Это промежуточное звено плотно заселено предрас-
судками, комплексами, ожиданием катастроф, механиче-
ской активностью, самоусовершенствованием, конвульси-
ями и мыслями, мыслями, тарабарщиной, тарабарщиной,
тарабарщиной, мыслями, словами, .словами, словами, 24 ча-
са в сутки.
Вы все еще против промывания мозгов?
Я доведен до отчаяния этой рукописью. Я понимаю,
глядя на почти законченное сотканное полотно, что оно
уже не способно охватить картину целиком, весь геш-
тальт. Объяснения не облегчают понимания. Я не могу
передать это вам, вы можете взять то, что я предлагаю,
но знаю ли я ваши аппетиты?
Когда я мог писать в стихах, я знал, что вы будете
наслаждаться плаванием по течению; знал, что буду пе-
редавать что-то: настроение, едкое замечание, даже, в
какой-то мере, танец слов.
Я все еще озадачен и полон решимости преодолеть
этот тупик. Я слишком легко склоняюсь к тому, чтобы
35
все бросить и уйти. Но заставить себя сделать что-то
против собственного желания - это то же самое, что
не работать вовсе. Итак, подвешенный медкду Сциллой
страха, избегания, бегства и Харибдой поденной работы,
напряжения усилия, что я сделаю?
Я не был бы феноменалистом, если бы мог не видеть
очевидное, а именно: пути погружения в болото. Я не
был бы гештальтистом, если бы мог противостоять этому
погружению в болото с уверенностью, что некий образ
возникнет из хаоса фона.
О чудо! Появляется тема. Самоконтроль организма
против контроля диктата, аутентичный контроль против
авторитарного. Динамика формирования гештальта против
наслоения сфабрикованных норм. Господство жизни про-
тив хлыста моральных предрассудков, согласованный
мощный поток вовлеченности организма против тормоза
<если бытизма>. Я возвращаюсь к расколу в человеке:
животное против социального, спонтанное против наро-
читого.
Как самоконтроль встроен в организм; какой вид са-
морегуляции подходит для организма с его многими мил-
лионами клеток для создания гармоничности? Вплоть до
века механики дихотомия организма была безупречной.
Человек был расщеплен на тело и душу. Дута имела
отдельное существование, часто бессмертное, причем ча-
сто проникала в другие тела и управляла ими через
второе рождение. В биологическом отношении то, что
мы называем жизнью, является специфической функцией
любого организма: и в том, что мы классифицируем
любой объект без этой функции, как мертвый, как вещь,
обнаруживаются некоторые теоретические уловки. Итак,
дихотомия не ликвидирована, но переместилась во что-то
другое, крайне ложное среди ученых, и приписала людям
то же самое - дихотомию разума и тела. Функции тела
объясняются рядом противоречивых теорий: от теории
функционирования организма по типу попадания монеты
в щель автомата как. механической рефлекторной дуги
(часть системы стимул - рефлекс) до теории множества
биохимических реакций, до теории ряда мистических эле-
ментов, которые обеспечивают регуляцию, поддержку и
целостность жизни. Абсолютность теории <стимул -
36
реакция> была развенчана Куртом Гольдштейном. Хими-
ческий аспект является одной из возможных абстракций,
крайне интересной и важной, но совсем не способной
объяснить теорию инстинкта.
Что-то ошибочно в теории инстинкта, иначе бы мы
не имели множество авторов, различающих разное коли-
чество и важность <инстинктов>.
Я снова соскользнул с темы. Вместо того, чтобы за-
писывать свои мысли и опыт, я веду себя так, будто
хочу написать совсем другую книгу, где буду разбирать,
переформулировать и прояснять этот вопрос. Фактически,
я уже писал об инстинкте в 1942 году. Настоящее со-
мнение пришло от колебания относительно того, могу я
или нет требовать приоритета для моей теории <не-ин-
стинкта>, как будто это вообще достойно рассмотрения.
Я назвал книгу, которую я написал в 1942 году, <Эго,
голод и агрессия> (действительно, топорное название).
В то время я хотел научиться печатать на машинке.
После нескольких дней тренировки мне надоело. Поэтому
я решил, подобно этой настоящей книге, писать все, что
хочу писать. Почти за два месяца вся книга была закон-
чена, и без существенной редакции вскоре опубликована
в Дурбане (Южная Африка). Я приехал в Южную Африку
в 1934 году. Приход к власти Гитлера и мой отлет в
Голландию в 1933 году прервали мои занятия психоана-
лизом. Моим аналитиком в то время был Вильгельм Райх,
а руководителями Отто Феничел и Карен Хорни. От
Феничела я получил сомнение, от Райха - бесстыдство,
от Хорни - человеческое увлечение терминологией.
В Амстердаме (Голландия) я некоторое время работал
под руководством Карла Ланданнера, другого эмигранта,
который был психоаналитиком моей жены во Франкфурте
(Германия). Он был человеком удивительной теплоты,
которая делала его одним из лучших популяризаторов
теории Фрейда. По крайней мере, он не делал того, что
я видел у Феничела и других: интеллектуальное жонг-
лирование <латентной негативной контртрансформацией>,
<инфантильно-либидинозной сублимацией> и др. - трюк,
который обычно ошеломлял меня и который я никогда
не мог повторить. Неудивительно, что Феничел часто
терял со мной терпение.
37
Трудно представить ту огромную разницу в судьбе,
которая существовала между нашей жизнью в Амстердаме
и годом позже, в Иоганнесбурге (Южная Африка).
В апреле 1933 тода я пересек германо-датскую границу
со ста марками (25 долларов), спрятанными в зажигалке.
В Амстердаме я жил вместе с целым рядом эмигрантов
в доме, предоставленном еврейской общиной.
Мы жили довольно тесно. Атмосфера) конечно, была
подавленной. Многие оставили в Германии близких род-
ственников. Хотя депортация еще не была в полном
разгаре, мы ощущали сильную опасность. Как большин-
ство эмигрантов, покинувших Германию так рано, мы
были чувствительны к приготовлениям к войне и созда-
нию концентрационных лагерей.
Хотя Лора и наш первый ребенок нашли прибежище
у ее родителей, я не был уверен, что они находились в
безопасности, поскольку я был занесен в нацистский
черный список. Они приехали в Голландию несколькими
месяцами позже. Мы подыскали маленькую мансарду, где
жили следующие несколько месяцев в крайней нужде.
В то время я пытался сделать все возможное для нашей
жизни на милостыню с двумя людьми, память о которых
я сохранил до сих пор.
Один был актером, истинной бездарностью. Ничего
выдающегося в нем не было, кроме действительного
умения. Он мог выдавать целые трели, выдувая воздух
через задний проход. Я удивлялся его способности и
попросил однажды повторить представление. Потом он
признался, что должен был приготовиться заранее, на-
евшись стручков фасоли и капусты.
Другой была молодая замужняя женщина, довольно
странная и истеричная. Я был одним из двух ее любов-
ников на время. Я бы не упомянул ее, если бы этот
период моей жизни не был временем, когда я действи-
тельно стал суеверным и поверил в нечто сверхъестест-
венное - в силу <ми-но-га-мы>.
Моей миногамой была японская бронза около десяти
дюймов длиной, что-то среднее между ящерицей и дра-
коном. Она была дана мне знаменитым кинодиректором
в знак признательности и уважения с уверением, что она
является символом, приносящим удачу.
38
Я был скептиком. Она не принесла удачу ему. Она
не принесет и мне. Вскоре я должен был покинуть Гер-
манию. Жизнь в Голландии была трудна, особенно после
приезда моей семьи: мы жили в ледяной квартире, где
температура воздуха была ниже нуля. У нас не было
разрешения на работу. Ценная мебель, которую нам в
конце концов удалось вывезти, прибыла на открытой
машине и сильно пострадала от дождя. Деньги, выру-
ченные за мебель и мою библиотеку, не могли оставаться
долго. У Лоры был выкидыш и последующая депрессия.
К тому же молодая женщина, которую я упомянул выше,
начала причинять мне беспокойство.
Тогда я решил испытать богов. Я убежден, что ми-
ногама была носительницей несчастья. Я отдал ее той,
что чинила мне беспокойства, и, случайно или нет, бо-
гатый муж выгнал ее, плюс ко всему, она имела много
других неурядиц.
В то же время наше положение полностью изменилось.
Это произошло так, как будто заклятие было снято.
Эрнст Джонс, друг и биограф Фрейда, проделал ог-
ромную работу для преследуемых психоаналитиков ев-
реев. У него был запрос на обучившихся аналитиков в
Иоганнесбурге (Южная Африка). Я получил эту долж-
ность. Я не просил никаких гарантий. Я не только хотел
подальше убраться от отчаянной ситуации в Амстердаме,
но предвидел и более печальное будущее. Я сказал
друзьям: <Идет величайшая война всех времен. Вы едва
ли сможете удалиться на достаточное расстояние от Ев-
ропы>.
В то время они посчитали меня сумасшедшим, но
позже хвалили за мое предвидение.
Другое препятствие - 200 фунтов стерлингов гаран-
тии для эмиграции быстро и сверхъестественно исчезли.
Вскоре мы получили ссуду, которая покрыла как эти
расходы, так и стоимость путешествия.
Последним препятствием был языковой барьер. Кроме
латинского, греческого и французского, я учил в школе
немного английский. Я любил французский и достаточно
владел им, но я никогда не брался за английский. Сейчас
я должен был выучить его, и быстро. Я использовал
четырехстороннюю атаку: во время трехнедельного пу-
39
Трудно представить ту огромную разницу в судьбе,
которая существовала между нашей жизнью в Амстердаме
и годом позже, в Иоганнесбурге (Южная Африка).
В апреле 1933 года я пересек германо-датскую границу
со ста марками (25 долларов), спрятанными в зажигалке.
В Амстердаме я жил вместе с целым рядом эмигрантов
в доме, предоставленном еврейской общиной.
Мы жили довольно тесно. Атмосфера, конечно, была
подавленной. Многие оставили в Германии близких род-
ственников, Хотя депортация еще не была в полном
разгаре, мы ощущали сильную опасность. Как большин-
ство эмигрантов, покинувших Германию так рано, мы
были чувствительны к приготовлениям к войне и созда-
нию концентрационных лагерей.
Хотя Лора и наш первый ребенок нашли прибежище
у ее родителей, я не был уверен, что они находились в
безопасности, поскольку я был занесен в нацистский
черный список. Они приехали в Голландию несколькими
месяцами позже. Мы подыскали маленькую мансарду, где
жили следующие несколько месяцев в крайней нужде.
В то время я пытался сделать все возможное для нашей
жизни на милостыню с двумя людьми) память о которых
я сохранил до сих пор.
Один был актером, истинной бездарностью. Ничего
выдающегося в нем не было, кроме действительного
умения. Он мог выдавать целые трели, выдувая воздух
через задний проход. Я удивлялся его способности и
попросил однажды повторить представление. Потом он
признался, что должен был приготовиться заранее, на-
евшись стручков фасоли и капусты.
Другой была молодая замужняя женщина, довольно
странная и истеричная. Я был одним из двух ее любов-
ников на время. Я бы не упомянул ее, если бы этот
период моей жизни не был временем, когда я действи-
тельно стал суеверным и поверил в нечто сверхъестест-
венное - в силу <ми-но-га-мы>.
Моей миногамой была японская бронза около десяти
дюймов длиной, что-то среднее между ящерицей и дра-
коном. Она была дана мне знаменитым кинодиректором
в знак признательности и уважения с уверением, что она
является символом, приносящим удачу.
38
Я был скептиком. Она не принесла удачу ему. Она
не принесет и мне. Вскоре я должен был покинуть Гер-
манию. Жизнь в Голландии была трудна, особенно после
приезда моей семьи: мы жили в ледяной квартире, где
температура воздуха была ниже нуля. У нас не было
разрешения на работу. Ценная мебель, которую нам в
конце концов удалось вывезти, прибыла на открытой
машине и сильно пострадала от дождя. Деньги, выру-
ченные за мебель и мою библиотеку, не могли оставаться
долго. У Лоры был выкидыш и последующая депрессия.
К тому же молодая женщина, которую я упомянул выше,
начала причинять мне беспокойство.
Тогда я решил испытать богов. Я убежден, что ми-
ногама была носительницей несчастья. Я отдал ее той,
что чинила мне беспокойства, и, случайно или нет, бо-
гатый муж выгнал ее, плюс ко всему, она имела много
других неурядиц.
В то же время наше положение полностью изменилось.
Это произошло так, как будто заклятие было снято.
Эрнст Джонс, друг и биограф Фрейда, проделал ог-
ромную работу для преследуемых психоаналитиков ев-
реев. У него был запрос на обучившихся аналитиков в
Иоганнесбурге (Южная Африка). Я получил эту долж-
ность. Я не просил никаких гарантий. Я не только хотел
подальше убраться от отчаянной ситуации в Амстердаме,
но предвидел и более печальное будущее. Я сказал
друзьям: <Идет величайшая война всех времен. Вы едва
ли сможете удалиться на достаточное расстояние от Ев-
ропы>.
В то время они посчитали меня сумасшедшим, но
позже хвалили за мое предвидение.
Другое препятствие - 200 фунтов стерлингов гаран-
тии для эмиграции быстро и сверхъестественно исчезли.
Вскоре мы получили ссуду, которая покрыла как эти
расходы, так и стоимость путешествия.
Последним препятствием был языковой барьер. Кроме
латинского, греческого и французского, я учил в школе
немного английский. Я любил французский и достаточно
владел им, но я никогда не брался за английский. Сейчас
я должен был выучить его, и быстро. Я использовал
четырехстороннюю атаку: во время трехнедельного пу-
39
тешествия на корабле я чтял любые легкие и волнующие
рассказы, которые мог достать, такие, как детективы. Я
читал, не входя в детали, угадывая из контекста проис-
ходящее. Я также учил грамматику и словарь по методу
самообучения. Я также преодолел мою застенчивость и
вовлек экипаж и пассажиров в беседы. Позднее я ходил
в кино и просматривал одну и ту же картину несколько
р.аз. Я никогда не утрачу свой немецкий акцент, но
никогда и не стремился брать уроки английского произ-
ношения. Позже, в Америке, я часто был в замешательстве
от различия английского и американского произношения.
Как они провозгласили в парижских магазинах: англий-
ское произношение, американское понимание.
Нас встретили очень гостеприимно. Я открыл прак-
тику и основал Южно-Африканский институт психоа-
нализа\ В течение года мы построили себе первый дом
в совреыениом стиле в шикарном районе, с теннисным
кортом, бассейном, няней {у нас был следующий ре-
бенок), управляющим и двумя слугами-аборигенами.
В течение следующих лет я мог предаваться своим
хобби: теннис и пинг-понг. Я получил права летчика.
Мои друзья наслаждались полетами со мной, хотя Лора
никогда не доверяла мне. Моим величайшим удовольст\
вием было остаться одному в самолете, включить мотор
и планировать вниз в величественной тишине и одино-
честве.
У нас также балл большой каток. Как я любил тан-
цевать на льду1" Широкие скользящие движения, грацию
и баланс нельзя сравнить ни с чем. Я даже выиграл
медаль на соревнованиях.
Экскурсии на океан, плавание в теплых водах Индий-
ского океана, наблюдение изобилия диких животных, от-
снятие фильмов на сшом (зовремевном уровне> яаврш\
ляющие игры (я ушася у Макса Рейнхарда),, овлучение
первого места среда любителей> поселенке знахарей,
<<которые, отярыгия, обучеиве -игре. на скрипке, состав-
ление ценной коллекции марок, несколько теплых и про-
должительных дружеских отношений.
Какое отличие от нашей предыдущей жизни! Я всегда
имел достаточно денег и всегда был занят, но никогда
это не было так. Это была вспышка активности, дея-
40
тельности и траты денег. Лора обычно называла меня
смесью пророка и бездельника. В то время, конечно,
была опасность потери обоих.
Я был скован ригидностью психоаналитических табу:
точно 50-минутный сеанс, отсутствие физического взгляда
и социального контакта, отсутствие личной вовлеченности
{контр-трансформация).
Я был скован всей суетностью города, респектабель-
ного горожанина: семья, дом, слуги, заколачивание боль-
ших денег, чем это мне необходимо. Я был скован ди-
хотомией работы и игры: неделя с понедельника до
пятницы противостояла уик-энду. Я едва выпутался бла-
годаря моему духу и бунтарству от превращения в вы-
числительный труп, какими становились большинство мне
известных ортодоксальных психоаналитиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57