Как это делается Ч не знаю. Воз
никает сложное психологическое состояние. В подобные моменты я стараюс
ь переключать свои мысли на что-то другое, подумать о чем-то светлом, хоро
шем.
И теперь, садясь в самолет, я перестал думать о том, что кто-то не попал, что
мне обязательно надо поджечь эти проклятые бочки. Я вспомнил о телеграмм
е из дому, о маленькой дочурке. Да, она будет названа прекрасным русским им
енем.
Навстречу движется рыжим пятном дубняк. Скоро увижу бочки.
…Когда же закончится война? Какой я увижу свою дочь? Когда мы с Марией возь
мем ее за ручонки и поведем по зеленой, мягкой траве? Какая густая, высокая
трава вырастает на таежных полянах! Сколько огоньков расцветает на них
весной!.. Скоро увижу бочки…
Полигон открылся внезапно. Я ищу цель. Сначала нужно пройти так, чтобы при
смотреться, прицелиться. Я спикировал, перевалив нос машины, и сквозь про
зрачный круг пропеллера увидел точку. Она быстро приближалась, увеличив
аясь в размерах. Уже можно стрелять. Там, на наблюдательном пункте, генера
лы ждут моих очередей, ждут эффектного попадания. В эти секунды я почувст
вовал, что обязательно подожгу бочки, я воспринимал их сейчас, как настоя
щие цели, которые необходимо поразить. Не для впечатления, не для репутац
ии истребителей. Пули посылаются на землю не для этого!.. И все-таки я ощуща
л на себе взгляды тех, кто ожидал от меня демонстрации.
Вот они Ч бочки с порохом, взрывчатка, ящики со снарядами Ч в общем, что х
отите, только не «игрушки». Я их прощупал взглядом, я возненавидел их и сей
час уничтожу. Пикирую по-своему, с переменным профилем. Бочка в прицеле.
Очередь Ч на земле вспыхнуло пламя. Второй заход, вторая атака, очередь
Ч второй костер.
Теперь можно пронестись над зрителями совсем низко, чтобы все почувство
вали, что такое истребитель.
Прекрасно на душе, когда возвращаешься из полета, совершив что-то нужное
и для себя и для товарищей.
Началась европейская сырая, неуютная зима. Она настигла нас в том же селе,
в которое перелетели жарким летом. Кажется, нигде мы так долго не засижив
ались на одном месте. Затишье на фронте, неподвижность угнетали; желание
идти вперед, сражаться переполняло душу.
Когда полили дожди и залегли тяжелые туманы, мы ожидали начала наступлен
ия с похолоданием, с первым морозцем. Но декабрь не оправдал наших надежд
Ч снежинки, скользя в воздухе, таяли, не долетая до земли.
Поняв, что наступление на нашем фронте, стоявшем на главном направлении,
зависело от событий на всем театре войны, мы внимательно следили за ними.
В начале декабря Советский Союз заключил договор о союзе и взаимной помо
щи с Францией. Указывалось, что этот договор должен служить «конечной по
беде над гитлеровской Германией». «Очень хорошо. Значит, скоро пойдем вп
еред», Ч рассуждали фронтовики. Но затишье продолжалось. На юге Второй и
Третий Украинские фронты, освободив Белград, окружали Будапешт, продвиг
ались к Австрии, еще одной державе Ч союзнице Германии в этой войне. Во вт
орой половине декабря газеты сообщили о большом наступлении немцев в Ар
деннах. Их первые контрудары заставляли союзников, недавно открывших вт
орой фронт, откатываться на запад.
В Будапеште гитлеровцы расстреляли советских парламентеров, не пожела
в вести переговоры о капитуляции окруженного гарнизона. Неслыханная по
длость!
Мы с жадностью вслушивались в последние известия. Будут ли остановлены а
мериканскими и английскими войсками немецкие дивизии, рвущиеся к Льежу
и Антверпену? Если нет, второй фронт будет фактически обесценен и немцы б
росят против нас новые силы. А радио передавало: за восемь дней немцы прод
винулись на девяносто-сто километров. «Не повторится ли Дюнкерк?» Ч спр
ашивали мы, ожидая на Висле совместного наступления на Германию.
Новый год мы отпраздновали в Мокшишуве. Польская елка ничем не отличалас
ь от нашей, сибирской. Под поздравительной телеграммой из Новосибирска «
подписалась», кроме мамы и Марии, еще и дочка. А тост всюду повторялся один
: «С Новым годом Ч годом близкой победы!»
Продвижение немецких войск в глубь Бельгии усиливало напряжение. В эти д
ни, как стало нам известно потом, премьер-министр Англии Уинстон Черчилл
ь встревоженно писал И. В. Сталину о тяжелых боях на Западе, спрашивал, ког
да союзники могут рассчитывать «на крупное русское наступление на фрон
те Вислы или где-нибудь в другом месте». В ответ Черчиллю говорилось о том
, что в этом наступлении «очень важно использовать наше превосходство пр
отив немцев в артиллерии и авиации», но что для этого требуется «ясная по
года для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести
прицельный огонь». Однако, учитывая положение союзнических войск на Зап
адном фронте, Верховное главнокомандование решило срочно закончить по
дготовку и, не считаясь с погодой, начать широкие наступательные действи
я. 7 января была обещана нашим союзникам помощь, а 8-го стоявшие у Вислы авиа
полки уже получили приказ перелетать на сандомирский плацдарм, к самому
фронту.
За два дня здесь все пришло в движение. Под покровом темноты войска переб
ирались за Вислу, уточняли планы, изучали район наступления. Вместе со св
оим штабом и я переехал ночью по вислинскому мосту.
Темень грохотала, дороги были забиты Ч к переднему краю шли танки, машин
ы с боеприпасами, обозы. Грязь, ямы, колдобины, рев, треск, ругань и белый сне
жок на башнях, лафетах, спинах солдат, короткое мигание фар и Ч медленное
продвижение вперед. За Вислу. Ничто не способно было остановить эту живу
ю реку, слившуюся с ночью.
Задача нашей дивизии Ч прикрывать танковую армию П. С. Рыбалко. Эту слишк
ом общую задачу надо было конкретно разработать вместе с оперативным от
делом штаба танковой армии. Чтобы явиться к ним для разговора не с одними
картами, я решил проехать на машине вдоль переднего края того участка, гд
е танкисты будут прорывать вражескую оборону.
«Виллис» подбрасывает на мощенной бревнами дороге, он весь обрызган гря
зью и обмерз. У меня уже все болит внутри от тряски. Но до указанного нам пу
нкта еще далеко. Упираюсь ногами, жмусь к спинке, остаюсь на весу, чтобы да
ть облегчение телу.
Проезжаем у самых огневых позиций артиллерийских батарей. Их вид застав
ляет забыть обо всем: орудие возле орудия, прямо на равнине. Снежок чуть пр
ипорошил их, вот и вся маскировка. Торчат стволы крупнокалиберных миноме
тов. «Катюши» тоже стоят в ряд, нацеленные на запад.
Я тороплюсь к своим танкистам. Кажется, что вот сейчас прозвучит команда
и грянет бой, а я останусь ни при чем, в стороне. Надо торопиться Ч на аэрод
ромах ждут моих уточнений штабы полков, летчики.
Въезжаю в лесок Ч ни проехать, ни протиснуться. Танки, танки, танки… Ребят
а греются у костров. Точно такая картина, какую я наблюдал с воздуха осень
ю 1942 года, под Ростовом. Куда ни взглянешь Ч железо. Земли не видно. И вдруг с
прашиваешь себя: почему так беспечно сгрудились танкисты, стоит на откры
том месте артиллерия? Да потому, очевидно, что теперь у всех есть полное до
верие к небу Ч оно стало их надежной крышей.
В землянке штаба армии Рыбалко тепло, многолюдно. Знакомство короткое Ч
мы уже «работали» вместе на поле боя, виделись на земле.
Разостланы огромные карты. Я посмотрел на длинные, мощно выгнутые стрелы
, и меня взяла оторопь: вот оно Ч поле грядущей битвы, уже существующей в у
мах, в планах, в расстановке сил, в дремлющей где-то огневой мощи бомб, снар
ядов, мин. Один сигнал приведет сразу все в действие.
Мне рассказали, где, в каком месте танки вводятся в прорыв после артподго
товки, какая ставится первая задача, вторая, третья. Они отмечены на карте
, привязаны к местности.
Ч Каково ваше мнение? Ч спросил начальник штаба, обращаясь ко мне и пер
еводя взгляд с карты на меня.
Мое мнение? Все замечательно, здорово, но дивизия, очевидно, сможет прикры
ть танки только на главном направлении удара. Ведь ответвлений от него б
ольше, чем веток на ином дереве. Мне очень подробно объясняют направлени
е удара главной группировки танков, называют день и часы, когда она должн
а достигнуть определенных рубежей.
Мы, летчики, еще никогда так детально не согласовывали своих действий с т
анкистами. Теперь надо довести этот план в общих чертах до каждого коман
дира эскадрильи, до каждого летчика. Они должны заранее представить себе
, где проходят на земле эти мощные гнутые стрелы, изображенные на картах. Т
ак ясно представить, чтобы потом, во время полета, всегда видеть их с возду
ха.
Утром я расстаюсь с танкистами, чтобы вскоре встретиться с ними в иных ус
ловиях. «Виллис» опять тарахтит по мощеной, тряской дороге. Навстречу ид
ут и идут колонны машин, и нам приходится иногда сворачивать и стоять, жда
ть «просвета».
Когда, наконец, добираюсь к своим, на аэродром, мне кажется, что я попадаю в
совсем новый мир. У нас тишина, безмолвие. Медленно кружат снежинки и ложа
тся на крылья самолетов.
Я чувствую эту тишину и, как никто другой, знаю, насколько она обманчива. С
коро ее взорвут, растерзают в одно мгновение.
Тишина перед бурей. Той самой бурей, которую мы с нетерпением ждем.

23. Под нами Германия

Мы знали, что это будет прорыв на территорию Германии. Она именовалась ло
говом врага. О родине великих мыслителей, писателей, композиторов, худож
ников, изобретателей говорили теперь только так, ибо нашей стране гитлер
овская армия принесла неисчислимые страдания. Каждый фронтовик, кому су
дьба подарила счастье дойти сюда, до Вислы, в это январское серое утро под
нимется из окопа. оглушенный канонадой, выведет свой танк из укрытия, взл
етит в воздух, не видя земли из-за дыма и тумана, с кличем:
Ч На Берлин!
Поздно вечером 11 января в дивизию прибыл офицер связи из штаба корпуса и п
ривез приказ: наступать завтра утром. Оставалось несколько часов тишины
. Она по-прежнему надежно скрывала тайну командования. Наши полки были го
товы к вылетам. У переднего края, рядом со штабом танковой армии, уже второ
й день находился представитель нашей дивизии Герой Советского Союза Ви
шневецкий вместе с радиостанцией.
…Грохот, вдруг возникший на рассвете, непрерывно нарастал, он напоминал
нескончаемый обвал в горах. К нам на аэродром долетали только его звуки, а
на позиции врага он обрушивался сокрушающим огненным смерчем.
Часам к девяти канонада начала утихать и отдаляться. Можно было выпускат
ь самолеты на прикрытие танков, входивших в прорыв обороны врага, и на раз
ведку.
Первую четверку повел Жердев. Он умел хорошо ориентироваться при низкой
облачности, искусно маневрировать под обстрелом зениток.
Через час на аэродром возвратились трое. Сухов вылез из самолета и замер
на месте. От напряжения глаза его были красными. К нему подошли летчики. Из
его рук выскальзывал планшет, который он держал перед собой. Он заговори
л подавленным голосом:
Ч Жердева подбили! Он врезался в землю, как снаряд. На их территории. Так в
се неожиданно произошло… Надо бить по зениткам!
Вот что принес нам первый вылет в этом наступлении! Прощай, наш дорогой со
ратник!
Ч Там сплошной дым, Ч продолжал Сухов. Ч Наши танки мы еле обнаружили: т
олько пролетели над ними, наскочили на сплошной заслон зенитного огня. С
верху нас прижимали облака. Маневрировали, бросали машины в стороны.
…Малыми группами мы летали целый день.
Наступление разлилось на большом просторе. Этот простор наземным войск
ам дали неудержимые лавины танков, авиации Ч хорошая погода. На третий д
ень штабы, полки, тылы, резервы двинулись вперед. Теперь наше взаимодейст
вие зависело исключительно от оперативной связи, точной информации, быс
тро принятых решений. Все снялось с места, все в движении. Плечо соседа, ру
ка поддержки должны ощущаться в каждом шаге.
Во время следования за штабом Рыбалко в пути погиб майор Вишневецкий. Я о
тправился на своем «виллисе» по разбитым, запруженным дорогам догонять
нашу радиостанцию.
Черная развороченная земля, срезанные снарядами верхушки деревьев, выв
ороченные бревна… Это остатки оборонительных укреплений противника. Т
анки своими гусеницами здесь проложили первый след, и он быстро преврати
лся в накатанную дорогу. Чуть сверни Ч подорвешься на минах или свалишь
ся в воронку. Только по ней единственной я смогу настигнуть притаившиеся
где-то под хатами или в лесу штабные машины Рыбалко. Этот умный, прославл
енный командарм, говорят, очень заботится о маскировке танков.
Я, наконец, настиг оперативную группу Рыбалко, разыскал своих. Рация снов
а превратила меня из щепки, которую несла река наступления, в командира.

В районы будущих атак танкистов идут группами «Петляковы», «Ильюшины». И
стребители, поднимаясь с аэродромов, сразу связываются со мной. Нужно со
общить им обстановку. Навести на цель. Я слышу голоса Речкалова, Еремина, Л
укьянова, Труда, Вахненко, Боброва и вспоминаю голос Клубова. Он чудится м
не в гуле, в треске наушников. Не хватает Клубова. Он всегда был в самом пек
ле… Замолк навсегда и Жердев… Кто еще замолкнет в этих тяжелых, последни
х боях?
Истребители 2-й воздушной армии полностью овладели небом. «Мессершмитты
» и «фокке-вульфы» появляются здесь очень редко. Завидев нас, мгновенно и
счезают. Нашим ребятам приходится долго охотиться, чтобы перехватить хо
тя бы одного из них. Не рассчитывают ли немецкие генералы активизировать
авиацию, когда мы удалимся от своих аэродромов? Эту уловку мы предвидим, и
потому поиск и подготовка новых аэродромов на освобожденной территори
и Ч наша первейшая задача.
Я все время поддерживаю связь с авангардом танковой армии. Овладев город
ом Кельце, танкисты сообщили, что по пути к нему есть аэродром. Я немедленн
о передаю об этом в штаб корпуса и жду приказа о переброске полков. Но, ока
зывается, жду напрасно. Штаб армии сажает туда штурмовиков и бомбардиров
щиков. Значит, надо самим где-то искать площадки, хоть среди поля.
Танкисты и пехота очистили от немцев новые города:
Радомско, Пшецбуж, Пиотркув, Ченстохов… Этим победам салютует Москва, сл
авит пехотинцев, артиллеристов, танкистов и нас Ч летчиков.
На Ченстохов держит путь наша аэродромная команда. Ей придется прощупат
ь там каждый метр летного поля миноискателем, засыпать воронки, подготов
ить жилища для летчиков и техников. Это задание иначе не назовешь, как бое
вое. Аэродромщики берут в путь запас патронов и гранат.
Ченстохов, наверное, хороший город. Я вижу его на расстоянии. Там высокие д
ома, прямые улицы, стрельчатые костелы. Но на окраине, где мы остановились
, одни бараки, колючая проволока, рвы, могилы. И здесь огромный концлагерь.
Дымом и тяжелым духом веет от бараков смерти.
Полки приземлились и сразу получили задачу Ч прикрывать танки, которые
уже пробиваются к границе Германии! Летчики рвутся на задание. Каждый хо
чет увидеть землю врага, проштурмовать колонны удирающих домой, за Одер,
фашистских войск. Захватчики, пролившие столько крови неповинных людей,
получат расплату и на своей земле.
Я тоже не могу задерживаться в Ченстохове. Проезжаю по его забеленным, не
очищенным от снега улицам, смотрю на окна Ч по ним, как по глазам человека
, многое можно узнать, разглядываю людей. Они стоят на перекрестках, приве
тствуют машины с бойцами.
…Вот она, государственная граница. На столбе крупная надпись: «Дейчланд»
. Никто не тронул ее. Пусть замечает каждый идущий на запад, пусть вспомнит
на этом рубеже войны весь свой трудный путь, свои раны. Пусть радость близ
кой победы придаст ему сил.
У дороги стоят высокие вышки со щитами. Они бегут дальше и дальше. Это лини
я беспроволочной связи. По ней уже ничего не могут передать фашистские г
енералы в Берлин, в ставку Гитлера.
Населенные пункты находятся в стороне от дороги Ч кажется, они прячутся
от нас за холмами, в лесках. Те, кто уже побывал в деревнях, рассказывают на
стоянках, что население ушло на запад. Только глубокие старики и старухи
осмелились принять «муки» от большевиков.
Танкисты передали, что есть аэродром вблизи города Эльса. Я тороплюсь ту
да.
Да, аэродром здесь неплохой, на нем стоят немецкие самолеты, ангары тоже у
целели, надо только все разминировать. Я остановился у края летного поля.
Смотрю на застывшие брошенные «фокке-вульфы», на строения, и мне чудится,
что я очутился где-то далеко от своих, совсем один, и что сейчас появятся н
емецкие солдаты, окружат меня. И вдруг я спрашиваю себя: «Правда ли, что я н
а немецкой земле, если вокруг Ч покинутые села, города, поля, аэродромы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54