Ты уже ощущаешь на своих улицах нашу мо
гучую поступь. Это от нее дрожит под тобой земля, осыпается твоя темная по
золота, падают на камни и разбиваются вдребезги орлы, опиравшиеся своими
когтями на свастику.
Через несколько часов в Ютеборге приземлился наш первый полк. Я взял гру
ппу и полетел туда Ч на Берлин. Мы отомстим за погибших товарищей.
Весенние легкие облака над городом смешивались с дымом и, тяжелея, засты
вали на месте. Линию фронта в этом полумраке можно было определить лишь п
о вспышкам выстрелов и разрывам снарядов. Жуткое и вместе с тем радостно
е зрелище! Мне, любящему жизнь и земную красоту, природу и творения рук чел
овеческих, хочется встретить в небе фашистский самолет и вогнать его, го
рящего, в берлинскую землю. Этого просит, жаждет моя душа. Нужно сполна отп
латить фашистским воякам за смерть родного брата, за гибель боевых друзе
й, за мальчика с распоротым животом, которого я видел в селе Малая Токмачк
а… Зачем мне стыдиться этого чувства? Я же человек!
Немецких самолетов пока нет. Но они могут быть, обязательно будут. Надо на
брать высоту и подождать. Ведь западнее Берлина еще есть большие действу
ющие аэродромы, оттуда каждый раз прилетают истребители. Наши ребята вст
речались с ними, сбивали их.
Я вижу, как под нами группа за группой идут «Петляковы» и «Туполевы». Они д
елают круг, выбирают цель и обрушивают на нее свой груз. Взрывы поднимают
дома, разламывают их, и на землю валятся стены. Потом все окутывается пыль
ю и дымом.
Берлин, по инструкции которого разрушались города и державы, теперь сам
корчится в муках, но еще не сдается. Натворившие ужасов гитлеровцы предн
амеренно затягивают капитуляцию, страшась расплаты.
В воздухе ни истребителей противника, ни наших самолетов. Наступила пауз
а. Мы поднялись повыше, но через несколько минут снова снизились. Увидели
только «пешек», возвращающихся с задания. Теперь, возможно, появятся и «ф
оккеры». При отходе наших бомбардировщиков от цели они любят пристраива
ться им в «хвост». У бандитов и тактика бандитская.
Подождав немного, мы спустились с высоты. Не успели пристроиться к бомба
рдировщикам, как сзади и выше из-за облаков вывалилась шестерка «фоккер
ов». Вот оно, боевое везение! Немедленно с набором высоты разворачиваюсь
и иду на сближение. Но немецкие «асы» не приняли боя, нырнули в облака и ск
рылись. Преследовать их было бесполезно.
Пока шли домой, я мысленно ругал себя за то, что рано приблизился к своим «
пешкам». Задержись мы немного на высоте Ч и проучили бы немецких летчик
ов, как пагубно пользоваться одним и тем же приемом в начале и в конце войн
ы. Жаль, не осуществилась мечта сбить фашистского стервятника над его же
столицей. Но Березкин на следующий день постарался за себя и за нас. В одно
м бою он сбил трех «фоккеров».
Небо над германской столицей было уже поделено между авиацией двух фрон
тов: мы безраздельно владели им над южной половиной города, «белорусы»
Ч над северной. Впрочем, наши полеты на Берлин носили уже почти экскурси
онный характер.
Зато у нас хватало дел на земле. Окруженные немецкие войска большими воо
руженными группами пробивались на запад сдаваться американцам. Они шли
мимо нашего аэродрома. Мы держали здесь круглосуточную оборону.
При уничтожении вражеской группировки, окруженной в лесу у Котбуса, приш
лось ввести в бой все наши полки. 16-й я повел сам. Лесные просеки были буква
льно забиты немецкой пехотой, пушками и обозами. Сначала мы снизились, чт
обы выявить их намерения: не думают ли они сдаваться в плен? Но фашисты вст
ретили нас огнем «эрликонов». Двигались они на запад. Пришлось штурмоват
ь. Нельзя было допустить, чтобы такая масса войск прорвалась к дорогам, к н
ашим тыловым коммуникациям. И мы начали поливать просеки пулями и снаряд
ами.
Когда я возвратился домой, техник, осмотрев самолет, опросил:
Ч Откуда взялась хвоя в коке винта и под головками заклепок?
Я вспомнил, как снижался во время штурмовки, и на душе стало неприятно. Есл
и бы хоть раз спустился чуть пониже, то уже не поднялся бы.
У Ютеборга нашим авиаторам пришлось вести настоящее сражение с немецки
ми войсками. Весь технический состав командир полка Бобров выделил для н
аземной обороны, вооружив его пехотным оружием, а летчиков послал бомбит
ь вражеские колонны.
Цепь за цепью двигались прорвавшиеся из лесу гитлеровцы. Но маленький га
рнизон аэродрома встретил их дружным огнем. А сверху по ним непрерывно б
или истребители. К вечеру часть немцев откатилась снова в лес, а более тре
х тысяч сложили оружие и сдались в плен.
Теплый солнечный Первомай пришел к нам на Эльбу. Воины Советской Армии, в
одрузив над рейхстагом Красное знамя, продолжали доколачивать остатки
берлинского гарнизона. В этот день с наших аэродромов отправилось на зад
ание очень мало самолетов. Лишь 1-й гвардейский истребительный полк рано
утром поднял в воздух большую группу истребителей. Они взяли курс на Бер
лин.
Но на этот раз они выполняли необычайное задание. На борту одного из них б
ыло огромное красное полотнище со словом «Победа». Сделав круг над повер
женным Берлином, летчики-истребители сбросили это символическое Красн
ое знамя, и оно, расправляясь, стало медленно падать. Его увидели тысячи пе
хотинцев, танкистов и артиллеристов. Они горячо аплодировали авиаторам,
рапортовавшим Родине о своей окончательной победе над военно-воздушны
ми силами фашистской Германии.
2 мая берлинский гарнизон капитулировал. Наша дивизия, как и другие авиас
оединения 2-й воздушной армии, получила приказ перелететь в район Дрезде
на. Там продолжалось наступление. Там еще шла война.
Войска Первого Украинского фронта, прошедшие большой и трудный путь до Б
ерлина, задержались в нем недолго. Прогремев танками по его улицам, они вс
коре покинули город. Поток автомашин, подвод и пехотных колонн из уцелев
ших кварталов Потсдама и Тельтова повернул на юг. В этой поспешной переб
роске войск чувствовалось что-то тревожное.
Широкая, двусторонняя автострада Берлин Ч Дрезден стала тесной для люд
ей и техники. Ведь по ней двигались не только войска, но и нескончаемые вер
еницы вчерашних узников фашизма, освобожденных Советской Армией.
В небе большими группами проносились самолеты. 2-я воздушная армия переб
азировалась на аэродромы, расположенные у самого предгорья Судет. Самол
еты нашей дивизии приземлились у Гроссенхайна. Штаб, летчики, все офицер
ы разместились в аккуратных особняках чистенького городка. Из окон манс
ард видны синеющие вдали горы.
Мы получили задание прикрывать с воздуха танковую армию Рыбалко и други
е наши войска, начавшие поход за освобождение Праги. Многотысячные групп
ировки немецких армий «Центр» и «Австрия» продолжали удерживать в свои
х руках большую территорию Чехословакии.
Наши полковые радисты сразу после приземления в Гроссенхайне услышали
призыв пражских патриотов оказать им помощь. В ночь на 5 мая они подняли во
сстание против немецко-фашистских оккупантов. Советские танкисты шли и
м на выручку.
Несколько дней мы вели боевую работу, однако нам приходилось чаще подсчи
тывать самолеты, брошенные немцами на аэродромах, чем встреченные в возд
ухе. Советские войска быстро продвигались на юг. Они с ходу взяли Дрезден
и устремились дальше.
Наш городок очень скоро стал глубоким тылом, погрузился в мирную тишину.
Жителей здесь было мало, а может быть, они еще боялись показываться на гла
за. Все мастерские и магазины были закрыты. На воротах завода, рядом с кото
рым я поселился, предприимчивый хозяин оставил предупредительную выве
ску: «Имущество Швеции». Чтобы не возникло никаких недоразумений, я пост
авил у входа на завод часового, приказал ему никого не впускать и не выпус
кать.
Бои в Саксонии и на территории Чехословакии заставили нас, стоявших на Э
льбе, на время забыть о торжествах, которые мы ожидали после победного шт
урма Берлина.
Встреча наших частей и войск союзников, молниеносное окружение и разгро
м остатков немецких дивизий, все события сами приводили к мысли о том, что
Германия вот-вот должна объявить о своей полной капитуляции, а этого пок
а не было. Слово «капитуляция» теперь означало конец войне, оно должно бы
ло возвестить всему миру, что гитлеровской Германии больше не существуе
т, что на земле начинается новая жизнь, что больше мы не будем взлетать в в
оздух, чтобы вести бои и подставлять себя под вражеские зенитные снаряды
, что уцелевшие в этой страшной бойне могут сказать: мы живы!
8 мая вечером у меня на квартире собрались почти все мои боевые соратники.
Выпили, вспомнили погибших друзей. Андрей Труд под аккомпанемент гитары
запел нашу любимую полковую песенку «Ястребки». С неостывшим фронтовым
энтузиазмом мы дружно подхватили припев «Завтра утром снова в бой», хотя
знали, что никаких боев в воздухе завтра уже не будет.
Разошлись к полуночи. Я лег и очень быстро уснул. Сквозь сон услышал выстр
елы. Не вставая, пытался понять, что бы это значило. Стрельба с каждой мину
той нарастала. Она слышалась и совсем рядом и где-то далеко. «Что такое?»
Ч спрашивал я себя, одеваясь в темноте. Неужели еще какая-нибудь бродяча
я группа немцев, выходя из окружения, напоролась на наш гарнизон? Не должн
о быть. А что, если перестрелка связана с этим заводиком?
Ведь я же запретил впускать и выпускать людей. А кто-то из владельцев, нав
ерное, решил дерзнуть Ч силой увезти свое имущество.
Непонятное всегда настораживает, заставляет теряться в догадках. Я с опа
ской посмотрел на открытые настежь окна Ч не залетели бы сюда шальные п
ули. Невелико удовольствие попасть под них, когда не сегодня-завтра наст
упит мир.
Слышу, уже стреляют из пулеметов, установленных на самолетах. А вот дудук
нула пушка! Где-то, не в нашем городке, ей отозвалось орудие!
Настоящий бой… Видать, крупные силы выходят из окружения. Возможно, выбр
ошен десант. Вот тебе и капитуляция. Я подошел к телефону и только поднял т
рубку, как в ней раздался сигнал. Я откликнулся.
Ч Товарищ комдив, война кончилась! Ч воскликнул молодой голос.-Мир, тов
арищ гвардии полковник! Мир!! Мир!!! Вы слышите?
Ч Слышу, Ч ответил я, чувствуя, как все мое существо начало освобождать
ся от чего-то незримо тяжелого, постоянно ощущавшегося все эти долгие во
енные годы. Ч Спасибо…
Я положил трубку, вздохнул и опустился на стул. Сознавал, что наступило то
, чего все мы ждали с минуты на минуту, в чем не сомневались. И все же действи
е слов Ч «конец войне, мир» Ч было могуче, огромно, оглушительно!
Так почему же я сижу один, в темноте? Я бросился к выключателю, зажег лампу
и выглянул в окно. Все небо было расчерчено трассами пуль, очередей, ракет
ами. Пальба изо всех видов оружия нарастала. Я тоже достал пистолет и неск
олько раз выстрелил из окна вверх.
Звонил телефон. Поздравляли из 16-го. Трубку передавали из рук в руки. Я слыш
ал голоса Федорова, Трофимова, Сухова, Березкина, Труда, Вахненко, поздрав
лял их. Потом звонили Абрамович, Мачнев, Бобров, Вильямсон… Я пробился по т
елефону к Утину, Красовскому и тоже поздравил их.
Стрельба не утихала. Я вышел на улицу. Встречая знакомых и незнакомых люд
ей, жал им руки.
Вскоре почти все летчики, работники политотдела и штаба сошлись в моем д
оме. Радость переполняла наши сердца, рвалась наружу, ее надо было раздел
ить с друзьями. Вспоминали и тех, кто не дожил до этого дня, кого не было с на
ми.
Ночь, озаренная салютами, незаметно перешла в день. В великий День Победы.
9 мая и в последующие несколько дней летчики нашей дивизии еще выполняли
задания командования, патрулируя в небе над Прагой. В один из таких дней Г
олубев, находясь в воздухе, увидел немецкий самолет «дорнье-217», шедший с з
апада на восток. Преследуя его, Голубев дал несколько предупредительных
очередей, но тот летел дальше, отказываясь идти на посадку. Тогда Голубев
поджег его, и он упал где-то в горах. Это был последний вражеский самолет, с
битый нашей дивизией.
После того вылета все до единого снаряды и патроны каждого самолета были
взяты на учет. Они перестали служить войне.
В середине мая наша дивизия перелетела из Гроссенхайна в город Ризу на Э
льбе. На всей нашей жизни здесь сверкали отблески неугасаемого сияния По
беды Ч праздника всех народов мира. На аэродромах дежурило только неско
лько летчиков и техников Ч остальные отдыхали, осматривали Берлин, Дрез
ден, Прагу.
Столица Чехословакии встречала нас как родных сынов. На улицах нас окруж
али толпы народа, девушки дарили цветы и улыбки, хозяева ресторанов угощ
али лучшими блюдами и винами, решительно отказываясь от денег. В Дрезден
е мы увидели страшные развалины, под которыми заживо погребены тысячи жи
телей. Нам рассказали, что этот красивый город был разрушен бомбами союз
ников всего за несколько дней до перемирия. Мы слушали и возмущались: зач
ем это было сделано?
В Берлине мы проехали по улицам, побывали в рейхстаге, увидели очереди го
лодных немцев у советских пунктов, раздававших пищу, осмотрели памятник
и, разбитый собор, парки. Не найдя, где можно было бы присесть и перекусить
своими запасами, подались за город, на природу.
Где-то за Потсдамом мы остановили машины и расположились на травке потр
апезничать. Только открыли консервы, нарезали хлеб, как из кустов высуну
лось несколько детских белобрысых головок. Их личики, выражение глаз гов
орили о том, что смотрели они на нас не из любопытства.
Кто-то из наших засмеялся над ними, назвав маленькими фрицами, даже намер
евался пугнуть их, но другой остановил его:
Ч На ребятах своей ненависти к фашистам мы срывать не будем.
Ч Верно.
Ч Эти не пойдут с оружием. Они-то больше других поняли, что такое война!
Чувствуя на себе взгляды голодных детей, никто не мог есть. Мы подозвали и
х, они доверчиво подошли к нам. В подставленные руки и рубашки мы наложили
хлеба, консервов. Потом мы еще долго разговаривали об осиротевших немецк
их детях, о тех, кто сделал их несчастными. Думали о том, сколько неизмерим
о больших несчастий принесли гитлеровцы другим странам и особенно наше
й Родине.
Подумали и о том, что простить такое нельзя! Никогда! Многие, конечно, зата
ились сейчас, пытаются разбежаться, как тараканы. Но возмездие они должн
ы получить. Рано или поздно, но Ч сполна!
В один из радостных майских дней, когда мы стояли на Ризе, я увидел около ш
таба двух людей в американской форме. Приблизившись, я в одном из них сраз
у узнал… своего друга юности Ч уральца Пильщикова. Иностранной форме я
не придал никакого значения.
Ч Костя!
Ч Саша! Ч Пильщиков бросился ко мне.
Он представил мне своего товарища, и тот, довольный, что Костя встретил то
го, кого искал, сразу же покинул нас,
По их одежде и даже по лицам я догадался, что оба они находились в плену в а
мериканской зоне. Пока мы шли ко мне домой, Костя рассказывал, как он был с
бит в Восточной Пруссии, как американцы освободили его из плена и задерж
али в Лейпциге, как обмундировали и собирались увезти с собой, как он убеж
ал из-под охраны со своим товарищем, как разыскивал меня… Я слушал Пильщи
кова, смотрел на его стройную невысокую фигуру, худое, со впалыми щеками л
ицо, на американский берет, а перед глазами у меня стоял мой давний верный
друг по военному училищу.
Это было тринадцать лет назад. Я приехал в Пермь с путевкой комитета комс
омола учиться на летчика. Мне, как и другим ребятам, мечтавшим о крыльях, с
трашно не повезло: в школе этой осенью почему-то закрыли летное отделени
е и оставили только авиатехническое. Вот так! Вместо пилотов будем техни
ками. Мы, принятые, были поставлены перед уже свершившимся фактом. Больши
нство восприняло эту перемену молчаливо, а некоторые из нас начали писат
ь рапорты. Среди этих настойчивых были уралец Костя Пильщиков и я.
Получив рапорты, начальник школы стал вызывать нас к себе на беседу. Он ра
зъяснял, уговаривал, и ряды настойчивых заметно редели. Когда нас остало
сь очень мало, он дал нам за неугомонность по нескольку нарядов вне очере
ди, и мы тоже смирились со своим положением.
Костя сказал, что он все равно будет летать. Это мне очень импонировало, и
нас крепко сдружила общность цели. Мы стали в школе энтузиастами планерн
ого кружка. Почти каждый день мы таскали планер по полю, чтобы хоть разок «
подлетнуть» на нем, а еще больше времени отдавали ремонту стареньких пар
ителей. Все воскресенья подряд мы проводили в мастерских Ч строгали, кр
епили, клеили, красили, лишь бы потом подняться в воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
гучую поступь. Это от нее дрожит под тобой земля, осыпается твоя темная по
золота, падают на камни и разбиваются вдребезги орлы, опиравшиеся своими
когтями на свастику.
Через несколько часов в Ютеборге приземлился наш первый полк. Я взял гру
ппу и полетел туда Ч на Берлин. Мы отомстим за погибших товарищей.
Весенние легкие облака над городом смешивались с дымом и, тяжелея, засты
вали на месте. Линию фронта в этом полумраке можно было определить лишь п
о вспышкам выстрелов и разрывам снарядов. Жуткое и вместе с тем радостно
е зрелище! Мне, любящему жизнь и земную красоту, природу и творения рук чел
овеческих, хочется встретить в небе фашистский самолет и вогнать его, го
рящего, в берлинскую землю. Этого просит, жаждет моя душа. Нужно сполна отп
латить фашистским воякам за смерть родного брата, за гибель боевых друзе
й, за мальчика с распоротым животом, которого я видел в селе Малая Токмачк
а… Зачем мне стыдиться этого чувства? Я же человек!
Немецких самолетов пока нет. Но они могут быть, обязательно будут. Надо на
брать высоту и подождать. Ведь западнее Берлина еще есть большие действу
ющие аэродромы, оттуда каждый раз прилетают истребители. Наши ребята вст
речались с ними, сбивали их.
Я вижу, как под нами группа за группой идут «Петляковы» и «Туполевы». Они д
елают круг, выбирают цель и обрушивают на нее свой груз. Взрывы поднимают
дома, разламывают их, и на землю валятся стены. Потом все окутывается пыль
ю и дымом.
Берлин, по инструкции которого разрушались города и державы, теперь сам
корчится в муках, но еще не сдается. Натворившие ужасов гитлеровцы предн
амеренно затягивают капитуляцию, страшась расплаты.
В воздухе ни истребителей противника, ни наших самолетов. Наступила пауз
а. Мы поднялись повыше, но через несколько минут снова снизились. Увидели
только «пешек», возвращающихся с задания. Теперь, возможно, появятся и «ф
оккеры». При отходе наших бомбардировщиков от цели они любят пристраива
ться им в «хвост». У бандитов и тактика бандитская.
Подождав немного, мы спустились с высоты. Не успели пристроиться к бомба
рдировщикам, как сзади и выше из-за облаков вывалилась шестерка «фоккер
ов». Вот оно, боевое везение! Немедленно с набором высоты разворачиваюсь
и иду на сближение. Но немецкие «асы» не приняли боя, нырнули в облака и ск
рылись. Преследовать их было бесполезно.
Пока шли домой, я мысленно ругал себя за то, что рано приблизился к своим «
пешкам». Задержись мы немного на высоте Ч и проучили бы немецких летчик
ов, как пагубно пользоваться одним и тем же приемом в начале и в конце войн
ы. Жаль, не осуществилась мечта сбить фашистского стервятника над его же
столицей. Но Березкин на следующий день постарался за себя и за нас. В одно
м бою он сбил трех «фоккеров».
Небо над германской столицей было уже поделено между авиацией двух фрон
тов: мы безраздельно владели им над южной половиной города, «белорусы»
Ч над северной. Впрочем, наши полеты на Берлин носили уже почти экскурси
онный характер.
Зато у нас хватало дел на земле. Окруженные немецкие войска большими воо
руженными группами пробивались на запад сдаваться американцам. Они шли
мимо нашего аэродрома. Мы держали здесь круглосуточную оборону.
При уничтожении вражеской группировки, окруженной в лесу у Котбуса, приш
лось ввести в бой все наши полки. 16-й я повел сам. Лесные просеки были буква
льно забиты немецкой пехотой, пушками и обозами. Сначала мы снизились, чт
обы выявить их намерения: не думают ли они сдаваться в плен? Но фашисты вст
ретили нас огнем «эрликонов». Двигались они на запад. Пришлось штурмоват
ь. Нельзя было допустить, чтобы такая масса войск прорвалась к дорогам, к н
ашим тыловым коммуникациям. И мы начали поливать просеки пулями и снаряд
ами.
Когда я возвратился домой, техник, осмотрев самолет, опросил:
Ч Откуда взялась хвоя в коке винта и под головками заклепок?
Я вспомнил, как снижался во время штурмовки, и на душе стало неприятно. Есл
и бы хоть раз спустился чуть пониже, то уже не поднялся бы.
У Ютеборга нашим авиаторам пришлось вести настоящее сражение с немецки
ми войсками. Весь технический состав командир полка Бобров выделил для н
аземной обороны, вооружив его пехотным оружием, а летчиков послал бомбит
ь вражеские колонны.
Цепь за цепью двигались прорвавшиеся из лесу гитлеровцы. Но маленький га
рнизон аэродрома встретил их дружным огнем. А сверху по ним непрерывно б
или истребители. К вечеру часть немцев откатилась снова в лес, а более тре
х тысяч сложили оружие и сдались в плен.
Теплый солнечный Первомай пришел к нам на Эльбу. Воины Советской Армии, в
одрузив над рейхстагом Красное знамя, продолжали доколачивать остатки
берлинского гарнизона. В этот день с наших аэродромов отправилось на зад
ание очень мало самолетов. Лишь 1-й гвардейский истребительный полк рано
утром поднял в воздух большую группу истребителей. Они взяли курс на Бер
лин.
Но на этот раз они выполняли необычайное задание. На борту одного из них б
ыло огромное красное полотнище со словом «Победа». Сделав круг над повер
женным Берлином, летчики-истребители сбросили это символическое Красн
ое знамя, и оно, расправляясь, стало медленно падать. Его увидели тысячи пе
хотинцев, танкистов и артиллеристов. Они горячо аплодировали авиаторам,
рапортовавшим Родине о своей окончательной победе над военно-воздушны
ми силами фашистской Германии.
2 мая берлинский гарнизон капитулировал. Наша дивизия, как и другие авиас
оединения 2-й воздушной армии, получила приказ перелететь в район Дрезде
на. Там продолжалось наступление. Там еще шла война.
Войска Первого Украинского фронта, прошедшие большой и трудный путь до Б
ерлина, задержались в нем недолго. Прогремев танками по его улицам, они вс
коре покинули город. Поток автомашин, подвод и пехотных колонн из уцелев
ших кварталов Потсдама и Тельтова повернул на юг. В этой поспешной переб
роске войск чувствовалось что-то тревожное.
Широкая, двусторонняя автострада Берлин Ч Дрезден стала тесной для люд
ей и техники. Ведь по ней двигались не только войска, но и нескончаемые вер
еницы вчерашних узников фашизма, освобожденных Советской Армией.
В небе большими группами проносились самолеты. 2-я воздушная армия переб
азировалась на аэродромы, расположенные у самого предгорья Судет. Самол
еты нашей дивизии приземлились у Гроссенхайна. Штаб, летчики, все офицер
ы разместились в аккуратных особняках чистенького городка. Из окон манс
ард видны синеющие вдали горы.
Мы получили задание прикрывать с воздуха танковую армию Рыбалко и други
е наши войска, начавшие поход за освобождение Праги. Многотысячные групп
ировки немецких армий «Центр» и «Австрия» продолжали удерживать в свои
х руках большую территорию Чехословакии.
Наши полковые радисты сразу после приземления в Гроссенхайне услышали
призыв пражских патриотов оказать им помощь. В ночь на 5 мая они подняли во
сстание против немецко-фашистских оккупантов. Советские танкисты шли и
м на выручку.
Несколько дней мы вели боевую работу, однако нам приходилось чаще подсчи
тывать самолеты, брошенные немцами на аэродромах, чем встреченные в возд
ухе. Советские войска быстро продвигались на юг. Они с ходу взяли Дрезден
и устремились дальше.
Наш городок очень скоро стал глубоким тылом, погрузился в мирную тишину.
Жителей здесь было мало, а может быть, они еще боялись показываться на гла
за. Все мастерские и магазины были закрыты. На воротах завода, рядом с кото
рым я поселился, предприимчивый хозяин оставил предупредительную выве
ску: «Имущество Швеции». Чтобы не возникло никаких недоразумений, я пост
авил у входа на завод часового, приказал ему никого не впускать и не выпус
кать.
Бои в Саксонии и на территории Чехословакии заставили нас, стоявших на Э
льбе, на время забыть о торжествах, которые мы ожидали после победного шт
урма Берлина.
Встреча наших частей и войск союзников, молниеносное окружение и разгро
м остатков немецких дивизий, все события сами приводили к мысли о том, что
Германия вот-вот должна объявить о своей полной капитуляции, а этого пок
а не было. Слово «капитуляция» теперь означало конец войне, оно должно бы
ло возвестить всему миру, что гитлеровской Германии больше не существуе
т, что на земле начинается новая жизнь, что больше мы не будем взлетать в в
оздух, чтобы вести бои и подставлять себя под вражеские зенитные снаряды
, что уцелевшие в этой страшной бойне могут сказать: мы живы!
8 мая вечером у меня на квартире собрались почти все мои боевые соратники.
Выпили, вспомнили погибших друзей. Андрей Труд под аккомпанемент гитары
запел нашу любимую полковую песенку «Ястребки». С неостывшим фронтовым
энтузиазмом мы дружно подхватили припев «Завтра утром снова в бой», хотя
знали, что никаких боев в воздухе завтра уже не будет.
Разошлись к полуночи. Я лег и очень быстро уснул. Сквозь сон услышал выстр
елы. Не вставая, пытался понять, что бы это значило. Стрельба с каждой мину
той нарастала. Она слышалась и совсем рядом и где-то далеко. «Что такое?»
Ч спрашивал я себя, одеваясь в темноте. Неужели еще какая-нибудь бродяча
я группа немцев, выходя из окружения, напоролась на наш гарнизон? Не должн
о быть. А что, если перестрелка связана с этим заводиком?
Ведь я же запретил впускать и выпускать людей. А кто-то из владельцев, нав
ерное, решил дерзнуть Ч силой увезти свое имущество.
Непонятное всегда настораживает, заставляет теряться в догадках. Я с опа
ской посмотрел на открытые настежь окна Ч не залетели бы сюда шальные п
ули. Невелико удовольствие попасть под них, когда не сегодня-завтра наст
упит мир.
Слышу, уже стреляют из пулеметов, установленных на самолетах. А вот дудук
нула пушка! Где-то, не в нашем городке, ей отозвалось орудие!
Настоящий бой… Видать, крупные силы выходят из окружения. Возможно, выбр
ошен десант. Вот тебе и капитуляция. Я подошел к телефону и только поднял т
рубку, как в ней раздался сигнал. Я откликнулся.
Ч Товарищ комдив, война кончилась! Ч воскликнул молодой голос.-Мир, тов
арищ гвардии полковник! Мир!! Мир!!! Вы слышите?
Ч Слышу, Ч ответил я, чувствуя, как все мое существо начало освобождать
ся от чего-то незримо тяжелого, постоянно ощущавшегося все эти долгие во
енные годы. Ч Спасибо…
Я положил трубку, вздохнул и опустился на стул. Сознавал, что наступило то
, чего все мы ждали с минуты на минуту, в чем не сомневались. И все же действи
е слов Ч «конец войне, мир» Ч было могуче, огромно, оглушительно!
Так почему же я сижу один, в темноте? Я бросился к выключателю, зажег лампу
и выглянул в окно. Все небо было расчерчено трассами пуль, очередей, ракет
ами. Пальба изо всех видов оружия нарастала. Я тоже достал пистолет и неск
олько раз выстрелил из окна вверх.
Звонил телефон. Поздравляли из 16-го. Трубку передавали из рук в руки. Я слыш
ал голоса Федорова, Трофимова, Сухова, Березкина, Труда, Вахненко, поздрав
лял их. Потом звонили Абрамович, Мачнев, Бобров, Вильямсон… Я пробился по т
елефону к Утину, Красовскому и тоже поздравил их.
Стрельба не утихала. Я вышел на улицу. Встречая знакомых и незнакомых люд
ей, жал им руки.
Вскоре почти все летчики, работники политотдела и штаба сошлись в моем д
оме. Радость переполняла наши сердца, рвалась наружу, ее надо было раздел
ить с друзьями. Вспоминали и тех, кто не дожил до этого дня, кого не было с на
ми.
Ночь, озаренная салютами, незаметно перешла в день. В великий День Победы.
9 мая и в последующие несколько дней летчики нашей дивизии еще выполняли
задания командования, патрулируя в небе над Прагой. В один из таких дней Г
олубев, находясь в воздухе, увидел немецкий самолет «дорнье-217», шедший с з
апада на восток. Преследуя его, Голубев дал несколько предупредительных
очередей, но тот летел дальше, отказываясь идти на посадку. Тогда Голубев
поджег его, и он упал где-то в горах. Это был последний вражеский самолет, с
битый нашей дивизией.
После того вылета все до единого снаряды и патроны каждого самолета были
взяты на учет. Они перестали служить войне.
В середине мая наша дивизия перелетела из Гроссенхайна в город Ризу на Э
льбе. На всей нашей жизни здесь сверкали отблески неугасаемого сияния По
беды Ч праздника всех народов мира. На аэродромах дежурило только неско
лько летчиков и техников Ч остальные отдыхали, осматривали Берлин, Дрез
ден, Прагу.
Столица Чехословакии встречала нас как родных сынов. На улицах нас окруж
али толпы народа, девушки дарили цветы и улыбки, хозяева ресторанов угощ
али лучшими блюдами и винами, решительно отказываясь от денег. В Дрезден
е мы увидели страшные развалины, под которыми заживо погребены тысячи жи
телей. Нам рассказали, что этот красивый город был разрушен бомбами союз
ников всего за несколько дней до перемирия. Мы слушали и возмущались: зач
ем это было сделано?
В Берлине мы проехали по улицам, побывали в рейхстаге, увидели очереди го
лодных немцев у советских пунктов, раздававших пищу, осмотрели памятник
и, разбитый собор, парки. Не найдя, где можно было бы присесть и перекусить
своими запасами, подались за город, на природу.
Где-то за Потсдамом мы остановили машины и расположились на травке потр
апезничать. Только открыли консервы, нарезали хлеб, как из кустов высуну
лось несколько детских белобрысых головок. Их личики, выражение глаз гов
орили о том, что смотрели они на нас не из любопытства.
Кто-то из наших засмеялся над ними, назвав маленькими фрицами, даже намер
евался пугнуть их, но другой остановил его:
Ч На ребятах своей ненависти к фашистам мы срывать не будем.
Ч Верно.
Ч Эти не пойдут с оружием. Они-то больше других поняли, что такое война!
Чувствуя на себе взгляды голодных детей, никто не мог есть. Мы подозвали и
х, они доверчиво подошли к нам. В подставленные руки и рубашки мы наложили
хлеба, консервов. Потом мы еще долго разговаривали об осиротевших немецк
их детях, о тех, кто сделал их несчастными. Думали о том, сколько неизмерим
о больших несчастий принесли гитлеровцы другим странам и особенно наше
й Родине.
Подумали и о том, что простить такое нельзя! Никогда! Многие, конечно, зата
ились сейчас, пытаются разбежаться, как тараканы. Но возмездие они должн
ы получить. Рано или поздно, но Ч сполна!
В один из радостных майских дней, когда мы стояли на Ризе, я увидел около ш
таба двух людей в американской форме. Приблизившись, я в одном из них сраз
у узнал… своего друга юности Ч уральца Пильщикова. Иностранной форме я
не придал никакого значения.
Ч Костя!
Ч Саша! Ч Пильщиков бросился ко мне.
Он представил мне своего товарища, и тот, довольный, что Костя встретил то
го, кого искал, сразу же покинул нас,
По их одежде и даже по лицам я догадался, что оба они находились в плену в а
мериканской зоне. Пока мы шли ко мне домой, Костя рассказывал, как он был с
бит в Восточной Пруссии, как американцы освободили его из плена и задерж
али в Лейпциге, как обмундировали и собирались увезти с собой, как он убеж
ал из-под охраны со своим товарищем, как разыскивал меня… Я слушал Пильщи
кова, смотрел на его стройную невысокую фигуру, худое, со впалыми щеками л
ицо, на американский берет, а перед глазами у меня стоял мой давний верный
друг по военному училищу.
Это было тринадцать лет назад. Я приехал в Пермь с путевкой комитета комс
омола учиться на летчика. Мне, как и другим ребятам, мечтавшим о крыльях, с
трашно не повезло: в школе этой осенью почему-то закрыли летное отделени
е и оставили только авиатехническое. Вот так! Вместо пилотов будем техни
ками. Мы, принятые, были поставлены перед уже свершившимся фактом. Больши
нство восприняло эту перемену молчаливо, а некоторые из нас начали писат
ь рапорты. Среди этих настойчивых были уралец Костя Пильщиков и я.
Получив рапорты, начальник школы стал вызывать нас к себе на беседу. Он ра
зъяснял, уговаривал, и ряды настойчивых заметно редели. Когда нас остало
сь очень мало, он дал нам за неугомонность по нескольку нарядов вне очере
ди, и мы тоже смирились со своим положением.
Костя сказал, что он все равно будет летать. Это мне очень импонировало, и
нас крепко сдружила общность цели. Мы стали в школе энтузиастами планерн
ого кружка. Почти каждый день мы таскали планер по полю, чтобы хоть разок «
подлетнуть» на нем, а еще больше времени отдавали ремонту стареньких пар
ителей. Все воскресенья подряд мы проводили в мастерских Ч строгали, кр
епили, клеили, красили, лишь бы потом подняться в воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54