Ч Мы ведем арьергард
ные бои, сдерживаем наступающие немецкие части.
По его тону не трудно было понять, что дела плохи.
Ч Вон там штаб укладывается. Свяжитесь с ними, Ч посоветовал мне команд
ир.
Со штабными машинами, среди которых был и броневичок, мы выбрались на дру
гую окраину села. Тут, у лесополосы, собралось уже несколько десятков маш
ин, самоходных гаубиц, много солдат и командиров, по виду Ч преимуществе
нно штабного народа. Стояли и совсем брошенные, с открытыми дверцами, нап
оловину «раздетые» грузовые автомобили.
Когда над нами появились вражеские самолеты, все убежали от машин и оруд
ий в лесополосу. Но вот настала тишина, мы возвратились к колонне. Стоим, ч
его-то ждем. Я перехожу от одной кучки людей к другой, пытаюсь расслышать
что-то более определенное о здешней обстановке, о намерениях командиров
. Говорят, что днем никуда прорваться нельзя. Надо ждать ночи, собраться вс
ем в один кулак и двигаться.
Ясно Ч будем ждать ночи.
А может быть, самим попробовать? Может, вся эта боязнь и суматоха лишь поро
ждение паники? Может, там, южнее, тишина и спокойствие?
Осматривая брошенные грузовики, я заметил, что одна новенькая полуторка
была совсем исправна. Горючее тоже есть. Позвал сержанта. Тот продул бенз
опровод Ч завелась. Теперь мы можем двигаться двумя машинами. Я сел за ру
ль. Пассажиров сразу набежало и ко мне полным-полно.
Нет, стоять до вечера не будем, и мы отправляемся в объезд Черниговки. Немн
ого проехали Ч увидели в лесочке «эмку», какую-то спецмашину. Завернули
туда в надежде разузнать что-нибудь от начальства. Вижу, по дорожке между
деревьями возбужденно прохаживается, скорее мечется молодой, красивый,
статный генерал. Я спрашиваю, как можно добраться с моим самолетом до Вол
одарского.
Он так подавлен своими заботами, так сосредоточен на чем-то, что некоторо
е время просто молча смотрит на меня невидящими глазами.
Ч Что за самолет? Ч вдруг обронил генерал. Я понял, что нечего мне было со
ваться к нему с такими вопросами. Он, видимо, ничего не знает о расположени
и наших и вражеских войск, как и я, и думает, наверно, сейчас о десятках, о со
тнях своих бойцов, которых потерял, о том, как и куда ему вывести остатки д
ивизии.
Мне стало не по себе от взгляда этих невидящих, красных, воспаленных от пы
ли, недосыпания, а может быть, и слез, молодых глаз.
Ч Как мне быть, товарищ генерал? Ч все же решился я повторить вопрос, объ
яснив еще раз, кто я и чего хочу от него.
Ч Как быть?.. Вон там, ниже, в овражке, штаб ВВС. Пусть они советуют.
ВВС Ч это звучит знакомо и обнадеживающе. Значит, здесь штаб какой-то арм
ии, ибо только при армиях есть штабы военно-воздушных сил. Мне нужно увиде
ть авиационного командира.
В овраге Ч пепел сожженных бумаг, разбросанные противогазы, какие-то пе
ревернутые ящики. Среди людей издали узнал по голубым петлицам авиатора
. Это был полный, невысокого роста генерал-майор, дававший какие-то указа
ния штабным командирам. Я так обрадовался ему и другим авиаторам, что не д
ождался даже окончания разговора.
Ч Разрешите обратиться, товарищ генерал-майор?
Ч Обращайтесь, Ч ответил он.
Я рассказал о своем путешествии с МИГом на прицепе. Генерал внимательно
посмотрел на меня. В его спокойных, но уставших глазах я прочел одобрение
того, что я делал до сих пор. Но он не высказал мне его.
Ч Знаешь что, старший лейтенант, Ч заговорил он, продолжая заниматься с
воим Ч запихивать в разбухшую полевую сумку какой-то сверток. По его гол
осу я почти догадался, что он скажет дальше. Генерал посмотрел сурово мне
в лицо: Ч Если ты сам выберешься отсюда, будет очень хорошо. А самолет сож
ги.
Ч Понятно, товарищ генерал. Но тяжело… Свой МИГ.
Ч Сожги. С ним из окружения не выбраться.
Ч Есть сжечь.
Я отдал честь, повернулся и пошел, взбираясь по крутой тропинке. Только по
днялся на гору, заметил в поле небольшую скирдочку.
Пламя охватило солому, загорелся самолет.
Я и моя команда смотрели на это грустное зрелище, пока остов МИГа не прива
лило жаром от соломы. Потом я вскочил в свою полуторку, сержант в ЗИС. Куда
я хотел ехать, наверное, сам себе не отдавал отчета. Может быть, просто под
альше от этого села, чтобы не видеть больше костра, не видеть беспомощных
генералов, командиров, этих могущественных и никчемных сейчас гаубиц на
гусеничном ходу.
Мы подъехали к стоявшему в отдалении ряду хат. Навстречу мчались повозки
, запряженные лошадьми. Их было около десяти. Повозочные стояли на ногах и
что было силы секли кнутами лошадей. Мы подвернули к одной хате, выступав
шей к дороге.
Из погреба вылезла женщина и, пригибаясь, подбежала ко мне.
Ч Ой, що ж вы робите з нами? Як побачать же машину, спалять же нашу хату.
В воздухе свистели пули. Мы завели машины. Прижимаясь к садам, я поехал впе
реди. Надо было возвращаться к посадке, к скрытой стоянке. Через некоторо
е время я оглянулся, ЗИСа позади не было. Подождал у посадки. Сержанта я сч
итал своим самым надежным попутчиком. Но теперь вспомнил, как он предлаг
ал мне гражданскую одежду, рассказывал, что уже раз таким образом выбира
лся из окружения. Я тогда категорически отказался от его услуг и ему посо
ветовал идти вперед воином, смело смотреть в глаза опасности.
Знать, не дошли до него мои слова.
К стоянке, куда я вернулся, прибывали все новые машины. На одной из них я ув
идел много девушек. Присмотрелся к ним и узнал знакомую медицинскую сест
ру, которая перевязывала мне глаз. Значит, госпиталь оставлен, раненых то
же не успели вывезти. Что было бы со мной? А где теперь Комлев?
На моей машине сидит несколько десятков солдат. Они боятся оставить ее, ж
дут ночи. Я в кабине, думаю о том, какой трудной будет езда в темноте, а водит
ь я умею плоховато. Встав на подножку, спрашиваю:
Ч Есть среди вас шоферы?
Ч Есть, Ч откликается боец.
Ч Иди сюда, принимай машину!
Шофер-солдат обрадовался такому случаю. Проверив мотор, скаты, он сел за р
уль и, с благодарностью взглянув на меня, улыбнулся.
Ч Пробьемся? Ч спросил я, чтобы услышать его голос.
Ч Вместе со всеми Ч обязательно! Нам бы только через Берду, через Караты
ш… Берега у них крутые, я здешний, знаю.
Ч Раз лучше меня знаешь эту местность, тебе и руль в руки.
Солнце, просвечиваясь сквозь разрывы в облаках, опускалось в степи, за по
садки.
Наверное, так бывает во время «психической» атаки: надо идти вперед, толь
ко вперед, не обращая внимания на свист пуль, на падающих рядом убитых и ра
неных товарищей. Побеждают те, кто не дрогнул, не повернул обратно.
Всех, кто был в овраге, в лесополосе, кто ждал ночи, чтобы прорваться на вос
ток, пехотный полковник построил в колонну, разместил между машинами и д
ал команду двигаться вперед. Как только мы оказались на открытом месте, п
еред нами повисли осветительные ракеты, по нас ударили пулеметы.
Началось что-то кошмарное. Крики, стоны. Люди один за другим падают на зем
лю.
Ч Вперед! Вперед! Ч надрывается полковник, размахивая пистолетом. Он бе
жит вдоль колонны, нагибается над упавшими, кричит: Ч Встать! Почему полз
ете, как скоты?! Идти надо, идти, разве не понимаете? Так прямо в плен приполз
ете. Чтобы вырваться отсюда, нужно бежать, бежать!
Свистят пули. Рвутся мины. Движение застопорилось. Хочется обойти упавши
х, обогнать передних и броситься вперед. Я вышел из кабины и стою рядом с к
узовом полуторки. Полковник подходит ко мне и кричит прямо над ухом:
Ч Летчик, а ну вперед, покажи пример!
Ч Хорошо, Ч ответил я, но тут же подумал, что за мной не пойдут и я окажусь
один среди поля.
Ч Броневичок поедет впереди. Давай! Ч словно поняв мои сомнения, говори
т полковник.
Подгоняю машину к броневичку, и мы, увлекая остальных, катим дальше, к лесо
полосе. Над нами вспыхивают ракеты. Светло как днем. Фашисты бьют спереди
и с боков.
Стремление пробиться за посадку захватило всех. Никакого чувства страх
а. Знаем: за лесополосой все это должно кончиться. Только бы дойти…
Впереди уже показались черные тени. А вот и сама лесополоса. Бросаемся в н
ее, рассчитывая здесь укрыться, но на нас нажимают задние. Ревут машины, тр
ещат деревья. Выскакиваю снова на поле и вижу: весь огонь сосредоточен те
перь по тем, кто только выходит из Черниговки на открытую дорогу. Броневи
к покатил вдоль посадки. Полковника здесь нет, приходится распоряжаться
мне. Подзываю двух солдат с автоматами в руках.
Ч Просмотрите посадку, нет ли там немцев. Они уходят. Машины теперь выстр
аиваются вплотную. Среди них и моя. На ней полно людей.
Через несколько минут возвращаются наши автоматчики, докладывают:
Ч Все проверили, никого там нет. Броневичок разворачивается и едет влев
о, вдоль посадки. Машины следуют за ним. Я подбегаю к своей полуторке.
Ч Поехали.
Ч Не заводится, товарищ командир.
Колонна идет вперед. Мы остаемся одни, в темноте.
Солдаты прыгают из кузова нашей машины, догоняют других. Вся колонна теп
ерь повернула туда, влево, я даже вижу ее в скупом свете молодого месяца.
Шофер приспосабливает насос, чтобы продуть трубку. Вдруг там, на бугре, сл
ева взлетает каскад ракет и вспыхивает яростная пальба: строчат автомат
ы, пулеметы, бьют минометы. Загорается сразу несколько машин. Отсветы пож
ара разливаются по всему полю. Стрельба усиливается.
Слышу: мотор полуторки заработал.
Ч Давай вправо! Там чернеет лог, видишь?
Ч Вижу.
Вот так проверили… «Никого там нет…» На три шага отошли и вернулись… Стр
усили. Сколько жизней унес их обман!..
Теперь оставшиеся автомашины повернули за нами. Пешие тоже. Движемся без
остановок, но единым потоком. Чувствую себя каплей в этой людской реке. Кт
о-то пробудил в людях чувство локтя и вселил в них презрение к страху. Кто?
Невольно думаю о полковнике. Это он Ч пусть грубо и властно Ч поднял люд
ей и не позволил им опустить руки.
На рассвете подошли к реке. Первыми переправляются артиллерийские упря
жки. Но вот орудие перевернулось и потащило за собой лошадей. Погибли и вс
е солдаты, сидевшие на лафете. Домой напишут Ч «пропали без вести».
Машины обходят глубокое место и прокладывают другой путь.
Ожидая очереди у переправы, я прислушиваюсь к разговорам:
Ч Один генерал застрелился под Черниговкой.
Ч Жалко девушек. Всех автоматчики перебили.
Ч Куда мы едем?
Ч На Володарское.
…Днем нашу колонну еще раз обстреляли немецкие мотоциклисты. Подъехали
к Володарскому. Дорога проходит у самого аэродрома. Там ни одного самоле
та. Куда улетели? Никто не знает. Заехали в поселок, может быть, узнаю что-ни
будь о своем полке.
Но сначала нужно завернуть на аэродром и достать горючего. В баке бензин
а осталось очень мало.
На складе горючего не оказалось. Тогда я вспомнил, что бензовозы ездили з
аправляться на край леса. Там тоже была закопана в землю цистерна. Разыск
ал ее, открыл и обрадовался Ч она была наполнена первоклассным авиацион
ным бензином!
Заправил машину, налил бочку про запас и стал думать: как поступить с оста
вшимся горючим? Ну конечно, сжечь, чтобы не досталось врагу. Но каким образ
ом? Придумал. Отрезал шланг, смочил бензином, один конец опустил в бак, дру
гой поджег и бросил.
На бешеной скорости мы помчались в сторону. Вдруг видим: стоят машины. Пок
а мы с солдатом искали бензин и заправлялись, их собралось в лесу очень мн
ого. Они растянулись почти до самого бензосклада. На грузовиках сидели л
юди. Хочу крикнуть им, чтобы убегали отсюда, и не могу: горло сдавили спазм
ы. Страшная картина встала в моем воображении.
Ч Поворачивай назад! Ч кричу шоферу.
На полной скорости несемся назад, к бензоцистерне. Шофер посматривает на
меня, я на него. Оба понимаем, что играем со смертью. Последние секунды пут
и были похожи на воздушный бой. Успеем выдернуть шланг Ч спасем людей, се
бя, не успеем…
Уже виден дымок. Значит, шланг еще тлеет на поверхности. Подбежав к цистер
не, я выдергиваю шланг из горловины и отбрасываю в сторону. На лбу выступа
ют капельки холодного пота. Я радуюсь, что нас выручил счастливый случай,
а точнее, собственная неопытность. Бензин, оказывается, сразу испарился,
а резина тлела очень медленно.
Наш просчет обернулся удачей. Мы возвращаемся в лес, я разыскиваю команд
ира колонны и докладываю о найденных запасах бензина. Туда направляются
десятки грузовиков. Мы едем впереди, показывая дорогу.
Как только стемнело, колонна двинулась в путь, на Донбасс. Там, говорят, во
зводится линия обороны, значит есть и наши войска.
Это был еще один тяжелый переход. В некоторых селах уже стояли немцы, и мы
вынуждены были пробиваться в обход по разбитым проселочным дорогам, вбр
од через реки, то и дело толкать машины. И все-таки к утру мы добрались до Ст
аро-Бешева, где были наши войска.
В штабе ВВС, который находился в этом же селе, мне сказали, что наш полк баз
ируется западнее Ростова. Я немедленно отправился туда на своей полутор
ке. На прицепе тащил еще легковую, а в кузове вез палатки и колья. Все попут
ные машины обязаны были что-то эвакуировать в тыл.
Не доезжая до Таганрога, остановился в станционном поселке переночеват
ь. Забираться в город на ночь было незачем: я видел, как к городу группа за г
руппой шли немецкие бомбардировщики. Мое решение оказалось правильным.
Только я устроился на ночлег в домике у элеватора, к нам постучали:
Ч Чья машина?
Ч Моя.
Ч Сейчас же уезжайте отсюда! A Таганроге немецкие танки, идут сюда. Мы буд
ем взрывать элеватор.
Немецкие танки в Таганроге! Попал бы я ночью как кур во щи. Наверно, утром г
ород был еще наш, а к вечеру все переменилось.
Прибыв в Ростов, я узнал, что и наш полк в эту ночь приземлился чуть южнее г
орода. Там я и нашел его. Много я пережил за эту неделю, многое изменилось к
худшему и на фронте. Но знакомые, родные лица однополчан, встреча с команд
иром, с Фигичевым, Лукашевичем, Селиверстовым, Никандрычем, Валей, дежури
вшей у телефона, снова вернули мне силы. Я увидел, что менялись только мест
а базирования полка, а люди остались такими, какими были, Ч стойкими, вын
осливыми, честно и храбро выполняющими свой долг.
Виктор Петрович, пожимая мне руку, спросил:
Ч Что, Покрышкин, на самолет выменял полуторку?
Ч Почти так, товарищ майор. Тащил МИГ, пока было можно. Пришлось сжечь.
Ч А глаз цел?
Ч Цел, товарищ командир,
Ч Ну, хорошо. Были бы глаза целыми, чтобы видеть и уничтожать врага. Отдох
ни, подлечись и приезжай к нам. Полк перебазируется в Султан-Салы, ближе к
немцам. Вот так, Покрышкин. Мы знали, что ты вернешься. Кто из летчиков уже х
одил по земле, того сломить не так-то просто.
Разбитая бровь болела. Два дня я провел в санчасти, лечился, отдыхал, писал
письма родным. Открывал и заветную тетрадь. На этот раз ее, как и остальны
е мои личные вещи, сохранили. Вспомнив населенные пункты, через которые п
роходил, хотел было записать их. Но потом решил, что Пологи, Черниговку мне
не забыть никогда и без тетради.
…Лечение кончилось. Надо воевать! На той же полуторке, которая эти два дня
стояла около санчасти, я уехал в Султан-Салы. На дороге встретились два по
тока: один Ч те же эвакуированные, только уже из русских придонских колх
озов, другой Ч наши войска, идущие к фронту.
Войск было много, свежих, хорошо вооруженных. Таких сил я не видел еще за в
се месяцы войны. Чувствовалось, что под Ростовом готовится большое сраже
ние.
На аэродроме в Султан-Салы я услышал тяжелую весть:
Ч Вчера похоронили Кузьму.
Ч Селиверстова? Ч машинально спросил я.
Ч Дрался с «мессерами» под Таганрогом… Упал недалеко от аэродрома… Пох
оронили там, на холме.
Его могила была видна от КП. Я пошел туда, чтобы своей рукой бросить на мог
ильный холмик горсть донской земли.
Кузьма не много сбил вражеских самолетов, но скольким из нас он спас жизн
ь в воздушных боях! Скромный, застенчивый человек, прямой и честный товар
ищ, настоящий боевой друг.
Я постоял у свежей могилы с дощатым обелиском. Техник вырезал из дюраля з
вездочку и под ней, после фамилии, имени и отчества летчика, написал черни
льным карандашом: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и незави
симость нашей Родины!»
Сколько обелисков с такими надписями осталось на просторах от Прута до Д
она! Я вспоминал о наших первых могилах у западных границ СССР. Эта, над ко
торой я склонился, была самой крайней на востоке. Будут ли они появляться
еще дальше, за Доном? Тяжело было думать об этом…
Возвратившись на КП, я попросил, чтобы меня сразу же послали на боевое зад
ание. Виктор Петрович понимающе посмотрел на меня, сказал свое обычное «
хорошо» и вдруг спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54