Двадцать легких кулеврин против сор
ока пушек и бомбард и шестьдесят не Бог весть как вооруженных матросов п
ротив двух сотен отчаянных головорезов Ц это был абсолютно проигрышны
й расклад. При том что главная цель Ц спасти груз Ц не была бы достигнута
ни при каких, даже самых благоприятных обстоятельствах. Джон Ивлин был н
е только мореходом, он был еще в некотором роде и философом.
Ц Не будем дразнить гусей! Ц пробурчал он себе под нос, прежде чем отдат
ь приказ убрать паруса. Ц Пока мы еще недалеко ушли от островов, кое-каки
е шансы остаются. Призовые мы, конечно, не получим, но можем сохранить жизн
ь, а что может быть лучше? У мертвых шансов не бывает.
«Голова Медузы» постепенно замедляла ход, ложась в дрейф. На носу у нее уж
е болтался белый флаг, но на пиратском корабле будто не обращали на это вн
имание. Огромный линейный корабль приблизился к флейту вплотную и не сто
лько причалил, сколько врезался в его борт. В ход пошли абордажные крючья,
и через несколько мгновений стая оголтелых вооруженных до зубов разбой
ников посыпалась на палубу флейта.
Однако не встретив совершенно никакого сопротивления, пираты как будто
успокоились. Абордажная группа частью разбрелась по кораблю и занялась
грабежом, а частью сгоняла не оказывающую сопротивления команду на бак.
Один из пиратов вернулся на свое судно, чтобы доложить капитану о резуль
татах абордажа.
Все это время Кроуфорд сидел в своей каюте. В его планы не входило встреча
ться с капитаном флибустьеров, однако никаких других мер предосторожно
сти он пока не предпринимал, спокойно дожидаясь, когда рыщущие по корабл
ю разбойники сами на него не наткнутся.
Чутье не подвело Кроуфорда. Капитан пиратов, а это был не кто иной, как сам
Черный Билл, не пожелал подняться на захваченный корабль. С утра он был не
в духе, хандрил и тянул ром у себя в каюте. Добыча, которую ему, можно сказат
ь, любезно подарили, не вызывала у него большого восторга. Черный Билл чув
ствовал какой-то подвох. И малодушное поведение команды флейта вызвало
у него не только презрение, но и настороженность. Перетрясти захваченное
судно он поручил своему боцману по прозвищу Грязный Гарри.
Ц Проверьте там все до последнего закутка! Ц приказал Черный Билл. Ц К
оманду Ц в трюм. Если там что-то не так Ц утопим эту посудину вместе со вс
еми несусветными грешниками, которые вздумали плавать по морям, вместо т
ого чтобы благочестиво сидеть у жен под юбкой и прилежно молиться!
Абордажная команда проверила корабль и быстро добралась до трофеев. Одн
ако ревизия добротных мешков и ящиков, которыми был забит трюм, привела п
иратов в изумление. На захваченном судне не было ничего ценнее рваного т
ряпья и камней, не годных даже на то, чтобы замостить дорогу! Единственным
грузом, который мог скрасить такое страшное разочарование, оказались за
пасы ямайского рома, сухарей и солонины.
О столь странных обстоятельствах было немедленно доложено капитану. Вс
е ожидали от него обычного взрыва ярости и жестокой расправы с пленными,
но Черный Билл повел себя совсем иначе. Убедившись, что его подручные гов
орят правду и вместо ценного груза на захваченном корабле находится бар
ахло, которое можно использовать разве что в качестве балласта, Черный Б
илл впал в мрачную задумчивость. После долгих размышлений он наконец выз
вал боцмана к себе и сказал:
Ц Обшарьте судно еще раз! Все ценное снять, особенно пушки. И еще до полуд
ня отправим всех на корм рыбам!
Ц Но, капитан, если у нас сейчас нет квартирмейстера, который защищал бы
наши интересы, это не значит, что вы можете нарушать кодекс береговых бра
тьев. По обычаю, команда имеет право забрать себе все, что находится выше в
ерхней палубы, и барахло матросов и пассажиров тоже. Так что, если мы так с
коро затопим судно, ребята будут недовольны! Ц возразил Грязный Гарри.
Ц Никогда я не слыхал, чтобы ты так долго молол своим языком! Этак ты сам з
ахочешь быть квартирмейстером! Ну ладно, проваливай и делай как знаешь,
Ц пробурчал Черный Билл и снова припал к полупустой бутылке.
Глава 7
Ad maiorem Dei gloriam «К вя
щей славе Божией» ( лат. ) Ц девиз ордена иезуитов.
Франция. Париж
В полдень, объявляя большую перемену и обед, ударил колокол, и воспитанни
ки королевского коллежа
Иначе «коллегия».
Людовика Великого с радостными криками и смехом высыпали на вылож
енный каменными плитами внутренний дворик, где немедленно принялись пр
ыгать друг другу на спины и мутузить товарищей. Роберт Амбулен, напротив,
заходил внутрь, и ему пришлось крепко держаться за деревянные, отполиров
анные сотнями детских ладоней перила, чтобы его не сшиб ненароком какой-
нибудь буйный школяр в испачканном чернилами кафтанчике.
В Париже отцветала весна, и розоватые свечи каштанов роняли лепестки, ко
торые подхватывал теплый ветер и разносил по всему городу.
Расположенный на улице Сен-Жак, в самом сердце Латинского квартала, непо
далеку от выстроенного на холме аббатства Святой Женевьевы, основанный
Людовиком XIV и руководимый иезуитами, этот коллеж по праву считался одним
из самых знаменитых учебных заведений своего времени. Отцы-иезуиты бляс
тяще преподавали латынь, греческий и риторику. Было у них и еще одно прист
растие, которое, несомненно, откладывало неизгладимый отпечаток на выпу
скников этого заведения. Воспитывая прежде всего людей светских, достой
ные монахи приобщали своих питомцев к различным искусствам, среди котор
ых театр играл видную роль. Скорее всего, на этот факт повлияли вкусы патр
она сего учебного заведения Ц самого короля, который, как известно, почи
тая театр квинтэссенцией всех искусств, до последних дней своей жизни пи
тал к нему вполне объяснимую слабость. Что и говорить, Людовик-Апполон, Лю
довик-Марс и Людовик-Юпитер сам играл на своем Олимпе; и что такое его Вер
саль, как не грандиозная декорация к трехактовой пьесе его жизни?
Поднимаясь по каменным ступеням alma mater
«Питающая мать» (лат.) Ц традиционное обра
зное название учебных заведений по отношению к их питомцам.
, Амбулен с наслаждением вдыхал родные запахи, вглядывался в знако
мые до прожилок стены, на которых, как и прежде, то и дело выцарапывались с
троки из Петрония да цитаты из Апулея. Вот и сейчас, прямо над лестничной п
лощадкой какой-то любитель древностей из старших классов нацарапал по-
латыни: «На чужом поле всегда жатва обильнее, у соседской коровы больше в
ымя», снабдив цитату соответствующим рисунком, изображающим отнюдь не р
огатую тварь с копытами. Обозрев сие доказательство неугасимой славы «Н
ауки любви»
Несколько легкомысленная поэма Овидия, посвященная отношениям ме
жду полами.
, Амбулен усмехнулся и легко взбежал по оставшимся ступеням. Он спе
шил на прием к ректору, который третьего дня вызвал его к себе.
Роберт привык к тому, что время от времени ему доверяли некоторые делика
тные поручения, и предполагал, что и на этот раз его ждет нечто подобное. Н
ебось, опять требовалось его участие в тайных родах, или ему придется сно
ва толочь порошки и составлять тинктуры для каких-нибудь далеко идущих
планов отцов ордена. Иногда, правда, ему приходилось немного шпионить ср
еди дворян шпаги, потому как по заданию наставника он стяжал себе славу б
есшабашного игрока и лихого дуэлянта. Амбулен улыбнулся, и его красивое
лицо осветила ласковая улыбка. Все дело в том, что иезуиты доверяли ему не
много больше, чем он доверял им. О, да, поначалу учение дона Игнатия захват
ило его с головой, а военная стройность и мощь выстроенной им безграничн
ой империи потрясла его полудетское воображение. Ему хотелось стать час
тью ордена, чьи цели казались столь благородными, а вера Ц пламенной. Но ч
ерез два года новиций Роберт начал догадываться куда попал. Он терпеливо
сносил послушания по уборке отхожих мест, дежурства на кухне и скотном д
воре, ночные бдения и непрерывные штудии. Его перевели в схоластики Ц и п
ути назад были отрезаны. Отныне он мог покинуть орден только в качестве к
адавра.
Сколь юн и наивен он был десять лет тому назад, когда мечтал о великих свер
шениях под этими тяжелыми непроницаемыми сводами... Каждый камушек, кажд
ая выбоина в полу и щербинка на дверях были до боли знакомы ему. Как не был
плох этот дом, но это был его дом. Как бы ни были коварны отцы-иезуиты, но он
и стали его семьей, а другой у него никогда и не было. Запахи тушеной брюкв
ы из трапезной и скисшего вина из подвалов витали в узких мрачноватых ко
ридорах, но все здесь для Роберта было озарено невидимым глазу светом Ц
светом его детства, его молитв, его радостей и обид. Вот и сейчас, пройдя ми
мо распорядка дня для воспитанников, вывешенного неподалеку от комнаты
наставников, молодой человек невольно замедлил шаг, пытаясь справиться
с нахлынувшими на него воспоминаниями.
Утро. 5.30. Подъем.
6.00. Молитва.
6.15. Урок Священного Писания.
7.45. Завтрак и перемена.
8.15. Урок и работа в классе.
10.30. Месса.
11.00. Урок.
Полдень. Обед и перемена.
День. 1.15. Урок и работа в классе.
4.30. Полдник и перемена.
5.00. Урок и работа в классе.
7.15. Ужин и перемена.
8.45. Молитва.
9.00. Отход ко сну.
Вот оно, расписание, которое вошло в привычку, и хотя он покинул коллеж око
ло десяти лет назад, многие привитые ему навыки так и остались неизменны
ми.
По сравнению с другими учебными заведениями, распорядок здесь не был сли
шком суров. Молитва и богослужения разумно чередовались с занятиями и от
дыхом, ибо иезуиты менее всего стремились привить отвращение к религии м
аленьким господам, доверенным их попечению. Единственная строгость Ц н
аказание розгами, которое среди дворян считалось вполне благородным, в о
тличие, например, от пощечин. «Лучше отрубить дворянину голову, чем удари
ть его по лицу», Ц говаривали во Франции, и простая пощечина могла быть с
мыта только кровью. Ягодицы же вполне могли стерпеть знакомство с феруло
й ферула (
лат. ) Ц хлыст, розга, линейка для битья провинившихся школьник
ов.
, ибо этот орган у первого сословия был столь же терпелив к наказани
ю, как и у горожан и крестьян.
Из похвального чувства такта воспитатели никогда не наказывали детей с
обственноручно, дабы не внушить к себе с их стороны протеста и гнева. Для э
того в коллеже существовал специально приставленный к этому делу мирян
ин, который и доносил до озорников сей ultima ratio partum
Последний отеческий дово
д ( лат. ).
.
Попав в коллеж десятилетним сиротой без средств к существованию благод
аря лишь протекции дяди-аббата, Роберт, вопреки своим страхам, обрел здес
ь настоящий дом и семью. Наставники быстро выделили из толпы знатных отп
рысков мечтательного и талантливого подростка, и он ни разу не подвел во
злагавшихся на него надежд.
С охотой он изучал мертвые языки, со страстью штудировал химию и, рано обн
аружив в себе склонности к науке, он при поддержке своего духовного наст
авника отца Жозефа поступил в Сорбонну на факультет медицины. Отец Жозеф
испросил позволения для Роберта по-прежнему жить в коллеже, и, хотя это б
ыло против правил, совет сделал для него исключение и выделил ему неболь
шую келью, в которой Роберт и жил до самого окончания своего студенчеств
а. Успешно завершив образование, Амбулен ныне являлся одним из преданней
ших членов ордена св. Игнатия Лойолы, и, хотя он не принял сана, ему, как
короткополому
Особый разряд так называемых действитель
ных, но гласно не признанных «тайных иезуитов», которые не принимали свя
щеннический сан и были освобождены от монашеских обетов. Отсюда и назван
ие «короткополые» (Jesuites externs ou a rebe courte), то есть не носящие длинную рясу или сутану.
Их существование зачастую оспаривается, но в истории мы часто находим их
следы.
, зачастую доверяли самые деликатнейшие поручения.
Главным недостатком Роберта являлась его склонность размышлять не о то
м, что могло послужить вящей славе ордена, а том, что напрямую касалось его
самого. Пути и цели в его душе настолько разошлись друг с другом, что это г
розило ему раздвоением личности. Он не страдал папаманией и, невзирая на
долгие годы послушничества и духовных упражнений по методе святого Игн
атия, все же не научился любить понтифика больше самого себя. Так же не стя
жал он похвальной способности слышать голоса, беседовать с Пресвятой Де
вой и созерцать страсти Христовы. Зато он научился так ловко скрывать св
ои мысли и озвучивать чужие, что мечтательное выражение его удивительны
х голубых глаз могло вызвать доверие даже у Торквемады. Но самое страшно
е, то, что следовало скрывать более всего другого, заключалось в том, что о
н умудрился сохранить в своем сердце живую и искреннюю веру в Бога. А это б
ыло такое непозволительное преступление, что за подобный деликатес его
могли запросто упрятать в бедлам.
Дойдя до нужных келий, шевалье Амбулен остановился перед ни чем не приме
чательной дверью и вздохнул. Прежде чем войти, следовало не только оправ
ить одежду, но и пригладить свои буйные мысли. Иногда ему казалось, что отц
ы-иезуиты научились читать в людских головах и физиономиях почище бесов
и медикусов вместе взятых, а ему вовсе не хотелось, чтобы в его помыслах к
опались чьи-то не в меру любопытные умы. Затратив полминуты на мимическу
ю гимнастику, он привычным движением опустил очи долу и еще раз испустил
глубокий вздох.
Постучашись и произнеся молитву, Роберт дождался ответа и вошел в кабине
т. К его удивлению, отец-ректор был не один, а с незнакомым священником в пр
остой черной сутане, на груди которого мерцало серебряное распятие, укра
шенное кабошонами. Голову его венчала четырехугольная черная шапочка. В
се это Роберт успел заметить, не поворачивая слегка склоненной головы и
не поднимая глаз.
Ц Благословите, святой отец, Ц произнес он, преклоняя голову.
Иезуит осенил его крестным знамением и протянул для поцелуя маленькую в
коричневых пятнышках морщинистую руку, от которой сладко пахло ладаном.
Ц Садитесь, сын мой, Ц ласково сказал он и указал Роберту на свободное к
ресло. Ц Вам, конечно, известно, что в ноябре прошлого года мы лишились ге
нерала нашего Общества, мессира Джованни. Вот уж полгода это место пусту
ет, но мы надеемся, что вскоре его займет достойнеший из нас, наш брат отец
Шарль, Ц почтительным кивком ректор указал Амбулену на второго священн
ика.
От удивления Роберт на мгновение растерялся и, забывшись, посмотрел прям
о в глаза отцу Шарлю. Впрочем, в следующую секунду он уже преклонял голову
перед невысоким худым человеком, на впалых щеках которого едва заметно п
роступил румянец. Целуя руку отца Шарля, Роберт невольно отметил, что на н
ей пока нет генеральского перстня, символизирующего верховную власть в
ордене.
Ц Что ж, Роберт, твое присутствие здесь сегодня свидетельствует о том до
верии, которое оказывает тебе Общество Иисуса. Ты знаешь, что, давая детям
дворян светское образование, мы ставим перед собой задачу распростране
ния истинной веры в Господа нашего и всеми силами способствуем раскрыти
ю заложенных в них Господом талантов. Вот ты, например, получил от Господа
дар врачевания, и мы помогли тебе раскрыть и преумножить его. Теперь, когд
а ты стал профессом
Четвертая степень в иерархическом членении ордена иезуит
ов. Из профессов назначаются ректоры коллегий, а также провинциалы и про
кураторы, составляющие гереальную конгрегацию ордена, которая избирае
т генерала ордена на пожизненный срок.
, Общество готово доверить тебе миссию огромной важности, от резул
ьтатов которой будут зависеть политические судьбы стран-метрополий.
Ц Простите, что прерываю вас, достопочтенный отец Николя, Ц неожиданно
тихим, но проникающим в самое сердце голосом произнес отец Шарль. Ц Я хоч
у лишь подчеркнуть, что мы, члены Общества Иисуса и верные слуги Папы, не з
анимаемся практической политикой, Ц он улыбнулся, и в уголках его выраз
ительных, запавших от ночных бдений глаз появились морщинки. Ц Политик
а интересует нас лишь в метафизическом смысле, ведь наша задача Ц измен
ить идеи и умы людей. А уж министры и полководцы согласно нашим идеям сост
авляют свои законы и ведут армии в бой.
Ц Да, конечно, Ц смиренно согласился Роберт, по уставу не смея поднять г
лаз выше рта собеседника. Ц Я помню, что сам святой Игнатий, основатель н
ашего ордена, создал и записал для нас методу образования Razio Studiorum, которой м
ы и следуем до сих пор. С ее помощью наше Общество просвещает и образовыва
ет всех тех, кто своим происхождением или дарованиями призван править св
оим народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
ока пушек и бомбард и шестьдесят не Бог весть как вооруженных матросов п
ротив двух сотен отчаянных головорезов Ц это был абсолютно проигрышны
й расклад. При том что главная цель Ц спасти груз Ц не была бы достигнута
ни при каких, даже самых благоприятных обстоятельствах. Джон Ивлин был н
е только мореходом, он был еще в некотором роде и философом.
Ц Не будем дразнить гусей! Ц пробурчал он себе под нос, прежде чем отдат
ь приказ убрать паруса. Ц Пока мы еще недалеко ушли от островов, кое-каки
е шансы остаются. Призовые мы, конечно, не получим, но можем сохранить жизн
ь, а что может быть лучше? У мертвых шансов не бывает.
«Голова Медузы» постепенно замедляла ход, ложась в дрейф. На носу у нее уж
е болтался белый флаг, но на пиратском корабле будто не обращали на это вн
имание. Огромный линейный корабль приблизился к флейту вплотную и не сто
лько причалил, сколько врезался в его борт. В ход пошли абордажные крючья,
и через несколько мгновений стая оголтелых вооруженных до зубов разбой
ников посыпалась на палубу флейта.
Однако не встретив совершенно никакого сопротивления, пираты как будто
успокоились. Абордажная группа частью разбрелась по кораблю и занялась
грабежом, а частью сгоняла не оказывающую сопротивления команду на бак.
Один из пиратов вернулся на свое судно, чтобы доложить капитану о резуль
татах абордажа.
Все это время Кроуфорд сидел в своей каюте. В его планы не входило встреча
ться с капитаном флибустьеров, однако никаких других мер предосторожно
сти он пока не предпринимал, спокойно дожидаясь, когда рыщущие по корабл
ю разбойники сами на него не наткнутся.
Чутье не подвело Кроуфорда. Капитан пиратов, а это был не кто иной, как сам
Черный Билл, не пожелал подняться на захваченный корабль. С утра он был не
в духе, хандрил и тянул ром у себя в каюте. Добыча, которую ему, можно сказат
ь, любезно подарили, не вызывала у него большого восторга. Черный Билл чув
ствовал какой-то подвох. И малодушное поведение команды флейта вызвало
у него не только презрение, но и настороженность. Перетрясти захваченное
судно он поручил своему боцману по прозвищу Грязный Гарри.
Ц Проверьте там все до последнего закутка! Ц приказал Черный Билл. Ц К
оманду Ц в трюм. Если там что-то не так Ц утопим эту посудину вместе со вс
еми несусветными грешниками, которые вздумали плавать по морям, вместо т
ого чтобы благочестиво сидеть у жен под юбкой и прилежно молиться!
Абордажная команда проверила корабль и быстро добралась до трофеев. Одн
ако ревизия добротных мешков и ящиков, которыми был забит трюм, привела п
иратов в изумление. На захваченном судне не было ничего ценнее рваного т
ряпья и камней, не годных даже на то, чтобы замостить дорогу! Единственным
грузом, который мог скрасить такое страшное разочарование, оказались за
пасы ямайского рома, сухарей и солонины.
О столь странных обстоятельствах было немедленно доложено капитану. Вс
е ожидали от него обычного взрыва ярости и жестокой расправы с пленными,
но Черный Билл повел себя совсем иначе. Убедившись, что его подручные гов
орят правду и вместо ценного груза на захваченном корабле находится бар
ахло, которое можно использовать разве что в качестве балласта, Черный Б
илл впал в мрачную задумчивость. После долгих размышлений он наконец выз
вал боцмана к себе и сказал:
Ц Обшарьте судно еще раз! Все ценное снять, особенно пушки. И еще до полуд
ня отправим всех на корм рыбам!
Ц Но, капитан, если у нас сейчас нет квартирмейстера, который защищал бы
наши интересы, это не значит, что вы можете нарушать кодекс береговых бра
тьев. По обычаю, команда имеет право забрать себе все, что находится выше в
ерхней палубы, и барахло матросов и пассажиров тоже. Так что, если мы так с
коро затопим судно, ребята будут недовольны! Ц возразил Грязный Гарри.
Ц Никогда я не слыхал, чтобы ты так долго молол своим языком! Этак ты сам з
ахочешь быть квартирмейстером! Ну ладно, проваливай и делай как знаешь,
Ц пробурчал Черный Билл и снова припал к полупустой бутылке.
Глава 7
Ad maiorem Dei gloriam «К вя
щей славе Божией» ( лат. ) Ц девиз ордена иезуитов.
Франция. Париж
В полдень, объявляя большую перемену и обед, ударил колокол, и воспитанни
ки королевского коллежа
Иначе «коллегия».
Людовика Великого с радостными криками и смехом высыпали на вылож
енный каменными плитами внутренний дворик, где немедленно принялись пр
ыгать друг другу на спины и мутузить товарищей. Роберт Амбулен, напротив,
заходил внутрь, и ему пришлось крепко держаться за деревянные, отполиров
анные сотнями детских ладоней перила, чтобы его не сшиб ненароком какой-
нибудь буйный школяр в испачканном чернилами кафтанчике.
В Париже отцветала весна, и розоватые свечи каштанов роняли лепестки, ко
торые подхватывал теплый ветер и разносил по всему городу.
Расположенный на улице Сен-Жак, в самом сердце Латинского квартала, непо
далеку от выстроенного на холме аббатства Святой Женевьевы, основанный
Людовиком XIV и руководимый иезуитами, этот коллеж по праву считался одним
из самых знаменитых учебных заведений своего времени. Отцы-иезуиты бляс
тяще преподавали латынь, греческий и риторику. Было у них и еще одно прист
растие, которое, несомненно, откладывало неизгладимый отпечаток на выпу
скников этого заведения. Воспитывая прежде всего людей светских, достой
ные монахи приобщали своих питомцев к различным искусствам, среди котор
ых театр играл видную роль. Скорее всего, на этот факт повлияли вкусы патр
она сего учебного заведения Ц самого короля, который, как известно, почи
тая театр квинтэссенцией всех искусств, до последних дней своей жизни пи
тал к нему вполне объяснимую слабость. Что и говорить, Людовик-Апполон, Лю
довик-Марс и Людовик-Юпитер сам играл на своем Олимпе; и что такое его Вер
саль, как не грандиозная декорация к трехактовой пьесе его жизни?
Поднимаясь по каменным ступеням alma mater
«Питающая мать» (лат.) Ц традиционное обра
зное название учебных заведений по отношению к их питомцам.
, Амбулен с наслаждением вдыхал родные запахи, вглядывался в знако
мые до прожилок стены, на которых, как и прежде, то и дело выцарапывались с
троки из Петрония да цитаты из Апулея. Вот и сейчас, прямо над лестничной п
лощадкой какой-то любитель древностей из старших классов нацарапал по-
латыни: «На чужом поле всегда жатва обильнее, у соседской коровы больше в
ымя», снабдив цитату соответствующим рисунком, изображающим отнюдь не р
огатую тварь с копытами. Обозрев сие доказательство неугасимой славы «Н
ауки любви»
Несколько легкомысленная поэма Овидия, посвященная отношениям ме
жду полами.
, Амбулен усмехнулся и легко взбежал по оставшимся ступеням. Он спе
шил на прием к ректору, который третьего дня вызвал его к себе.
Роберт привык к тому, что время от времени ему доверяли некоторые делика
тные поручения, и предполагал, что и на этот раз его ждет нечто подобное. Н
ебось, опять требовалось его участие в тайных родах, или ему придется сно
ва толочь порошки и составлять тинктуры для каких-нибудь далеко идущих
планов отцов ордена. Иногда, правда, ему приходилось немного шпионить ср
еди дворян шпаги, потому как по заданию наставника он стяжал себе славу б
есшабашного игрока и лихого дуэлянта. Амбулен улыбнулся, и его красивое
лицо осветила ласковая улыбка. Все дело в том, что иезуиты доверяли ему не
много больше, чем он доверял им. О, да, поначалу учение дона Игнатия захват
ило его с головой, а военная стройность и мощь выстроенной им безграничн
ой империи потрясла его полудетское воображение. Ему хотелось стать час
тью ордена, чьи цели казались столь благородными, а вера Ц пламенной. Но ч
ерез два года новиций Роберт начал догадываться куда попал. Он терпеливо
сносил послушания по уборке отхожих мест, дежурства на кухне и скотном д
воре, ночные бдения и непрерывные штудии. Его перевели в схоластики Ц и п
ути назад были отрезаны. Отныне он мог покинуть орден только в качестве к
адавра.
Сколь юн и наивен он был десять лет тому назад, когда мечтал о великих свер
шениях под этими тяжелыми непроницаемыми сводами... Каждый камушек, кажд
ая выбоина в полу и щербинка на дверях были до боли знакомы ему. Как не был
плох этот дом, но это был его дом. Как бы ни были коварны отцы-иезуиты, но он
и стали его семьей, а другой у него никогда и не было. Запахи тушеной брюкв
ы из трапезной и скисшего вина из подвалов витали в узких мрачноватых ко
ридорах, но все здесь для Роберта было озарено невидимым глазу светом Ц
светом его детства, его молитв, его радостей и обид. Вот и сейчас, пройдя ми
мо распорядка дня для воспитанников, вывешенного неподалеку от комнаты
наставников, молодой человек невольно замедлил шаг, пытаясь справиться
с нахлынувшими на него воспоминаниями.
Утро. 5.30. Подъем.
6.00. Молитва.
6.15. Урок Священного Писания.
7.45. Завтрак и перемена.
8.15. Урок и работа в классе.
10.30. Месса.
11.00. Урок.
Полдень. Обед и перемена.
День. 1.15. Урок и работа в классе.
4.30. Полдник и перемена.
5.00. Урок и работа в классе.
7.15. Ужин и перемена.
8.45. Молитва.
9.00. Отход ко сну.
Вот оно, расписание, которое вошло в привычку, и хотя он покинул коллеж око
ло десяти лет назад, многие привитые ему навыки так и остались неизменны
ми.
По сравнению с другими учебными заведениями, распорядок здесь не был сли
шком суров. Молитва и богослужения разумно чередовались с занятиями и от
дыхом, ибо иезуиты менее всего стремились привить отвращение к религии м
аленьким господам, доверенным их попечению. Единственная строгость Ц н
аказание розгами, которое среди дворян считалось вполне благородным, в о
тличие, например, от пощечин. «Лучше отрубить дворянину голову, чем удари
ть его по лицу», Ц говаривали во Франции, и простая пощечина могла быть с
мыта только кровью. Ягодицы же вполне могли стерпеть знакомство с феруло
й ферула (
лат. ) Ц хлыст, розга, линейка для битья провинившихся школьник
ов.
, ибо этот орган у первого сословия был столь же терпелив к наказани
ю, как и у горожан и крестьян.
Из похвального чувства такта воспитатели никогда не наказывали детей с
обственноручно, дабы не внушить к себе с их стороны протеста и гнева. Для э
того в коллеже существовал специально приставленный к этому делу мирян
ин, который и доносил до озорников сей ultima ratio partum
Последний отеческий дово
д ( лат. ).
.
Попав в коллеж десятилетним сиротой без средств к существованию благод
аря лишь протекции дяди-аббата, Роберт, вопреки своим страхам, обрел здес
ь настоящий дом и семью. Наставники быстро выделили из толпы знатных отп
рысков мечтательного и талантливого подростка, и он ни разу не подвел во
злагавшихся на него надежд.
С охотой он изучал мертвые языки, со страстью штудировал химию и, рано обн
аружив в себе склонности к науке, он при поддержке своего духовного наст
авника отца Жозефа поступил в Сорбонну на факультет медицины. Отец Жозеф
испросил позволения для Роберта по-прежнему жить в коллеже, и, хотя это б
ыло против правил, совет сделал для него исключение и выделил ему неболь
шую келью, в которой Роберт и жил до самого окончания своего студенчеств
а. Успешно завершив образование, Амбулен ныне являлся одним из преданней
ших членов ордена св. Игнатия Лойолы, и, хотя он не принял сана, ему, как
короткополому
Особый разряд так называемых действитель
ных, но гласно не признанных «тайных иезуитов», которые не принимали свя
щеннический сан и были освобождены от монашеских обетов. Отсюда и назван
ие «короткополые» (Jesuites externs ou a rebe courte), то есть не носящие длинную рясу или сутану.
Их существование зачастую оспаривается, но в истории мы часто находим их
следы.
, зачастую доверяли самые деликатнейшие поручения.
Главным недостатком Роберта являлась его склонность размышлять не о то
м, что могло послужить вящей славе ордена, а том, что напрямую касалось его
самого. Пути и цели в его душе настолько разошлись друг с другом, что это г
розило ему раздвоением личности. Он не страдал папаманией и, невзирая на
долгие годы послушничества и духовных упражнений по методе святого Игн
атия, все же не научился любить понтифика больше самого себя. Так же не стя
жал он похвальной способности слышать голоса, беседовать с Пресвятой Де
вой и созерцать страсти Христовы. Зато он научился так ловко скрывать св
ои мысли и озвучивать чужие, что мечтательное выражение его удивительны
х голубых глаз могло вызвать доверие даже у Торквемады. Но самое страшно
е, то, что следовало скрывать более всего другого, заключалось в том, что о
н умудрился сохранить в своем сердце живую и искреннюю веру в Бога. А это б
ыло такое непозволительное преступление, что за подобный деликатес его
могли запросто упрятать в бедлам.
Дойдя до нужных келий, шевалье Амбулен остановился перед ни чем не приме
чательной дверью и вздохнул. Прежде чем войти, следовало не только оправ
ить одежду, но и пригладить свои буйные мысли. Иногда ему казалось, что отц
ы-иезуиты научились читать в людских головах и физиономиях почище бесов
и медикусов вместе взятых, а ему вовсе не хотелось, чтобы в его помыслах к
опались чьи-то не в меру любопытные умы. Затратив полминуты на мимическу
ю гимнастику, он привычным движением опустил очи долу и еще раз испустил
глубокий вздох.
Постучашись и произнеся молитву, Роберт дождался ответа и вошел в кабине
т. К его удивлению, отец-ректор был не один, а с незнакомым священником в пр
остой черной сутане, на груди которого мерцало серебряное распятие, укра
шенное кабошонами. Голову его венчала четырехугольная черная шапочка. В
се это Роберт успел заметить, не поворачивая слегка склоненной головы и
не поднимая глаз.
Ц Благословите, святой отец, Ц произнес он, преклоняя голову.
Иезуит осенил его крестным знамением и протянул для поцелуя маленькую в
коричневых пятнышках морщинистую руку, от которой сладко пахло ладаном.
Ц Садитесь, сын мой, Ц ласково сказал он и указал Роберту на свободное к
ресло. Ц Вам, конечно, известно, что в ноябре прошлого года мы лишились ге
нерала нашего Общества, мессира Джованни. Вот уж полгода это место пусту
ет, но мы надеемся, что вскоре его займет достойнеший из нас, наш брат отец
Шарль, Ц почтительным кивком ректор указал Амбулену на второго священн
ика.
От удивления Роберт на мгновение растерялся и, забывшись, посмотрел прям
о в глаза отцу Шарлю. Впрочем, в следующую секунду он уже преклонял голову
перед невысоким худым человеком, на впалых щеках которого едва заметно п
роступил румянец. Целуя руку отца Шарля, Роберт невольно отметил, что на н
ей пока нет генеральского перстня, символизирующего верховную власть в
ордене.
Ц Что ж, Роберт, твое присутствие здесь сегодня свидетельствует о том до
верии, которое оказывает тебе Общество Иисуса. Ты знаешь, что, давая детям
дворян светское образование, мы ставим перед собой задачу распростране
ния истинной веры в Господа нашего и всеми силами способствуем раскрыти
ю заложенных в них Господом талантов. Вот ты, например, получил от Господа
дар врачевания, и мы помогли тебе раскрыть и преумножить его. Теперь, когд
а ты стал профессом
Четвертая степень в иерархическом членении ордена иезуит
ов. Из профессов назначаются ректоры коллегий, а также провинциалы и про
кураторы, составляющие гереальную конгрегацию ордена, которая избирае
т генерала ордена на пожизненный срок.
, Общество готово доверить тебе миссию огромной важности, от резул
ьтатов которой будут зависеть политические судьбы стран-метрополий.
Ц Простите, что прерываю вас, достопочтенный отец Николя, Ц неожиданно
тихим, но проникающим в самое сердце голосом произнес отец Шарль. Ц Я хоч
у лишь подчеркнуть, что мы, члены Общества Иисуса и верные слуги Папы, не з
анимаемся практической политикой, Ц он улыбнулся, и в уголках его выраз
ительных, запавших от ночных бдений глаз появились морщинки. Ц Политик
а интересует нас лишь в метафизическом смысле, ведь наша задача Ц измен
ить идеи и умы людей. А уж министры и полководцы согласно нашим идеям сост
авляют свои законы и ведут армии в бой.
Ц Да, конечно, Ц смиренно согласился Роберт, по уставу не смея поднять г
лаз выше рта собеседника. Ц Я помню, что сам святой Игнатий, основатель н
ашего ордена, создал и записал для нас методу образования Razio Studiorum, которой м
ы и следуем до сих пор. С ее помощью наше Общество просвещает и образовыва
ет всех тех, кто своим происхождением или дарованиями призван править св
оим народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44