Да кто посмел обидеть мою спутницу?
Потом я присмотрелся, и увидел, что в руке у Тури меч, и лезвие его тоже крас
но от крови. М-да. Вероятно, обидеть ее не удалось. И ладно. У вулха саднило п
равое плечо, все время хотелось его полизать.
Ц В Сунарру вошли Одинец с карсой. Значит, Тури с вулхом вообще-то могут в
ыйти из города.
Вулх слепо обрадовался. Выйти! Выйти! Прочь отсюда! Здесь вкусно кормят, но
здесь же норовят обидеть хозяйку, больно колют в плечо холодным мертвым
железом и друг-тот-что-внутри тоже хочет отсюда выбраться. Он не так быст
р и ловок, как вулх, но, кажется, гораздо лучше понимает людей, которые от пр
ироды совершенно непонятны. Большей частью.
«В который уже раз нас спасет двойственная оборотническая натура? Лю зна
л, кого посылать в Каменный лес…»
В самом деле. Город привлек Одинца с карсой. Тури же с вулхом Ц совершенно
другая парочка, как не крути. Хотя ужасно обидно, что я совершил ошибку. И, с
обственно, провалил все дело, лишил памяти и себя, дурня, и Тури, смелую дев
чонку-мадхета.
Мне стало джерховски стыдно за себя. Эх-ты, герой драный. Сортиры тебе чис
тить, а еще лучше бы сдохнуть в яме у Чистых братьев. Потому что жизнь твоя
никчемна, и ты способен только подвести спутника… спутницу, точнее. Кото
рая всю дорогу только и занимается, что выпутывается из дурацких положен
ий, в которых ты ее бросаешь на пересвете. И тебя, между прочим, вытаскивае
т.
Скотина ты Моран, хоть и человек.
Я до того разозлился, что ухнул в черноту сознания вулха и долго оттуда не
выходил. До самого пересвета.
А когда Тьма ненадолго объяла мир, лишь слегка рассеиваемая слабым свето
м крохотных звезд и вулх превратился в человека Ц телесно Ц и я увидел р
ядом с собой Тури, с надеждой взирающую на меня, а вокруг Ц поросшую редки
ми деревцами равнину и стену леса невдалеке вместо домишек Сунарры, я по
нял, что Тури удалось выйти из коварного города. И вывести оттуда меня.
Ц Здравствуй, Одинец, Ц сказала Тури и протянула руку.
Наши ладони встретились. Я хотел сказать все, что думал Ц кто я есть на са
мом деле и какой она молодец, но вместо этого просто крепко обнял ее.
Кажется, она много чего хотела сказать мне Ц предупредить, может быть, пр
едостеречь от очередной глупости, но не успела. Судорога прошла по ее тел
у и Тури упала на четвереньки.
Не прошло и нескольких минут, как край Меара высунулся из-за горизонта сл
ева от меня. Карса, мурлыкнув, скользнула ко мне, встала на задние лапы, а пе
редние положила мне на плечи. И лизнула шершавым языком мою опять небрит
ую щеку.
Ц Прости меня, Тури, Ц сказал я сокрушенно. Ц Я опять все испортил.
Размышляя, отчего я такой неразумный пень, я оделся и подошел вплотную к В
етру. И почувствовал неодолимое желание протереть глаза.
Потому что я был не единственным пнем в округе. Еще один нагло восседал ве
рхом на Ветре, даже был пристегнут к седлу коротким сыромятным ремешком.
Ц Привет! Ц проскрипел пень уверенно, чтобы не сказать нагло. Ц Я
Ц Корняга.
Ц И хрен ли ты тут делаешь? Ц осведомился я достаточно неприветливо. Ка
к-то не привык я разговаривать с пнями… если только я не общаюсь по давней
привычке сам с собой.
Ц Я Ц проводник! Ц заявил пень. Ц Это я вывел вас из Сунарры. Можешь не б
лагодарить, Ц великодушно разрешил он.
Я с трудом удержался от смеха и подозрительно взглянул на Корнягу.
Ц А не заливаешь?
Ц Что ты! Ц возмутился пень. Ц Я никогда не вру!
Наверное, я скептически ухмыльнулся. Мне-то не нужно было объяснять, что с
лова «Я никогда не вру» произносят только те, кто врет всегда.
Ц Ладно, Ц сказал я, отстегнув пень и вскакивая в седло. Корняга поспешн
о дернулся в сторону, чтоб я его не придавил, а потом вдруг проворно взобра
лся мне на плечо, вцепившись корешками в ремни курткоштанов. Ц Раз тебя н
е прогнала Тури, и я не стану гнать. Рассказывай. Но учти: если выкинешь так
ое, что мне придется не по нраву, я тебя пущу на растопку. На первом же прива
ле.
Вряд ли Корнягу согрела перспектива стать дровами и согреть впоследств
ии меня.
Ц Что рассказывать?
Ц Все. Где тебя подобрала Тури. Зачем она это сделала. И почему, джерх возь
ми, еще не сожгла тебя, готовя ужин, потому что мне кажется, это единственн
ое, на что ты годишься, деревяшка.
Корняга надулся. По крайней мере, мне так показалось.
Ц Вот она, людская благодарность! Все вы одинаковы.
Я не стал уточнять, что к людям я, строго говоря, отношусь не вполне.
Ц Раз, Ц сказал я.
Ц Что раз? Ц не понял Корняга.
Ц Когда будет «три», я разведу костер, Ц охотно объяснил я.
Ц Уже говорю, говорю, Ц всполошился Корняга. Ц Тури подобрала меня три
надцать дней назад недалеко от Слезы Великана.
Ц Чего? Ц изумился я. Ц В первый день пути по Диким землям?
Ц Ага… Но на нее вскоре напали разбойники, и… в общем, она рассердилась.
Ц И что?
Корняга пошевелился на плече и забубнил дальше:
Ц И она меня бросила у озера. Но следом за ней пошли другие люди Ц колдун
Панч и трое его дружков-лютиков.
Ц И ты с ними?
Ц А что мне оставалось? Ц захныкал Корняга. Ц Они грозились сжечь не то
лько меня, но и весь окрестный лес.
М-да. На такую деревяшку это и впрямь подействовало бы. Колдун, значит, Пан
ч и тройка лютиков… Любопытно. Еще один колдун.
Ц А зачем колдун шел следом за Тури?
Ц Ножны, Ц проскрипел Корняга. Ц Ему понравились ножны.
«Как же, ножны, Ц подумал я скептически. Ц И они хоронились тринадцать д
ней. Хотя мы тащились в такие, с точки зрения всего остального мира, гиблые
места, что куда разумнее было напасть сразу же. Или на ближайшем пересвет
е, когда мы беспомощны.»
«Стоп, Ц сказал себе я. Ц Они знают, что мы Ц оборотни?»
Холодный пот прошиб меня. Убить. Немедленно убить!
Ц Где они сейчас? Ц спросил я, браня себя самыми черными словами.
Ц Известно где, Ц довольно сказал пенек. Ц В Сунарре! И ни за что оттуда
не выберутся без меня! Если они вообще живы после твоих зубов и клинка Тур
и…
Облегчение захлестнуло меня, подобно ливню, что проливается на иссушенн
ую солнцем землю.
Ц Послушай, Корняга, Ц сказал я проникновенно. Ц Давай я тебя опять к се
длу пристегну?
Ц А зачем? Ц подозрительно спросил он, на всякий случай сползая на самы
й край моего плеча.
Ц А затем, что ближайшие дни я тебя хрен куда отпущу. Понял?
Пенек не ответил. И правильно, а то услышал бы «Два»…
Следующий час я размышлял, как удалось четверым лютикам пройти через все
, пройденное нами. Через Запретный город, через каньон, через засаду хорин
гов и жадное гостеприимство вильтов… Хорингов, впрочем, мы же и перебили,
так что их можно не считать.
Подозрительная все же история. Хотя среди четверки есть колдун. Панч. Вра
ки, что они идут за ножнами «Опережающего». У-Наринна, вот их цель. Последн
ее время я весь мир готов был записать в путники к Каменному лесу.
Это хорошо, что их пожрала Сунарра. Если действительно пожрала.
Ц Эй, деревяшка! А что, мы с ними подрались?
Ц Да.
Ц Где?
Ц В таверне.
Ц И как?
Ц Здорово! Колдун, правда, жив остался…
Вот это Ц жаль. Если они сумеют ускользнуть из Сунарры, и наши пути пересе
кутся где-нибудь под двумя солнцами, мне придется их убить, сколько бы их
не было Ц одного, двоих, троих или даже всех четверых.
Но что-то подсказало мне Ц из Сунарры выбраться невозможно. Мы Ц первые
. И то лишь благодаря Тури и вулху. Ну, может еще Корняге, который тоже попал
в Сунарру не по своей воле. А подсказала мне это моя собственная память, ож
ивающая в вулхе четтанским днем, и взгляд умницы-карсы.
У нас даже больше общего, чем я до сих пор думал, киса. Мало того, что мы оба
Ц оборотни, так еще и ученики старины Унди. И Тури Мышатника очень любила
, судя по вчерашнему рассказу о его гибели. О том, что Унди любил и я, тоже не
стоит даже и упоминать, это очевидно.
Вот только две вещи меня настораживали. Тури моложе меня, хотя и ненамног
о. Но Унди, насколько она уверена, последние кругов десять перед смертью п
рожил у Беша в Айетоте. Я же совершенно ясно помню, что расстался с Унди се
мь кругов назад, в Гурунаре. Когда судьбе стало угодно вышибить меня отту
да в Риву. С тех пор я встречался с ним дважды, в Риве и Торнсхольме. Второй р
аз Ц чуть больше пяти кругов назад. Незадолго до того, как его убили.
Не мог же Унди жить в двух местах одновременно? Хотя Тури, кажется, упомина
ла, что Унди имел обыкновение исчезать куда-то, и довольно надолго.
И второе. Тури сказала, что убийцу Мышатника никто так и не увидел. А перед
тем как окончательно уйти во Тьму, Унди назвал чье-то имя.
Ильгор.
Я не знал Ц кто это.
С этими мыслями я въехал в старый лиственный лес, и лес поглотил меня. Меня
, Ветра, карсу, Корнягу. Всю нашу странную компанию. Должно быть, со стороны
мы выглядели весьма забавно.
Ц Куда мы едем? Ц спросил Корняга, оживившись.
Ц Ты же проводник! Ц ехидно отозвался я. Ц Тебе виднее.
Пенек стушевался и забормотал что-то совершенно не поддающееся истолко
ванию. Я ему не ответил. Не говорить же Ц в У-Наринну?
Ц Давай, рассказывай, чем занимался твой Панч и остальные лютики,
Ц потребовал я.
Корняга некоторое время обиженно молчал Ц дулся, а потом не утерпел.
Ц Известно Ц чем… Грабили.
Ц В Диких-то землях? Кого?
Даже на такой простой вопрос Корняга ответил уклончиво и расплывчато:
Ц Ну… всяких. Путников.
«Он, видать, враль, каких мало», Ц окончательно убедился я.
Но вытащить из него правду мне не удалось. Вулх, шевельнувшись внутри мен
я, вдруг остро почувствовал внезапно приблизившуюся опасность, и меня ок
атила горячая волна его тревоги.
Я огляделся. Полуденный лес полнился обычными звуками Ц голосами птиц,
шумом крон на ветру, далеким кличем фыркана, идущего по следу. Кто разбуди
л вулха? Кто прячется за зыбкой пеленой свежей листвы?
Ветер, напротив, был совершенно спокоен. Это меня совсем сбило с толку. Я п
ривык доверять своему непростому коню, и если он спокоен, значит можно ра
сслабиться Ц к этому я привык давно. Как же тогда сопоставить это с трево
гой вулха, лесного жителя?
Полный темных предчувствий, я выехал на старую-старую, уже покрытую моло
дой порослью просеку. Она тянулась с северо-востока на юго-запад, так что
некоторое время я мог смело ехать по ней. Я и поехал.
Нервы у меня стали ни к джерху. Я дергался на каждый шорох, то и дело хватая
сь за рукояти кинжалов. Но это все были обычные шорохи леса. Нам они ничем
не угрожали. Карса не показывалась уже второй час, но я смутно чувствовал
ее присутствие, и хоть это меня слегка успокаивало.
Вскоре я выехал к обрыву. Лес подступал к самому краю, и внизу, далеко вниз
у тоже шумел лес. Я невольно натянул поводья. Не люблю высоту…
Ветер встал.
«И что теперь?» Ц подумал я растерянно.
Корняга, дремавший все это время, встрепенулся у меня на плече.
Ц Чего встали?
Я покосился на него.
Ц А ты не видишь?
Он повертелся, стреляя глазами-щелочками. Потом с сомнением в голосе отв
етил:
Ц Не вижу… Лес кругом. Обычный лес.
Ц Я вижу, что лес, Ц проворчал я. Ц Как спускаться-то?
Обрыв тянулся в обе стороны, насколько хватало взгляда. Мне даже показал
ось, будто мы вновь оказались на краю каньона, только в другом месте, не на
каменистой равнине, по которой носились стада могучих быков, а в бескрай
них лесах Запредельного княжества.
Ц Куда спускаться? Ц озадаченно спросил Корняга. Ц Что с тобой, Одинец?
Я тупо уставился в пропасть. Что значит Ц куда? Что он, не видит ни бельмес
а, или как?
Соскочив с седла я с опаской приблизился к краю. Корняга покрепче вцепил
ся руками-ветками в мою одежду. Заглянув за край, я с облегчением отпрянул
. Не люблю высоту… С детства. Я оглянулся. Подобрал длинную сухую палку, по
медлил немного и бросил ее вниз. С обрыва.
Тьма, до чего неприятно, когда чувства бунтуют и начинают рассказывать о
мире совершенно разные вещи!
Слух подсказал мне, что палка с шуршанием упала на землю в нескольких шаг
ах впереди меня. Словно никакой пропасти не было, а просека тянется и даль
ше. Глаза же убеждали, что палка, быстро уменьшаясь в размерах, падает на к
роны еле различимых с высоты деревьев.
Тупо проводив ее взглядом, я попытался собраться.
Так. Спокойнее. Спокойнее, Моран. Давай еще раз.
Я подобрал валежину подлиннее, и вознамерился швырнуть ее вслед за перво
й, но потом, перехватив поудобнее, осторожно попробовал окунуть ее в пуга
ющую пустоту.
Валежина сразу же во что-то уперлась. Если бы не глаза, я бы решил, что прост
о в землю чуть впереди меня.
Вот наваждение!
Ц Эй, Корняга! Ц позвал я. Пенек тотчас встрепенулся.
Ц Я тут!
«Знаю, что тут,» Ц я едва не фыркнул.
Ц Что ты видишь перед нами? Ц спросил я будничным тоном, как мне показал
ось, спокойно.
Корняга на всякий случай осмотрелся.
Ц Просеку. Траву. Мурашек всяких. Палку, которую ты только что бросил.
Ц А пропасть?
Корняга озадачился.
Ц Какую пропасть?
Понятно. Он ничего не видит.
Тогда я плашмя лег на землю и закрыл глаза. Мир сразу стал привычнее, потом
у что остальные чувства сообщали мне о нем одно и тоже. Я лежу на земле. Зем
ля покрыта травой.
Тогда я осторожно пополз вперед, ощупывая все перед собой, прежде чем опе
реться. Мне показалось, что прополз я всего ничего. И я решился открыть гла
за.
Я висел над пропастью. В нескольких шагах от обрыва. Просто висел, неподви
жно, будто лежал на невидимом стекле. Ощущение было на редкость неприятн
ое.
Осторожно-осторожно, словно я мог ненароком расколотить это невидимое с
текло, я вернулся на край обрыва. Сел. И задумался.
Ветер, мой проверенный скакун, глядел на меня словно бы с недоумением. Вет
ер. Хм…
На краю обрыва неизбежно должен чувствоваться ветер. Я ведь слышу, как он
треплет верхушки деревьев. А я ничего не чувствовал здесь, лежа на земле.
Такое впечатление, что на меня нагнали морок и пытаются испугать.
Ц Ах вы, сволочи! Ц прошипел я. Ц Жуки навозные, воронье, свиньи! Думаете,
сверну? В вашу джерхову Сунарру? К пиву и гусятине? Шиш!
Я на миг прикрыл глаза, изгнал из головы суетливые опасения и страх высот
ы, сосредоточившись на желании увидеть правду. Увидеть то, что на самом де
ле лежит передо мной, а не пропасть, в реальности которой меня хотели убед
ить.
И мир впереди стал сначала тускнеть, потом Ц двоиться, а вскоре из-под на
вязанной мне картинки, оживая, как на рисунке хорингов, стали проступать
и просека, и лес, и палка, которую я якобы швырнул в пропасть, и вторая, длинн
ая, которую швырнуть не успел, и карса, стоящая в нескольких шагах впереди
и с глубочайшим недоумением глядящая на меня, и трава, которую я примял, ко
гда ползал…
Наваждение исчезло.
Я перевел дух. И победно огляделся.
Ц Что? Ц спросил я с издевкой. Ц Не вышло?
Мне, конечно, никто не ответил. Тогда я вскочил на Ветра и двинулся в путь. Е
ще ни разу, от самой мельницы на берегу Юбена, я не чувствовал такого горяч
его и непреодолимого желания дойти до Каменного леса. Во что бы то ни стал
о. Вопреки всему.
И в тот же миг вулх, ощутив себя в полнейшей безопасности, замер и раствори
лся во мне.
До самого вечера я тянул по просеке, ни на что не отвлекаясь и внимательно
прислушиваясь к себе Ц а не подскажет ли мне вулх еще что-нибудь? Вулх мо
лчал. Зато Корняга бормотал без умолку. Я узнал массу нового из жизни леса
, но, по-моему, большая часть из этого была бессовестным враньем. Ну где это
видано, чтобы деревья посредством магии боролись с лесными пожарами? Кто
сказал, что с огнем можно поговорить? Как поверить, что река Плакса плачет
в сумерках? Как она может плакать? Направить байки Корняги в интересующе
е меня русло я отчаялся, велеть ему заткнуться не захотел, потому что тиши
на действовала на меня гнетуще, вот и слушал всякую чушь, одновременно пе
ребирая собственные мысли. Карса снова исчезла в лесу справа от просеки.
Лес, кстати, незаметно из лиственного превратился в хвойный, в сосновый б
ор, где каждое дерево, казалось, дышит смолистым растительным здоровьем,
а воздух едва не звенит от чистоты и прозрачности.
Корняга осекся на полуслове; слабо тренькнула тетива лука. Белооперенна
я стрела тонко свистнула и, коротко тюкнув, вонзилась в Корнягу. Корняга и
спуганно ойкнул.
Я соскочил с Ветра, словно на полном скаку меня сшибло нависшей над дорог
ой ветвью. Корняга трепыхался у меня на плече, я его тотчас сдернул.
Стрела была хорингская. Значит, меня всего лишь предупреждают. Даже дети
знают, что хоринги из луков бьют без промаха. В любой сказке. Я имел дело с и
стинными хорингами лишь раз, и ни одной причины усомниться в справедливо
сти этого у меня не возникло.
Влип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Потом я присмотрелся, и увидел, что в руке у Тури меч, и лезвие его тоже крас
но от крови. М-да. Вероятно, обидеть ее не удалось. И ладно. У вулха саднило п
равое плечо, все время хотелось его полизать.
Ц В Сунарру вошли Одинец с карсой. Значит, Тури с вулхом вообще-то могут в
ыйти из города.
Вулх слепо обрадовался. Выйти! Выйти! Прочь отсюда! Здесь вкусно кормят, но
здесь же норовят обидеть хозяйку, больно колют в плечо холодным мертвым
железом и друг-тот-что-внутри тоже хочет отсюда выбраться. Он не так быст
р и ловок, как вулх, но, кажется, гораздо лучше понимает людей, которые от пр
ироды совершенно непонятны. Большей частью.
«В который уже раз нас спасет двойственная оборотническая натура? Лю зна
л, кого посылать в Каменный лес…»
В самом деле. Город привлек Одинца с карсой. Тури же с вулхом Ц совершенно
другая парочка, как не крути. Хотя ужасно обидно, что я совершил ошибку. И, с
обственно, провалил все дело, лишил памяти и себя, дурня, и Тури, смелую дев
чонку-мадхета.
Мне стало джерховски стыдно за себя. Эх-ты, герой драный. Сортиры тебе чис
тить, а еще лучше бы сдохнуть в яме у Чистых братьев. Потому что жизнь твоя
никчемна, и ты способен только подвести спутника… спутницу, точнее. Кото
рая всю дорогу только и занимается, что выпутывается из дурацких положен
ий, в которых ты ее бросаешь на пересвете. И тебя, между прочим, вытаскивае
т.
Скотина ты Моран, хоть и человек.
Я до того разозлился, что ухнул в черноту сознания вулха и долго оттуда не
выходил. До самого пересвета.
А когда Тьма ненадолго объяла мир, лишь слегка рассеиваемая слабым свето
м крохотных звезд и вулх превратился в человека Ц телесно Ц и я увидел р
ядом с собой Тури, с надеждой взирающую на меня, а вокруг Ц поросшую редки
ми деревцами равнину и стену леса невдалеке вместо домишек Сунарры, я по
нял, что Тури удалось выйти из коварного города. И вывести оттуда меня.
Ц Здравствуй, Одинец, Ц сказала Тури и протянула руку.
Наши ладони встретились. Я хотел сказать все, что думал Ц кто я есть на са
мом деле и какой она молодец, но вместо этого просто крепко обнял ее.
Кажется, она много чего хотела сказать мне Ц предупредить, может быть, пр
едостеречь от очередной глупости, но не успела. Судорога прошла по ее тел
у и Тури упала на четвереньки.
Не прошло и нескольких минут, как край Меара высунулся из-за горизонта сл
ева от меня. Карса, мурлыкнув, скользнула ко мне, встала на задние лапы, а пе
редние положила мне на плечи. И лизнула шершавым языком мою опять небрит
ую щеку.
Ц Прости меня, Тури, Ц сказал я сокрушенно. Ц Я опять все испортил.
Размышляя, отчего я такой неразумный пень, я оделся и подошел вплотную к В
етру. И почувствовал неодолимое желание протереть глаза.
Потому что я был не единственным пнем в округе. Еще один нагло восседал ве
рхом на Ветре, даже был пристегнут к седлу коротким сыромятным ремешком.
Ц Привет! Ц проскрипел пень уверенно, чтобы не сказать нагло. Ц Я
Ц Корняга.
Ц И хрен ли ты тут делаешь? Ц осведомился я достаточно неприветливо. Ка
к-то не привык я разговаривать с пнями… если только я не общаюсь по давней
привычке сам с собой.
Ц Я Ц проводник! Ц заявил пень. Ц Это я вывел вас из Сунарры. Можешь не б
лагодарить, Ц великодушно разрешил он.
Я с трудом удержался от смеха и подозрительно взглянул на Корнягу.
Ц А не заливаешь?
Ц Что ты! Ц возмутился пень. Ц Я никогда не вру!
Наверное, я скептически ухмыльнулся. Мне-то не нужно было объяснять, что с
лова «Я никогда не вру» произносят только те, кто врет всегда.
Ц Ладно, Ц сказал я, отстегнув пень и вскакивая в седло. Корняга поспешн
о дернулся в сторону, чтоб я его не придавил, а потом вдруг проворно взобра
лся мне на плечо, вцепившись корешками в ремни курткоштанов. Ц Раз тебя н
е прогнала Тури, и я не стану гнать. Рассказывай. Но учти: если выкинешь так
ое, что мне придется не по нраву, я тебя пущу на растопку. На первом же прива
ле.
Вряд ли Корнягу согрела перспектива стать дровами и согреть впоследств
ии меня.
Ц Что рассказывать?
Ц Все. Где тебя подобрала Тури. Зачем она это сделала. И почему, джерх возь
ми, еще не сожгла тебя, готовя ужин, потому что мне кажется, это единственн
ое, на что ты годишься, деревяшка.
Корняга надулся. По крайней мере, мне так показалось.
Ц Вот она, людская благодарность! Все вы одинаковы.
Я не стал уточнять, что к людям я, строго говоря, отношусь не вполне.
Ц Раз, Ц сказал я.
Ц Что раз? Ц не понял Корняга.
Ц Когда будет «три», я разведу костер, Ц охотно объяснил я.
Ц Уже говорю, говорю, Ц всполошился Корняга. Ц Тури подобрала меня три
надцать дней назад недалеко от Слезы Великана.
Ц Чего? Ц изумился я. Ц В первый день пути по Диким землям?
Ц Ага… Но на нее вскоре напали разбойники, и… в общем, она рассердилась.
Ц И что?
Корняга пошевелился на плече и забубнил дальше:
Ц И она меня бросила у озера. Но следом за ней пошли другие люди Ц колдун
Панч и трое его дружков-лютиков.
Ц И ты с ними?
Ц А что мне оставалось? Ц захныкал Корняга. Ц Они грозились сжечь не то
лько меня, но и весь окрестный лес.
М-да. На такую деревяшку это и впрямь подействовало бы. Колдун, значит, Пан
ч и тройка лютиков… Любопытно. Еще один колдун.
Ц А зачем колдун шел следом за Тури?
Ц Ножны, Ц проскрипел Корняга. Ц Ему понравились ножны.
«Как же, ножны, Ц подумал я скептически. Ц И они хоронились тринадцать д
ней. Хотя мы тащились в такие, с точки зрения всего остального мира, гиблые
места, что куда разумнее было напасть сразу же. Или на ближайшем пересвет
е, когда мы беспомощны.»
«Стоп, Ц сказал себе я. Ц Они знают, что мы Ц оборотни?»
Холодный пот прошиб меня. Убить. Немедленно убить!
Ц Где они сейчас? Ц спросил я, браня себя самыми черными словами.
Ц Известно где, Ц довольно сказал пенек. Ц В Сунарре! И ни за что оттуда
не выберутся без меня! Если они вообще живы после твоих зубов и клинка Тур
и…
Облегчение захлестнуло меня, подобно ливню, что проливается на иссушенн
ую солнцем землю.
Ц Послушай, Корняга, Ц сказал я проникновенно. Ц Давай я тебя опять к се
длу пристегну?
Ц А зачем? Ц подозрительно спросил он, на всякий случай сползая на самы
й край моего плеча.
Ц А затем, что ближайшие дни я тебя хрен куда отпущу. Понял?
Пенек не ответил. И правильно, а то услышал бы «Два»…
Следующий час я размышлял, как удалось четверым лютикам пройти через все
, пройденное нами. Через Запретный город, через каньон, через засаду хорин
гов и жадное гостеприимство вильтов… Хорингов, впрочем, мы же и перебили,
так что их можно не считать.
Подозрительная все же история. Хотя среди четверки есть колдун. Панч. Вра
ки, что они идут за ножнами «Опережающего». У-Наринна, вот их цель. Последн
ее время я весь мир готов был записать в путники к Каменному лесу.
Это хорошо, что их пожрала Сунарра. Если действительно пожрала.
Ц Эй, деревяшка! А что, мы с ними подрались?
Ц Да.
Ц Где?
Ц В таверне.
Ц И как?
Ц Здорово! Колдун, правда, жив остался…
Вот это Ц жаль. Если они сумеют ускользнуть из Сунарры, и наши пути пересе
кутся где-нибудь под двумя солнцами, мне придется их убить, сколько бы их
не было Ц одного, двоих, троих или даже всех четверых.
Но что-то подсказало мне Ц из Сунарры выбраться невозможно. Мы Ц первые
. И то лишь благодаря Тури и вулху. Ну, может еще Корняге, который тоже попал
в Сунарру не по своей воле. А подсказала мне это моя собственная память, ож
ивающая в вулхе четтанским днем, и взгляд умницы-карсы.
У нас даже больше общего, чем я до сих пор думал, киса. Мало того, что мы оба
Ц оборотни, так еще и ученики старины Унди. И Тури Мышатника очень любила
, судя по вчерашнему рассказу о его гибели. О том, что Унди любил и я, тоже не
стоит даже и упоминать, это очевидно.
Вот только две вещи меня настораживали. Тури моложе меня, хотя и ненамног
о. Но Унди, насколько она уверена, последние кругов десять перед смертью п
рожил у Беша в Айетоте. Я же совершенно ясно помню, что расстался с Унди се
мь кругов назад, в Гурунаре. Когда судьбе стало угодно вышибить меня отту
да в Риву. С тех пор я встречался с ним дважды, в Риве и Торнсхольме. Второй р
аз Ц чуть больше пяти кругов назад. Незадолго до того, как его убили.
Не мог же Унди жить в двух местах одновременно? Хотя Тури, кажется, упомина
ла, что Унди имел обыкновение исчезать куда-то, и довольно надолго.
И второе. Тури сказала, что убийцу Мышатника никто так и не увидел. А перед
тем как окончательно уйти во Тьму, Унди назвал чье-то имя.
Ильгор.
Я не знал Ц кто это.
С этими мыслями я въехал в старый лиственный лес, и лес поглотил меня. Меня
, Ветра, карсу, Корнягу. Всю нашу странную компанию. Должно быть, со стороны
мы выглядели весьма забавно.
Ц Куда мы едем? Ц спросил Корняга, оживившись.
Ц Ты же проводник! Ц ехидно отозвался я. Ц Тебе виднее.
Пенек стушевался и забормотал что-то совершенно не поддающееся истолко
ванию. Я ему не ответил. Не говорить же Ц в У-Наринну?
Ц Давай, рассказывай, чем занимался твой Панч и остальные лютики,
Ц потребовал я.
Корняга некоторое время обиженно молчал Ц дулся, а потом не утерпел.
Ц Известно Ц чем… Грабили.
Ц В Диких-то землях? Кого?
Даже на такой простой вопрос Корняга ответил уклончиво и расплывчато:
Ц Ну… всяких. Путников.
«Он, видать, враль, каких мало», Ц окончательно убедился я.
Но вытащить из него правду мне не удалось. Вулх, шевельнувшись внутри мен
я, вдруг остро почувствовал внезапно приблизившуюся опасность, и меня ок
атила горячая волна его тревоги.
Я огляделся. Полуденный лес полнился обычными звуками Ц голосами птиц,
шумом крон на ветру, далеким кличем фыркана, идущего по следу. Кто разбуди
л вулха? Кто прячется за зыбкой пеленой свежей листвы?
Ветер, напротив, был совершенно спокоен. Это меня совсем сбило с толку. Я п
ривык доверять своему непростому коню, и если он спокоен, значит можно ра
сслабиться Ц к этому я привык давно. Как же тогда сопоставить это с трево
гой вулха, лесного жителя?
Полный темных предчувствий, я выехал на старую-старую, уже покрытую моло
дой порослью просеку. Она тянулась с северо-востока на юго-запад, так что
некоторое время я мог смело ехать по ней. Я и поехал.
Нервы у меня стали ни к джерху. Я дергался на каждый шорох, то и дело хватая
сь за рукояти кинжалов. Но это все были обычные шорохи леса. Нам они ничем
не угрожали. Карса не показывалась уже второй час, но я смутно чувствовал
ее присутствие, и хоть это меня слегка успокаивало.
Вскоре я выехал к обрыву. Лес подступал к самому краю, и внизу, далеко вниз
у тоже шумел лес. Я невольно натянул поводья. Не люблю высоту…
Ветер встал.
«И что теперь?» Ц подумал я растерянно.
Корняга, дремавший все это время, встрепенулся у меня на плече.
Ц Чего встали?
Я покосился на него.
Ц А ты не видишь?
Он повертелся, стреляя глазами-щелочками. Потом с сомнением в голосе отв
етил:
Ц Не вижу… Лес кругом. Обычный лес.
Ц Я вижу, что лес, Ц проворчал я. Ц Как спускаться-то?
Обрыв тянулся в обе стороны, насколько хватало взгляда. Мне даже показал
ось, будто мы вновь оказались на краю каньона, только в другом месте, не на
каменистой равнине, по которой носились стада могучих быков, а в бескрай
них лесах Запредельного княжества.
Ц Куда спускаться? Ц озадаченно спросил Корняга. Ц Что с тобой, Одинец?
Я тупо уставился в пропасть. Что значит Ц куда? Что он, не видит ни бельмес
а, или как?
Соскочив с седла я с опаской приблизился к краю. Корняга покрепче вцепил
ся руками-ветками в мою одежду. Заглянув за край, я с облегчением отпрянул
. Не люблю высоту… С детства. Я оглянулся. Подобрал длинную сухую палку, по
медлил немного и бросил ее вниз. С обрыва.
Тьма, до чего неприятно, когда чувства бунтуют и начинают рассказывать о
мире совершенно разные вещи!
Слух подсказал мне, что палка с шуршанием упала на землю в нескольких шаг
ах впереди меня. Словно никакой пропасти не было, а просека тянется и даль
ше. Глаза же убеждали, что палка, быстро уменьшаясь в размерах, падает на к
роны еле различимых с высоты деревьев.
Тупо проводив ее взглядом, я попытался собраться.
Так. Спокойнее. Спокойнее, Моран. Давай еще раз.
Я подобрал валежину подлиннее, и вознамерился швырнуть ее вслед за перво
й, но потом, перехватив поудобнее, осторожно попробовал окунуть ее в пуга
ющую пустоту.
Валежина сразу же во что-то уперлась. Если бы не глаза, я бы решил, что прост
о в землю чуть впереди меня.
Вот наваждение!
Ц Эй, Корняга! Ц позвал я. Пенек тотчас встрепенулся.
Ц Я тут!
«Знаю, что тут,» Ц я едва не фыркнул.
Ц Что ты видишь перед нами? Ц спросил я будничным тоном, как мне показал
ось, спокойно.
Корняга на всякий случай осмотрелся.
Ц Просеку. Траву. Мурашек всяких. Палку, которую ты только что бросил.
Ц А пропасть?
Корняга озадачился.
Ц Какую пропасть?
Понятно. Он ничего не видит.
Тогда я плашмя лег на землю и закрыл глаза. Мир сразу стал привычнее, потом
у что остальные чувства сообщали мне о нем одно и тоже. Я лежу на земле. Зем
ля покрыта травой.
Тогда я осторожно пополз вперед, ощупывая все перед собой, прежде чем опе
реться. Мне показалось, что прополз я всего ничего. И я решился открыть гла
за.
Я висел над пропастью. В нескольких шагах от обрыва. Просто висел, неподви
жно, будто лежал на невидимом стекле. Ощущение было на редкость неприятн
ое.
Осторожно-осторожно, словно я мог ненароком расколотить это невидимое с
текло, я вернулся на край обрыва. Сел. И задумался.
Ветер, мой проверенный скакун, глядел на меня словно бы с недоумением. Вет
ер. Хм…
На краю обрыва неизбежно должен чувствоваться ветер. Я ведь слышу, как он
треплет верхушки деревьев. А я ничего не чувствовал здесь, лежа на земле.
Такое впечатление, что на меня нагнали морок и пытаются испугать.
Ц Ах вы, сволочи! Ц прошипел я. Ц Жуки навозные, воронье, свиньи! Думаете,
сверну? В вашу джерхову Сунарру? К пиву и гусятине? Шиш!
Я на миг прикрыл глаза, изгнал из головы суетливые опасения и страх высот
ы, сосредоточившись на желании увидеть правду. Увидеть то, что на самом де
ле лежит передо мной, а не пропасть, в реальности которой меня хотели убед
ить.
И мир впереди стал сначала тускнеть, потом Ц двоиться, а вскоре из-под на
вязанной мне картинки, оживая, как на рисунке хорингов, стали проступать
и просека, и лес, и палка, которую я якобы швырнул в пропасть, и вторая, длинн
ая, которую швырнуть не успел, и карса, стоящая в нескольких шагах впереди
и с глубочайшим недоумением глядящая на меня, и трава, которую я примял, ко
гда ползал…
Наваждение исчезло.
Я перевел дух. И победно огляделся.
Ц Что? Ц спросил я с издевкой. Ц Не вышло?
Мне, конечно, никто не ответил. Тогда я вскочил на Ветра и двинулся в путь. Е
ще ни разу, от самой мельницы на берегу Юбена, я не чувствовал такого горяч
его и непреодолимого желания дойти до Каменного леса. Во что бы то ни стал
о. Вопреки всему.
И в тот же миг вулх, ощутив себя в полнейшей безопасности, замер и раствори
лся во мне.
До самого вечера я тянул по просеке, ни на что не отвлекаясь и внимательно
прислушиваясь к себе Ц а не подскажет ли мне вулх еще что-нибудь? Вулх мо
лчал. Зато Корняга бормотал без умолку. Я узнал массу нового из жизни леса
, но, по-моему, большая часть из этого была бессовестным враньем. Ну где это
видано, чтобы деревья посредством магии боролись с лесными пожарами? Кто
сказал, что с огнем можно поговорить? Как поверить, что река Плакса плачет
в сумерках? Как она может плакать? Направить байки Корняги в интересующе
е меня русло я отчаялся, велеть ему заткнуться не захотел, потому что тиши
на действовала на меня гнетуще, вот и слушал всякую чушь, одновременно пе
ребирая собственные мысли. Карса снова исчезла в лесу справа от просеки.
Лес, кстати, незаметно из лиственного превратился в хвойный, в сосновый б
ор, где каждое дерево, казалось, дышит смолистым растительным здоровьем,
а воздух едва не звенит от чистоты и прозрачности.
Корняга осекся на полуслове; слабо тренькнула тетива лука. Белооперенна
я стрела тонко свистнула и, коротко тюкнув, вонзилась в Корнягу. Корняга и
спуганно ойкнул.
Я соскочил с Ветра, словно на полном скаку меня сшибло нависшей над дорог
ой ветвью. Корняга трепыхался у меня на плече, я его тотчас сдернул.
Стрела была хорингская. Значит, меня всего лишь предупреждают. Даже дети
знают, что хоринги из луков бьют без промаха. В любой сказке. Я имел дело с и
стинными хорингами лишь раз, и ни одной причины усомниться в справедливо
сти этого у меня не возникло.
Влип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63