2.5. Отечественная психология о субъектных
основаниях психической жизни
Спор по поводу возможности признания конкретного
индивида субъектом своего внутреннего мира имеет, как от-
мечалось, давнюю историю в мировой философии и психоло-
гии. Одной из наиболее острых была дискуссия между "суб-
станциалистами" и "актуалистаии". В представлении первых
душа есть субстанция, нечто неизменное, постоянное. Если,
скажем, поэма состоит из набора слов, то собственно поэмой
этот набор становится благодаря "автору", который задает ему
целостность, связность и смысл. Вот как отстаивал свою по-
зицию "субстанцналист" Д.С.Миль. "Петь нечто, что я назы-
ваю моим Я, или, выражаясь иначе, моим духом и что я
164
признаю отличным от ощущений, мыслей и проч. , нечто, что
я признаю не мыслями, а существом /the being/, обладающим
этими мыслями..." Щит. по 301; 356]. "Актуалисты", например
В.Вундт, наоборот, выступали против субстаициализации
души, представляя ее как сменяющуюся связь состояний.
Г.И.Челпанов отреагировал на эту дискуссию с пози-
ций субъектного подхода, показав тем самым его уникальные
возможности в деле примирения крайних точек зрения на
природу психического. "Нельзя сказать, - отмечал он, - что в
нашей жизни все текуче, что наша душевная жизнь представ-
ляет из себя только изменяющийся процесс. В нашей жизни
есть и нечто постоянное. Так, например, в процессе сравнения
есть нечто, постоянный субъект, благодаря которому может
осуществляться процесс сравнения. В самом деле, если пред-
положить, что в нашем сознании есть только состояние А и
состояние В, то, разумеется, процесс сравнения не мог бы
осуществиться; поэтому мы должны допустить еще один об-
щий субъект [См. Там же; 360).
Подобную научную позицию занимает также совре-
менник Г.И.Челпаиова Т.Райнов, полагавший, что "... вообще
наше суждение было бы лишено всякого смысла, за отсут-
ствием субъекта суждения, к которому нужно отнести преди-
кат "изменение". Должен существовать такой субъект, и при
этом - субъект пребывающий, себе равный, с собою совпа-
дающий - только он может установить осмысленность суж-
дения об изменении" [212; 8].
Как можно судить, в обоих случаях категория
"субъект" используется в онтологическом, "бытийственном"
смысле, как отражающая реальную инстанцию внутреннего
мира человека.
Психологическая традиция, руководствуясь общими
философскими положениями, все же предполагает в качестве
основного для себя исследовательское движение от человека
как "центра" бытия к "центру" его собственного бытия, его
собственной активности.
Глубоко и всесторонне проблему субъекта и его места
в структуре внутреннего мира человека исследовал В.В.Зень
ковский. "Если в душевных явлениях имеется активность, то
где должно искать носителя или носителей этой активности?
Заранее ясно, - писал он, - что на этот вопрос может быть
три ответа: либо 1) активностью обладают отдельные элемен-
ты душевной жизни, ее периферия ("периферическая" теория
психической причинности), либо 2) активность принадлежит
"центру" психического потока, ее устойчивому "субъекту"
("центральная" теория психической причинности), либо нако-
нец 3) активность не может быть относима ни к периферии,
ни к центру душевной жизни, а связана с живой и цельной
совокупностью душевных явлений ("актуальная" теория пси-
хической причинности)" [98; 170].
Какой же теории отдает предпочтение сам В.В.Зенько-
вский? "Предыдущее изложение показало нам, - заключает
он, - что и чисто психическая и психофизическая причин-
ность осуществляется в системе актов, исходящих от реально-
го я, как творческой основы индивидуальности... Идея субъек-
та, как творческой основы индивидуальности, как реального
носителя психической энергии, неизбежно встала перед нами
в виду невозможности мыслить психическую причинность
переходящей от одного процесса к другому. Мы видели, что
вопреки известным утверждениям Вундта, меньше всего мож-
но говорить о чистой актуальности в психической причин-
ности, так как каждый отдельный психический процесс пред-
ставляет собой работу души, имеющую свое основание в цен-
тре психической жизни, т.е. в субъекте. Душа с этой точки
зрения есть истинный организм, т.е. живая и живущая "суб-
станция", автотелически развертывающая свои творческие
силы и осуществляющая в своем развитии идеально предза-
ложенную в ней индивидуальность" { Там же; 394-395].
Важным для развития субъектного подхода в психоло-
гии представляется положение В.В.Зеньковского о различе-
нии "акта" и "содержания" психического, а также их "цент-
рированности" в субъекте психической активности. "...Вывод,
как акт, - отмечал он, - обусловлен конечно субъектом; но
если мы обратимся к связи вывода с посылками по содержа-
нию, то она никоим образом не коренится в субъекте. Она не
коренится и в посылках, как психических процессах, но вос-
ходит к содержанию посылок, как идеальному моменту" [Там
же; 418]. Потому всякое переживание, как акт, имеет свое
начало не в другом переживи нии, нс в другом акте, - а в цен-
тре душевной жизни, в субъекте. "Психическая причинность
есть всегда... причинность субъекта, - а следовательно нельзя
связывать в причинном соотношении два переживании, хотя
бы и стоящих во времени рядом. Если, например, мы будем
считать, что восприятие есть известным образом организован-
ная группа ощущений, то все равно мы должны будем согла-
ситься, что, как акт, восприятие не создается самими ощуще-
ниями, но имеет свое начало в субъекте душевной жизни...
RR
Если мы не можем ставить в причинную зависимость два
переживания со стороны актов, то мы не можем отвергать и
того, что по содержанию переживания связываются друг с
другом "периферически", т.е. независимо от центра психики"
[Там же; 425].
Однако возникает закономерный вопрос о том, как
свести к одному субъекту многообразие психической жизни.
В.В.Зеньковский так видит решение этой проблемы. "Работа
души многообразна, и единство субъекта, от которого исходит
она, не означает, конечно, что в душе имеет место одна какая-
нибудь работа. Понятие актуального единства вовсе не содер-
жит в себе момент единственности; при "органической" струк-
туре души не та трудно усвоить то, что единство субъекта
получает свой истинный смысл в сложной работе души. Если
душа есть организм, то подобно ему душа сочетает многообра-
зие функций с единством их в субъекте жизненного процес-
са... Одно мы можем утверждать, - что психическая работа
осуществляется в актах, исходящих от единого субъекта" [Там
же; 416-417].
Не имея возможности подробно рассмотреть теорию
психической причинности выдающегося украинского психоло-
га В.В.Зеньковского, отметим лишь, что гменно ему по праву
следует отдать приоритет в постановке и теоретической
разработке проблемы человека как субъекта психической ак-
тивности.
Взглядам "философствующих" психологов, "субъекти-
визировавших" природу психической активности, ее источни-
ки и движущие силы, противопоставила себя объективно ори-
ентированная отечественная психология, полагающая объек-
тивность исследования основным критерием его научности.
Стремление к объективности в психологическом ис-
следовании нередко приводило к физиологической редукции,
вследствие чего психология утрачивала свой предмет. Однако
оказался возможным и другой путь "объективизации", откры-
тый И.М.Сеченовым и изложенный им в учении о поведении
и об условном рефлексе как общем объяснительном принципе,
снимающем в себе противоречие психического и физиологическо-
го. И.М.Сеченов, как отмечает М.Г.Ярошевский, отвергал те
версии о психическом мире, которые основывались на субъек-
тивном методе. Но и физиологические данные о процессах
внутрь нервной системы не могли служить опорным пунктом.
Поведением правят "законы чистого рефлекса". Это качествен-
но иная (не физиологическая и не психологическая) детерми-
167
нация активности, как активности собственно поведенческой
fCM. 332].
Однако довольно последовательную "материалистичес-
кую" позицию, отстаиваемую II.М.Сеченовым, несколько на-
рушает его попытка очистить на вопрос о роли и месте самого
человека в этом его условно-рефлекторном бытии. "Прежде
всего, - пишет он, - ответим, однако, на очень важный во-
прос, который мы остались должны читателю, на вопрос, от-
носится ли ребенок тотчас по рождению на свет к внешним
влияниям на его чувства пассивно, или со стороны ребенка
существуют активные стремления к внешнему миру. В по-
следнем случае нужно показать природу этих стремлений,
потому что, примешиваясь ко всем результатам действия
окружающего мира на ребен"а, они должны необходимо вли-
ять на характер этих результатов" [239; 122].
Па "очень важный вопрос" И.М.Сеченов отвечает в
целом положительно. "Явно, следовательно, что ребенок отно-
сится к внешним влияниям не пассивно. При том не трудно
понять, что стремления его к внешнему миру суть явления
инстинктивные, невольные, и в случае если они удовлетворя-
ются, т.е. вызывают какое-нибудь движение в ребенке, носят
вполне характер рефлекса" (Там же; 122-123).
Похоже, автор все же осторожничает, не позволяя себе
заменить понятие "не пассивный" на понятие "активный". И
это понятно, если придерживаться постулата о приоритете
внешних детерминант над внутренними. Мысль считается
обыкновенно причиной поступка, рассуждает он. В случае же,
если внешнее влияние, т. е. чувственное возбуждение, остает-
ся, как это чрезвычайно часто бывает, незамеченным, то, ко-
нечно, мысль принимается даже за первоначальную причину
поступка. Он полагает, что это "величайшая ложь". "Первона-
чальная причина всякого поступка лежит всегда во внешнем
чувственном возбуждении, потому что без него никакая мысль
невозможна" [Там же; 157); "... первая причина всякого челове-
ческого действия лежит вне его" [Там же; 1741.
Таким образом, источник и движущая сила поведения
в данном случае связываются с внешними факторами, кото-
рые "запускают" механизм условного рефлекса. Значит им и
принадлежит по праву субъектная роль. Однако И.М.Ссченов
не делает подобного обобщения. Волее того, он разрабатывает
положение о центральном торможении, которое определяет
способность человека противостоять внешним влияниям, а не
механически на них реагировать. Он же закладывает основу
учения об интериоризации (трансформации внешнего дей-
ствия или отношения во внутреннее), об обратной связи, чем
вносит существенный вклад в утверждение идеи саморегуля-
ции [См. 162; 1061. Потому более точной может быть оценка
этого учения как такого, которое генезис поведенческой ак-
тивности причинио связывает с внешними факторами, остав-
ляя все же за индивидом право на субъектность, но лишь в
аспекте актуализации условных рефлексов.
Важное значение для разработки субъектного подхода
представляет учение А.Л. Ухтомского о доминанте. Противо-
полагая доминанту инстинкту, протекающему гладко и бес-
проблемно, он усматривал основную ее особенность в избира-
тельности поведения, выделении наиболее значлиого для чело-
века и в подчинении всех остальных процессов этой домини-
рующей активности. В этом смысле реально допустить, что
доминанта есть суъектно-психологичсский механизм, регули-
рующий и направляющий активность человека.
В то же время, согласно А.А.Ухтомскому, сам "доми-
нирующий центр" не является высшим органом управления
поведением. Если мы хотим поддерживать определенный век-
тор поведения, писал он, определенную деятельность на одной
и той же степени, мы должны все время в высшей степени
тонко учитывать изменяющуюся конъюнктуру в раздражите-
лях и в центрах, степень возбудимости доминирующего цен-
тра и т.д. То есть, мы должны "... воспитывать данную доми-
нанту, тщательным образом обихаживать ее, следить за тем,
чтобы она не перевозбудилась, не перешагнула известной ве-
личины, а все время соответствовала бы текущим условиям в
центрах, с одной стороны, и в окружающей обстановке - с
другой [275; 89). Потому, оказывается, в вопросе об организа-
ции поведения дело не может ограничиваться принятием того,
что идет само собой, инстинктивно или по пути наименьшего
сопротивления, но "... требуется вмешательство принуждения,
дисциплины, нарочитой установки на переделку своего пове-
дения и себя самого. Данное ожидает от нас не пассивного
принятия, но ревнивого искания того, что должно быть. Мы
- не наблюдатели, а участники бытия" [Там же]. Тем самым,
над инстинктом и доминантой, следуя А.А.Ухтомскому, необ-
ходимо надстраивается некий функциональный центр, пред-
определяющий их динамику, направляющий их в деятельное
русло, сродственное человеческой природе. По сути, этот вы-
вод позволяет увидеть в такого рода наддоминантной актив-
ности прообраз субъекта психической активности.
Требование объективности в истории психологической
науки понималось по разному, в том числе как требование
169
отказаться от исследования субъективных процессов и про-
цессов сознания.
Именно так поставил вопрос В.М.Бехтерев. До сих
пор, писал он, к психологическим относили, прежде всего, те
явления, которые сознательны. В "... объективной психологии...
не должно быть места вопросам о субъективных процессах или
процессах сознания" [См. 41;3].
В связи с таким "заявлением" представляется особенно
интересным выяснить, как в рамках рефлексологии трактова-
лось противоречие внутреннего и внешнего и как понималась
инстанция, активирующая, регулирующая и направляющая
психическую активность.
Для определения внутреннего В.М.Бехтерев, избегая
категорий субъективного, сознания, вводит понятие "личной
сферы". Он, видно, не считает возможным для ученого засты-
вать в "изумлении перед чудом самосознания" (Б.П.Выше-
славцев), а пытается по-своему строго научно, объективно
объяснить это "чудо". Так, самостоятельность "личной сферы"
объясняется ее обусловленностью исключительно "прошлым
влиянием внешних раздражителей на внутренние процессы
организма". Концентрируя в себе запас важнейшего для жиз-
ни организма прошлого опыта, она " ... как бы образует собою
главный центр нервно-психической деятельности, лежащий в
основе активно-самостоятельного отношения живого организ-
ма к окружающему миру. ... Причем, эта самоопределяющаяся
активность, как ясно из предыдущего, определяется внутрен-
ними условиями, вытекающими из запаса постоянно ожив-
ляемых следов, входящих в личную сферу" [Там же; 393).
В.М.Бехтерев, в итоге, дает свое понимание личности с
объективной точки зрения, которая есть психический индивид
со всеми ее самобытными особенностями,- индивид, пред-
ставляющийся самодеятельным существом по отношению к
окружающим внешним условиям" .[См. там же; 393-394).
Таким образом, В.М.Бехтерев все же переходит рмки
рефлексологической парадигмы и нарушает свое же требова-
ние "объективности", когда оказывается вынужден научно
объяснить психологические феномены самобытности, само-
стоятельности, самодеятельности человеческого индивида.
Введенное им представление о "сфере личности" вполне соот-
ветствует понятию психического в его собственно субъектной
функции регулятора внешней и внутренней активности ин-
дивида в их взаимосвязи и взаимообусловленности, включая и
аспект развития. При этом он последовательно отстаивает
эволюционно-генетический принцип, считая, что обыкновен-
ный рефлекс, лежащий в основе психического, и все наиболее
сложные проявления нервно-психической деятельности, вы-
ражающие себя в поступках и действиях человека, филогене-
тически развиваются из первичной раздражительности про-
стой клеточной протоплазмы. Этим устанавливается онтоло-
гическая общность всех проявлений активности человека.
Вместе с тем, в теории В.М.Бехтерева психическая
причинность, по существу, мало чем отличается от причинно-
сти биологической, инстинктивной, гипертрофируется значе-
ние прошлого опыта реагирования. Основу функциональной
модели представляет принцип достижения равновесия, при-
способления, на реализацию которого и направлена актив-
ность "личной сферы". Личность, по сути, сводится к носите-
лю опыта и понимается как реактивная система даже в ее
способности к комбинации сочетаний, синтезу и анализу.
Потому, обобщая все сказанное, представляется пра-
вомерным отнести регулирующую и направляющую актив-
ность выделенной В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57