставать к нему с обычн
ыми вопросами, которые я, как всякий ребенок, задавал по сто раз на дню.
Ц Послушай-ка, Моран, Ц сказала Накуста нарочито весело, укутываясь в т
еплую шаль мышастого цвета. Ц Одевайся и мотай в Лучистый Лог, принеси ме
ду.
Ц Так сыро же, Ц удивился я. Ц Пчелы как раз в дуплах сидят.
Ц Ничего. Выкуришь. Вон туес на лавке. Меду надо много.
Мне сразу показалось, что мед Ц это просто повод удалить меня из дому. Так
ое случалось… иногда. Спорить со взрослыми бессмысленно, все равно все п
роизойдет так, как они захотят, поэтому я послушно натянул любимую курто
чку из лосиной кожи и потянулся к туесу.
Ц Оденься получше. Рубаху возьми валяную, холодно.
Я снова удивился. В лесу под дождем, конечно, не то, что в доме рядом с печью,
но я и вообще без рубахи не замерз бы.
Ц И башмаки сбрось. Жош тебе сапоги даст.
Тут я вовсе онемел. Но неуклюжие постолы на деревянной подошве сбросил с
радостью.
Сапоги мне позволялось надевать только по праздникам.
Отчим мрачно полез в кладовку под полом и осчастливил меня сапогами, руб
ахой, новыми штанами из той же лосиной шкуры, которые были мне еще велики,
и даже сумку, расшитую бисеринками и отороченную бахромой достал. Накуст
а немедленно набила ее снедью, словно идти мне предстояло не в Лучистый Л
ог, а в Риву по меньшей мере. А до Ривы ходу не меньше пяти дней, да и то, если в
улх в часы Четтана, взяв припасы в зубы, будет бежать в нужном направлении.
Но вулх, понятно, этого не сделает, а поэтому дорога в Риву обыкновенно зан
имала у жителей Храгг не меньше пятнадцати синих дней. Ведь нужно было ещ
е все рассчитать таким образом, чтоб никто из внешнего мира не догадался,
откуда бредет на базар никому не известный путник, и почему перед пересв
етом на Четтан он постоянно исчезает и до восхода Меара его не видно. В гор
оде анхайры-соседи никогда не задерживались дольше, чем на один синий де
нь. Полагаю, нетрудно понять
Ц почему так.
Я об этом совершенно не вспоминал, захваченный новыми, восхитительно взр
ослыми вещами Ц одеждой, обувью, ножом, который дал мне Жош. Я позабыл обо
всем и согласен был на все Ц на полную харчей сумку, на требование наполн
ить туес сотами доверху, а до того и думать не сметь о возвращении, быть ос
торожным в лесу и десять раз подумать, прежде чем делать глупости. А лучше
Ц подумать, и не делать их. Я кивал, нетерпеливо ожидая момента, когда мож
но будет нырнуть под сень старого леса, взять в ладонь ладную рукоятку но
жа и ощутить себя взрослым. Один на один с чащобой.
Наверное поэтому я почти не запомнил прощание. Жош и Накуста знали, что ни
когда меня больше не увидят. Но я до сих пор не понимаю, почему они верили, ч
то я пройду сквозь сжимающееся кольцо Чистых братьев и вооруженных вила
ми и цепами крестьян с горящей ненавистью в глазах.
Я сквозь него прошел, и даже не заметил этого. Загадка, на которую ответа т
еперь не даст никто. В Логе я всласть наигрался в охотника, почти научился
бросать нож, коротко, без замаха, и практически всегда нож втыкался отточ
енным кончиком в дерево, упруго дрожа. Даже туес набил сотами, как и требов
алось. Потом с удовольствием слопал несколько ломтей ветчины с краюхой х
леба, натертой луком и сдором, запил из соседнего ручья, и двинулся назад,
торопясь, потому что мог не успеть до заката, если что-нибудь задержит.
Сумка со снедью, почти не полегчавшая, била меня по боку в такт шагам. Туес
распространял дразнящий запах меда, а я шел, гордый самостоятельностью,
и даже опухшие места пчелиных укусов, от которых я, понятно, не уберегся в
должной мере, не волновали меня совершенно. И, конечно же, я не успел, потом
у что в лесу трудно угадать время, оставшееся до пересвета.
Теперь мне кажется, что даже это Жош и Накуста предусмотрели.
«Если пересвет застигнет тебя не в Храггах, Ц много раз наставлял меня о
тчим, Ц ничего страшного. Сними одежду и спрячь ее, чтобы никто, кроме теб
я, не отыскал. Запомни, и обязательно пометь место. Помочись где-нибудь ря
дом, вулху это пригодится в качестве знака.»
Я разделся, сложил вещи в куртку, связал шнурком воротника и закопал в опа
вшую хвою прошлого круга вместе с сумкой и укутанным туесом. Поверх особ
ым образом набросал сучьев. Оцарапал кору на приметной терхе и запомнил,
как она расположена относительно сторон света и моего тайника.
Если вулх уйдет за четтанский день куда-нибудь, я потом смогу вернуться, п
отому что вулхи никогда не идут весь день в одном направлении, а в основно
м рыскают невдалеке от того места, где застало превращение.
И пришла Тьма.
Меарским утром я очнулся носом в основание своей меченой терхи. Вулх не п
одвел меня. Тучи за красный день растащило ветром, и косые лучи Меара поло
скались в верхушках терх и сосен далеко вверху. У подножия деревьев густ
ели тяжелые лиловые сумерки. Тайник мой оказался в порядке, только белки
или бурундуки пытались добраться до сумки с едой. У них, хвала динне, ничег
о не вышло, потому что сучья я навалил поверх тайника тяжелые, да и укутал
все достаточно надежно. Размышляя, не влетит ли мне от Накусты за непредв
иденную дневку в лесу, я направился к Храггам. От Жоша точно не влетит: не з
ря же он снаряжал меня, словно посылал в путь на целый круг, а не до заката. В
ыслушав, как я вел себя на пересвете, Жош меня похвалит, я был совершенно у
верен.
А вот Накуста… Женщин я понимал плохо. Впрочем, и до сих пор понимаю плохо.
Людей я почуял перед самым полуднем, когда уже не первый час сидел в малин
нике и проклинал себя. Дело в том, что, пройдя каких-то полтысячи шагов, я за
полз в малинник и затаился. Что-то не пускало меня в Храгги. Ну не мог я туда
идти сейчас, не мог, хоть тресни, и почему Ц не понимал. Словно внутри засе
ла какая-то упрямая тварь и держала меня на цепочке. Потом я сообразил, чт
о и вчера вечером не слишком-то спешил домой Ц путь, который я выбирал, ск
орее позволял отыскать удобное место для тайника и превращения, чем приб
лижал меня к деревне. Только вчера я еще сам не понимал, что делаю. В общем, с
идел я в малиннике и переполнялся помалу страхом, когда раздались голоса
. Людей было много и орали они что-то похабное. Часто поминали «проклятых
оборотней» и «осиное гнездо». Кто-то тянул пьяную песню.
Будь у людей собаки, мне бы не отсидеться. Но собак увели к Риве Чистые бра
тья, а я напоролся на возвращающихся по домам крестьян. Крестьяне после р
езни в Храггах перепились пива и не особенно разглядывали то, что крылос
ь в зарослях.
Полумертвый от страха, я сидел в малиннике еще долго после того, как голос
а затихли вдали. Понятно, о несчастье я еще ничего не знал и очень пережива
л, что мне все-таки влетит от Накусты за долгую отлучку.
Лишь спустя добрый час я выполз из укрытия и мышкой поспешил к деревне.
Запах гари толкнулся мне в ноздри задолго до того, как я проскочил тропу к
реке и осиновые веши. А запах крови я почувствовал только на границе пожа
рища. Даже гарь не могла перебить этот острый упрямый запах, знакомый каж
дому вулху.
Только это пахла своя кровь, а не кровь умертвленной добычи.
Ничего. Черно-серое пепелище вместо деревни и запах крови анхайров.
Туес вывалился у меня из рук, и истекающие медом соты упали на жирную золу.
Мне было тогда неполных десять кругов. И совершенно ясно, что именно тогд
а начался теперешний я, теперешний Моран. Вернее даже, не теперешний, а тот
, что совсем недавно встретился в Дренгерте с Лю-чародеем. Ибо за эти непо
лные одиннадцать дней пути произошло почти то же самое, что в лесу у сожже
нных Храгг.
Жизнь миновала крутой поворот и выбралась на совершенно новый, неизведа
нный участок пути. Что ждет там, в неясной пока мгле над дорогой, уводящей
в непроницаемую даль?
Впрочем, я знал. Там ждет Каменный лес.
Дорога к нему ведет через Дикие земли, через наши с Тури души, через веру и
неверие, через вехи воздуха, воды, огня, земли и железа, через слово, которо
е нужно держать, раз дал, через кровь хорингов и их утраченные, и вновь обр
етенные знания, через магию, проникающую в души все глубже…
Теперь я понимаю, что имел в виду Лю, когда говорил, что до У-Наринны способ
ен дойти далеко не каждый. И было лестно думать, что именно я, отродье и нел
юдь, анхайр-полувулх Ц способен. И Тури способна, женщина-кошка, мадхет, у
бившая прежнего хозяина Беша-Душегуба и ставшая сама хозяйкой своей сво
боде.
И Корняга, причудливое создание, не зверь и не дерево, наделенное разумом
Ц способен, хотя ему как раз У-Наринна не особенно и нужна. Но, вот, идет с н
ами, даже немало помог, а однажды так и вообще выручил из совершенно немыс
лимой трудности. В Сунарре.
Его-то что с нами объединяет? Ну, нас с Тури Ц понятно, что. Но Корнягу? Что е
сть в нем такого, чего не найти в тысячах обычных людей, которым путь в У-На
ринну ни за что не отыскать?
Не знаю. Просто не знаю. Может быть, когда-нибудь я пойму это. Но для этого н
ужно будет стать таким же мудрым, как чародеи. Я не могу понять Ц таков ли
Лю? Иногда кажется, что у него множество лиц и множество характеров. Что он
может быть одновременно и мной, и Тури, и даже Корнягой. И лекарем Самиром.
И Иландом, древним, как небо, хорингом, помнящим Смутные дни от начала врем
ен. И отшельником Гасдом, способным предать во имя непонятных мне убежде
ний. И Кхиссом, навек оставшимся в Сунарре. И той самой маленькой девочкой
, что повстречали мы у вехи железа. И даже Стражем Руд, железным чудищем во
главе железной свиты.
Может быть и Лю-старикашка Ц всего лишь одно из множества лиц, присущих н
еведомому мне чародею. Все может быть.
Вдруг я осознал, что не удивлюсь, если окажусь прав. У-Наринна покажет. Уме
ние не удивляться Ц первый признак мудрости.
Но истинным мудрецом можно стать лишь тогда, когда снова повезет обрести
умение удивляться.
Я чувствовал, что до второго Знака остается совсем немного идти. В смысле
Ц ехать, я ведь верхом на Ветре. Скорее всего, я успею еще до пересвета. Гор
ы на горизонте оставались далекими и зыбкими, хотя Ветер шел размашистым
экономным галопом. Я уже имел возможность убедиться, что он в состоянии с
какать так дни напролет. Грустная карса отстала, но не потому, что не могла
угнаться за конем, а из-за той же грусти. Когда она бывала в добром располо
жении духа, Ветра она могла и обогнать.
Меня все больше стал занимать вопрос: почему молчит Корняга? Это болтлив
ое создание словно воды в дупло набрало. Конечно, досталось ему недавно, о
бгорел, но ведь сам говорит, что ничего страшного. Не сожрало его пламя Ц
значит, оклемается. Непохоже, чтобы он особенно страдал от этого.
Мне кажется, он что-то чувствует. Что-то очень неприятное, но мне говорить
либо не хочет, либо побаивается.
Я придержал Ветра и пустил его шагом. Пусть отдохнет, порядком уже отмаха
ли. Хорошо скакать по равнине, расстояния съедаются мигом, не то что по гор
ным осыпям или по лесу Ц день тащишься, а с места вроде и не стронулся.
Ц Скажи-ка, пень мой любезный, Ц обратился я к Корняге, и тот даже екнул о
т неожиданности. Наверное, моя вежливость его поразила. Ц Слышь, нет?
Ц Слышу, Одинец, слышу…
Корняга говорил с опаской и плохо скрываемым удивлением.
Ц Ты чего притих, а? Обыкновенно болтаешь, как сорока, а тут второй день от
тебя слова не добьешься.
Ц Ну… Ц протянул Корняга, лихорадочно прикидывая: как бы поудачнее сов
рать. Но я его видел насквозь.
Ц Только не нужно сказок, Ц предупредил я. Ц Ты тоже что-то чувствуешь?
Корняга поежился, шевелясь на плече.
Ц Чувствую, Одинец.
Ц Что?
Ц Магию.
Ц Ты способен чувствовать магию?
Ц Да. Я ведь тоже, в общем-то, порождение магии.
Ц Чьей? Ц неожиданно заинтересовался я. Ц Хорингов?
Ц Нет, тех, кто правил этим миром до них.
Ц Предтечи?
Ц Да. Но они, понятно, называли себя иначе.
Ц Как?
Ц Ар…
Я, вывернув шею, умудрился в упор глянуть на Корнягу. И Корняга осекся.
Ц Не знаю, Ц наконец признался он. Ц Откуда мне знать?
Действительно Ц откуда?
Ц Что за магия? Ц спросил я, возвращаясь к более насущным вопросам.
Ц Тоже не знаю. Но она преследует нас. Знаешь, что мне на ум пришло? Ползет
себе жук по столу в темной пустой таверне. А над столом склонился человек
с лампой в руке, и круг света падает на столешницу. Маленький такой круг, ж
ук едва умещается. Он хочет выскользнуть из круга света, лапами перебира
ет, спешит, бежит, но человек двигает лампу Ц и круг света настигает жука
вновь. Жук снова бежит Ц но ему не уйти, потому что в сравнении с человеко
м и лампой жук Ц ничто. Он может только подбежать к краю стола и упасть на
пол.
Ц Жуку падение со стола совсем не повредит, Ц заметил я, пораженный так
им поэтичным сравнением. Ну, дает пень! Ц Если ты хотел сказать, что мы бег
аем по краю стола.
Ц Но круг света настигнет жука и на полу, Ц вздохнул Корняга. Ц Даже есл
и он не разобьется. К тому же, на полу жука легче раздавить сапогом, чем на с
толешнице.
Ц Значит, останемся на столе, Ц решил я и ненадолго умолк.
По правде говоря, Корняга очень удачно облек в слова все то, что я чувствов
ал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего.
Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, на
щупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну. С какой целью Ц мож
но и не говорить. Оборотней ищут только затем, чтобы убить. Я знал всего дв
а исключения: лекарь Самир искал оборотней, чтобы лечить, а Лю-чародей оты
скал нас с Тури, чтобы послать в У-Наринну. Кстати, еще неизвестно, не равно
сильно ли это убийству.
Впрочем, я не верил, что Лю посылал нас на смерть, потому что это ничем не по
могло бы ему, чародею. Не имело это никакого смысла. А вот если мы выживем, и
все трое прорвемся к Трону…
«Стоп! Ц сказал я себе. Ц Это не больше, чем твои домыслы, Моран. Не беги вп
ереди телеги, целее будешь.»
Ц Кто может нас искать? Ц пробормотал я. Ц Кто-то, обладающий магией. Эт
от, как его… Седракс. Или снова хоринги. Хотя нет, магия хорингов совершенн
о непонятна, но легко узнаваема, и ее ни с чем не спутаешь. Нас преследует н
е их магия. Людская.
Значит, либо Седракс, либо кто-то еще, мне неизвестный. Да и Седракс, по сути
, мне неизвестен. Только имя, да и то ненастоящее, потому что истинное свое
имя чародей не откроет никому и никогда.
Если нас выследят… то за каждым кустом может сидеть кто-нибудь вроде Чис
того брата. Просто человека я разделаю в капусту, одного, двух, трех. Если о
ни не мастера клинков. Или другого оружия. Если мастера Ц мне придется по
возиться, а то и применить кое-что из арсенала тайных приемчиков… не всег
да честных. Но я никогда и не говорил, что собираюсь драться честно.
«Погоди, Моран, Ц одернул я себя. Ц В твоем Каменном лесу снова стало тем
нее. Ну их, эти удары исподтишка и отравленные иглы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
чем на самом деле. Вот и я считал, что нам ничто не грозит, пока Жош и Накуста
со мной, пока я живу в их доме. Мне предстояло вырасти, большим-большим, и я
искренне верил, что останусь в Храггах навсегда. Меарским днем буду копа
ться в огороде за аккуратным домиком под тесовой крышей, вечерами лениво
беседовать с соседями и потягивать густое домашнее пиво Ц втайне от На
кусты Жош пару раз давал мне его попробовать. А четтанским днем буду шаст
ать по окрестным лесам, и, конечно же, стану лучшим в деревне охотником!
Сейчас я мало обрадовался бы копанию в огороде и унылой сельской жизни. В
прочем, это именно потому, что я не остался в Храггах. Если бы Чистые брать
я не отыскали деревню, я вырос бы другим. И, скорее всего, не шел бы сейчас в
У-Наринну, а полол бы репу в том же огороде за домиком под тесовой крышей. И
не знал бы, что мадхеты Ц вовсе не то же, что анхайры, и никогда не встретил
ся бы с мадхетом по имени Тури.
Но только гадать об этом бесполезно. Потому что нельзя придти в Храгги и п
оглядеть на тех, кто там живет, чтоб понять, каким бы я стал. Храгг давно уже
нет, и даже пепелище успело густо зарасти молодым леском.
В тот день было особенно облачно и сыро, вязкая морось висела в воздухе, ка
к муть в растревоженной луже. На пересвете я очнулся на задворках и, ежась
от холода, нагишом прошлепал в дом. Напившись теплого квасу, дождался Жош
а и Накусту, вернувшихся из леса вместе, и посетовал, что не могу вот так же
свободно убегать на свободу и охотиться наравне со взрослыми. Правда, о в
ремени охоты все равно никто из жителей Храгг не помнил, но что делать вул
ху в лесу, если не охотиться?
Да и мясо в деревне не переводилось. Это я помнил до сих пор.
Жош был хмур, как небо на дворе. Даже расхотелось приставать к нему с обычн
ыми вопросами, которые я, как всякий ребенок, задавал по сто раз на дню.
Ц Послушай-ка, Моран, Ц сказала Накуста нарочито весело, укутываясь в т
еплую шаль мышастого цвета. Ц Одевайся и мотай в Лучистый Лог, принеси ме
ду.
Ц Так сыро же, Ц удивился я. Ц Пчелы как раз в дуплах сидят.
Ц Ничего. Выкуришь. Вон туес на лавке. Меду надо много.
Мне сразу показалось, что мед Ц это просто повод удалить меня из дому. Так
ое случалось… иногда. Спорить со взрослыми бессмысленно, все равно все п
роизойдет так, как они захотят, поэтому я послушно натянул любимую курто
чку из лосиной кожи и потянулся к туесу.
Ц Оденься получше. Рубаху возьми валяную, холодно.
Я снова удивился. В лесу под дождем, конечно, не то, что в доме рядом с печью,
но я и вообще без рубахи не замерз бы.
Ц И башмаки сбрось. Жош тебе сапоги даст.
Тут я вовсе онемел. Но неуклюжие постолы на деревянной подошве сбросил с
радостью.
Сапоги мне позволялось надевать только по праздникам.
Отчим мрачно полез в кладовку под полом и осчастливил меня сапогами, руб
ахой, новыми штанами из той же лосиной шкуры, которые были мне еще велики,
и даже сумку, расшитую бисеринками и отороченную бахромой достал. Накуст
а немедленно набила ее снедью, словно идти мне предстояло не в Лучистый Л
ог, а в Риву по меньшей мере. А до Ривы ходу не меньше пяти дней, да и то, если в
улх в часы Четтана, взяв припасы в зубы, будет бежать в нужном направлении.
Но вулх, понятно, этого не сделает, а поэтому дорога в Риву обыкновенно зан
имала у жителей Храгг не меньше пятнадцати синих дней. Ведь нужно было ещ
е все рассчитать таким образом, чтоб никто из внешнего мира не догадался,
откуда бредет на базар никому не известный путник, и почему перед пересв
етом на Четтан он постоянно исчезает и до восхода Меара его не видно. В гор
оде анхайры-соседи никогда не задерживались дольше, чем на один синий де
нь. Полагаю, нетрудно понять
Ц почему так.
Я об этом совершенно не вспоминал, захваченный новыми, восхитительно взр
ослыми вещами Ц одеждой, обувью, ножом, который дал мне Жош. Я позабыл обо
всем и согласен был на все Ц на полную харчей сумку, на требование наполн
ить туес сотами доверху, а до того и думать не сметь о возвращении, быть ос
торожным в лесу и десять раз подумать, прежде чем делать глупости. А лучше
Ц подумать, и не делать их. Я кивал, нетерпеливо ожидая момента, когда мож
но будет нырнуть под сень старого леса, взять в ладонь ладную рукоятку но
жа и ощутить себя взрослым. Один на один с чащобой.
Наверное поэтому я почти не запомнил прощание. Жош и Накуста знали, что ни
когда меня больше не увидят. Но я до сих пор не понимаю, почему они верили, ч
то я пройду сквозь сжимающееся кольцо Чистых братьев и вооруженных вила
ми и цепами крестьян с горящей ненавистью в глазах.
Я сквозь него прошел, и даже не заметил этого. Загадка, на которую ответа т
еперь не даст никто. В Логе я всласть наигрался в охотника, почти научился
бросать нож, коротко, без замаха, и практически всегда нож втыкался отточ
енным кончиком в дерево, упруго дрожа. Даже туес набил сотами, как и требов
алось. Потом с удовольствием слопал несколько ломтей ветчины с краюхой х
леба, натертой луком и сдором, запил из соседнего ручья, и двинулся назад,
торопясь, потому что мог не успеть до заката, если что-нибудь задержит.
Сумка со снедью, почти не полегчавшая, била меня по боку в такт шагам. Туес
распространял дразнящий запах меда, а я шел, гордый самостоятельностью,
и даже опухшие места пчелиных укусов, от которых я, понятно, не уберегся в
должной мере, не волновали меня совершенно. И, конечно же, я не успел, потом
у что в лесу трудно угадать время, оставшееся до пересвета.
Теперь мне кажется, что даже это Жош и Накуста предусмотрели.
«Если пересвет застигнет тебя не в Храггах, Ц много раз наставлял меня о
тчим, Ц ничего страшного. Сними одежду и спрячь ее, чтобы никто, кроме теб
я, не отыскал. Запомни, и обязательно пометь место. Помочись где-нибудь ря
дом, вулху это пригодится в качестве знака.»
Я разделся, сложил вещи в куртку, связал шнурком воротника и закопал в опа
вшую хвою прошлого круга вместе с сумкой и укутанным туесом. Поверх особ
ым образом набросал сучьев. Оцарапал кору на приметной терхе и запомнил,
как она расположена относительно сторон света и моего тайника.
Если вулх уйдет за четтанский день куда-нибудь, я потом смогу вернуться, п
отому что вулхи никогда не идут весь день в одном направлении, а в основно
м рыскают невдалеке от того места, где застало превращение.
И пришла Тьма.
Меарским утром я очнулся носом в основание своей меченой терхи. Вулх не п
одвел меня. Тучи за красный день растащило ветром, и косые лучи Меара поло
скались в верхушках терх и сосен далеко вверху. У подножия деревьев густ
ели тяжелые лиловые сумерки. Тайник мой оказался в порядке, только белки
или бурундуки пытались добраться до сумки с едой. У них, хвала динне, ничег
о не вышло, потому что сучья я навалил поверх тайника тяжелые, да и укутал
все достаточно надежно. Размышляя, не влетит ли мне от Накусты за непредв
иденную дневку в лесу, я направился к Храггам. От Жоша точно не влетит: не з
ря же он снаряжал меня, словно посылал в путь на целый круг, а не до заката. В
ыслушав, как я вел себя на пересвете, Жош меня похвалит, я был совершенно у
верен.
А вот Накуста… Женщин я понимал плохо. Впрочем, и до сих пор понимаю плохо.
Людей я почуял перед самым полуднем, когда уже не первый час сидел в малин
нике и проклинал себя. Дело в том, что, пройдя каких-то полтысячи шагов, я за
полз в малинник и затаился. Что-то не пускало меня в Храгги. Ну не мог я туда
идти сейчас, не мог, хоть тресни, и почему Ц не понимал. Словно внутри засе
ла какая-то упрямая тварь и держала меня на цепочке. Потом я сообразил, чт
о и вчера вечером не слишком-то спешил домой Ц путь, который я выбирал, ск
орее позволял отыскать удобное место для тайника и превращения, чем приб
лижал меня к деревне. Только вчера я еще сам не понимал, что делаю. В общем, с
идел я в малиннике и переполнялся помалу страхом, когда раздались голоса
. Людей было много и орали они что-то похабное. Часто поминали «проклятых
оборотней» и «осиное гнездо». Кто-то тянул пьяную песню.
Будь у людей собаки, мне бы не отсидеться. Но собак увели к Риве Чистые бра
тья, а я напоролся на возвращающихся по домам крестьян. Крестьяне после р
езни в Храггах перепились пива и не особенно разглядывали то, что крылос
ь в зарослях.
Полумертвый от страха, я сидел в малиннике еще долго после того, как голос
а затихли вдали. Понятно, о несчастье я еще ничего не знал и очень пережива
л, что мне все-таки влетит от Накусты за долгую отлучку.
Лишь спустя добрый час я выполз из укрытия и мышкой поспешил к деревне.
Запах гари толкнулся мне в ноздри задолго до того, как я проскочил тропу к
реке и осиновые веши. А запах крови я почувствовал только на границе пожа
рища. Даже гарь не могла перебить этот острый упрямый запах, знакомый каж
дому вулху.
Только это пахла своя кровь, а не кровь умертвленной добычи.
Ничего. Черно-серое пепелище вместо деревни и запах крови анхайров.
Туес вывалился у меня из рук, и истекающие медом соты упали на жирную золу.
Мне было тогда неполных десять кругов. И совершенно ясно, что именно тогд
а начался теперешний я, теперешний Моран. Вернее даже, не теперешний, а тот
, что совсем недавно встретился в Дренгерте с Лю-чародеем. Ибо за эти непо
лные одиннадцать дней пути произошло почти то же самое, что в лесу у сожже
нных Храгг.
Жизнь миновала крутой поворот и выбралась на совершенно новый, неизведа
нный участок пути. Что ждет там, в неясной пока мгле над дорогой, уводящей
в непроницаемую даль?
Впрочем, я знал. Там ждет Каменный лес.
Дорога к нему ведет через Дикие земли, через наши с Тури души, через веру и
неверие, через вехи воздуха, воды, огня, земли и железа, через слово, которо
е нужно держать, раз дал, через кровь хорингов и их утраченные, и вновь обр
етенные знания, через магию, проникающую в души все глубже…
Теперь я понимаю, что имел в виду Лю, когда говорил, что до У-Наринны способ
ен дойти далеко не каждый. И было лестно думать, что именно я, отродье и нел
юдь, анхайр-полувулх Ц способен. И Тури способна, женщина-кошка, мадхет, у
бившая прежнего хозяина Беша-Душегуба и ставшая сама хозяйкой своей сво
боде.
И Корняга, причудливое создание, не зверь и не дерево, наделенное разумом
Ц способен, хотя ему как раз У-Наринна не особенно и нужна. Но, вот, идет с н
ами, даже немало помог, а однажды так и вообще выручил из совершенно немыс
лимой трудности. В Сунарре.
Его-то что с нами объединяет? Ну, нас с Тури Ц понятно, что. Но Корнягу? Что е
сть в нем такого, чего не найти в тысячах обычных людей, которым путь в У-На
ринну ни за что не отыскать?
Не знаю. Просто не знаю. Может быть, когда-нибудь я пойму это. Но для этого н
ужно будет стать таким же мудрым, как чародеи. Я не могу понять Ц таков ли
Лю? Иногда кажется, что у него множество лиц и множество характеров. Что он
может быть одновременно и мной, и Тури, и даже Корнягой. И лекарем Самиром.
И Иландом, древним, как небо, хорингом, помнящим Смутные дни от начала врем
ен. И отшельником Гасдом, способным предать во имя непонятных мне убежде
ний. И Кхиссом, навек оставшимся в Сунарре. И той самой маленькой девочкой
, что повстречали мы у вехи железа. И даже Стражем Руд, железным чудищем во
главе железной свиты.
Может быть и Лю-старикашка Ц всего лишь одно из множества лиц, присущих н
еведомому мне чародею. Все может быть.
Вдруг я осознал, что не удивлюсь, если окажусь прав. У-Наринна покажет. Уме
ние не удивляться Ц первый признак мудрости.
Но истинным мудрецом можно стать лишь тогда, когда снова повезет обрести
умение удивляться.
Я чувствовал, что до второго Знака остается совсем немного идти. В смысле
Ц ехать, я ведь верхом на Ветре. Скорее всего, я успею еще до пересвета. Гор
ы на горизонте оставались далекими и зыбкими, хотя Ветер шел размашистым
экономным галопом. Я уже имел возможность убедиться, что он в состоянии с
какать так дни напролет. Грустная карса отстала, но не потому, что не могла
угнаться за конем, а из-за той же грусти. Когда она бывала в добром располо
жении духа, Ветра она могла и обогнать.
Меня все больше стал занимать вопрос: почему молчит Корняга? Это болтлив
ое создание словно воды в дупло набрало. Конечно, досталось ему недавно, о
бгорел, но ведь сам говорит, что ничего страшного. Не сожрало его пламя Ц
значит, оклемается. Непохоже, чтобы он особенно страдал от этого.
Мне кажется, он что-то чувствует. Что-то очень неприятное, но мне говорить
либо не хочет, либо побаивается.
Я придержал Ветра и пустил его шагом. Пусть отдохнет, порядком уже отмаха
ли. Хорошо скакать по равнине, расстояния съедаются мигом, не то что по гор
ным осыпям или по лесу Ц день тащишься, а с места вроде и не стронулся.
Ц Скажи-ка, пень мой любезный, Ц обратился я к Корняге, и тот даже екнул о
т неожиданности. Наверное, моя вежливость его поразила. Ц Слышь, нет?
Ц Слышу, Одинец, слышу…
Корняга говорил с опаской и плохо скрываемым удивлением.
Ц Ты чего притих, а? Обыкновенно болтаешь, как сорока, а тут второй день от
тебя слова не добьешься.
Ц Ну… Ц протянул Корняга, лихорадочно прикидывая: как бы поудачнее сов
рать. Но я его видел насквозь.
Ц Только не нужно сказок, Ц предупредил я. Ц Ты тоже что-то чувствуешь?
Корняга поежился, шевелясь на плече.
Ц Чувствую, Одинец.
Ц Что?
Ц Магию.
Ц Ты способен чувствовать магию?
Ц Да. Я ведь тоже, в общем-то, порождение магии.
Ц Чьей? Ц неожиданно заинтересовался я. Ц Хорингов?
Ц Нет, тех, кто правил этим миром до них.
Ц Предтечи?
Ц Да. Но они, понятно, называли себя иначе.
Ц Как?
Ц Ар…
Я, вывернув шею, умудрился в упор глянуть на Корнягу. И Корняга осекся.
Ц Не знаю, Ц наконец признался он. Ц Откуда мне знать?
Действительно Ц откуда?
Ц Что за магия? Ц спросил я, возвращаясь к более насущным вопросам.
Ц Тоже не знаю. Но она преследует нас. Знаешь, что мне на ум пришло? Ползет
себе жук по столу в темной пустой таверне. А над столом склонился человек
с лампой в руке, и круг света падает на столешницу. Маленький такой круг, ж
ук едва умещается. Он хочет выскользнуть из круга света, лапами перебира
ет, спешит, бежит, но человек двигает лампу Ц и круг света настигает жука
вновь. Жук снова бежит Ц но ему не уйти, потому что в сравнении с человеко
м и лампой жук Ц ничто. Он может только подбежать к краю стола и упасть на
пол.
Ц Жуку падение со стола совсем не повредит, Ц заметил я, пораженный так
им поэтичным сравнением. Ну, дает пень! Ц Если ты хотел сказать, что мы бег
аем по краю стола.
Ц Но круг света настигнет жука и на полу, Ц вздохнул Корняга. Ц Даже есл
и он не разобьется. К тому же, на полу жука легче раздавить сапогом, чем на с
толешнице.
Ц Значит, останемся на столе, Ц решил я и ненадолго умолк.
По правде говоря, Корняга очень удачно облек в слова все то, что я чувствов
ал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего.
Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, на
щупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну. С какой целью Ц мож
но и не говорить. Оборотней ищут только затем, чтобы убить. Я знал всего дв
а исключения: лекарь Самир искал оборотней, чтобы лечить, а Лю-чародей оты
скал нас с Тури, чтобы послать в У-Наринну. Кстати, еще неизвестно, не равно
сильно ли это убийству.
Впрочем, я не верил, что Лю посылал нас на смерть, потому что это ничем не по
могло бы ему, чародею. Не имело это никакого смысла. А вот если мы выживем, и
все трое прорвемся к Трону…
«Стоп! Ц сказал я себе. Ц Это не больше, чем твои домыслы, Моран. Не беги вп
ереди телеги, целее будешь.»
Ц Кто может нас искать? Ц пробормотал я. Ц Кто-то, обладающий магией. Эт
от, как его… Седракс. Или снова хоринги. Хотя нет, магия хорингов совершенн
о непонятна, но легко узнаваема, и ее ни с чем не спутаешь. Нас преследует н
е их магия. Людская.
Значит, либо Седракс, либо кто-то еще, мне неизвестный. Да и Седракс, по сути
, мне неизвестен. Только имя, да и то ненастоящее, потому что истинное свое
имя чародей не откроет никому и никогда.
Если нас выследят… то за каждым кустом может сидеть кто-нибудь вроде Чис
того брата. Просто человека я разделаю в капусту, одного, двух, трех. Если о
ни не мастера клинков. Или другого оружия. Если мастера Ц мне придется по
возиться, а то и применить кое-что из арсенала тайных приемчиков… не всег
да честных. Но я никогда и не говорил, что собираюсь драться честно.
«Погоди, Моран, Ц одернул я себя. Ц В твоем Каменном лесу снова стало тем
нее. Ну их, эти удары исподтишка и отравленные иглы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63