М.Бехтеревым "личной сферы" к уровню
объективно-ориентированной (реактивной) субъектности и в
этом алогичном плане рассматривать ее ценность для разра-
ботки субъектного подхода в психологии.
Накануне и в первые годы после Октябрьской рево-
люции отечественная психология была представлена, с одной
стороны, оригинальным философско-психологическим направ-
лением (Н.Л.Бердяев, А.И.Введенский, В.В.Зеньковский,
Л.М-Лопатин, Н.О.Лосский, С.Л.Франк, Г.И.Челпанов,
Г.Г.Шпст и др.), а с другой, - естествено-научным направле-
нием (В.М.Бехтерев, ВА.Вагнер, А.Ф.Лазурский, Н.Н.Лан-
ге, И.П.Павлов, Л.А.Ухтомский и др.).
Собственно "советская" психология начинает отсчет
своего времени с момента, когда два эти направления было
решено интегрировать под эгидой марксизма. Эта акция свя-
зывается с известными выступлением К.Н.Корнилова на 1-м
и 11-м всероссийских съездах по психоневрологии (1923 и
1924) против идеалистической школы Г.И.Челпанова и ре-
флексологической школы В.М.Бехтерева за перестройку оте-
чественной психологии на основе диалектического материа-
лизма. Здесь же, надо полагать, было положено начало тради-
ции непримиримого отношения к различного рода немарк-
систским взглядам в на природу психики.
Идея теоретико-методологической унификации науки
изначально пагубна для ее развития. Поэтому, вероятно, внут-
ри советской марксистской психологии продолжали суще-
171
ствовать и развиваться два противоположных течения, одно
из которых стояло на позициях "преодоления" идеализма,
субъективизма, мистицизма, механицизма и пр., а другое, - на
позициях "снятия" в новых научных подходах всего ценного,
что выработано в спорах между идеализмом и материализмом,
диалектикой и метафизикой на предыдущих этапах развития
философско-психологической мысли. Кроме того, следовало
ожидать, с одной стороны, появление новой отечественной
психологии для "внутреннего пользования", которая выпол-
няла бы конкретный социально-идеологический заказ, а с
другой стороны, - новой психологии, которая исследовала
бы свой предмет относительно независимо от этого заказа и
(ибо) должна была обеспечивать ее связь с общей тенденцией
развития мировой психологии.
Волею судеб первую из этих линий идейно возглавил
Л .С.Выготский. Для разработки методологических основ
марксистской психологии он избирал в качестве примера
марксовую политическую экономию, считая, что эта разработ-
ка должна начинаться с психологического анализа практи-
ческой трудовой деятельности человека на основе марксист-
ских позиций. Опираясь на известное высказывание
Ф.Бэкона о том, что "дело совершается орудиями", а не
"голой рукой" или "предоставленным самому себе разумом",
он выдвигает гипотезу об орудийной опосредованиости пси-
хической деятельности человека. При этом все психические
явления разделяются на два уровня - "натуральных" психиче-
ских процессов (разум, предоставленный самому себе) и
"культурных" психических процессов (разум, вооруженный
орудиями и вспомогательными средствами).
Что же представляет собой уровень "натуральных"
психических процессов? Л.С.Выготский не фиксируется осо-
бо на этой онтологической проблеме, и все свое внимание
концентрирует на исследовании вопросов "окультуривания"
этой "натуральности". Здесь и возникает замысел историко-
генетического метода исследования психических явлений,
фундаментальными образцами для построения которого вы-
ступили марксистский исторический метод и исторический
метод в литературоведении, разработанный А.А.Потебней.
Суть историко-генетического метода раскрывается в
известном утверждении Л.С.Выготского о том, что всякая
функция в культурном развитии человека появляется на сцену
дважды, сперва - социально, потом - психологическом, сперва
между людьми, как категория интерпсихическая, затем как
категория интрапсихическая [См. 63; Illj.
Значит ли это, что индивид является изначально
девственным с социопсихической точки зрения, что он сам по
себе, по своей природе не составляет конкуренции детермини-
рующим силам, действующим со стороны общества? В этом
вопросе Л.С.Выготский искал специфически человеческие
формы детерминизма и, соглашаясь с Ж.Нолитцером, обна-
руживал их в общественном организме. "Не природа, но обще-
ство должно в первую очередь рассматриваться как детерми-
нирующий фактор поведения человека. В этом заключена вся
идея культурного развития ребенка", - полагал он [Там
же; 85).
В учении Л.С.Выготского, таким образом, вполне
определенно отстаивалась идея о внешних (общественных)
причинах порождения собственно человеческого (индивиду-
ального) уровня психического. При этом утверждалось, что
дети сначала проходят натуральную стадию своего психиче-
ского развития и лишь затем, благодаря усвоению языка,
овладевая речью, становятся носителями собственно челове-
ческой психики. "Употребление орудий ребенком, - пишет
Л.С.Выготский, - напоминает орудийную деятельность обе-
зьян только до тех пор, пока ребенок находится на доречевой
стадии развития. Как только речь и применение символиче-
ских знаков включаются в манипулирование, оно совершенно
преобразуется, преодолевая прежние натуральные законы и
впервые рождая собственно человеческие формы употребле-
ния орудий" [63; Vl;22]. Однако здесь не вполне понятен ста-
тус самого ребенка, о зарождении и развитии психики кото-
рого идет речь. Можно ли допустить, что человеческий "де-
теныш" изначально не имеет ничего специфически человече-
ского и является каким-то абстрактным животным или что он
наполовину человек и наполовину животное?
Л.С.Выготский критикует К.Коффку за то, что в его
концепции развитие ребенка представляется как механическое
вытеснение миром взрослых детского мира" (63; 1; 287]. Одна-
ко не то ли самое происходит и у него самого? Младенец в
его концепции также имеет "натуральную" психику, а взрос-
лые как представители общества - его "полномочные субъек-
ты" - окультуривают ее социальным содержанием. Чтобы
это стало возможным, в концептуальную модель включается
механизм ннтериоризации - превращения интерпсихического в
интрапсихическое. Но откуда у ребенка берется соответ-
ствующий "интериоризацнонный" мотив? Не звучит ли здесь
за признанием приоритета общественной детерминации над
индивидуальной "мотин" долженствования и свободы лишь
173
как осознанной необходимости? Не потому ли дети так со-
противляются воспитательным и обучающим воздействиям,
когда это именно "воздействия", а не условия, позволяющие
самоактуализироваться, проявить природные интенции к че-
ловеческому способу бытия?
В концепции Л.С.Выготского, действительно, остается
не вполне ясной природа "натуральной" психики, не актуали-
зируется проблема внешнего и внутреннего по отношению к
самым ранним моментам онтогенеза психического. Однако
нельзя оставить без внимания его общих высказываний о
том, что "среда определяет развитие ребенка через пережива-
ние среды". Он призывал отказаться от "абсолютных показа-
телей среды", приглашал к "...глубокому внутреннему анализу
переживаний ребенка, т.е. к изучению среды, которое перено-
сится в значительной степени внутрь самого ребенка, а не сво-
дится к изучению внешней обстановки его жизни" [63;IV;383].
Па стадии "окультуренной" психики у Л.С.Выготс-
кого все же возникает прообраз субъектности, как специфиче-
ского свойства психики, проявляющего себя, в частности, по
отношению к психической функции как к объекту. "... Самым
существенным для истории развития детской памяти, - отме-
чал он, - является именно переход от пассивных воспомина-
ний к произвольному обращению с ними и произвольному их
вызыванию. Очевидно, не частный, не случайный, не побоч-
ный момент определяет этот переход, а все специфически
человеческое в развитии памяти ребенка сосредоточено, как в
фокусе, в проблеме этого перехода от пассивной к активной
памяти, ибо этот переход означает изменение самого принци-
па организации этой функции, этой деятельности, связанной с
воспроизведением прошлого в сознании" (63; 1; 2701.
Разрабатывая проблему межфункциональных связей,
Л.С.Выготский обращался к понятию психологической си-
стемы, которое могло бы получить развитие в идее системного
ядра, центра или субъекта как, например, у В.В.Зеньковского.
Однако такого рода интерпретации, вероятно, могли расцени-
ваться как уступка идеализму. Иначе, как объяснить его
утверждение о том, что "." именно мышление имеет цент-
ральное значение для всей структуры сознания и для всей
деятельности психических функций" [См. 63; 1; 38].
Вторую из названных линий в советской психологии
идейно возглавил С.Л.Рубинштсйн. Признавая существенную
роль общественного бытия для развития индивида и его пси-
хики, он отстаивал тезис об изначальной природной социаль-
174
ности человека. Природа человека есть продукт истории и,
поэтому, новорожденный не может рассматриваться как жи-
вотное или полуживотное, которое лишь впоследствии стано-
виться человеком. Детство в жизни homo sapiens - это пре-
вращение, развитие не животного в человека, а ребенка во
взрослого, то есть постепенное восхождение на все более вы-
сокие ступени и стадии одной и той ж<., всецело человеческой
жизни, осуществляемой в ходе игровой, учебной, трудовой
деятельности и общения [См. 2; 85].
С.Л.Рубинштейн, в отличие от Л.С.Выготского, особое
внимание уделил не столько психолого-педагогическому и
возрастному, сколько онтопсихологическому рассмотрению
человека и его психики. Потому он сумел сформулировать
принципиально новую проблему зависимости психического
развития от собственной, специфически человеческой (но
разного уровня) активности индивида, проблему опосредован-
ности внешних (социокультурных) воздействий внутренними
условиями. Слово-знак, речь как детерминанты зарождения
человеческой психики на индивидуальном уровне (по Л.С.Вы-
готскому) были интерпретированы как первично зависимые
от исходного практического контакта человеческого существа
с действительностью.
Для С.Л.Рубинштейна любая детерминация всегда есть
"... изначально неразрывное единство внешнего и внутреннего,
в частности, потому, что и внешнее, и внутреннее (приме-
нительно к человеку) представляет собой исходно нераздель-
ную взаимосвязь природного и социального. В человеческой
психике нет ничего, что бы было только природным, но не
социальным или только социальным, но не природным (это
одна из конкретизаций идеи: природа человека - продукт
истории)" [2; 86]. Кроме того, как критически отмечает
А.В.Брушлинский, анализируя положение Л.С.Выготского о
"зоне ближайшего развития", невозможно представить себе
внешнее (интериндивидуальное) без внутреннего (интраинди-
видуального). "... Первая стадия "интер" едва ли может воз-
никнуть и существовать до и без одновременной стадии
"интра", поскольку любые отношения между индивидами из-
начально и сразу же как бы преломляются через внутренние
(интра-) условия каждого из них" [48; 27].
С.Л.Рубинштейн как философствующий психолог сра-
зу начал "погружение" в ту проблему, к которой неумолимая
логика исследования все время подталкивала Л.С.Выготского.
Не разделяя идею субстанциальности души в спенсеровском
понимании, он, тем не менее, считал необходимым выделить
во внутреннем пространстве субъектный план активности
исходя из принципа нетождественности человека его деяниям
и его сознанию. "Исходная специфика человека, человеческого
существования, - писал он, - заключается в том, что во все-
общую детерминацию бытия включается не сознание само по
себе, а человек как осознающее мир существо, субъект не
только сознания, но и действия" {227; 358).
В рубинштейновской концепции, как отмечает
КА.АбульхановаСлавская, чрезвычайно существенным яв-
ляется понимание развития через взаимодействие, диалектику
субъекта и объекта. Это понимание предполагает одновремен-
ность изменения субъектом объекта в процессе деятельности и
обратного влияния этого изменения на развитие субъекта (5;
341. В творчестве созидается и сам творец, - подчеркивал
С.Л.Рубинштейн. "Видеть в деяниях только проявления субъ-
екта, отрицать обратное воздействие их на него - значит
разрушать единство личности... Итак, субъект в своих деяни-
ях, в актах своей творческой самодеятельности не только
обнаруживается и проявляется; он в них созидается и опреде-
ляется" f226; 106).
Как уже отмечалось в первом разделе, С.Л.Рубин-
штейн ввел в отечественную психологию онтологическое
представление о человеке как субъекте сознания и деятель-
ности, субъекте своей жизни. Однако, рассматривая направ-
ленность субъектной активности индивида, он делал основной
исследовательский акцент на его отношении к объективному
миру и к другому субъекту. При этом отношение к себе -
"самосубъектное" отношение (М.И.Боришевский) -оказыва-
лось не на первом плане. Эффект становления, развития, вос-
производства собственной субъектности признавался важным,
но lie первым по значимости пунктом в перечне жизненных
программ, ставился в одностороннюю причинную зависи-
мость от внешней активности, отражающей или преобразую-
щей объективный мир. Внутренний, субъективный мир при
этом оказывался скорее условием, фактором, средством, ин-
струментом, необходимым для выполнения человеком, как
"центром перестройки бытия", своей онтологической миссии.
Открытым у С.Л.Рубинц1тейна остался вопрос о при-
роде, генезисе самой субъектной способности к "причинению",
о механизме зарождения и развития этой способности в онто-
генезе конкретного индивида. Требует некоторого уточнения и
его утверждение об обратном развивающем илиянии измене-
ний, которые субъект совершает в объекте, на самого субъек-
176
та. В такой формулировке как бы утрачивается субъектный
характер этого обратного развивающего влияния. Выходит,
что сам преобразованный объект ставится в роль субъекта,
оказывающего развивающее действие на того, кто его же из-
менял. Субъект и объект в данном случае как бы меняются
местами.
Потому представляется целесообразным уточнить, что
человек как субъект решает не одну, а три задачи: а) поз-
нания и преобразования внешнего мира; б) познания и раз-
вития своего внутреннего мира; в) познания и развития себя
как субъекта собственной психической жизни и своего бытия
вообще. Самосубъектное развитие человека полагается здесь в
качестве начального и конечного пункта на каждом из "витков
спирали" его жизнеосуществления. При этом важно учесть,
что такое развитие возможно лишь на основе внутренней
деятельности, а именно: изнутри мотивированной активности,
предполагающей использование исключительно "своих соб-
ственных", внутренних же средств.
Анализ трудов СЛ.Рубинштейна обнаруживает неко-
торую противоречивость в отношение использования катего-
рии субъекта, что выражается, например, в утверждении, с
одной стороны, неправомерности сведения субъекта к созна-
нию, а с другой, - в подчинении субъекта сознанию как регу-
лятору его деятельности. И не только сознание, но и психиче-
ское он порой наделяет субъектными свойствами: "... психиче-
ские явления органически вплетаются в целостную жизнь
личности, поскольку основная жизненная функция всех пси-
хических явлений и процессов заключается в регуляции дея-
тельности людей. Будучи обусловлены внешними воздействи-
ями, психические процессы обусловливают поведение, опо-
средствуя зависимость поведения субъекта от объективных
условий" [225; 122]. Однако в другой своей работе он
утверждает, что психические процессы не имеют самостоя-
тельной линии развития, что они не "остаются только процес-
сами, совершающимися самотеком, а превращаются в созна-
тельно регулируемые действия или операции, которыми лич-
ность как бы овладевает и которые она направляет на реше-
ние встающих перед ней в жизни задач" [223; 6171.
Конечно, следует учесть, что каждое высказывание
предполагает свою конкретную научную цель и не может быть
унифицировано во всех отношениях. Так, например, не вызы-
вает возражений определение, которое дают функциям со-
знания К.А.Абульханова-Славская и А.В.Брушлинский отме-
чают: "Сознание осуществляет три взаимосвязанные функции
- регуляции самих психических процессов, регуляции отно-
шений субъекта к миру и регуляции деятельности как целост-
ного проявления субъекта" (2;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
объективно-ориентированной (реактивной) субъектности и в
этом алогичном плане рассматривать ее ценность для разра-
ботки субъектного подхода в психологии.
Накануне и в первые годы после Октябрьской рево-
люции отечественная психология была представлена, с одной
стороны, оригинальным философско-психологическим направ-
лением (Н.Л.Бердяев, А.И.Введенский, В.В.Зеньковский,
Л.М-Лопатин, Н.О.Лосский, С.Л.Франк, Г.И.Челпанов,
Г.Г.Шпст и др.), а с другой, - естествено-научным направле-
нием (В.М.Бехтерев, ВА.Вагнер, А.Ф.Лазурский, Н.Н.Лан-
ге, И.П.Павлов, Л.А.Ухтомский и др.).
Собственно "советская" психология начинает отсчет
своего времени с момента, когда два эти направления было
решено интегрировать под эгидой марксизма. Эта акция свя-
зывается с известными выступлением К.Н.Корнилова на 1-м
и 11-м всероссийских съездах по психоневрологии (1923 и
1924) против идеалистической школы Г.И.Челпанова и ре-
флексологической школы В.М.Бехтерева за перестройку оте-
чественной психологии на основе диалектического материа-
лизма. Здесь же, надо полагать, было положено начало тради-
ции непримиримого отношения к различного рода немарк-
систским взглядам в на природу психики.
Идея теоретико-методологической унификации науки
изначально пагубна для ее развития. Поэтому, вероятно, внут-
ри советской марксистской психологии продолжали суще-
171
ствовать и развиваться два противоположных течения, одно
из которых стояло на позициях "преодоления" идеализма,
субъективизма, мистицизма, механицизма и пр., а другое, - на
позициях "снятия" в новых научных подходах всего ценного,
что выработано в спорах между идеализмом и материализмом,
диалектикой и метафизикой на предыдущих этапах развития
философско-психологической мысли. Кроме того, следовало
ожидать, с одной стороны, появление новой отечественной
психологии для "внутреннего пользования", которая выпол-
няла бы конкретный социально-идеологический заказ, а с
другой стороны, - новой психологии, которая исследовала
бы свой предмет относительно независимо от этого заказа и
(ибо) должна была обеспечивать ее связь с общей тенденцией
развития мировой психологии.
Волею судеб первую из этих линий идейно возглавил
Л .С.Выготский. Для разработки методологических основ
марксистской психологии он избирал в качестве примера
марксовую политическую экономию, считая, что эта разработ-
ка должна начинаться с психологического анализа практи-
ческой трудовой деятельности человека на основе марксист-
ских позиций. Опираясь на известное высказывание
Ф.Бэкона о том, что "дело совершается орудиями", а не
"голой рукой" или "предоставленным самому себе разумом",
он выдвигает гипотезу об орудийной опосредованиости пси-
хической деятельности человека. При этом все психические
явления разделяются на два уровня - "натуральных" психиче-
ских процессов (разум, предоставленный самому себе) и
"культурных" психических процессов (разум, вооруженный
орудиями и вспомогательными средствами).
Что же представляет собой уровень "натуральных"
психических процессов? Л.С.Выготский не фиксируется осо-
бо на этой онтологической проблеме, и все свое внимание
концентрирует на исследовании вопросов "окультуривания"
этой "натуральности". Здесь и возникает замысел историко-
генетического метода исследования психических явлений,
фундаментальными образцами для построения которого вы-
ступили марксистский исторический метод и исторический
метод в литературоведении, разработанный А.А.Потебней.
Суть историко-генетического метода раскрывается в
известном утверждении Л.С.Выготского о том, что всякая
функция в культурном развитии человека появляется на сцену
дважды, сперва - социально, потом - психологическом, сперва
между людьми, как категория интерпсихическая, затем как
категория интрапсихическая [См. 63; Illj.
Значит ли это, что индивид является изначально
девственным с социопсихической точки зрения, что он сам по
себе, по своей природе не составляет конкуренции детермини-
рующим силам, действующим со стороны общества? В этом
вопросе Л.С.Выготский искал специфически человеческие
формы детерминизма и, соглашаясь с Ж.Нолитцером, обна-
руживал их в общественном организме. "Не природа, но обще-
ство должно в первую очередь рассматриваться как детерми-
нирующий фактор поведения человека. В этом заключена вся
идея культурного развития ребенка", - полагал он [Там
же; 85).
В учении Л.С.Выготского, таким образом, вполне
определенно отстаивалась идея о внешних (общественных)
причинах порождения собственно человеческого (индивиду-
ального) уровня психического. При этом утверждалось, что
дети сначала проходят натуральную стадию своего психиче-
ского развития и лишь затем, благодаря усвоению языка,
овладевая речью, становятся носителями собственно челове-
ческой психики. "Употребление орудий ребенком, - пишет
Л.С.Выготский, - напоминает орудийную деятельность обе-
зьян только до тех пор, пока ребенок находится на доречевой
стадии развития. Как только речь и применение символиче-
ских знаков включаются в манипулирование, оно совершенно
преобразуется, преодолевая прежние натуральные законы и
впервые рождая собственно человеческие формы употребле-
ния орудий" [63; Vl;22]. Однако здесь не вполне понятен ста-
тус самого ребенка, о зарождении и развитии психики кото-
рого идет речь. Можно ли допустить, что человеческий "де-
теныш" изначально не имеет ничего специфически человече-
ского и является каким-то абстрактным животным или что он
наполовину человек и наполовину животное?
Л.С.Выготский критикует К.Коффку за то, что в его
концепции развитие ребенка представляется как механическое
вытеснение миром взрослых детского мира" (63; 1; 287]. Одна-
ко не то ли самое происходит и у него самого? Младенец в
его концепции также имеет "натуральную" психику, а взрос-
лые как представители общества - его "полномочные субъек-
ты" - окультуривают ее социальным содержанием. Чтобы
это стало возможным, в концептуальную модель включается
механизм ннтериоризации - превращения интерпсихического в
интрапсихическое. Но откуда у ребенка берется соответ-
ствующий "интериоризацнонный" мотив? Не звучит ли здесь
за признанием приоритета общественной детерминации над
индивидуальной "мотин" долженствования и свободы лишь
173
как осознанной необходимости? Не потому ли дети так со-
противляются воспитательным и обучающим воздействиям,
когда это именно "воздействия", а не условия, позволяющие
самоактуализироваться, проявить природные интенции к че-
ловеческому способу бытия?
В концепции Л.С.Выготского, действительно, остается
не вполне ясной природа "натуральной" психики, не актуали-
зируется проблема внешнего и внутреннего по отношению к
самым ранним моментам онтогенеза психического. Однако
нельзя оставить без внимания его общих высказываний о
том, что "среда определяет развитие ребенка через пережива-
ние среды". Он призывал отказаться от "абсолютных показа-
телей среды", приглашал к "...глубокому внутреннему анализу
переживаний ребенка, т.е. к изучению среды, которое перено-
сится в значительной степени внутрь самого ребенка, а не сво-
дится к изучению внешней обстановки его жизни" [63;IV;383].
Па стадии "окультуренной" психики у Л.С.Выготс-
кого все же возникает прообраз субъектности, как специфиче-
ского свойства психики, проявляющего себя, в частности, по
отношению к психической функции как к объекту. "... Самым
существенным для истории развития детской памяти, - отме-
чал он, - является именно переход от пассивных воспомина-
ний к произвольному обращению с ними и произвольному их
вызыванию. Очевидно, не частный, не случайный, не побоч-
ный момент определяет этот переход, а все специфически
человеческое в развитии памяти ребенка сосредоточено, как в
фокусе, в проблеме этого перехода от пассивной к активной
памяти, ибо этот переход означает изменение самого принци-
па организации этой функции, этой деятельности, связанной с
воспроизведением прошлого в сознании" (63; 1; 2701.
Разрабатывая проблему межфункциональных связей,
Л.С.Выготский обращался к понятию психологической си-
стемы, которое могло бы получить развитие в идее системного
ядра, центра или субъекта как, например, у В.В.Зеньковского.
Однако такого рода интерпретации, вероятно, могли расцени-
ваться как уступка идеализму. Иначе, как объяснить его
утверждение о том, что "." именно мышление имеет цент-
ральное значение для всей структуры сознания и для всей
деятельности психических функций" [См. 63; 1; 38].
Вторую из названных линий в советской психологии
идейно возглавил С.Л.Рубинштсйн. Признавая существенную
роль общественного бытия для развития индивида и его пси-
хики, он отстаивал тезис об изначальной природной социаль-
174
ности человека. Природа человека есть продукт истории и,
поэтому, новорожденный не может рассматриваться как жи-
вотное или полуживотное, которое лишь впоследствии стано-
виться человеком. Детство в жизни homo sapiens - это пре-
вращение, развитие не животного в человека, а ребенка во
взрослого, то есть постепенное восхождение на все более вы-
сокие ступени и стадии одной и той ж<., всецело человеческой
жизни, осуществляемой в ходе игровой, учебной, трудовой
деятельности и общения [См. 2; 85].
С.Л.Рубинштейн, в отличие от Л.С.Выготского, особое
внимание уделил не столько психолого-педагогическому и
возрастному, сколько онтопсихологическому рассмотрению
человека и его психики. Потому он сумел сформулировать
принципиально новую проблему зависимости психического
развития от собственной, специфически человеческой (но
разного уровня) активности индивида, проблему опосредован-
ности внешних (социокультурных) воздействий внутренними
условиями. Слово-знак, речь как детерминанты зарождения
человеческой психики на индивидуальном уровне (по Л.С.Вы-
готскому) были интерпретированы как первично зависимые
от исходного практического контакта человеческого существа
с действительностью.
Для С.Л.Рубинштейна любая детерминация всегда есть
"... изначально неразрывное единство внешнего и внутреннего,
в частности, потому, что и внешнее, и внутреннее (приме-
нительно к человеку) представляет собой исходно нераздель-
ную взаимосвязь природного и социального. В человеческой
психике нет ничего, что бы было только природным, но не
социальным или только социальным, но не природным (это
одна из конкретизаций идеи: природа человека - продукт
истории)" [2; 86]. Кроме того, как критически отмечает
А.В.Брушлинский, анализируя положение Л.С.Выготского о
"зоне ближайшего развития", невозможно представить себе
внешнее (интериндивидуальное) без внутреннего (интраинди-
видуального). "... Первая стадия "интер" едва ли может воз-
никнуть и существовать до и без одновременной стадии
"интра", поскольку любые отношения между индивидами из-
начально и сразу же как бы преломляются через внутренние
(интра-) условия каждого из них" [48; 27].
С.Л.Рубинштейн как философствующий психолог сра-
зу начал "погружение" в ту проблему, к которой неумолимая
логика исследования все время подталкивала Л.С.Выготского.
Не разделяя идею субстанциальности души в спенсеровском
понимании, он, тем не менее, считал необходимым выделить
во внутреннем пространстве субъектный план активности
исходя из принципа нетождественности человека его деяниям
и его сознанию. "Исходная специфика человека, человеческого
существования, - писал он, - заключается в том, что во все-
общую детерминацию бытия включается не сознание само по
себе, а человек как осознающее мир существо, субъект не
только сознания, но и действия" {227; 358).
В рубинштейновской концепции, как отмечает
КА.АбульхановаСлавская, чрезвычайно существенным яв-
ляется понимание развития через взаимодействие, диалектику
субъекта и объекта. Это понимание предполагает одновремен-
ность изменения субъектом объекта в процессе деятельности и
обратного влияния этого изменения на развитие субъекта (5;
341. В творчестве созидается и сам творец, - подчеркивал
С.Л.Рубинштейн. "Видеть в деяниях только проявления субъ-
екта, отрицать обратное воздействие их на него - значит
разрушать единство личности... Итак, субъект в своих деяни-
ях, в актах своей творческой самодеятельности не только
обнаруживается и проявляется; он в них созидается и опреде-
ляется" f226; 106).
Как уже отмечалось в первом разделе, С.Л.Рубин-
штейн ввел в отечественную психологию онтологическое
представление о человеке как субъекте сознания и деятель-
ности, субъекте своей жизни. Однако, рассматривая направ-
ленность субъектной активности индивида, он делал основной
исследовательский акцент на его отношении к объективному
миру и к другому субъекту. При этом отношение к себе -
"самосубъектное" отношение (М.И.Боришевский) -оказыва-
лось не на первом плане. Эффект становления, развития, вос-
производства собственной субъектности признавался важным,
но lie первым по значимости пунктом в перечне жизненных
программ, ставился в одностороннюю причинную зависи-
мость от внешней активности, отражающей или преобразую-
щей объективный мир. Внутренний, субъективный мир при
этом оказывался скорее условием, фактором, средством, ин-
струментом, необходимым для выполнения человеком, как
"центром перестройки бытия", своей онтологической миссии.
Открытым у С.Л.Рубинц1тейна остался вопрос о при-
роде, генезисе самой субъектной способности к "причинению",
о механизме зарождения и развития этой способности в онто-
генезе конкретного индивида. Требует некоторого уточнения и
его утверждение об обратном развивающем илиянии измене-
ний, которые субъект совершает в объекте, на самого субъек-
176
та. В такой формулировке как бы утрачивается субъектный
характер этого обратного развивающего влияния. Выходит,
что сам преобразованный объект ставится в роль субъекта,
оказывающего развивающее действие на того, кто его же из-
менял. Субъект и объект в данном случае как бы меняются
местами.
Потому представляется целесообразным уточнить, что
человек как субъект решает не одну, а три задачи: а) поз-
нания и преобразования внешнего мира; б) познания и раз-
вития своего внутреннего мира; в) познания и развития себя
как субъекта собственной психической жизни и своего бытия
вообще. Самосубъектное развитие человека полагается здесь в
качестве начального и конечного пункта на каждом из "витков
спирали" его жизнеосуществления. При этом важно учесть,
что такое развитие возможно лишь на основе внутренней
деятельности, а именно: изнутри мотивированной активности,
предполагающей использование исключительно "своих соб-
ственных", внутренних же средств.
Анализ трудов СЛ.Рубинштейна обнаруживает неко-
торую противоречивость в отношение использования катего-
рии субъекта, что выражается, например, в утверждении, с
одной стороны, неправомерности сведения субъекта к созна-
нию, а с другой, - в подчинении субъекта сознанию как регу-
лятору его деятельности. И не только сознание, но и психиче-
ское он порой наделяет субъектными свойствами: "... психиче-
ские явления органически вплетаются в целостную жизнь
личности, поскольку основная жизненная функция всех пси-
хических явлений и процессов заключается в регуляции дея-
тельности людей. Будучи обусловлены внешними воздействи-
ями, психические процессы обусловливают поведение, опо-
средствуя зависимость поведения субъекта от объективных
условий" [225; 122]. Однако в другой своей работе он
утверждает, что психические процессы не имеют самостоя-
тельной линии развития, что они не "остаются только процес-
сами, совершающимися самотеком, а превращаются в созна-
тельно регулируемые действия или операции, которыми лич-
ность как бы овладевает и которые она направляет на реше-
ние встающих перед ней в жизни задач" [223; 6171.
Конечно, следует учесть, что каждое высказывание
предполагает свою конкретную научную цель и не может быть
унифицировано во всех отношениях. Так, например, не вызы-
вает возражений определение, которое дают функциям со-
знания К.А.Абульханова-Славская и А.В.Брушлинский отме-
чают: "Сознание осуществляет три взаимосвязанные функции
- регуляции самих психических процессов, регуляции отно-
шений субъекта к миру и регуляции деятельности как целост-
ного проявления субъекта" (2;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57