Небо уже было твердо отвоевано у врага.

Пришла весна. Просохла земля. Поля Германии этой весной вспахивались бом
бами, снарядами, саперными лопатами, гусеницами танков, а не плугами, засе
вались не зерном, а костями и осколками.
Наша дивизия в марте оставила автостраду и полностью доверилась грунто
вому аэродрому. Когда самолет разбегался и взлетал, оставляя на почве сл
еды колес, мы смотрели на затвердевшие отпечатки и с грустью думали о зде
шней весне без хлебороба в поле, о нашей далекой родной земле, которую обр
абатывали женщины, дети и старики. Думали о близком конце войны.
В конце марта повеяли теплые южные ветры, и небо Германии стало чистым, вы
соким, ласково-голубым. В это время в нем особенно отчетливо обозначалис
ь маршруты американских бомбардировщиков, совершавших свои челночные
операции. Взлетев с аэродромов Италии или Франции с тяжелым бомбовым гру
зом, они шли на цель Ч города Германии, наносили по ним удар и продолжали
свой маршрут через Польшу на Украину. В Полтаве совершали посадку, запра
вляли машины, отдыхали и возвращались на свои базы в Италию и Францию.
Однажды в ясный весенний день мы со своего аэродрома наблюдали за армадо
й «боинг-17», пролетавшей над нами. Самолеты шли дружным, плотным строем, по
блескивая в лучах солнца. Вдруг один из них начал отставать. Ради одного г
руппа задерживаться не могла. Вот он уже еле тащится, позади стелется дым.
Очевидно, самолет был подбит над целью или у него что-то случилось с мотор
ами.
Бомбардировщик горит. От него одна за другой стали отделяться черные точ
ки, потом забелели купола парашютов.
Теперь нам надлежало организовать помощь американским летчикам. Недал
еко от нас располагалась дивизия, которой командовал Горегляд. Я связалс
я со своим коллегой, и мы разослали машины туда, где приземлялись америка
нцы. Их было человек десять.
Вскоре нескольких привезли к штабу. Наши офицеры предоставили им необхо
димые удобства. Американцы быстро нашли с нами, авиаторами, общий язык, пе
реговаривались как могли. Но когда собрались все вместе, кроме одного, ко
торого никак не удавалось разыскать, выяснилось, что среди них есть выхо
дцы из Западной Украины, живущие в Америке. Они и стали нашими переводчик
ами. После обеда и отдыха экипаж «летающей крепости» вылетел на нашем тр
анспортном самолете в Полтаву. Мы пожелали ему благополучно добраться д
о своих.
Чудесные теплые дни, наступившие в начале апреля, торопили нас действова
ть.
Мы жили предчувствием торжества великой победы. Но эта радость была еще
где-то там, за последними боями, за последним напряжением наших сил.
В Москве генеральный штаб разрабатывал план наступления на Берлин. Для э
того были вызваны туда командующие фронтами и армиями главного направл
ения.
Степан Акимович Красовский позвонил мне поздно ночью. Он спросил, чем я с
ейчас занят, что планирую на ближайшие два-три дня. Я доложил.
Ч А в Москву слетать хочешь? Ч вдруг спросил командующий.
Ч Кто откажется от такого удовольствия, товарищ генерал?
Ч Будешь при мне советником по истребительной авиации. Жду тебя завтра
утром.
Совещание командующих было рассчитано на несколько дней, мое участие в н
ем ограничивалось одной беседой. Вечером, возвратясь в номер гостиницы,
мы с Красовским засиделись за полночь, рассказывая друг другу о себе, о св
оих семьях. Степан Акимович окончил ту самую Качинскую авиашколу, в кото
рой учился и я, у нас было много общих знакомых. Вспоминали товарищей, мечт
али о послевоенной жизни. Когда я рассказал Степану Акимовичу о своей до
чурке, которую еще не видел, как-то сам по себе возник разговор о возможно
сти слетать в Новосибирск.
Ч За день туда доберешься?
Ч На рейсовых, на почтовых, среди мешков, а доберусь! Ч сказал я.
Ч Одни сутки дома и день на обратный путь. Три дня. Уложишься?
Ч Да.
Ч Лети. Только, чур, не подводить.
Ч Есть, товарищ генерал!
Восход солнца я встретил в небе. Дома меня, конечно, не ждали. Марии не было,
она ушла на почту послать мне письмо, мать держала на руках ребенка, убаюк
ивая.
Ч Чей это? Ч спросил я.
Ч Да это же твоя дочь!
Я принял из рук матери теплое розовое тельце, прижал к груди. Перехватило
дыхание. Звонкое сердечко дочурки стучало рядом с моим.
Я не жалел, что ради этих минут меня целый день до тошноты болтало в самоле
те. Ради них я готов был пройти эти версты пешком.
В дверях остановилась Мария. Она не верила своим глазам.
Ч Я на один денек. Прилетел дочь посмотреть, Ч шагнул я навстречу ей с ре
бенком на руках.
Мне тоже не верилось, что за окнами был родной, звенящий апрельской капел
ью Новосибирск.

24. Последний бой

Я много видел городов, по которым прошла война. Руины Краснодара, Ростова,
Мариуполя, Киева, Курска, Тарнополя, их черные, опаленные стены без крыш на
водили ужас. А с высоты разрушенные кварталы производили впечатление кл
адбища.
Перед самым берлинским наступлением я снова пролетел от Новосибирска д
о фронта. Поднявшись на почтовом самолете с московского аэродрома, я еще
раз обозрел поле великой войны. Смоленск, Минск… А вот показалась Варшав
а.
Столицу Польши трудно было назвать тогда городом. Ее, по существу, не было
. Сплошное мрачное нагромождение развалин и обгоревших коробок. Я тогда
подумал; веками народ создавал, украшал и благоустраивал свою столицу, с
обирал сокровища культуры, науки, зодчества. Фашисты уничтожили все это.
Разве такое забывается?
Гнев народа могуч. Для врага, поправшего независимость, свободу и культу
ру другой страны, он, кроме всего, страшен.
Гитлеровская орда, отступившая к Берлину, будет сопротивляться с ярость
ю затравленного зверя. Фашистские выродки страшатся гнева народов, хлын
увшего в Германию. Они натворили столько зла, оставили на своем пути стол
ько руин и невинно пролитой крови, что уже сейчас теряют рассудок в ожида
нии неминуемой расплаты.
Будет большая битва, но исход ее уже предрешен. И никто из тех, кто развяза
л войну, кто проводил тактику «выжженной земли» и уничтожал людей в стра
шных печах, не уйдет от возмездия.
…В Лигнице аэродром заставлен штурмовиками. Здесь все наготове. Нужно не
медленно добираться к своим. Сложные задачи предстоит выполнять нам, ист
ребителям. Немцы собираются применить новейшие реактивные бомбардиров
щики. Как мы будем справляться с ними Ч об этом следовало подумать.
Я направился в штаб, чтобы связаться по телефону с дивизией. Он размещалс
я в одном из бараков, там же, где жили летчики. На крылечке я увидел солдата,
видимо часового, который, поставив около себя винтовку, играл на маленьк
ом нарядном аккордеоне. Хорошо играл. Заметив меня, он быстро отложил инс
трумент, взял оружие и по-уставному отдал честь. Такой мгновенный перехо
д от музыки к службе вызвал у меня улыбку.
Я вошел в помещение. Здесь творилось что-то невероятное Ч не воинская ча
сть, а консерватория. Играли буквально в каждой комнате. Даже дежурный, ск
лонившись над аккордеоном, старательно подбирал какую-то мелодию.
Ч Вы что, к концерту готовитесь? Ч спросил я, когда он повел меня к началь
нику штаба.
Ч Почти, Ч с улыбкой ответил он. Ч Понимаете, наши ребята нашли на черда
ке барака склад аккордеонов. Пусть народ поиграет.
Ч Правильно, Ч поддержал я его, зная, что через день-два для них и для все
х нас загремит совсем иная музыка.
Дивизия перелетела к фронту, на песчаный, укатанный катками аэродром у З
агана. Отсюда начнет свой стремительный бросок к юго-западным окраинам
Берлина третья танковая армия Рыбалко, а мы будем прикрывать ее с воздух
а. Вместе с нами сели полбинцы Ч пикирующие бомбардировщики.
Все знают, что бои за Берлин будут тяжелыми, кровавыми. Гитлеровцы перед г
ибелью постараются все поставить на карту. Они уже применяли против наши
х танков фаустпатроны, бросали самолеты, начиненные взрывчаткой, погова
ривают, что у них есть какое-то оружие неимоверной разрушительной силы.

Но никого это не страшит. Теперь не сорок первый год и даже не сорок третий
. Каждый своими глазами видит, сколько советских войск и боевой техники с
осредоточено на подступах к Берлину. Такая силища сметет все на своем пу
ти. Фашистов не спасут никакие ухищрения и подлости.
И вот наша могучая сила загремела, заклокотала, как взорвавшийся вулкан.
Надо запомнить неповторимый этот день во всех его захватывающих подроб
ностях.
Ранним утром после артиллерийской подготовки над рекой Нейсе пронесли
сь советские самолеты и поставили дымовую завесу. Саперы принялись наво
дить переправы. К берегу двинулись танки. Поднялись в воздух истребители
.
Наши войска пошли вперед! Три оборонительных рубежа преодолели с ходу. П
ротив нашей авиации ощетинилась вся оставшаяся в Берлине зенитная арти
ллерия, недобитые части когда-то могущественных военно-воздушных сил и
свежие полки противовоздушной обороны.
С утра погода стояла хорошая. Наши летчики получили задание патрулирова
ть над переправами южнее Котбуса. Первой взлетела группа Сухова: Голубев
, Кутищев, Кудинов, Бондаренко, Душанин, Березкин и Руденко. Она сразу же пр
иняла наш гвардейский боевой порядок, испытанный в сражениях на Кубани и
на Украине: четверка ударная и четверка прикрывающая. Ведущий установил
связь с «Тигром». Но со станции наведения в это утро было трудно вести наб
людение: дым пожарища плотным слоем лежал на земле; летчики сами быстро о
бнаружили противника: четыре «фокке-вульфа» шли с бомбами к переправам.
Опять истребители в роли бомбардировщиков. Да, критическое положение у ф
ашистов.
Прикрытая четверкой Бондаренко, ударная группа идет в атаку. Сухов и Гол
убев сбивают по самолету. Оставшаяся пара удирает на высоту, но и там ей не
т спасения Ч Бондаренко расстреливает ведущего, и тот камнем падает вни
з.
Это было началом большой схватки. Сюда уже подходила шестерка «фокке-ву
льфов» и пара «мессершмиттов». Станция наведения своевременно предупр
едила Сухова об их появлении, и бой вспыхнул с новой силой.
Заметив на высоте четверку Бондаренко, туда полезли «мессершмитты». Да,
когда-то они умели отвлекать и сковывать боем наше прикрытие. Они превос
ходили нас в силе и опыте. Но это было, кажется, очень давно.
Теперь наши истребители дружно навалились на «мессеров», и те нырнули вн
из, в дымку, как в мутную воду. Бой приняли на себя «фокке-вульфы». Атаки, вы
ходы с переворотом, лобовые встречи. Секунды, стоящие жизни, беспощадные
погони.
Иногда противнику удается привязаться к нашему, но в каждый напряженный
момент кто-нибудь вовремя приходит на выручку товарищу, и снова падает н
а землю самолет, защищавший Берлин, мигая в свете яркого солнца белыми кр
естами, желтыми коками…
Я наблюдал за боем, слушал его симфонию по радио. Когда вспыхивал очередн
ой самолет, я забывал о тех, которые шли друг другу навстречу. Кто горит? Не
ужто наш?
Нет, наши все время находились в каком-то незримом сцеплении, как частицы
чего-то целого.
Семь столбов черного дыма от упавших на землю самолетов потянулись в неб
о. Еще два горящих вражеских истребителя успели перетянуть на свою терри
торию.
Я от души радовался успехам Сухова, Березки на и Бондаренко. Увеличивая с
вои победы на последнем этапе войны, они становились Героями Советского
Союза. Как выросли наши летчики, как отшлифовалось их мастерство, как окр
епли их волевые качества!
При виде такого боя мне нестерпимо захотелось самому ринуться навстреч
у врагу. Пафос наступления звал в небо.
Микрофон станции наведения я оставил своему заместителю, недавно прибы
вшему в дивизию. Надо срочно вылетать. Уже хотя бы для того, чтобы найти но
вые аэродромы. Ведь наши танковые клинья глубоко вонзились в оборону про
тивника.
Мы перебазировались под Котбус. Здесь воздушные бои участились. Никитин
, преследуя «мессершмитта», расстрелял его в момент, когда тот, взбираясь
на горку, совсем выдохся. Потеряв скорость, он свалился на наш самолет. Рез
кий рывок в сторону спас Никитина от гибели. Он едва сумел выброситься из
изуродованной машины. Трофимов возвратился домой на изрешеченном истр
ебителе: зенитки не дают покоя. Но нашим ребятам, кажется, даже нравилось,
когда в воздухе появлялись вражеские самолеты, Ч было с кем сражаться!

Я повел группу на прикрытие наземных войск. Внизу проносились весенние п
оля, окутанные дымом города и села. Грустно и тяжело было видеть унылые, пу
стынные дороги, которые оживлялись лишь разрывами бомб и снарядов, тлеющ
ими кострами танков и автомашин. Война справляла тризну на просторах Гер
мании.
Ну, где же вы, нахальные гитлеровские молодчики Ч «боги» воздуха? Что-то
не видно вас. Ага, вот показалась шестерка. Надо незаметно подкрасться, чт
обы не спугнуть ее. Мы пошли на перехват. Но «фоккеры», заметив нашу восьме
рку, сразу же скрылись.
Я возвратился на свой аэродром, так и не сбив ни одного самолета. Едва мы з
арулили машины на стоянки, как послышался свист. Прямо на нас с высоты стр
емительно пикировал какой-то двухмоторный самолет. Что за невидаль? Неи
моверная скорость, неизвестный профиль… Но рассматривать его было неко
гда: он уже открыл огонь. Я бросился к своему самолету. Чужак вышел из пики
рования над самыми стоянками, на соседнюю машину упало несколько гильз о
т его снарядов.
«Это какая-то немецкая новинка», Ч подумал я. А потом вспомнил: реактивн
ый двухмоторный самолет! О нем мы уже знали по альбомам.
Наш радиолокатор определил, что МЕ-162 пришел со стороны Праги. Если так, над
о беспрерывно контролировать это направление.
О новом появлении реактивного «мессера» нам сообщили вовремя. Пара наши
х истребителей, ведомая Табаченко, бросилась ему на перехват. Но не тут-то
было. Скорость у фашиста около восьмисот километров в час. Преследовать
его совершенно невозможно. Если таких самолетов у противника много, они
доставят нам немало хлопот.
…Наши танки были уже под Берлином. Штаб армии Рыбалко сообщил о только чт
о захваченном аэродроме у Ютеборга. Я приказал Василию снарядить машину
для продолжительной поездки. Со мной решил поехать начальник особого от
дела. Мы условились, что отправимся через полчаса. Мне требовалось еще ра
з переговорить со штабом армии, попросить, чтобы Ютеборг закрепили за на
шей дивизией. В эти дни авиасоединения двух фронтов стремились занять аэ
родромы у самого Берлина.
Я заскочил на минутку в свой штаб и немного задержался на аэродроме, чтоб
ы дать указания командирам полков. Когда, освободившись, направился к ав
томашине, меня встретил мой заместитель, только что возвратившийся со ст
анции наведения. Это было очень кстати. Я стал перечислять, чем ему надо за
няться в мое отсутствие.
Ч Разрешите мне поехать вместо вас, Ч вдруг заявил заместитель. Ч Сам
и знаете, с полками я еще мало знаком. Лучше займусь аэродромом.
Я понимал, что ему будет трудновато командовать полками Ч плохо знает л
юдей. Подумал и согласился.
Два дня мы ожидали сообщений из Ютеборга. Соседние части уже снимались, а
мы от своих посланцев не получили еще никакого известия.
На третий я сам полетел с Голубевым на наш аэродром. Погода была ясная. Зах
одя на посадку, мы видели вдали огромные облака дыма. Это был пылающий Бер
лин.
В Ютеборге находилась немецкая противовоздушная база. Здесь стояли сот
ни целехоньких «фокке-вульфов». Команда БАО уже привела в порядок летно
е поле и теперь ожидала полки.
Среди знакомых немецких самолетов я заметил несколько реактивных, в том
числе двухмоторных. Может быть, один из них и обстрелял нас тогда у Котбус
а.
Ко мне подошел солдат, чтобы указать стоянку. Я отрулил машину в сторону, п
оскольку вслед за мной садился Голубев, выключил мотор и спросил:
Ч Вы не видели здесь нашего майора с машиной?
Ч Видел, товарищ гвардии полковник, Ч ответил солдат, опуская глаза. Ч
Они подорвались на мине.
Ч Как, где? Ч воскликнул я.
Ч Здесь на аэродроме. Только подъехали, свернули с дороги, тут и случилос
ь. Вчера похоронили.
Словно осколки той самой мины хлестнули мне в лицо. Я не мог сдвинуться с м
еста. Опять по счастливой случайности смерть пронеслась мимо меня. Нет, л
учше сказать: майор прикрыл меня собой от вражеской мины. Ведь я тогда все
ми мыслями был уже в пути.
Я снял шлемофон. Подошедший Голубев тоже. Мы смотрели на горизонт, на кото
ром все выше поднималась в небо черная стена дыма.
На душе было нестерпимо тяжело. Но призрак Берлина на горизонте звал в бо
й. Мы дошли, дошли до тебя, чудовище!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54