Это умение и есть то, что мы
называем задним умом. Поговорка "русский чело
век задним умом крепок" вполне принадлежит великороссу. Но задний ум не т
о же, что задняя мысль. Своей привычкой колебат
ься и лавировать меж ду неровностями пути и случайностями ж
изни великоросс часто производит впечат ление непрямоты, н
еискренности. Великоросс часто думает надвое, и это кажется двое
душием. Он всегда идет к прямой цели, хотя часто и недостаточно обдуманно
й, но идет, оглядываясь по сторонам, и потому походка его кажется уклончив
ой и ко леблющейся. Ведь лбом стены не прошибеш
ь, и только вороны прямо летают, го
во рят великорусские пословицы. Природа и судьба вели великорос
са так, что приучи ли его выходить на прямую дорогу окольным
и путями. Великоросс мыслит и действует так, как ходит. Кажется, что можно
придумать кривее и извилистее великорусского проселка? Точно з
мея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете
и выйдете на ту же извилистую тропу» (Ключевский, 1987).
Сравните с поговоркой «левой рукой
чесать правое ухо» и «бабушка надвое сказала». Сравните даже не проселк
и, а кривые улицы российских городов с абсолютно геометриче
ски выверенными улицами большинства городов европейских и един
ственного построенного на европейский лад российского гор
ода, С.-Петербурга. Клас сический пример Ч римская Помпея, в
которой через улицу просматривался весь го род, а сходились
улицы исключительно под прямым углом, при единственным исключении Ч к
ривой была специально выстроена улица, на которой находился публичный
дом (чтобы жена не видела, куда свернул ее муж). И вы вновь согла
ситесь, что Ключевский безусловно прав в своем выводе: склонность к ретр
оспективной рефлексии, способность к остро критичному анализу
и самоанализу прошлого (вплоть до само бичевания, самоуничи
жения и «самоедства») при одновременной неспособности к

130 Часть 1. Массы
планированию будущего, подчас до о
трицания самой возможности его предвидения и прогнозирования, также от
носится к одной из заметных черт национальной психо логии.
Это заметная особенность национального способа мышления.
Литературно-философские размышления

Исторически сложилось так, что в ро
ссийской культуре практически не было ни фи лософии, ни пси
хологии в качестве развитых самостоятельных научных сфер. Под наукой, со
времен Петра I с его К
унсткамерой, подразумевались обычно естествен ные или, поз
днее, еще и технические науки. Функции гуманитарных наук на себя изначал
ьно взяла литература. Вначале это были исторические летописи, которые об
об щали все Ч от факта до его психологического анализа и фи
лософского осмысления. Потом эти функции взяла на себя худо
жественная литература. Первые собственно философские труды (не считая п
равославно-богословских) появляются в России в XIX
веке. Первые психологические работы Ч в с
амом его конце (работы Н. К. Михай ловского в рамках теории «г
ероя» и «толпы»), да и те носят в значительной степени заимст
вованный, во многом подражательный характер. Однако до них и помимо них
вопросы психологии «русской души» блестяще исследовались
А. С. Пушкиным, Л. Н. Толстым и другими литераторами. Особое мес
то в этом ряду занимает творче ство Ф. М. Достоевского. Собств
енно говоря, именно в нем Запад открыл для себя пресловутую «русскую душ
у» и с ним же связал саму возможность ее понимания.
В одном из наиболее глубоких и сущ
ностных, с психологической точки зрения, произведений, само
название которого всегда ассоциировалось с Россией («Записки
из мертвого дома»), герои кажутся автору сначала просто толп
ой, массой, причем весьма простой Ч уголовники. Они грубы, бе
зжалостны, покорны начальству. Затем, правда, видимость про
стоты рушится, масса распадается на составляющие. Сначала р
ушится видимость покорности Ч арестанты оказываются покорными «до из
вестной степени». Затем рушится и видимость простоты Ч ока
зывается, что при всей внеш ней простоте и примитивности лю
ди, образующие эту массу, достаточно сложны. Понятно, что это
разрушение массы нужно писателю для ее описания. Но психологически одн
о не отменяет другого: изначально, в качестве самого главного, подчеркив
а ется массовая психология народа. Далее эта массовость ра
злагается на отдельные со ставляющие.
В конспекте ненаписанной статьи «С
оциализм и христианство» Достоевский дает свое понимание
истории человечества через призму развития личности. Согласно ана
лизу одного из глубоких исследователей творчества Достоев
ского, Ю. Г. Кудрявцева, эта логика выглядит следующим образом: « Сначала л
юди жили массою. Личность не выделена. Затем она появляется,
противопоставляет себя массе, обособляется. Общ ность утер
яна. Каждый живет для себя. Нередко ради того, чтобы "иметь", видя в этом смыс
л жизни. Это грозит вырождением. От него спасает идеал. Идеал: жить ради то
го. чтобы "быть", возвращение личности в общество и доброволь
ное служение ему. Со здается общность личностей, способных
добровольно поступаться материальным и тем уже возвышающих себя духов
но. Историю человечества Достоевский рассмат ривает как пу
ть от неосознанного "быть" через осознанное "иметь" к осознанному
"быть". Происходит отрицание отрицания. Как бы возврат к стар
ому, но на иной ос-

Глава 1.6. «Русская душа» как особое состояние массовой психо
логии 131
нове, ибо при неосознанном "быть" не б
ыла выделена личность в аспекте самостоя тельности мышлен
ия, она намечалась лишь в аспекте ориентации. В будущем обще
стве человек будет личностью в том и в другом аспектах. Но путь к идеалу не
пред определен фатально» (Кудрявцев, 1979).
Получается, что, выделяясь из массы,
личность обречена на возвращение в нее же. Правда, на новом у
ровне, но это мало что принципиально меняет для понимания «рус
ской души» в изображении Достоевского. Тут все достаточно ч
етко и ясно: масса Ч противопоставление массе Ч возвращен
ие в массу, жертва личности в ее пользу. Ис ходя из этой цепоч
ки, рассмотрим компоненты массовой «русской души».
Одно из важнейших проявлений иррац
иональной «русской души» Ч ее принципиальная алогичность. По Достоевс
кому, человек сложнее разума и логики. При всей бесспорност
и этого тезиса в реальной жизни он приводит к удивительным алогизмам.
Об одном из своих героев писатель говорит: «В глубине души св
оей сложил он одно решение и в глубине сердца своего поклял
ся исполнить его. По правде-то, он еще не совсем хорошо знал, как ему поступ
ить, то есть, лучше сказать, вовсе не знал; но все равно, ничего
» (Достоевский, 1958-1973). То ли сложил решение, то ли не знал, как поступить. То ли п
оклялся исполнить, то ли нет. Впрочем, «все равно, ничего».
Всякий человек способен любить и н
енавидеть Ч в логичном варианте, любить од ного и ненавиде
ть другого. Но у Достоевского люди могут любить и ненавидеть одновремен
но одного и того же. Если два человека терпеть не могут друг друга, то по
простой логике они должны расстаться. У Достоевского иначе:
«Есть дружбы стран ные: оба друг один другого почти съесть х
отят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут»
1 .
Вспомним роман «Игрок». Ставки дела
ются вопреки логике. И вопреки логике следует выигрыш. Пото
м, правда, логика берет свое Ч следует проигрыш, но это уже д
ействует логика не человека, а рулетки. Человек же ведет себя алогично и «
черту», установленную разумом, не признает. Показателем ало
гичности служит рок. Очень часто в романах Достоевского воз
никает ощущение, как будто кто-то, вне людей на ходящийся, то
лкает человека идти туда, куда ему совсем и не нужно. Этот рок и ведет
«русскую душу».
Один из персонажей в «Идиоте» расск
азывает о совершенно азиатской стране Японии: «Обиженный т
ам будто бы идет к обидчику и говорит ему: "Ты меня обидел, за это я пришел ра
спороть в твоих глазах свой живот" и с этими словами действитель
но распарывает в глазах обидчика свой живот и чувствует, дол
жно быть, чрезвычай ное удовлетворение, точно и в самом деле
отомстил» (Достоевский, 1958-1973). Персонаж иронизирует, но по Достоевскому по
лучается, что отмщение состоялось: была проявлена сила духа
.
Так, в непрерывном алогизме, сущест
вует «русская душа» Достоевского. Обратим внимание, насколько напомина
ет описываемый им алогизм то, что В. О. Ключевский определял к
ак «великорусский авось». Похоже, что это действительно одна из капитал
ьных психологических черт.
См.: Достоевский Ф. М.
Новые материалы и исследования. // Литературное наследство. Т
. 86. М., 1973. Ч С. 12). Согласно обычной логике, оскорбленный человек д
олжен чувствовать себя плохо, но у Достоевского «человек во
обще очень и очень даже любит быть оскорбленным...» (Достоевский,
1958-1973).

132 Часть 1. Массы
Достоевский фиксирует и еще одну з
аметную массовую черту «русской души» Ч двоедушие. В «Прес
туплении и наказании» Свидригайлов советует Раскольникову
беречь свою сестру, а сам в то же время предполагает совершит
ь над ней насилие: «Ка кое странное, почти невероятное раздв
оение. И однако же, он к этому был способен» (Достоевский, 1958-1973). Персо
наж другого романа, Версилов в «Подростке» дает себе во мног
ом похожую характеристику: «Я могу чувствовать преудобнейшим образом д
ва противоположные чувства в одно и то же время Ч и уж, конечно, не по моей
воле» (Достоевский, 1958-1973).
Однако корень такого двоедушия Ч н
е лицемерие, а скорее сложность человека. Как писал Ю. Г. Кудря
вцев, человек у Достоевского безграничен. Один делает добро, друг
ой зло, причем нередко один и другой в одном лице. Значит, человек всегда д
у мает надвое, и ждать от него можно чего угодно. Зло и добро у
живаются, и нельзя аб солютизировать что-то одно. «Сложен всякий
человек и глубок, как море, особо современный, нервный человек» («Неиздан
ный Достоевский», 1971). Это напоминает то, что В. О. Ключевский называл «двоем
ыслием великоросса». Значит, и это отражает одну из капитальных психоло
гических черт.
Завершая, рассмотрим то, что представляе
т собой у Достоевского «личность по-русски». Именно в этом вопросе он пря
мо и откровенно противопоставляет русский тип человека зап
адному. В общем виде, личность Ч это не тот человек, который д
ействует ради корысти, подчас даже под маской бескорыстия, но зная, что за
это «бес корыстие» потом заплатят. Предел утверждения личн
ости Ч самопожертвование. Личность Ч самостоятельно мыс
лящий человек, безличность Ч подражатель. Безлич ность вид
ит смысл в обладании материальными благами, личность Ч в совершенст
вовании себя, своего духовного мира. Безличность ориентируе
тся на «иметь», лич ность Ч на «быть».
«Что же скажите вы мне, надо быть без
личностью, чтобы быть счастливым? Раз ве в безличности спас
ение? Напротив, напротив, говорю я, не только не надо быть без
личностью, но именно надо стать личностью, даже гораздо в высочайшей сте
пени, чем та, которая теперь определилась на Западе. Поймите
меня: самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное само
пожертвование всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак вы
сочайшего развития личности, высочайшего ее могуще ства, вы
сочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добро
вольно положить свой живот за всех, пойти за всех на крест, на
костер можно только при самом сильном развитии личности. Сильно развита
я личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая
за собой никакого страха, ничего не может и сделать другого
из своей личности. То есть никакого более употребления, как отдать ее всю
всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастли
выми личностями... Но тут есть один волосок, один самый тонень
кий волосок, но ко торый если попадется под машину, то все раз
ом треснет и разрушится. Именно: беда иметь при этом случае х
оть какой-нибудь самый малейший расчет в пользу собствен но
й выгоды» («Неизданный Достоевский», 1971).'
Конечно, Достоевский далеко не всег
да логичен. Более того, подчас он явно ало гичен и даже противореч
ив, как та самая «русская душа», исследованию которой он
1 Там же. Т. 5. С. 79-80.

Глава 1.6. «Русская душа» как особое состояние массовой психо
логии 133
себя посвятил. В записи у гроба жены
писатель размышляет, исходя из своего опыта, о смысле существова
ния человека. Человек должен самостоятельно осмыслить себя
и свое назначение в мире. Быть личностью. Но здесь же писатель
говорит, что каждая личность должна уничтожить свое «я», то
есть себя. Речь идет об уничтожении своего «я» в плане ценностной ориент
ации. Уничтожить свое «я» означает ставить инте ресы других
выше собственных, потерять свое «иметь» ради «иметь» других. Жить
ради «быть» и означает жертвовать своим «иметь». Уничтожени
е своего «я» означает здесь полное проявление и утверждени
е личности. Чем больше она теряет, тем боль ше приобретает. Ве
дь личность существует не для себя, а для того, чтобы своим при
мером «быть» привлечь внимание других к такой жизненной ори
ентации.
Таким образом, это и есть та самая личнос
ть, которая вышла из массы, обособи лась от нее, но вновь наст
ойчиво стремится в массу. По Достоевскому, для того, что бы облаго
родить ту массу. Хотя возможны, разумеется, и иные объяснения.
Таких, подлинных личностей, по Досто
евскому, в современном ему мире было мало. Но он верил в то, чт
о за ними Ч будущее. Это связано с тем, что они руковод ствуют
ся в своей жизни нравственностью, а не рационализмом. Рационалисты, по мн
ению Достоевского, не лучшие предводители человечества. Не имеющие нрав
ственности, они могут отбросить человечество далеко назад
. Нравственность же есть религия Достоевского. Ее наиболее п
олное выражение Ч православная нравствен ность. Иные рели
гии уступают ей в этом отношении. Так, например, «протестантизм
узок, безобразен, бесстыден, неразумен, непоследователен, не
согласен сам с собой; это вавилон словопрения и буквальност
и, это Ч клуб состязаний полумыслящих педан тов, полуграмот
ных гениев и неграмотных эгоистов всякого рода, это Ч колыбель притворс
тва и фанатизма, это сборное праздное место для всех вольноприходящих
безумцев» (Достоевский, 1895). Вот так, не более и не менее. Но самое ужа
сное, по Достоевскому, заключается во влиянии таких западны
х течений на русского челове ка. «Перед авторитетом европей
ским, например, русский человек, как известно, со счастьем и п
оспешностью преклоняется, даже не позволяя себе анализа, даже особен
но не любит анализа в таких случаях» (Достоевский, 1895). Этому, сч
итает писатель, необходимо противостоять. Однако при госпо
дствующих взглядах противостоять становится все труднее. В
итоге возникает парадоксальная картина, когда истинно русским
людям приходится «уходить в подполье»: «Подпольный человек есть глав
ный человек в русском мире. Всех более писателей говорил о не
м я, хотя говорили и другие, ибо не могли не заметить» («Неизда
нный Достоевский», 1971).
Таким образом, алогичная, «двоемысляща
я», но религиозно-нравственная «личность по-русски» у Достоевского про
тивостоит всему плохому на свете и стремится отстаивать вс
е хорошее.
«Счастье по-русски»
От историко-психологического и литерат
урно-психологического анализа становле ния и особенностей
исторически складывавшейся «русской души» перейдем к ее

134 Часть 1. Массы
современному состоянию. Это удивит
ельно, но в той или иной форме мы и сегодня обнаруживаем практиче
ски все отмечавшиеся прежде психологические черты.
По данным международного социолог
ического опроса, проведенного в конце 2000 г. под эгидой информ
ационного агентства «Рейтер», современные россияне при на
длежат к группе самых «счастливых» наций на основании самоощущения бол
ьшин ства опрошенных 1 . Это явно н
е означает, что россияне живут лучше всех Ч просто, видимо, о
ни научились черпать радость из чего-то такого, что развитым народам и
странам просто недоступно. Дело в том, что, по данным этого опроса,
«счастливее» россиян Ч только жители Кении, Северной Кореи и еще пары м
алоизвестных государств. Для сравнения: прагматичные немцы заняли в эт
ом опросе лишь 24-е место. А традиционно жизнерадостные французы Ч только
15-е.
Парадокс заключается в том, что совр
еменные россияне счастливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71