<Социаль-
ное> в обычном употреблении часто означает соответствие
интроецированным нормам, кодам и установлеяиям, чуждым
действительным здоровым интересам и потребностям чело-
века, и лишающим его подлинного общения и способности
испытывать радость.
При удалении интроектов из личности задача состоит не
в том, как в случае ретрофлексии, чтобы принять и интег-
рировать диссоциированные частя себя. Здесь она скорее в
том, чтобы сознавать, что не является подлинно своим, чтобы
обрести избирательное и критическое отношение к тому, что
вам предлагается, а, кроме того, нужно научиться <откусы-
вать> и <жевать> опыт, чтобы извлекать из него то, что пи-
тательно для организма.
Чтобы пояснить процесс интроецирования, вернемся к
ранним годам жизни. Зародыш в утробе матери находится с
ней в полном слиянии; мать обеспечивает его кислородом,
пищей и составляет его среду. Родившись, ребенок должен
сам вдыхать воздух и начинает различать чувственную среду,
однако его пища (правда, теперь доступная лишь времена-
ми) приходит к нему, полностью готовая для переваривания.
От него требуется только сосать и глотать. Такое прогла-
тываниежидкости эквивалентно полному интроецированию,
пища проглатывается целиком. Но это соответствует
стадии сосания, до появления зубов.
На следующих стадиях орального развития - кусании и
жевании - ребенок становится более активным по отноше-
нию к пище. Он выбирает, присваивает и до некоторой сте-
пени изменяет то, что предлагает ему среда. Рост передних
зубов соответствует периоду перехода от сосания к <поку-
сыванию>. Ребенок должен уметь различать: сосок во время
сосания не следует кусать, что же касается остальной пищи,
он должен откусывать по кусочку то, что лишь наполовину
готово для проглатывания. С появлением коренных зубов он
достигает стадии жевания, что крайне важно, потому что
это дает возможность полностью разрушать пищу. Вместо
того, чтобы принимать то, что дано и <некритически> инт-
роецировать это, жевание перерабатывает то, что предостав-
ляется средой, обеспечивая ассимиляцию. На основе этой
способности, а также почти полного развития сенсорного
различения и восприятия объектов, ребенок начинает гово-
рить, и начинается процесс формирования его <я>.
Процесс отнятия от груди - то есть время, когда ребенка
<заставляют> перестать сосать грудь - обычно рассматри-
вается как трудный и травмирующий. Но скорее, если до
этого не было голодания и дающих соот-
ветствующий эффект проблем (то есть не на-
коплен опыт прерываний, ненормальностей или незакончен-
ных аспектов предыдущих стадий), ребенок готов и жаждет
использовать свои вновь развившиеся способности, и оста-
вить позади интроеЦированное слияние. Трагично, что эта
нормальная последовательность фаз почти никогда не имеет
места в нашем обществе, то есть, что у нас всегда с самого
начала имеет место неправильное кусание и жевание, что
привело Фрейда и других к представлению о нормальности
<частичной интроекции>, проглатывания плохо пережеван-
ных кусков того или иного рода.
В кусании, жевании, очень важной способности передви-
жения и приближения ребенок обретает основные доступные
ему виды агрессии, находящиеся в его распоряжении и ис-
пользуемые им для своего роста. Они, разумеется, не <ан-
тисоциальны>, хотя и являются прямой антитезой пассивного
слияния. Но если эти биологические деятельности не ис-
пользутотся на службе функций роста, как инициатива, вы-
бор, преодоление препятствий, набрасывание на объект и
разрушение его в целях ассимиляции, - тогда избыточная
энергия находит выход как неуместная агрессия - домини-
рование, раздражительность, садизм, жажда власти, суицид,
убийство, и их массовый эквивалент - война! Тогда орга-
низм не развивается в постоянном творческом приспособле-
нии к среде, при котором <я> - это система исполнитель-
ных функций, занятых ориентацией и манипулированием.
Вместо этого организм обременен таким <я>, которое есть
беспорядочный набор неассимилированных интроектов -
способов поведения и качеств, взятых у <авторитетов>, ко-
торые оно не способно переварить, отношений, которые это
<я> не <откусило> и не <пережевало>, знаний, которые не
понимаются, сосательных фиксаций, которые оно неспособ-
но растворить, отвращения, от которого оно не в состоянии
избавиться.
Когда, благодаря обращению ретрофлексии, некоторое
количество агрессивной энергии отвлечено от себя как жер-
твы, эта энергия может быть с пользой употреблена на ку-
сание и жевание физической пищи и ее психологического
соответствия: проблем, которые нужно решать фиксацией,
которые нужно растворять, представлений о <я>, которые
должны быть разрушены. На это и направлены эксперименты
этой главы, но так же как при работе с ретрофлексиями,
нужно идти вперед медленно, не принуждая себя, иначе вас
ждут разочарования. Основные сопротивления, с которыми
здесь можно встретиться, - нетерпение и жадность, - эмо-
ции, нормальные на глотательной стадии, но не на стадии
зрелого, дифференцированного выбора, откусывания и же-
вания. Прежде всего стремитесь к обретению сознавания.
Вы можете многого достигнуть, если, сосредоточившись на
своем способе еды, научитесь различать жидкую пищу, ко-
торую можно пить, и твердую пищу, по отношению к которой
выпивание-проглатыванис неадекватно.
Сосредоточьтесь на своей ед\ без чтения или <дума-
ния>.
Просто обратитесь к вашей пище. По большей части
моменты еды стали для пас поводом для различных со-
циальных действий. Примитивное существо уединяется,
чтобы поесть. Последуйте-ради эксперимента-его
примеру: одну еду в день проводите в одиночестве, и учи-
тесь есть. Это может занять около двух месяцев, но в
конце концов вы обретете новый вкус, вы не будете по-
вторяться. Если вы нетерпеливы, это может показать-
ся слишком долгим. Вы будете хотеть магических спо-
собов, быстрых результатов без усилия. Но, чтобы из-
бавиться от своих интроектов, вы сами должны совер-
шить работу разрушения и новой интеграции.
Отмечайте ваши сопротивления при обращении к пи-
ще. Чувствуете ли вы вкус только первых кусков, а потом
впадаете в транс <думания>, грез, желания поговорить, -
и при этом теряете ощущение вкуса? Откусываете ли
вы куски того, что едите, определенным и эффективным
движением передних зубов. Иными словами, откусываете
ли вы кусок мясного сэндвича, который держите в руке,
или вы только сжимаете челюсти, а потом движением
руки отрываете кусок? Используете ли вы зубы до пол-
ного разжижения пищи? Пока просто замечайте, что вы
делаете, без произвольных изменений. Многие изменения
будут происходить сами собой, спонтанно, если вы бу-
дете поддерживать контакт с пищей.
Когда вы сознаете свой процесс еды, чувствуете ли
вы жадность? Нетерпение? Отвращение? Или вы обви-
няете спешку и суету современной жизни в том, что вам
приходится проглатывать еду? Иначе ли обстоит дело,
когда у вас есть досуг? Избегаете ли вы пресной, безвкус-
ной пищи, или проглатываете ее без возражений? Чув~
ствуете ли вы <симфонию> запахов и текстуры, факту-
ры пищи, или вы настолько десенситизировали свой вкус,
что для него все более или менее одинаково?
Как обстоит дело не с физической, а с <ментальной>
пищей? Задайте себе, например, подобные вопросы от-
носительно читаемой печатной страницы. Проскальзы-
ваете ли вы трудные абзацы или прорабатываете их?
Или вы любите только легкое чтение, то, что можно
проглотить без активной реакции? Или вы принуждаете
себя читать только <трудную> литературу, хотя ваши
усилия доставляют вам мало радости?
А как с кинофильмами? Не впадаете ли вы в своего
рода транс, при котором вы как бы <тонете> в сценах?
Рассмотрите это как случай слияния.
Рассмотрим в том же контексте алкоголизм, который, -
хотя он и осложнен обычно многими ответвлениями (вклю-
чая соматические изменения), - мышечно укоренен в ораль-
ном недоразвитии. Никакое лечение не может иметь дли-
тельного эффекта или быть более чем подавлением, если
алкоголик (<взрослый> сосунок) не перейдет на стадию ку-
сания и жевания. В основе лежит то, что пьющий хочет
<пить> свою среду-обрести легкое и полное слияние без
возбуждения (которое является для него болезненным уси-
лием), контактирования, разрушения и ассимилирования.
Это бутылочный сосунок, отказывающийся принимать твер-
дую пищу и жевать ее. Это относится как к бифштексу на
его тарелке, так и к более широким проблемам его жизнен-
ной ситуации. Он хочет, чтобы решения приходили к нему
в жидкой форме, готовыми, чтобы ему оставалось только
выпить и проглотить.
Социально - он хочет войти в непосредственное слия-
ние без подготовительного контакта с другим человеком.
Минутный знакомый становится другом, которому он готов
<открыть сердце>. Он обходит те части его личности, где
необходимо различение; а потом, на основе этого якобы глу-
бокого и искреннего, а в действительности весьма поверх-
ностного контакта, он начинает выдвигать нетерпеливые и
экстравагантные требования.
Так же некритически он принимает социальное порица-
ние, считает его как бы исходящим от себя, у него сильное
аутоагрессивное сознание. Он может топить его в вине, но
когда он просыпается, его мстительность удваивается. По-
скольку его агрессия не употребляется на перемалывание
физической пищи и психических проблем, та часть, которая
остается непомещенной в его <совесть>, часто выходит на-
ружу в виде мрачных, бессмысленных драк.
Питье адекватно усвоению жидкостей, а опьянение де-
лает социабельность теплой и приятной. Но это-только
фазы опыта, а не целое, и когда эти фазы постоянно на
первом плане как настоятельные потребности, исчезает воз-
можность опыта другого рода и уровня.
Сходный механизм проявляется и в сексуальной нераз-
борчивости. Здесь действует требование немедленного вре-
менного удовлетворения, без предварительного контакта и
развития отношений. Будучи холодным, с одной стороны, и
испытывая тактильное голодание-с другой, неразборчи-
вый человек ищет грубой тактильной близости как конеч-
ной цели сексуальности. Хотя и здесь, конечно, есть ослож-
няющие моменты, но в основе, опять-таки, нетерпение и жад-
ность.
Наши представления об интроекции вызвали почти еди-
нодушное несогласие при первом с ними столкновении. Про-
цитируем несколько отрывков из отчетов: <Я питала иллю-
зию,-которую вы без сомнения диагностируете как невро-
тическую,-что быть человеком, это значит большее ува-
жение к величию души, а не обращение к своей пище>.
<Я не понимаю, как перемена привычек в еде может по-
мочь способности отвергать интроецированные идеи. Я этого
не вижу. Даже если ранние привычки относительно еды име-
ют к этому отношение, то изменение этих привычек сейчас,
не сделает вас сразу способными увидеть, что фрейдовское
понятие интроекции ошибочно, а вате может быть частично
правильным. Почему бы нам не поработать над чем-нибудь
полезным вместо всей этой ерунды?>.
<Параллель между насильственным принятием пищи и
насильственным научением поведению довольно бедна и
сама по себе, а особенно, если понимать ее не просто как
фигуральное выражение. Организм не может "вырвать" по-
ведением, и равным образом нельзя "кусать" и "жевать" пе-
реживания и опыт. Сложное поведение действительно мо-
жет быть интроецировано, но я считаю, что это имеет мало
отношения к привычкам в еде, - разумеется, когда детство
уже прошло. Я не стал заниматься экспериментированием
по поводу еды, потому что априори счел это совершенно
бесполезным; я не уделю этому даже того поверхностного
внимания, которое я уделял другим экспериментам, - их я
делал ради любопытства. В терминах авторов я отказываюсь
интроецировать то, что они говорят по поводу интроек-
ции>.
<Эта тренировка впечатляет и вдохновляет меня к дей-
ствий не более, чем вся остальная. Хотя я многому научился
в процессе чтения всего этого, - а именно - острому чув-
ству сознавания своих мыслей, мотивов, привычек и пр., с
возможной постоянной пользой от этого, я все еще не могу
понять основную мысль, которая кроется за всей этой сло-
весной путаницей. Я думаю, что основная мысль-сделеть
индивидуума более сознающим различные процессы, проте-
кающие в нем самом, чтобы он мог исключить многие не-
415
желательные факторы, присутствующие в его мыслях и дей-
ствиях. Но, как я и раньше говорил, мне кажется, что авторы
предполагают слишком много понимания со стороны сту-
дентов, и мне кажется, что тренировка заставляет слишком
много заниматься собой-решительно опасная вещь без
надлежащего руководства>.
Во всех приведенных отрывках можно отметить привыч-
ную современную опору на словесные доказательства. Дей-
ствительно, можно было бы привести множество <объектив-
ных> экспериментальных доказательств в связи с изложен-
ным нами, может быть - достаточных, чтобы заставить сту-
дентов, отчеты которых мы процитировали, интеллектуально
согласиться с представленной теорией. Но мы стремимся не
к словесному соглашению, а к динамическим эффектам, ко-
торые вы можете получить, непосредственно обнаруживая
и доказывая какие-то моменты в своем собственном невер-
бальном функционировании.
Некоторые, не желая отвергать теорию без дальнейших
разговоров, отвергли ее временно, отложив невербальную
проверку: <Я все время спрашиваю, как может быть функ-
циональное единство такого рода. Я хочу отложить все это
до лета, когда я поеду домой и поработаю над этим>.
Тем не менее, какие бы сомнения ни вызывала теория,
большинство студентов экспериментально отнеслись к рас-
смотрению своего процесса еды и рассказывали о различных
открытиях относительно того, как они обычно принимают
пищу: <Сосредоточившись на своей еде, я обнаружил, что
не знаю, как есть; я просто проглатываю свою пищу. Я не
могу перестать есть в спешке, даже когда мне некуда спе-
шить. Я нашел, что я вообще редко употребляю резцы>.
Проблема сохранения фигуры звучала во многих отчетах:
<Я попробовала надеть платье, в котором собиралась быть
на празднике. То, что я увидела в зеркале, было мало похоже
на мой идеал - высокой, тонкой, гибкой блондинки. Я ра-
зозлилась на себя и дала слово сидеть на диете. Но потом
мне становится себя так жалко, что я сажусь и съедаю кон-
фетку или кусочек кекса>.
Процитируем подробно рассказ о попытке прожевать
пищу до жидкого состояния: <Меня знают в семье как че-
ловека, который глотает пищу и читает во время еды; поэ-
тому я с большим интересом отнесся к эксперименту над
416
едой. Это работает, но, к моему ужасу, работает слишком
хорошо, так что я остановился, чтобы не зайти слишком
далеко. Прежде всего я посмотрел, как же я принимаю пищу,
и был очень удивлен, заметив, что я откусываю лишь час-
тично, а затем отрываю кусок.
Было довольно легко замедлить процесс настолько, что-
бы откусить кусок настолько глубоко, насколько я мог, преж-
де, чем начать жевать. Но поскольку я редко ем, не читая,
уже сосредоточение на откусывании вместо обрывания от-
правило меня в грезы. Я тупо сидел, не сознавая, что я делаю,
и не думаю ни о чем, - буквально, - пока не заметил, что
пища уже проглочена. Что касается вопроса, довожу ли я
пищу до жидкого состояния, - нет (возможно, это реакция
на моего отца, ярого флетчериста; хотя он и не жует под
счет, но ест медленнее, чем кто-либо, кого я видел). Я по-
пробовал жевать и жевал до тех пор, пока пища не стала
столь жидкой, сколь я мог выдержать. При этом я заметил
две реакции. Во-первых, у меня заболел язык около корня.
Обычно после того, как я чувствую пищу во рту, ничего не
происходит до тех пор, пока пища не оказывается в пище-
воде, то есть я не сознаю глотания, проглатывания, дыхания
или чего-то еще. Теперь же, когда я попытался прожевать
полностью, я почувствовал, что мне не хватает воздуха. Язык
болел, доставляя мне неудобство. Казалось, я сдерживал
дыхание. Мне пришлось распихать пищу по сторонам рта,
сделать несколько глотательных движений (хотя я ничего
не проглотил) и глубоко вздохнуть, прежде чем продолжать.
После этого я стал вытаскивать пищу из углов рта и пошел
на работу с грязными остатками этого последнего куска. Это
описание очень детально и, по-моему, тошнотворно, и имен-
но так я чувствовал себя после пары кусков - меня тошнило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
ное> в обычном употреблении часто означает соответствие
интроецированным нормам, кодам и установлеяиям, чуждым
действительным здоровым интересам и потребностям чело-
века, и лишающим его подлинного общения и способности
испытывать радость.
При удалении интроектов из личности задача состоит не
в том, как в случае ретрофлексии, чтобы принять и интег-
рировать диссоциированные частя себя. Здесь она скорее в
том, чтобы сознавать, что не является подлинно своим, чтобы
обрести избирательное и критическое отношение к тому, что
вам предлагается, а, кроме того, нужно научиться <откусы-
вать> и <жевать> опыт, чтобы извлекать из него то, что пи-
тательно для организма.
Чтобы пояснить процесс интроецирования, вернемся к
ранним годам жизни. Зародыш в утробе матери находится с
ней в полном слиянии; мать обеспечивает его кислородом,
пищей и составляет его среду. Родившись, ребенок должен
сам вдыхать воздух и начинает различать чувственную среду,
однако его пища (правда, теперь доступная лишь времена-
ми) приходит к нему, полностью готовая для переваривания.
От него требуется только сосать и глотать. Такое прогла-
тываниежидкости эквивалентно полному интроецированию,
пища проглатывается целиком. Но это соответствует
стадии сосания, до появления зубов.
На следующих стадиях орального развития - кусании и
жевании - ребенок становится более активным по отноше-
нию к пище. Он выбирает, присваивает и до некоторой сте-
пени изменяет то, что предлагает ему среда. Рост передних
зубов соответствует периоду перехода от сосания к <поку-
сыванию>. Ребенок должен уметь различать: сосок во время
сосания не следует кусать, что же касается остальной пищи,
он должен откусывать по кусочку то, что лишь наполовину
готово для проглатывания. С появлением коренных зубов он
достигает стадии жевания, что крайне важно, потому что
это дает возможность полностью разрушать пищу. Вместо
того, чтобы принимать то, что дано и <некритически> инт-
роецировать это, жевание перерабатывает то, что предостав-
ляется средой, обеспечивая ассимиляцию. На основе этой
способности, а также почти полного развития сенсорного
различения и восприятия объектов, ребенок начинает гово-
рить, и начинается процесс формирования его <я>.
Процесс отнятия от груди - то есть время, когда ребенка
<заставляют> перестать сосать грудь - обычно рассматри-
вается как трудный и травмирующий. Но скорее, если до
этого не было голодания и дающих соот-
ветствующий эффект проблем (то есть не на-
коплен опыт прерываний, ненормальностей или незакончен-
ных аспектов предыдущих стадий), ребенок готов и жаждет
использовать свои вновь развившиеся способности, и оста-
вить позади интроеЦированное слияние. Трагично, что эта
нормальная последовательность фаз почти никогда не имеет
места в нашем обществе, то есть, что у нас всегда с самого
начала имеет место неправильное кусание и жевание, что
привело Фрейда и других к представлению о нормальности
<частичной интроекции>, проглатывания плохо пережеван-
ных кусков того или иного рода.
В кусании, жевании, очень важной способности передви-
жения и приближения ребенок обретает основные доступные
ему виды агрессии, находящиеся в его распоряжении и ис-
пользуемые им для своего роста. Они, разумеется, не <ан-
тисоциальны>, хотя и являются прямой антитезой пассивного
слияния. Но если эти биологические деятельности не ис-
пользутотся на службе функций роста, как инициатива, вы-
бор, преодоление препятствий, набрасывание на объект и
разрушение его в целях ассимиляции, - тогда избыточная
энергия находит выход как неуместная агрессия - домини-
рование, раздражительность, садизм, жажда власти, суицид,
убийство, и их массовый эквивалент - война! Тогда орга-
низм не развивается в постоянном творческом приспособле-
нии к среде, при котором <я> - это система исполнитель-
ных функций, занятых ориентацией и манипулированием.
Вместо этого организм обременен таким <я>, которое есть
беспорядочный набор неассимилированных интроектов -
способов поведения и качеств, взятых у <авторитетов>, ко-
торые оно не способно переварить, отношений, которые это
<я> не <откусило> и не <пережевало>, знаний, которые не
понимаются, сосательных фиксаций, которые оно неспособ-
но растворить, отвращения, от которого оно не в состоянии
избавиться.
Когда, благодаря обращению ретрофлексии, некоторое
количество агрессивной энергии отвлечено от себя как жер-
твы, эта энергия может быть с пользой употреблена на ку-
сание и жевание физической пищи и ее психологического
соответствия: проблем, которые нужно решать фиксацией,
которые нужно растворять, представлений о <я>, которые
должны быть разрушены. На это и направлены эксперименты
этой главы, но так же как при работе с ретрофлексиями,
нужно идти вперед медленно, не принуждая себя, иначе вас
ждут разочарования. Основные сопротивления, с которыми
здесь можно встретиться, - нетерпение и жадность, - эмо-
ции, нормальные на глотательной стадии, но не на стадии
зрелого, дифференцированного выбора, откусывания и же-
вания. Прежде всего стремитесь к обретению сознавания.
Вы можете многого достигнуть, если, сосредоточившись на
своем способе еды, научитесь различать жидкую пищу, ко-
торую можно пить, и твердую пищу, по отношению к которой
выпивание-проглатыванис неадекватно.
Сосредоточьтесь на своей ед\ без чтения или <дума-
ния>.
Просто обратитесь к вашей пище. По большей части
моменты еды стали для пас поводом для различных со-
циальных действий. Примитивное существо уединяется,
чтобы поесть. Последуйте-ради эксперимента-его
примеру: одну еду в день проводите в одиночестве, и учи-
тесь есть. Это может занять около двух месяцев, но в
конце концов вы обретете новый вкус, вы не будете по-
вторяться. Если вы нетерпеливы, это может показать-
ся слишком долгим. Вы будете хотеть магических спо-
собов, быстрых результатов без усилия. Но, чтобы из-
бавиться от своих интроектов, вы сами должны совер-
шить работу разрушения и новой интеграции.
Отмечайте ваши сопротивления при обращении к пи-
ще. Чувствуете ли вы вкус только первых кусков, а потом
впадаете в транс <думания>, грез, желания поговорить, -
и при этом теряете ощущение вкуса? Откусываете ли
вы куски того, что едите, определенным и эффективным
движением передних зубов. Иными словами, откусываете
ли вы кусок мясного сэндвича, который держите в руке,
или вы только сжимаете челюсти, а потом движением
руки отрываете кусок? Используете ли вы зубы до пол-
ного разжижения пищи? Пока просто замечайте, что вы
делаете, без произвольных изменений. Многие изменения
будут происходить сами собой, спонтанно, если вы бу-
дете поддерживать контакт с пищей.
Когда вы сознаете свой процесс еды, чувствуете ли
вы жадность? Нетерпение? Отвращение? Или вы обви-
няете спешку и суету современной жизни в том, что вам
приходится проглатывать еду? Иначе ли обстоит дело,
когда у вас есть досуг? Избегаете ли вы пресной, безвкус-
ной пищи, или проглатываете ее без возражений? Чув~
ствуете ли вы <симфонию> запахов и текстуры, факту-
ры пищи, или вы настолько десенситизировали свой вкус,
что для него все более или менее одинаково?
Как обстоит дело не с физической, а с <ментальной>
пищей? Задайте себе, например, подобные вопросы от-
носительно читаемой печатной страницы. Проскальзы-
ваете ли вы трудные абзацы или прорабатываете их?
Или вы любите только легкое чтение, то, что можно
проглотить без активной реакции? Или вы принуждаете
себя читать только <трудную> литературу, хотя ваши
усилия доставляют вам мало радости?
А как с кинофильмами? Не впадаете ли вы в своего
рода транс, при котором вы как бы <тонете> в сценах?
Рассмотрите это как случай слияния.
Рассмотрим в том же контексте алкоголизм, который, -
хотя он и осложнен обычно многими ответвлениями (вклю-
чая соматические изменения), - мышечно укоренен в ораль-
ном недоразвитии. Никакое лечение не может иметь дли-
тельного эффекта или быть более чем подавлением, если
алкоголик (<взрослый> сосунок) не перейдет на стадию ку-
сания и жевания. В основе лежит то, что пьющий хочет
<пить> свою среду-обрести легкое и полное слияние без
возбуждения (которое является для него болезненным уси-
лием), контактирования, разрушения и ассимилирования.
Это бутылочный сосунок, отказывающийся принимать твер-
дую пищу и жевать ее. Это относится как к бифштексу на
его тарелке, так и к более широким проблемам его жизнен-
ной ситуации. Он хочет, чтобы решения приходили к нему
в жидкой форме, готовыми, чтобы ему оставалось только
выпить и проглотить.
Социально - он хочет войти в непосредственное слия-
ние без подготовительного контакта с другим человеком.
Минутный знакомый становится другом, которому он готов
<открыть сердце>. Он обходит те части его личности, где
необходимо различение; а потом, на основе этого якобы глу-
бокого и искреннего, а в действительности весьма поверх-
ностного контакта, он начинает выдвигать нетерпеливые и
экстравагантные требования.
Так же некритически он принимает социальное порица-
ние, считает его как бы исходящим от себя, у него сильное
аутоагрессивное сознание. Он может топить его в вине, но
когда он просыпается, его мстительность удваивается. По-
скольку его агрессия не употребляется на перемалывание
физической пищи и психических проблем, та часть, которая
остается непомещенной в его <совесть>, часто выходит на-
ружу в виде мрачных, бессмысленных драк.
Питье адекватно усвоению жидкостей, а опьянение де-
лает социабельность теплой и приятной. Но это-только
фазы опыта, а не целое, и когда эти фазы постоянно на
первом плане как настоятельные потребности, исчезает воз-
можность опыта другого рода и уровня.
Сходный механизм проявляется и в сексуальной нераз-
борчивости. Здесь действует требование немедленного вре-
менного удовлетворения, без предварительного контакта и
развития отношений. Будучи холодным, с одной стороны, и
испытывая тактильное голодание-с другой, неразборчи-
вый человек ищет грубой тактильной близости как конеч-
ной цели сексуальности. Хотя и здесь, конечно, есть ослож-
няющие моменты, но в основе, опять-таки, нетерпение и жад-
ность.
Наши представления об интроекции вызвали почти еди-
нодушное несогласие при первом с ними столкновении. Про-
цитируем несколько отрывков из отчетов: <Я питала иллю-
зию,-которую вы без сомнения диагностируете как невро-
тическую,-что быть человеком, это значит большее ува-
жение к величию души, а не обращение к своей пище>.
<Я не понимаю, как перемена привычек в еде может по-
мочь способности отвергать интроецированные идеи. Я этого
не вижу. Даже если ранние привычки относительно еды име-
ют к этому отношение, то изменение этих привычек сейчас,
не сделает вас сразу способными увидеть, что фрейдовское
понятие интроекции ошибочно, а вате может быть частично
правильным. Почему бы нам не поработать над чем-нибудь
полезным вместо всей этой ерунды?>.
<Параллель между насильственным принятием пищи и
насильственным научением поведению довольно бедна и
сама по себе, а особенно, если понимать ее не просто как
фигуральное выражение. Организм не может "вырвать" по-
ведением, и равным образом нельзя "кусать" и "жевать" пе-
реживания и опыт. Сложное поведение действительно мо-
жет быть интроецировано, но я считаю, что это имеет мало
отношения к привычкам в еде, - разумеется, когда детство
уже прошло. Я не стал заниматься экспериментированием
по поводу еды, потому что априори счел это совершенно
бесполезным; я не уделю этому даже того поверхностного
внимания, которое я уделял другим экспериментам, - их я
делал ради любопытства. В терминах авторов я отказываюсь
интроецировать то, что они говорят по поводу интроек-
ции>.
<Эта тренировка впечатляет и вдохновляет меня к дей-
ствий не более, чем вся остальная. Хотя я многому научился
в процессе чтения всего этого, - а именно - острому чув-
ству сознавания своих мыслей, мотивов, привычек и пр., с
возможной постоянной пользой от этого, я все еще не могу
понять основную мысль, которая кроется за всей этой сло-
весной путаницей. Я думаю, что основная мысль-сделеть
индивидуума более сознающим различные процессы, проте-
кающие в нем самом, чтобы он мог исключить многие не-
415
желательные факторы, присутствующие в его мыслях и дей-
ствиях. Но, как я и раньше говорил, мне кажется, что авторы
предполагают слишком много понимания со стороны сту-
дентов, и мне кажется, что тренировка заставляет слишком
много заниматься собой-решительно опасная вещь без
надлежащего руководства>.
Во всех приведенных отрывках можно отметить привыч-
ную современную опору на словесные доказательства. Дей-
ствительно, можно было бы привести множество <объектив-
ных> экспериментальных доказательств в связи с изложен-
ным нами, может быть - достаточных, чтобы заставить сту-
дентов, отчеты которых мы процитировали, интеллектуально
согласиться с представленной теорией. Но мы стремимся не
к словесному соглашению, а к динамическим эффектам, ко-
торые вы можете получить, непосредственно обнаруживая
и доказывая какие-то моменты в своем собственном невер-
бальном функционировании.
Некоторые, не желая отвергать теорию без дальнейших
разговоров, отвергли ее временно, отложив невербальную
проверку: <Я все время спрашиваю, как может быть функ-
циональное единство такого рода. Я хочу отложить все это
до лета, когда я поеду домой и поработаю над этим>.
Тем не менее, какие бы сомнения ни вызывала теория,
большинство студентов экспериментально отнеслись к рас-
смотрению своего процесса еды и рассказывали о различных
открытиях относительно того, как они обычно принимают
пищу: <Сосредоточившись на своей еде, я обнаружил, что
не знаю, как есть; я просто проглатываю свою пищу. Я не
могу перестать есть в спешке, даже когда мне некуда спе-
шить. Я нашел, что я вообще редко употребляю резцы>.
Проблема сохранения фигуры звучала во многих отчетах:
<Я попробовала надеть платье, в котором собиралась быть
на празднике. То, что я увидела в зеркале, было мало похоже
на мой идеал - высокой, тонкой, гибкой блондинки. Я ра-
зозлилась на себя и дала слово сидеть на диете. Но потом
мне становится себя так жалко, что я сажусь и съедаю кон-
фетку или кусочек кекса>.
Процитируем подробно рассказ о попытке прожевать
пищу до жидкого состояния: <Меня знают в семье как че-
ловека, который глотает пищу и читает во время еды; поэ-
тому я с большим интересом отнесся к эксперименту над
416
едой. Это работает, но, к моему ужасу, работает слишком
хорошо, так что я остановился, чтобы не зайти слишком
далеко. Прежде всего я посмотрел, как же я принимаю пищу,
и был очень удивлен, заметив, что я откусываю лишь час-
тично, а затем отрываю кусок.
Было довольно легко замедлить процесс настолько, что-
бы откусить кусок настолько глубоко, насколько я мог, преж-
де, чем начать жевать. Но поскольку я редко ем, не читая,
уже сосредоточение на откусывании вместо обрывания от-
правило меня в грезы. Я тупо сидел, не сознавая, что я делаю,
и не думаю ни о чем, - буквально, - пока не заметил, что
пища уже проглочена. Что касается вопроса, довожу ли я
пищу до жидкого состояния, - нет (возможно, это реакция
на моего отца, ярого флетчериста; хотя он и не жует под
счет, но ест медленнее, чем кто-либо, кого я видел). Я по-
пробовал жевать и жевал до тех пор, пока пища не стала
столь жидкой, сколь я мог выдержать. При этом я заметил
две реакции. Во-первых, у меня заболел язык около корня.
Обычно после того, как я чувствую пищу во рту, ничего не
происходит до тех пор, пока пища не оказывается в пище-
воде, то есть я не сознаю глотания, проглатывания, дыхания
или чего-то еще. Теперь же, когда я попытался прожевать
полностью, я почувствовал, что мне не хватает воздуха. Язык
болел, доставляя мне неудобство. Казалось, я сдерживал
дыхание. Мне пришлось распихать пищу по сторонам рта,
сделать несколько глотательных движений (хотя я ничего
не проглотил) и глубоко вздохнуть, прежде чем продолжать.
После этого я стал вытаскивать пищу из углов рта и пошел
на работу с грязными остатками этого последнего куска. Это
описание очень детально и, по-моему, тошнотворно, и имен-
но так я чувствовал себя после пары кусков - меня тошнило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57