ДостиЖ
ния кибернетики открыли новые перспективы изучения таких кат<
горий, как образ и действие. Математическое и техническое модеЛ
рование множества явлений, охватываемых этими категориями, ос
гатило не только кибернетику, но и психологию.
См.: Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования. Л., 1964.
Указанные аспекты поведения, представленные в таких понятиях,
как сигнал, обратная связь, программирование, компарация, коррек-
ция и др., присущи психической реальности как таковой. Поэтому
психологическое исследование неизбежно наталкивалось на них уже
ддокибернетические времена. Кибернетические схемы оказались не
извне привнесенными в психологию, а соответствующими ее внут-
реннему развитию.
Множество теоретико-экспериментальных направлений обогаща-
ло категорию психического образа. Но, как неоднократно подчерки-
валось, эта категория не работает вне системы других. За явленным
сознанию предметным образом скрыты предметное действие, мотив,
к нему побуждающий, отношение субъекта к другим людям, а также
личностная значимость и переживаемость информации, свернутой в
образе - чувственном и умственном.
Глава 5. Категория действия
Любая трактовка психической организации живых
Общее понятие
существ предполагает включенность в структуру
о действии " " -"
этой организации особого компонента, обознача-
емого термином "действие". Уже Аристотель, которому, как отмеча-
лось, принадлежит первая целостная теория психики как особой фор-
мы жизнедеятельности, трактовал эту форму в качестве сенсомотор-
ной, стало быть, соединяющей ощущение с ответным мышечным дей-
ствием организма. (Правда, центральным органом, служащим связу-
ющим звеном между чувственным образом и локомоцией (пере-
мещением в пространстве), считалось сердце.)
Аристотель же впервые выделил такой важнейший признак дей-
ствия, как его предметность. Прежде чем объяснить действие, подчер-
кивал он, нужно сперва разобраться в его объекте. В случае чувствен-
ного восприятия этим объектом является внешнее материальное тело,
образ которого "подобно печати на воске" фиксируется органом ощу-
щений. Однако поворотным как для Аристотеля, так и для всех последу-
ющих философов стал переход от ощущения к мышлению.
Вопрос об объекте умственного действия не мог быть решен ана-
"о тому, как объяснялось действие с объектом, непосредствен-
Ї Данным органу чувств. В результате было принято исследователь-
Їе направление, на которое ориентировалась философско-психо-
"ическая мысль на протяжении многих веков. Как объект, так и дей-
е с этим объектом переносились в качественно иную плоскость,
присущая сенсомоторному уровню, на котором и "автор" дей-
и само это действие, и объект, с которым оно сопряжено, яв-
ляются доступными объективному изучению реалиями. На смену им
пришло представление и об особой психической способности дей-
ствовать, и об идеальном сверхчувственном предмете, постигаемом
благодаря этой уникальной, несопоставимой с другими психически-
ми функциями способности.
Если источником и носителем сенсомоторного действия являлся
организм, то применительно к умственному действию принципомег
реализации оказывался лишенный материального субстрата разум
("нус"), который содержит в себе идеи - образцы всякого творений
Это стало основанием множества доктрин об особой интеллектуаль
ной активности или созерцании как высшей ступени постижения ис
тинного бытия вещей (в свою очередь умопостигаемых).
С этим соотносилось (предложенное опять-таки Аристотелем) раз
деление теоретического и практического разума. "Теоретический yj
не мыслит ничего относящегося к действию", - подчеркивал Арис
тотель. Если в психологическом плане разделение двух "разумов
(ориентированного на созерцание идей и на практическое овладени
ситуациями) содержало рациональный момент, то в философскц)
плане противопоставление теоретической и практической активно
сти расщепляло категорию действия в самом ее зародыше, разнося 4
по различным разрядам бытия.
В последующие века телесные изменения поведения организи
"запуск" его в деятельное состояние относили либо на счет исход
щей от субъекта силы воли, либо на счет аффектов как эмоционад
ных потрясений. Очевидно, что ни один, ни другой способ объяс>
ния не могли обогатить научное знание о действии. Ссылка на си
воли как перводвигатель отрезала путь к детерминистскому объяс>
нию действия, к анализу способов его построения, имеющих объ<
тивную динамику. Обращение к аффектам, эмоциям учитывало эНЯ
готический ресурс действия, но было бессильно пролить свет на<
крытую Аристотелем предметность действия.
Новая эпоха в трактовке проблемы связана с нововведениями
карта. Открытие им рефлекторной природы поведения повлекло
собой каузальную трехзвенную модель действия как целесообразны
реакции организма на внешний раздражитель, позволяющей орган
му сохранить целостность. При всем несовершенстве представлен
о конкретных деталях этой рефлекторной модели она утвердила i
висимость действия организма от объективных, самостоятельных1
отношению к сознанию факторов - физических и физиологичес>
тем самым причинно обосновывая регуляцию поведения, которую
предшествующие концепции считали производной от произвс
действующих психических сил.
Декарт все эти силы как бы вынес за скобки своей схемы рефлек-
торной реакции (ставшей прообразом различного вида непроизволь-
ных движений) и локализовал их в иной, бытующий по ту сторону "ма-
шины тела", непротяженной субстанция. При всей эклектичности это-
го воззрения оно на три столетия стало центром, вокруг которого шли
дискуссии о детерминации и регуляции действия как посредствующе-
i-озвена междусубъектом и объектом, организмом и средой,личностью
и системой ценностей, сознанием и предметным миром.
С возникновением психологии как самостоятельной науки сразу
же определились два радикально различных направления в трактовке
действия как одного из непременных компонентов психической жиз-
недеятельности человека. В теориях, считавших предметом психоло-
гии сознание субъекта, действие рассматривалось как проявление его
имманентной активности, источник которой заложен в нем самом и
первичен по отношению к другим, внутрипсихическим явлениям.
Этот взгляд объединял позиции лидеров двух главных направлений
того периода - Вундта и Брентано. Вместе с тем концепция Брентано
вносила существенно важный для разработки категории действия мо-
мент, а именно идею его направленности на сосуществующий в пси-
хологическом акте предмет, без которого сам этот акт нереализуем.
Здесь Брентано по существу возвращался к постулату, о котором уже
шла речь и который впервые был утвержден Аристотелем, "что сам
Брентано не отрицал", а именно - к идее предметности действия. Но
само действие, как и его предмет, оказалось замкнутым в пределах
внутреннего восприятия особого психического ряда. Наряду с этим
направлением, которое отстаивало уникальность психического дей-
ствия сравнительно с телесным, складывалось другое, определившее
статус категории действия как телесно-психической. Это предпола-
гало коренной пересмотр представлений и о теле, и о психике. Поня-
тие о теле как физико-химической "машине" уступает место его по-
ниманию как гибкого, способного к развитию и научению устройства.
Понятие о психике не идентифицируется более с сознанием, данным
во внутреннем опыте субъекта. Эти глубинные сдвиги позволили раз-
работать категорию действия в качестве детерминанты процесса ре-
шения биологически значимых для организма задач, в который во-
бчена мышечная система.
Первые решающие шаги в этом направлении принадлежали Гель-
"ьцу, Дарвину и Сеченову. Их вклад в формирование категории
ия остается непреходящим. Вместе с тем в их трудах действие
Ступает как биологическая детерминанта, как фактор организации
"ия у всех живых существ. В дальнейшем эта категория обога-
ся благодаря включению ее в социальный контекст.
Действие сознания
и действие организма
До середины прошлого столетия на всех кон-
кретно-психологических концепциях лежа"
ла печать дуализма. Наиболее отчетливо это
видится при обращении к категории действия. Реальное целостное,
действие при попытках его теоретически осмыслить расщеплялось на
два лишенных внутренней связи разряда. Телесному, материальному
действию, доступному объективному наблюдению, противополага-
лось внутреннее, внетелесное действие, которое совершается в пре
делах сознания и потому доступно только для его носителя-субъек-
та. С этим соединялось представление о непроизвольности и прои
вольности действий, причем непроизвольность трактовалась как на>1
вязываемая субъекту реактивность в противовес исходящей от субъ
екта активности, которая получает свое высшее и истинное выраже
ние в произвольных действиях сознания, способных спонтанно регу
лировать не только внутрипсихические процессы (например, памят
или мышления), но и работу организма.
Эта дуалистическая схема, первые наметки которой принадлеж{
ли еще Августину, прочно утвердилась в Новое время благодаря три
умфу механистического естествознания, обосновывавшего возмоа
ность строго причинного объяснения всего, что происходит с живы
телом как своего рода машиной.
Уже говорилось выше о том воистину революционном сдвиге
всем строе представлений о жизнедеятельности организма, которы
произвело открытие Декартом рефлекторной природы поведения.
нако этот сдвиг, придавший мощный импульс всей последующей [
работке знаний о поведении, имел своей оборотной стороной укр
ление позиции тех, кто стремился локализовать источник психич
ской активности во внепространственной и внетелесной, согласно)
убеждению, сфере сознания.
Начало XIX века ознаменовалось крупными успехами нейро({
зиологии, вторгшейся со своими экспериментальными методами BJ
ятельность нервной системы. Однако это ничуть не поколебало а>
стино-декартовский дуализм. Сама центральная нервная система бь
рассечена (притом не умозрительно, в плане теоретических предел
лений, а реально, с помощью анатомических инструментов) Mi
раздела - спинной мозг и головной мозг, работающие на различи>
началах.
Спинной мозгвыступил и пиле автомата, который выстроен изрв<
лекторных дуг. Что же касается головного мозга, то за ним сохра
лась роль безразличного "седалища" произвольно действующих внК
ренних психических сил или процессов. Попытка "привязать" кб<
шим полушариям (и даже коре больших полушарий) психичес
(Ьункции была предпринята френологией. Однако после блистатель-
ных экспериментов Флуранса она была скомпрометирована. Как и в
случае с открытием рефлекторной дуги (закон Белла-Мажанди), успе-
хами экспериментальной науки воспользовались противники естест-
веннонаучного объяснения жизненных функций. Они требовали, как
писал один из них, русский философ П.Д. Юркевич, "остаться на пу-
ти намеченном Декартом". А это был путь дуализма телесного и ду-
ховного, произвольного и непроизвольного, реактивного и активного.
Вместе с тем в атмосфере, созданной стремительными успехами
естественных наук, трудно было отстаивать версию об особой, ничем
не обусловленной активности субъекта, который превратился в не-
кое подобие спинозовской субстанции, являющейся причиной самой
себя ("кауза суй"). Ведь и Декарт, и Спиноза видели эту опасность
сосредоточения всех психических действий "по ту сторону" реальных,
земных связей человека с природой. Твердо отстаивая приоритет ра-
зума, они (а также Лейбниц) искали промежуточное звено между цар-
ством мысли и функционирующим по общим законам мироздания
организмом. Вскоре Локк дал этому звену имя, с тех пор прославив-
шее его в психологии. Он назвал его ассоциацией.
Обращение к ассоциации как закономерно
Ассоциация как возникающей связи психических элементов,
посредующее звено которая, однажды сложившись, затем акту-
ализируется "механически" (появление од-
ного звена "цепочки" влечет за собой последующие), позволило при-
дать изучению и объяснению того, что происходит в сознании, подо-
бие независимости психических процессов от произвольно действу-
ющего субъекта. Тем не менее именно субъекту предоставлялось "по-
следнее слово", и он оставался (в образе бестелесной сущности) ис-
точником и конечной причиной психической жизни.
Дальнейшее движение научно-психологической мысли шло в на-
правлении все углубляющейся ориентации на то, чтобы придать фун-
кционированию ассоциативного механизма независимость от актов
сознания. Под различными углами зрения нарождалось понятие о бес-
тельной психике, об особых психических действиях, подчинен-
ных законам ассоциации, однако не представленных в сознании, как
Утверждалось на протяжении многих десятилетий.
В итоге к середине XIX века сформировались
"ессознательные три типа объяснения действий: а) самостоя-
"еские действия тельные, регулируемые представленным в со-
знании внутренним образом и направляемые
biM усилием; б) возникшие в силу ассоциативного сцепления из
"онентов, заданных предшествующим опытом; в) непроизволь-
ные реакции организма, возникающие вне контроля сознания и обу
словленные не прежним опытом, а устройством нервной системы>
(к ним в первую очередь относятся рефлексы, которые интерпрети,-1
ровались как физиологическая, а не психологическая категория), ц.
Особый интерес с точки зрения последующей разработки катего
рии действия представлял второй тип, который определил общий об<й
лик нарождавшейся психологии как отдельной науки, справедливо,
названной ассоциативной. Следует, однако, обратить внимание нато
что первоначально это направление исходило из неотделимости по-1
нятия об ассоциации от понятия об осознании. Наиболее отчетлив
это прослеживается по работам английских авторов, отказавшихся с
попыток одного из родоначальников ассоцианизма Д. Гартли пред
ставить ассоциацию в качестве психического механизма, имеющег
телесную основу.
Конечно, отсутствие реальных опытных сведений о физиологиче
ском механизме ассоциаций придавало схеме Гартли фантастически
характер. Тем не менее истинным прозрением, подтвержденным успе
хами психофизиологии через полтора столетия, являлась версия Гарт
ли о том, что ассоциации возникают только при условии перехода сен
сорного образа (посредством вибраций мозгового вещества) в сфер
деятельности мышц. Кстати, тем самым великий английский врач о
крыл роль незаметных микродвижений мышечного аппарата в пр
цессах восприятия, памяти и даже мышления (в последнем случа
как он полагал, в ассоциативную цепь включается слово, за котор1?
скрыта вибрация органов речи).
Весь этот процесс Гартли считал совершающимся объективно, иц1
че говоря, независимо от сознания. Но другие представители ассоц
ативной психологии замкнули ассоциации в пределах сознания, п{
вратив их во пнутрипсихические действия. Это сочеталось с отказ
от включения ассоциаций в структуру реального действия и с тем,
они становились чисто механическим процессом соединения впеч)
лений и их следов,
Таковой являлась весьма популярная в первой половине прои>
го века психическая доктрина Джеймса Милля, который, исполы
механические и силовые образы физического мира, представили
аналогии с ними и мир психических явлений, который отождествля
ся с тем, что непосредственно дано сознанию. Последнее рисовало
построенным из идей, образующих комплексы, которые движутся
собственным орбитам.
Законам ассоциации приписывалось чисто феноменальное зна<
ние. Они становились правилом появления в сознании сменяю
друг друга в определенной последовательности феноменов, причем
правилом, которое не имело никакого основания, кроме свойств са-
мого сознания.
Важная, имевшая серьезные последствия для будущего психоло-
гии попытка выйти за пределы сознания субъекта была предпринята
Гербартом. За непознаваемой (именно так он считал) душой субъекта
Гербарт оставлял только одну функцию- функцию порождения пред-
ставлений. Однажды появившись, они начинают вытеснять друг дру-
га из сознания, образуя так называемую апперцептивную массу.
Напомним, что понятие об апперцепции ввел Лейбниц. Он обра-
тился к этому понятию, чтобы выделить в неисчислимой массе не-
осознаваемых представлений (перцепций) именно те, которые бла-
годаря вниманию и памяти начинают осознаваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
ния кибернетики открыли новые перспективы изучения таких кат<
горий, как образ и действие. Математическое и техническое модеЛ
рование множества явлений, охватываемых этими категориями, ос
гатило не только кибернетику, но и психологию.
См.: Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования. Л., 1964.
Указанные аспекты поведения, представленные в таких понятиях,
как сигнал, обратная связь, программирование, компарация, коррек-
ция и др., присущи психической реальности как таковой. Поэтому
психологическое исследование неизбежно наталкивалось на них уже
ддокибернетические времена. Кибернетические схемы оказались не
извне привнесенными в психологию, а соответствующими ее внут-
реннему развитию.
Множество теоретико-экспериментальных направлений обогаща-
ло категорию психического образа. Но, как неоднократно подчерки-
валось, эта категория не работает вне системы других. За явленным
сознанию предметным образом скрыты предметное действие, мотив,
к нему побуждающий, отношение субъекта к другим людям, а также
личностная значимость и переживаемость информации, свернутой в
образе - чувственном и умственном.
Глава 5. Категория действия
Любая трактовка психической организации живых
Общее понятие
существ предполагает включенность в структуру
о действии " " -"
этой организации особого компонента, обознача-
емого термином "действие". Уже Аристотель, которому, как отмеча-
лось, принадлежит первая целостная теория психики как особой фор-
мы жизнедеятельности, трактовал эту форму в качестве сенсомотор-
ной, стало быть, соединяющей ощущение с ответным мышечным дей-
ствием организма. (Правда, центральным органом, служащим связу-
ющим звеном между чувственным образом и локомоцией (пере-
мещением в пространстве), считалось сердце.)
Аристотель же впервые выделил такой важнейший признак дей-
ствия, как его предметность. Прежде чем объяснить действие, подчер-
кивал он, нужно сперва разобраться в его объекте. В случае чувствен-
ного восприятия этим объектом является внешнее материальное тело,
образ которого "подобно печати на воске" фиксируется органом ощу-
щений. Однако поворотным как для Аристотеля, так и для всех последу-
ющих философов стал переход от ощущения к мышлению.
Вопрос об объекте умственного действия не мог быть решен ана-
"о тому, как объяснялось действие с объектом, непосредствен-
Ї Данным органу чувств. В результате было принято исследователь-
Їе направление, на которое ориентировалась философско-психо-
"ическая мысль на протяжении многих веков. Как объект, так и дей-
е с этим объектом переносились в качественно иную плоскость,
присущая сенсомоторному уровню, на котором и "автор" дей-
и само это действие, и объект, с которым оно сопряжено, яв-
ляются доступными объективному изучению реалиями. На смену им
пришло представление и об особой психической способности дей-
ствовать, и об идеальном сверхчувственном предмете, постигаемом
благодаря этой уникальной, несопоставимой с другими психически-
ми функциями способности.
Если источником и носителем сенсомоторного действия являлся
организм, то применительно к умственному действию принципомег
реализации оказывался лишенный материального субстрата разум
("нус"), который содержит в себе идеи - образцы всякого творений
Это стало основанием множества доктрин об особой интеллектуаль
ной активности или созерцании как высшей ступени постижения ис
тинного бытия вещей (в свою очередь умопостигаемых).
С этим соотносилось (предложенное опять-таки Аристотелем) раз
деление теоретического и практического разума. "Теоретический yj
не мыслит ничего относящегося к действию", - подчеркивал Арис
тотель. Если в психологическом плане разделение двух "разумов
(ориентированного на созерцание идей и на практическое овладени
ситуациями) содержало рациональный момент, то в философскц)
плане противопоставление теоретической и практической активно
сти расщепляло категорию действия в самом ее зародыше, разнося 4
по различным разрядам бытия.
В последующие века телесные изменения поведения организи
"запуск" его в деятельное состояние относили либо на счет исход
щей от субъекта силы воли, либо на счет аффектов как эмоционад
ных потрясений. Очевидно, что ни один, ни другой способ объяс>
ния не могли обогатить научное знание о действии. Ссылка на си
воли как перводвигатель отрезала путь к детерминистскому объяс>
нию действия, к анализу способов его построения, имеющих объ<
тивную динамику. Обращение к аффектам, эмоциям учитывало эНЯ
готический ресурс действия, но было бессильно пролить свет на<
крытую Аристотелем предметность действия.
Новая эпоха в трактовке проблемы связана с нововведениями
карта. Открытие им рефлекторной природы поведения повлекло
собой каузальную трехзвенную модель действия как целесообразны
реакции организма на внешний раздражитель, позволяющей орган
му сохранить целостность. При всем несовершенстве представлен
о конкретных деталях этой рефлекторной модели она утвердила i
висимость действия организма от объективных, самостоятельных1
отношению к сознанию факторов - физических и физиологичес>
тем самым причинно обосновывая регуляцию поведения, которую
предшествующие концепции считали производной от произвс
действующих психических сил.
Декарт все эти силы как бы вынес за скобки своей схемы рефлек-
торной реакции (ставшей прообразом различного вида непроизволь-
ных движений) и локализовал их в иной, бытующий по ту сторону "ма-
шины тела", непротяженной субстанция. При всей эклектичности это-
го воззрения оно на три столетия стало центром, вокруг которого шли
дискуссии о детерминации и регуляции действия как посредствующе-
i-озвена междусубъектом и объектом, организмом и средой,личностью
и системой ценностей, сознанием и предметным миром.
С возникновением психологии как самостоятельной науки сразу
же определились два радикально различных направления в трактовке
действия как одного из непременных компонентов психической жиз-
недеятельности человека. В теориях, считавших предметом психоло-
гии сознание субъекта, действие рассматривалось как проявление его
имманентной активности, источник которой заложен в нем самом и
первичен по отношению к другим, внутрипсихическим явлениям.
Этот взгляд объединял позиции лидеров двух главных направлений
того периода - Вундта и Брентано. Вместе с тем концепция Брентано
вносила существенно важный для разработки категории действия мо-
мент, а именно идею его направленности на сосуществующий в пси-
хологическом акте предмет, без которого сам этот акт нереализуем.
Здесь Брентано по существу возвращался к постулату, о котором уже
шла речь и который впервые был утвержден Аристотелем, "что сам
Брентано не отрицал", а именно - к идее предметности действия. Но
само действие, как и его предмет, оказалось замкнутым в пределах
внутреннего восприятия особого психического ряда. Наряду с этим
направлением, которое отстаивало уникальность психического дей-
ствия сравнительно с телесным, складывалось другое, определившее
статус категории действия как телесно-психической. Это предпола-
гало коренной пересмотр представлений и о теле, и о психике. Поня-
тие о теле как физико-химической "машине" уступает место его по-
ниманию как гибкого, способного к развитию и научению устройства.
Понятие о психике не идентифицируется более с сознанием, данным
во внутреннем опыте субъекта. Эти глубинные сдвиги позволили раз-
работать категорию действия в качестве детерминанты процесса ре-
шения биологически значимых для организма задач, в который во-
бчена мышечная система.
Первые решающие шаги в этом направлении принадлежали Гель-
"ьцу, Дарвину и Сеченову. Их вклад в формирование категории
ия остается непреходящим. Вместе с тем в их трудах действие
Ступает как биологическая детерминанта, как фактор организации
"ия у всех живых существ. В дальнейшем эта категория обога-
ся благодаря включению ее в социальный контекст.
Действие сознания
и действие организма
До середины прошлого столетия на всех кон-
кретно-психологических концепциях лежа"
ла печать дуализма. Наиболее отчетливо это
видится при обращении к категории действия. Реальное целостное,
действие при попытках его теоретически осмыслить расщеплялось на
два лишенных внутренней связи разряда. Телесному, материальному
действию, доступному объективному наблюдению, противополага-
лось внутреннее, внетелесное действие, которое совершается в пре
делах сознания и потому доступно только для его носителя-субъек-
та. С этим соединялось представление о непроизвольности и прои
вольности действий, причем непроизвольность трактовалась как на>1
вязываемая субъекту реактивность в противовес исходящей от субъ
екта активности, которая получает свое высшее и истинное выраже
ние в произвольных действиях сознания, способных спонтанно регу
лировать не только внутрипсихические процессы (например, памят
или мышления), но и работу организма.
Эта дуалистическая схема, первые наметки которой принадлеж{
ли еще Августину, прочно утвердилась в Новое время благодаря три
умфу механистического естествознания, обосновывавшего возмоа
ность строго причинного объяснения всего, что происходит с живы
телом как своего рода машиной.
Уже говорилось выше о том воистину революционном сдвиге
всем строе представлений о жизнедеятельности организма, которы
произвело открытие Декартом рефлекторной природы поведения.
нако этот сдвиг, придавший мощный импульс всей последующей [
работке знаний о поведении, имел своей оборотной стороной укр
ление позиции тех, кто стремился локализовать источник психич
ской активности во внепространственной и внетелесной, согласно)
убеждению, сфере сознания.
Начало XIX века ознаменовалось крупными успехами нейро({
зиологии, вторгшейся со своими экспериментальными методами BJ
ятельность нервной системы. Однако это ничуть не поколебало а>
стино-декартовский дуализм. Сама центральная нервная система бь
рассечена (притом не умозрительно, в плане теоретических предел
лений, а реально, с помощью анатомических инструментов) Mi
раздела - спинной мозг и головной мозг, работающие на различи>
началах.
Спинной мозгвыступил и пиле автомата, который выстроен изрв<
лекторных дуг. Что же касается головного мозга, то за ним сохра
лась роль безразличного "седалища" произвольно действующих внК
ренних психических сил или процессов. Попытка "привязать" кб<
шим полушариям (и даже коре больших полушарий) психичес
(Ьункции была предпринята френологией. Однако после блистатель-
ных экспериментов Флуранса она была скомпрометирована. Как и в
случае с открытием рефлекторной дуги (закон Белла-Мажанди), успе-
хами экспериментальной науки воспользовались противники естест-
веннонаучного объяснения жизненных функций. Они требовали, как
писал один из них, русский философ П.Д. Юркевич, "остаться на пу-
ти намеченном Декартом". А это был путь дуализма телесного и ду-
ховного, произвольного и непроизвольного, реактивного и активного.
Вместе с тем в атмосфере, созданной стремительными успехами
естественных наук, трудно было отстаивать версию об особой, ничем
не обусловленной активности субъекта, который превратился в не-
кое подобие спинозовской субстанции, являющейся причиной самой
себя ("кауза суй"). Ведь и Декарт, и Спиноза видели эту опасность
сосредоточения всех психических действий "по ту сторону" реальных,
земных связей человека с природой. Твердо отстаивая приоритет ра-
зума, они (а также Лейбниц) искали промежуточное звено между цар-
ством мысли и функционирующим по общим законам мироздания
организмом. Вскоре Локк дал этому звену имя, с тех пор прославив-
шее его в психологии. Он назвал его ассоциацией.
Обращение к ассоциации как закономерно
Ассоциация как возникающей связи психических элементов,
посредующее звено которая, однажды сложившись, затем акту-
ализируется "механически" (появление од-
ного звена "цепочки" влечет за собой последующие), позволило при-
дать изучению и объяснению того, что происходит в сознании, подо-
бие независимости психических процессов от произвольно действу-
ющего субъекта. Тем не менее именно субъекту предоставлялось "по-
следнее слово", и он оставался (в образе бестелесной сущности) ис-
точником и конечной причиной психической жизни.
Дальнейшее движение научно-психологической мысли шло в на-
правлении все углубляющейся ориентации на то, чтобы придать фун-
кционированию ассоциативного механизма независимость от актов
сознания. Под различными углами зрения нарождалось понятие о бес-
тельной психике, об особых психических действиях, подчинен-
ных законам ассоциации, однако не представленных в сознании, как
Утверждалось на протяжении многих десятилетий.
В итоге к середине XIX века сформировались
"ессознательные три типа объяснения действий: а) самостоя-
"еские действия тельные, регулируемые представленным в со-
знании внутренним образом и направляемые
biM усилием; б) возникшие в силу ассоциативного сцепления из
"онентов, заданных предшествующим опытом; в) непроизволь-
ные реакции организма, возникающие вне контроля сознания и обу
словленные не прежним опытом, а устройством нервной системы>
(к ним в первую очередь относятся рефлексы, которые интерпрети,-1
ровались как физиологическая, а не психологическая категория), ц.
Особый интерес с точки зрения последующей разработки катего
рии действия представлял второй тип, который определил общий об<й
лик нарождавшейся психологии как отдельной науки, справедливо,
названной ассоциативной. Следует, однако, обратить внимание нато
что первоначально это направление исходило из неотделимости по-1
нятия об ассоциации от понятия об осознании. Наиболее отчетлив
это прослеживается по работам английских авторов, отказавшихся с
попыток одного из родоначальников ассоцианизма Д. Гартли пред
ставить ассоциацию в качестве психического механизма, имеющег
телесную основу.
Конечно, отсутствие реальных опытных сведений о физиологиче
ском механизме ассоциаций придавало схеме Гартли фантастически
характер. Тем не менее истинным прозрением, подтвержденным успе
хами психофизиологии через полтора столетия, являлась версия Гарт
ли о том, что ассоциации возникают только при условии перехода сен
сорного образа (посредством вибраций мозгового вещества) в сфер
деятельности мышц. Кстати, тем самым великий английский врач о
крыл роль незаметных микродвижений мышечного аппарата в пр
цессах восприятия, памяти и даже мышления (в последнем случа
как он полагал, в ассоциативную цепь включается слово, за котор1?
скрыта вибрация органов речи).
Весь этот процесс Гартли считал совершающимся объективно, иц1
че говоря, независимо от сознания. Но другие представители ассоц
ативной психологии замкнули ассоциации в пределах сознания, п{
вратив их во пнутрипсихические действия. Это сочеталось с отказ
от включения ассоциаций в структуру реального действия и с тем,
они становились чисто механическим процессом соединения впеч)
лений и их следов,
Таковой являлась весьма популярная в первой половине прои>
го века психическая доктрина Джеймса Милля, который, исполы
механические и силовые образы физического мира, представили
аналогии с ними и мир психических явлений, который отождествля
ся с тем, что непосредственно дано сознанию. Последнее рисовало
построенным из идей, образующих комплексы, которые движутся
собственным орбитам.
Законам ассоциации приписывалось чисто феноменальное зна<
ние. Они становились правилом появления в сознании сменяю
друг друга в определенной последовательности феноменов, причем
правилом, которое не имело никакого основания, кроме свойств са-
мого сознания.
Важная, имевшая серьезные последствия для будущего психоло-
гии попытка выйти за пределы сознания субъекта была предпринята
Гербартом. За непознаваемой (именно так он считал) душой субъекта
Гербарт оставлял только одну функцию- функцию порождения пред-
ставлений. Однажды появившись, они начинают вытеснять друг дру-
га из сознания, образуя так называемую апперцептивную массу.
Напомним, что понятие об апперцепции ввел Лейбниц. Он обра-
тился к этому понятию, чтобы выделить в неисчислимой массе не-
осознаваемых представлений (перцепций) именно те, которые бла-
годаря вниманию и памяти начинают осознаваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80