В Монсе я дежурил на станции, раздавал кофе и
другие закуски для погрузки в вагоны раненым, возвра-
щающимся с фронта. Когда я хотел дать воды раненым
и страдающим британским Томми, немецкие раненые не
позволили мне. Я впервые ощутил вкус и шок бесчело-
вечности войны.

Одна бельгийская девочка очень полюбила меня и
бросила вызов презрению соседей. Она была пылкой и
всегда оправдывала меня.

В то же время я достаточно хорошо говорил по-фран-
цузски и выступал в качестве переводчика, особенно
позднее, в армии.

В 1916 году фронты были заморожены. Все больше
и больше людей призовут на военную службу. У меня
был друг. Прямо сейчас я не помню его имени. Фамилия
была Кнопф. Позднее я расскажу о нем подробнее. Мы
решили идти добровольцами в армию до того, как нас
призовут на службу. Он выбрал бригаду снабжения и
был убит случайно. Я выбрал батальон, который работал
с цеппелинами, дирижаблями, которые, в действитель-
ности, играли в войне ничтожную роль.

Сержант моего взвода скорее любил меня. Я произ-
водил на него впечатление тем, что был студентом ме-
дицинского факультета. <В любом случае долго здесь
оставаться вы не можете. Вас нужно перевести в меди-
цинский корпус>. Но еще большее впечатление я про-
изводил умением стрелять. Когда капитан производил
инспекцию, он ставил меня к стенду для стрельбы. По
правде сказать в положении лежа с поддержкой я стрелял

130

хорошо, но в положении стоя у меня не было устойчи-
вости.

Безобразнейшая вещь случилась с нашим лейтенантом.
Чтобы финансировать войну император выдвинул лозунг
<Отдаю золото для железа>. Однажды нам пообещали
увольнительную за каждую золотую монету, которую мы
принесем. В конце концов, я скопил четыре десятимар-
ковые золотые монеты. Когда я попросил увольнитель-
ную, меня отослали к лейтенанту, и я услышал в ответ:
<Не будь нахалом, ты - свинья! Ты должен быть счастлив
служить своей родине! Кругом марш!>. У меня было
несколько стычек такого рода с немецкими офицерами.
Ни одна нация в мире не может быть под стать этому
смотрящему сквозь монокль высокомерию.

Изложение военных событий утомило меня и наску-
чило, мне хочется чего-то такого, что могло бы меня
возбудить. Немного теории, немного житейской практики,
но я придерживаюсь своего обещания писать только то,
что приходит в голову. В конце концов, никто не может
определить последовательность, в которой возникает это
дерьмо.

В природе существует закон и порядок. Фекалии яв-
ляются накопленными неиспользованными или бесполез-
ными остатками нашей пищи, и появляются они более
или менее в порядке поступления. Разница между по-
требляемой пищей и фекалиями используется организмом
для питания. Она ассимилируется, становится частью <Я>.
Переход из ВЗ к ЯЗ завершается.

Одной из причин, по которой система Фрейда не
работает, является пропуск факта ассимиляции. ФреЙд
застрял на интеллекте каннибалов, воображающих, что
поедание храброго воина придаст им мужество.

У Фрейда были оральная зона и анальная зона, но
ничего между ними. Я давно отошел от такого деления.
Мне нравится <Оно>. Оно старо, как школьная компо-
зиция - оральная и анальная зоны - старо, старо,
старо. Почему вы не можете тут же сказать: Фрейд, у
тебя есть рот и задний проход. И большой рот, у меня
такой же. У тебя есть задний проход, и у меня. Мы оба
- напыщенные ослы, слишком серьезно воспринимающие

себя. Мы должны создавать для человечества большие
теории.

С меня хватит. Давайте бросим пустое в суперпомой-
ный ящик, потом также поступим и с ним.

Удачник: <Фритц, ты не можешь сделать это. Еще
одна неоконченная рукопись! Будут читатели или нет,
будет издатель или нет, но у тебя есть новые образы и
открытия. А если это будет полезно другим?>

Неудачник <Дело не в этом. Слова овладевают мной
и я начинаю выбирать: то, что я вижу, думаю, вспоминаю
перекладывается в слова с точки зрения писателя. Утром
я почувствовал близкое умопомешательство. Слова пол-
зли по мне, как термиты>.

Удачник: <Мне все больше кажется, что ты продол-
жишь. Было время, когда слова, чувства и мысли при-
ходили к тебе вместе в стихах. Если тебя останавливает
несоответствие между вербальным и невербальным, то
поищи тупик, используй свою концепцию>.

Неудачник <Я не проповедую ни насилие, ни дис-
циплину>.

Удачник; Кто говорит о проповеди? Ты сам неод-
нократно говорил, что любое психическое заболевание
является результатом фобического поведения. Ты неод-
нократно декларировал, что Фрейд не мог бы закончить
свою работу, несмотря на все его открытия, потому что
у него были серьезные фобии. Сейчас ты боишься самого
себя. Сейчас ты избегаешь боли от тяжелой работы или
от возможности неуважения к твоей суетности>.

Неудачник; <Ты прав и ты не прав. Мне страшно,
когда я подхожу к умопомешательству. Я не хочу сойти
с ума>.

Удачник: <Прекрати немедленно эту бессмыслицу! Ты
знаешь, что находишься в пограничном состоянии. Зна-
ешь, что у тебя есть мужество несколько раз подойти
к границе умопомешательства. Ты знаешь, что твои сно-
видения шизоидны. Ты хочешь изучить шизофрению. Зна-
ешь, как ты справляешься со своей патологией и разви-
ваешься в существе, у которого многому, многому можно
позавидовать. И большинство твоих ролей на земле не
закончены!

1
;1

"w

\д/Т-
ll
.\f-."

Ты начинаешь приобретать место в истории, по край-
ней мере, в психологии, возможно, и в философии>.
Неудачник: <Вздор, вздор, вздор>.
Удачник: <Ну, Фритц, не раздражай меня и не играй
роль злобного ребенка>.

Неудачник: <Ха, ха, ха, ха! Я поймал тебя. Я могу
играть роль учителя. Я могу играть зажигательного муж-
чину, но... не могу играть злобного ребенка>.

Удачник: <Но ты для меня еще и мошенник. Делай,
что хочешь>.

Никто не возражает. Я хочу. Я чувствую себя лучше
после этой беседы. Я сделаю вид, что в ее основе нет
атомной бомбы, и что я буду жить вечно. Так, по крайней
мере, будет какое-то давление на мое описание. И я
начну с атаки на бихевиористов, ориентирующихся на
дробление на части. Знаменитая рефлекторная дуга или
стимул - реакция или механизм с системой <монета-в-
щель-аппарата>. По теории рефлекторной дуги мы, бу-
дучи созданы как системы с одним входящим сенсорным
и одним выходящим моторным путем, являемся безот-
ветственными роботами, приготовленными к тому, чтобы
нами манипулировали нажатием на кнопку. Действитель-
но, в более низких звеньях мы имеем множество авто-
матических ответов, поэтому, когда у нас зуд, мы чешемся.
Но один единственный факт, что мы можем подавить
это чесание, показывает, что в него включено и сознание.
То, как формируются условные рефлексы, четко демон-
стрирует, что со временем они стираются, если их не
используют.

Я хочу продемонстрировать эксперимент. У вас три
коробки: маленькая <м>, средних размеров <с> и большая
<б>. Возьмем <м> и <с> и животное. Каждый день мы
кладем немного пищи в коробку <с>. Вскоре животное
не будет утруждать себя исследованием коробки <м> и
будет сразу направляться к <с>. Теперь поменяем местами
<м> и <б> и будем ожидать, что животное подойдет к
обычному месту питания <с>, но это не так. Оно пойдет
к <б>. Из этого мы заключим, что оно ориентируется, и,
более того, эта ориентация имеет гештальтный характер:
животное идет к большей коробке. Оно руководствуется
целостностью. Теперь мы можем не только выбросить

теорию рефлекторной дуги, но и пополнить ее с помощью
концепции организма.

Каждый индивидуум имеет две системы, с помощью
которых взаимодействует с миром. Первая - это ощу-
щения, сенсорная система, осознание средств открытия,
система, которая существует для ориентации.

Эта система не вводит информацию внутрь рефлек-
торно; картины или звуки мира входят в нас не автома-
тически, не селективно. Мы нс смотрим, мы ищем, ис-
следуем, сканируем с какой-то целью. Мы слышим не
все звуки мира, мы прислушиваемся. Если фигура пере-
днего плана очень сильна, если мы не околдованы сценой
или какими-то звуками, фон отступает в забвение. -

То же приложимо к моторной мышечной системе,
благодаря которой мы подходим, охватываем, разрушаем,
играем, овладеваем миром. Обе системы действуют со-
вместно и взаимосвязано. Когда мы глядим, мы движем
глазными яблоками и головой. Слушая, мы поднимаем и
поворачиваем голову в направлении звука, мы должны
даже напрягаться, чтобы смотреть и слушать.

Читатель: <Это выглядит очень правдоподобно, но я
обнаружил противоречие в вашей теории. Во-первых, вы
говорите, что все есть осознание, а сейчас оставляете
осознание для сенсорной системы>.

Нет, я не противоречив. Ощущения служат для ори-
ентации в окружающем мире, в ВЗ. У каждого организма
есть множество внутренних ощущений для ориентации
в нем самом. Когда мы овладеваем чем-то, мы оцениваем
количество мышечных сокращений, усилия, требуемые
для различных задач. Мы подбираем сигналы и состояния
каждого органа, даже костей, хотя мозговая ткань, по-
видимому, имеет минимум осознания.

Наше псевдоделение - фактически мы имеем дело
с кооперацией систем ориентации и овладения - позво-
ляет нам сейчас лучше ориентироваться во взаимоотно-
шениях человека и культуры. Человек расширяет обе
системы. Для улучшения ориентации мы изобрели мик-
роскопы и телескопы, карты и радар, философию и
энциклопедию и т. д. Для лучшего овладения мы изобрели
символы и язык, инструменты и машины, компьютеры и
ленты конвейеров и т. д.

134

Теория рефлекторной дуги не попала в цель. Обога-
щаясь ориентацией и овладением в мире, мы попадаем
в цель. Ответственность за собственное существование
замещают бессмысленные механизмы.

Несомненно, более важной оценкой человеческих воз-
можностей было открытие рациональности, включающее
логику, измерения и другие числовые игры. Столь же
важным является употребление и злоупотребление чело-
веческой фантазией. Религии и моральные кодексы, ос-
вобождая или ограничивая человеческое взаимодействие,
по-видимому, являются смесью фантазии и рациональ-
ности. Абсолютность хорошего и плохого следует кате-
горически отрицать.

Удачник: Что ты сидишь здесь и размышляешь? У тебя
есть кое-какие соображения по поводу этики?

Неудачник: Да, есть. Но сейчас полночь, и я устал.
Я не хочу продолжать. Я чувствую себя хорошо после
того, как изложил свои мысли о сенсорно-моторной си-
стеме.
Удачник: Ну, иди спать.

Неудачник: К тому же я ленив. Мне хотелось бы
перекусить сейчас.

Удачник: Ну, сейчас ты увидишь, что делаешь, когда
позволяешь Тедди распахнуть холодильник.

Неудачник: Сейчас как раз то время, когда его вне-
запный шум накладывается на нашу слуховую систему.
У нас достаточно трудностей с шумом в проводах, звуками
волн, эхом в центральной комнате. Я принес дорогосто-
ящее оборудование для видеоаппаратуры, и у нас идет
постоянная борьба с техническими трудностями. Очень
часто я ощущал себя рабом машины. Как раз, когда мы
более всего нуждались в видеозаписи, она мерцала ле-
дяным отблеском.

Удачник: Бедный Фритц, я пожалею тебя завтра, если
будет время.

Неудачник; Нахал. Я знаю, что не должен включаться
во все это, но только представь себе, что мы могли
иметь фильмы Фрейда, Юнга, Адлера. Разве это не
интересно? Нам не нужно было бы догадываться и на-
деяться только на словесные описания. Знаешь, Удачник,

135

я начинаю привыкать к тебе. Я собираюсь назвать тебя
<У>, а себя <Н>, и мы побеседуем.
У.: А как насчет читателей?

Н.: Я должен доказать их заявления к тебе. Как бы
то ни было, 1Ы являешься иною, а также, возможно, и
читателем, поскольку в основном он живет в моем во-
ображении.

У.: Хорошо, в дальнейшем у меня еще будут шансы.
Ты жалуешься на свой видеомагнитофон. Тебе, по-види-
мому, не нравятся технические новинки.

Н.: Напротив, только взгляни в мой помойный ящик.
Здесь есть радио, которое я сделал, фото- и киноаппа-
раты, оборудование для проявления. Здесь есть одна
<изюминка>: самолет с размахом крыла 7 футов и ма-
леньким мотором. Он действительно летал. Здесь есть
и модель изобретения, которым я очень горжусь.
У.: Она имеет пропеллер? Это летающий двигатель?
Н.: Не совсем. Это двигатель каждого хода поршня.Он
очень прост и имеет несколько движущихся частей... Ты
ставишь двухходовые двигатели на каждой стороне оси
пропеллера. Итак, мы поднимаем поршень у одного дви-
гателя и опускаем у другого. И вращаем пропеллер вдоль
синусоиды вала.

У.: Это слишком техничне для меня. Он работает?
Н.: Механическая модель - да. У меня есть чертеж
газового двигателя, но никто не сделал газовый двигатель.
У.: У тебя есть патент?

Н.: Нет, я никогда не хлопотал об этом. Если б я
его увидел работающим, мне этого было бы достаточно.
У.: Ты глуп, ты мог бы сделать хорошие деньги.
Н.: Я погряз бы в канцелярской волоките, я стал бы
промышленником, я потерял бы свою свободу. Нет, сэр.
У.: В твоем мусорном ведре еще есть изобретения?
Н.: Да, одно хорошее, но оно не может получить
патент.
У.: Это что?
Н.: Аквафильтр.

У.: Это не мое изобретение. Аквафильтры существуют
и производятся промышленностью.

Н.: Да, но необходим их определенный запас под
рукой, и они приносят дополнительные хлопоты.

136

У.: А вот эти сигареты. В них есть на кончике фильтра
шарик, который ты раздавливаешь и превращаешь в ак-
вафильтр.

Н.: Уже ближе. Я давно не просматривал рекламу.
Плохо то, что у тебя нет выбора, ты ограничен тем, что
предложено.

У.: Сейчас ты действительно возбуждаешь во мне
любопытство. Что ты изобрел?

Н.: Я изобрел способ, как сделать аквафильтр из
кончика фильтра любых сигарет.
У.; Как ты это делаешь?
Н.: Я вдуваю немного слюны в нее.
У.: Я думал, ты дурачишь меня. Ты - неудачник, и
тем не менее, не боишься нас, насмехаешься над нами.

Н.: Нет, нет, не сейчас. Я допускаю, что мы -
хорошие оппоненты. Когда вы - удачники пытаетесь
контролировать нас запугиванием и угрозами, мы конт-
ролируем вас словами: <Я очень стараюсь, я забыл, я
обедаю>. Ты должен допустить, что неудачник выигрывает
чаще, чем проигрывает.
У.: Итак, что ценного в этом изобретении?
Н.: Я пользуюсь им сам. Не нужно вдувать слишком
много слюны, а то папиросная бумага пропитывается
водой, и вы теряете кончик. Вода охлаждает горячий
воздух, те газы, которые несут наиболее ядовитое веще-
ство. Курение становится умеренным. Попробуй сам.

У.; Зачем об этом беспокоиться? Только перестанешь
курить. Ты говорил, что у тебя больное сердце, и знаешь,
как вредно курение в этом случае.

Н.: Всемо1ущий Боже! Да, мы должны к этому снова
вернуться. Каждая сука, неспособная придумать ничего
лучше, надоедает мне, указывая, что я курю. Нет, я не
говорил, что имею больное сердце. Я сказал, что имел
его. Сейчас мне много лучше.

У.: С чего мы начнем? С курения, если ты полагаешь,
что это будет мне интересно.

Н.: Прекрати ехидничать. Мы сейчас соединимся, что-
бы получить удовольствие от затяжки сигареты, пока
редактор не разделил нас на части.

Когда мы были мальчишками, у нас было секретное
место встречи на заднем дворе. Там мы все курили,

избавляясь от нашего дерьма и провозглашая независи-
мость от взрослых. Тогда мне было восемь. Я перестал
курить до конца войны. Мои друзья безусловно одобряли
мой шаг. Когда наступил мир, нет, когда воцарилось
перемирие, я находился в аду замешательства. Я был
рад, что война закончилась, хотя и был в относительно
благоприятных условиях. Я стал младшим лейтенантом
медицинской службы, и мы, офицеры, ели хорошо, осо-
бенно, во время передышек. Мой капитан-свинья был
алкоголиком. У нас дома были хорошие запасы пале-
стинского вина. Каждый месяц меня посылали в Берлин
за следующей порцией бутылок.

Это выглядит не очень правдоподобно. Ты хочешь
сказать, что должен был преодолевать такое расстояние
от фронта только ради нескольких бутылок вина?

Я действительно, не должен был, но мне
так хотелось. В основном я укладывался в недельный
отпуск. Будучи офицером, я мог приносить немного пищи
в мою страдающую от голода семью по государственной
цене. Как офицер, я путешествовал в мягких вагонах.

Когда после девяти месяцев окопной жизни я первый
раз пришел домой и лег спать, я испугался. Мне пока-
залось, что я провалился сквозь кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57