Все это по-человечески понятно, однако сейчас их «дело» меня за
нимает меньше, чем вчера. Мне хочется на время совсем отрешиться от него, ч
тобы выслушать рассказ о воздушном бое. И для летчиков во много раз легче
вести речь о поединках с врагом, чем о неприятностях полковой жизни.
А вылет большой группы, возглавляемой Речкаловым, удался на славу. В разг
оворах часто упоминаются фамилии Федорова, Сухова и командира. Бой начал
ся смелой атакой Речкалова на ведущего группы «юнкерсов» и длился до тех
пор, пока самолеты могли находиться в воздухе. Самым примечательным зде
сь было то, что почти все девять вражеских самолетов были сбиты в моменты,
когда требовалось выручить товарища.
Шесть «мессершмиттов» в одном поединке упали на румынскую землю в том са
мом районе, где погиб наш комэск Атрашкевич, где когда-то немцы поджигали
нас не хуже, чем мы их теперь. Молодые летчики полка Лихачев, Иванков, Кири
ллов и Петухов были довольны своими первыми победами. Мы, ветераны, радов
ались вдвойне: это была расплата за наши потери летом 1941 года.
После разбора полетов мы с Речкаловым, Клубовым и юристом отошли в сторо
нку. Извинений и обещаний я слушать не хотел. Надо было решить, как погасит
ь раздутый пожар, хотя самую искру уже никто уничтожить не мог. Все надежд
ы мы возложили на юриста, и он отправился к прокурору армии.
Я с новой группой пошел на задание.
Через два дня этот старший лейтенант явился в штаб дивизии озабоченный и
взволнованный.
Ч Прокурор не отменил своего приказа об аресте Клубова, Ч сообщил он.
Ч Давайте вместе ходатайствовать о смягчении приговора. Вам надо ехать
в Бельцы.
Вот и подвернулся случай побывать в Бельцах.
Я шел по улице ранним утром, когда прифронтовой городок только просыпалс
я. Каждый уцелевший дом, каждая развалина, каждое дерево напоминали мне о
другом июне, совершенно не похожем на тот, какой видел я сейчас в Бельцах.
Вот руины канатного завода, коробка мельницы Ч всюду черные стены. А ряд
ом уже чистые, подметенные тротуары, окопанные деревья и яркие цветы на г
азончиках. Жизнь берет свое, отодвигая последствия войны на второй план.

Перво-наперво я, конечно, заглянул в дом, где когда-то жил.
Ход с улицы забит. Некоторые окна еще заставлены фанерой, заложены кирпи
чом. Увидеть бы кого-нибудь, расспросить… Я стою посреди запущенного, гря
зного дворика и жду, не появится ли кто-либо из тех, кого знал перед войной.

Открылась дверь соседнего дома. Вышла молодая женщина. Я направился к не
й. Чем ближе подхожу, тем больше она мне кого-то напоминает. Неужели в само
м деле знакомая?
Поздоровался. По глазам, по голосу узнал: Флорика! Но не решился назвать ее
по имени. Спросил о хозяине. Ответила: расстрелян, как и многие другие… До
м, где мы прежде жили, теперь временно занят воинской частью.
Расспрашивать больше не о чем. Не о вещах же, которые я когда-то здесь оста
вил?
Во время нашего разговора к Флорике подбегает малыш и хватается ручонко
й за ее платье. Она гладит его по белокурой головке. Я смотрю на карапуза и
вдруг вспоминаю Миронова, Костю Миронова!..
Ч Ваш? Ч спрашиваю.
Ч Мой.
Хочется сказать матери, осиротевшему ребенку о Косте Миронове, назвать м
есто, где он похоронен. Но зачем им это? Флорика и так, наверное, отвечает вс
ем любопытным, что ее муж, отец мальчика, погиб на фронте. Это правда. Я жду е
е расспросов, жду, чтобы она узнала меня. Нет, она и не присматривается ко м
не. В ее душе все военные, особенно с погонами авиаторов, рождают только пе
чальные переживания.
Я попытался было взять малыша на руки, он отпрянул от меня, как напуганный
зверек. Да, он, наверно, не знает, как высоко могут поднять его мужские руки.

Ч До свидания, Ч говорю Флорике.
Ч До свидания, Ч отвечает она, так и не узнав во мне товарища Кости.
Вот и побывал я в том городке, от которого начался длинный и горький путь о
тступления. Здесь мои друзья услыхали первые взрывы вражеских бомб.
Я шел по главной улице, видел развалины и думал: сколько бед и страданий пр
инесла нам война! И руки сами собой сжались в кулаки.
Прокурор армии в ответ на мою просьбу и разъяснения показал распоряжени
е прокурора фронта: Клубова доставить, разжаловать, лишить орденов и нап
равить в штрафную роту для искупления вины в бою. Я немедленно полетел в ш
таб фронта. Теперь уже надо было не только добиваться смягчения приговор
а, но и срочно исправлять ошибку, допущенную из-за какого-то подлеца, сост
ряпавшего грязную фальшивку.
В штабе фронта было телеграфное распоряжение из Москвы, определявшее на
казание Клубову. Но фронт был решающей инстанцией, и я приложил все свое у
мение убеждать, чтобы склонить прокурора к пересмотру дела, разраставше
гося, как ком снега, пущенный с горы.
Ч Будем судить, Ч сказал прокурор.
Ч За что?
Ч За хулиганство. Ч За это следует. Но не за убийство же!
Ч Если его не было, выдумывать не станем.
Это другой разговор. Стихийное развитие раздутого дела Клубова было ост
ановлено. Теперь следовало ожидать справедливого разбирательства, кот
орое бы не позволило кому-то погреть руки на ошибке человека. Ведь если уж
е в Москве, в штабе ВВС, знают о проступке летчика, значит этот «кто-то» дей
ствовал очень оперативно и злонамеренно исказил факты.
Когда я возвратился в штаб дивизии, сюда как раз передали сообщение о том,
что на нашем участке фронта войска противника перешли в контрнаступлен
ие. Над передним краем в воздухе непрерывно стоял гул вражеских самолето
в. Генерал Утин, позвонив мне, приказал немедленно отправиться на станци
ю наведения.
По пути на передний край я завернул на полковые аэродромы. Необходимо бы
ло рассказать летчикам о контрнаступлении немцев, а главное Ч обсудить
с ними, как мы, гвардейцы, будем действовать в эти дни. Командирам полков я
уже дал указание Ч на каждое боевое задание отправлять по две-три восьм
ерки. Но мне хотелось, чтобы летчики сами поняли необходимость этого, не в
орчали, если им придется в два раза чаще, чем раньше, подниматься в воздух.

Летчики, конечно, дружно поддержали мое решение. Они понимали, что раз про
тивник действует большими группами, то и нам, чтобы не нести потерь, лучше
бить его крупными силами Ч бить кулаком.
Час спустя я наблюдал, как три наши восьмерки действовали над передним к
раем. Как и на Кубани, они ходили на встречных курсах, на разных высотах, пр
осматривая небо до самых верхних слоев.
Моя станция наведения, установленная на холме, хорошо замаскирована. Из
укрытия, расположенного вблизи батареи «катюш», мне видно, как наши войс
ка отражают атаки танков противника, как, поддерживая пехоту, укладывают
бомбы по целям «Петляковы» и «Ильюшины».
Бой достигает наивысшего напряжения. Мне приходится то и дело связывать
ся со штабом дивизии и корпуса, чтобы вызвать новые силы прикрытия, четко
управлять действиями самолетов, находящихся в воздухе.
Этот день, наполненный громом артиллерийской канонады, гулом самолетов,
свистом бомб, возгласами и криками людей Ч я до вечера не снимал наушник
ов, ни на минуту не оставлял радиостанции, Ч этот день страшным штормом п
рокатился через меня. Своими глазами я видел пылающие вражеские машины,
сбитые огнем наших истребителей. Воздушные бои были жаркие, затяжные. По
чти каждая группа вынуждена была из-за нехватки горючего совершать поса
дку на ближайших аэродромах. Заправившись, самолеты снова поднимались в
воздух и продолжали сражение.
Вечером дивизия получила новое задание: завтра утром блокировать немец
кие аэродромы. Мы решили появиться над ними перед приходом наших штурмов
иков и бомбардировщиков. Задание воодушевило всех: ничто не приносит так
ого удовлетворения на войне, как сознание собственной силы, позволяющей
отплатить противнику тем, чем когда-то он донимал нас.
Были составлены группы, определен порядок взлета, выделен резерв для нар
ащивания сил. Начальник политотдела Мачнев распорядился: на рассвете вс
ем политработникам быть на аэродромах вместе с летчиками. Готовился реш
ительный удар по авиации противника, расположенной в Румынии.
Чтобы пойти на боевое задание, я накануне поздно вечером прилетел в 16-й по
лк. Летчики почему-то еще не спали. Они разговаривали о только что закончи
вшемся суде над Клубовым. Я стал искать глазами виновника всеобщего возб
уждения, но его в общежитии не оказалось.
Ч Что ж ему присудили? Ч спросил я, не дожидаясь, пока Труд закончит мног
ословное вступление.
Ч Условно, для острастки.
Ч Ну и как же он будет отбывать наказание?
Ч А он его уже почти отбыл, Ч сказал Речкалов. Ч За один сегодняшний бой
можно списать условный год.
Ч Где же Клубов?
Ч В штабе. Готовится к вылету Ч завтра поведет группу.
Я позвонил в штаб, приказал Александру немедленно отправиться спать.
На рассвете загудели моторы: пришел приказ вылетать. Бомбардировщики тя
жело поднимаются в воздух и берут курс на городок Роман. Мы идем следом за
ними, чтобы на маршруте обогнать их и первыми нагрянуть на аэродромы.
Самолетов в небе много. Куда ни глянешь Ч наткнешься взглядом на нашего
… Идут на запад громить немецкую авиацию.
Я смотрю на карту, нахожу на ней Роман и испытываю гордость за свою дивизи
ю, за нашу крылатую силу. Было время, когда я один летал на блокировку этог
о аэродрома, а потом мы даже не могли о ней думать: не было никаких возможн
остей. Было время, когда вражеские истребители заставляли нас прижимать
ся к стенкам укрытий и ожидать, когда кончится их штурмовка. Теперь мы иде
м целой армадой на Роман, на Хущи, чтобы жечь, расстреливать «мессершмитт
ы», «фоккеры», «юнкерсы», по-хозяйски расположившиеся на румынской земл
е. Нет, теперь мы не дадим взлететь ни одному вражескому истребителю.
Роман. Городок только проснулся. Аэродром тоже. Огненным смерчем проноси
мся над рядами немецких самолетов, бьем и по вражеским зениткам, которые
пытаются огрызаться. Их сейчас намного меньше, чем было в начале войны. Вы
ше нас идет эшелон «Петляковых». Теперь мы можем посторониться. Пусть гр
янут удары расплаты!
Когда мы возвратились на свою базу, оказалось, что кое-кому из нас все-так
и попало от зениток Ч два подбитых самолета сели на другом аэродроме. Сд
елав разбор вылета и наметив группы для последующих заданий, я поехал в ш
таб дивизии.
По пути встретился наш дивизионный автобус. Остановились.
Ч Куда едете? Ч В автобусе были работники политотдела.
Ч На аэродром.
Ч Не поздновато ли?
По шлемофону, который был при мне, они догадались, что полет уже состоялся
, и приуныли.
Я посоветовал политотдельцам впредь раньше подниматься, а сейчас продо
лжать намеченный путь: работы на аэродроме много, сражение нашей авиации
с вражеской на этом фронте только разгорается.
Автобус поплыл дальше.
В начале июня, на исходе третьего года войны, союзники, наконец, высадили д
есант на севере Франции. Фронтовики восприняли эту весть радостно, но бе
з особого ликования. Мы, летчики, ожидали этой активной поддержки от союз
ников много раньше. В дни отступления на Украине и на Северном Кавказе, ко
гда поединки в воздухе часто кончались не в нашу пользу, я слышал от товар
ищей, сам спрашивал: «Где же второй фронт? Почему союзники не высаживаютс
я на берегах Франции?» Мы думали об этой помощи, подчас обтирая свои окров
авленные лица. А теперь мы сами успешно били оккупантов, изгоняя их с наше
й земли и из других захваченных ими государств. Правда, мы надеялись, что п
ротивник немедленно оттянет с Восточного фронта часть своих сил и нам ст
анет легче драться, меньше будем терять людей и техники. Но и этого не случ
илось. Бои с немецкой авиацией оставались такими же напряженными и трудн
ыми.
В дни открытия второго фронта нас радовали лишь действия полка «Норманд
ия Ч Неман». Это была деловая, конкретная помощь нам со стороны французс
ких летчиков.
В июне Ч июле 1944 года, когда загремели бои на западе, грозя фашистской Герм
ании, Красная Армия осуществляла крупные наступательные операции на се
вере страны, у Петрозаводска и Выборга, а также громила группу армий «Цен
тр» в Белоруссии.
На участке фронта Яссы Ч Кишинев противник продолжал удерживать свои п
озиции. Наша дивизия, действовавшая в направлении Ясс, непрерывно летала
на прикрытие своих наземных войск от вражеских бомбардировок. В период
контрнаступления противника в этом районе дивизия сбила над Молдавией
и Румынией более сотни немецких самолетов, потеряв своих пять. Личный сч
ет Клубова увеличился на девять самолетов. Приумножили свои успехи Дмит
рий и Борис Глинки, Речкалов, Трофимов, Старчиков, Сухов, Вахненко, Лихачев
, Гурченко, Вильямсон, Труд, Жердев. Здесь мы потеряли Петухова и Ершова.
Во время напряженных боев под Яссами в 16-й полк приехали представители во
енного трибунала. Они объявили, что интересуются Клубовым. Все забеспоко
ились: неужели опять с ним что-то неладно? Юристы пригласили весь полк на
заседание. Лишь когда оно открылось, товарищи Клубова облегченно вздохн
ули Ч с него хотят снять судимость. И ее сняли без каких-либо оговорок Ч
гвардии капитан Клубов искупил свою вину подвигами. Присутствовавший з
десь «пострадавший» механик подошел к нему, и они крепко пожали друг дру
гу руки.
В этот период у меня произошел серьезный разговор с Краевым. Потребность
в выяснении наших взаимоотношений назревала давно. Я уже точно знал, что
именно Краев послал сразу во все высшие штабы искаженное изложение прои
сшествия в 16-м полку. Именно он, где только мог, пытался и обо мне создать ло
жное, выгодное для него впечатление. Доходившие до меня факты неприглядн
ой деятельности Краева, я старался всесторонне проверять и очень остере
гался поспешных выводов. Скажу откровенно, когда меня возмущали его пост
упки, его трусость и безынициативность, я не сразу доверял себе, боялся, ка
к бы здравый смысл не захлестнула горечь прежних обид. Но факты вновь и вн
овь заставляли меня возвращаться к поведению Краева, к мысли о том, что на
ходиться рядом нам больше нельзя.
Однажды начальник штаба полковник Абрамович, который очень много помог
ал мне в первое время работы на новой должности, принес адресованную лич
но мне шифровку. Она была уже открытой.
Я спросил, кто читал ее. Начштаба ответил. Я пробежал глазами текст. Писали
из Москвы. Там стало известно, будто бы в нашей дивизии много нарушений ди
сциплины, что я, как командир, якобы защищаю и оправдываю преступников. Мн
е все стало ясно: Краев при поддержке еще кое-кого хочет опорочить всю див
изию, ее боевые успехи и тем самым лично меня. Тотчас я отправил в Москву о
твет: считаю информацию неправильной, в дивизии никаких нарушений нет, л
ичный состав ведет успешную боевую работу. Для проверки прошу прислать и
нспекцию.
Такое положение, когда за моей спиной сочиняются клеветнические доносы,
когда нет дружной работы командования, я дальше терпеть не мог. У нас с Кра
евым было совсем разное отношение к службе, к жизни, к людям.
Несколько дней спустя меня вызвал к себе командир корпуса. В его кабинет
е начальник штаба развернул на столе большую карту. Палец Утина останови
лся на одном из кружочков.
Ч Перебазируемся под Львов. Ваша дивизия, весь наш корпус включены во вт
орую воздушную армию.
Ч На Первый Украинский фронт? Ч спросил я.
Ч На берлинское направление, товарищ комдив! Ч обрадованно воскликну
л генерал.
Мы взволнованно переглянулись. В словах генерала было то, что каждый из н
ас уже давно считал самым заветным. Из Львова через Польшу, равно как из Бе
лоруссии, открывался путь в Германию. Мы готовились преследовать фашист
ские полчища до самого Берлина! Кто из нас, фронтовиков, мысленно не рисов
ал тот непостижимо радостный день, когда Красная Армия переступит грани
цу гитлеровского рейха?! Кто не мечтал о личном участии в таком наступлен
ии на главном направлении!
Ч Когда перелетаем? Ч спросил я, волнуясь.
Ч Там на днях начинается дело, если уже не началось сегодня. Мы должны бы
ть под Бродами завтра.
Уточнив место первого базирования, я уже собрался идти, но генерал меня о
становил:
Ч Командующий армией удовлетворил вашу просьбу. Краев переведен в друг
ой корпус. Будете обходиться пока без заместителя.
Ч Хорошо, Ч с нескрываемой радостью отозвался я, чувствуя, что с моих пл
еч свалилась всегда угнетавшая тяжесть.
Дома я Краева уже не застал, он не пришел проститься со мной. Значит, от дву
х лет нашей боевой службы, которые иногда связывают людей надолго, даже н
а всю жизнь, у него в душе не осталось никаких добрых воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54