Про меня они не
догадываются.
- Спасибо Провидению. Значит, вам ничего не грозит?
- Не грозит? - Он горько улыбнулся ее вопросу, который, судя по
всему, нашел забавным. - Да разве в Вонаре найдется хоть один человек,
которому ничего не грозит?
- Что вы хотите сказать?
- Когда не станет Шорви Нирьена, кто сможет обуздать безумие Уисса
Валёра?
- Революционеры убили короля. Все они стоят друг друга. Уисс Валёр
или иной цареубийца - какая, в сущности, разница?
- Не пора ли вам распрощаться с детством?
- Ненавижу, когда со мной говорят в таком тоне.
- Вы сами меня вынуждаете. Вы же умная девушка, не нужно
прикидываться простушкой.
- Простушкой?
- Мне кажется, вы это нарочно, но, может быть, я ошибаюсь. В вас с
детства воспитывали Возвышенную. Вдруг это воспитание причинило вам
необратимый ущерб и то, что я принимаю за каприз, на самом деле -
неспособность понять?
- Очень любезно с вашей стороны. Однако из-за так называемого
остроумия, которым вы очень гордитесь, вас с колыбели преследуют беды.
В действительности Элистэ возмущалась не так сильно, как хотела
показать. Главное, он выглядел уже не таким убитым и отчаявшимся.
- Послушайте. Для Вонара нет худшей напасти, чем Уисс Валёр...
- Значит, худшее свершилось.
- Не до конца. Под властью Валёра мы страдаем от гнета и
кровопролития, каких не знали даже во времена монархии. Мы стали
свидетелями бессмысленной гибели короля и королевы, планомерного
уничтожения Возвышенных, зверств и массовых убийств в провинциях,
подавления свободы личности, извращения всех революционных идеалов.
- А я-то думала, что крестьяне теперь живут припеваючи, - съязвила
Элистэ.
- Возможно, вам придется пожалеть еще основательней до того, как
мастер Уисс Валёр осуществит свои планы. И не вам одной, а всем нам.
Жертвы можно было бы как-то оправдать, если бы они вели ко всеобщему благу
и изобилию. Всех накормить, всех одеть, обеспечить приличным жильем -
тогда многие из порожденных идеологией бед показались бы не столь
страшными. Нам, однако, до этого далеко. В Республике-Протекторате
крестьянину так же плохо, как и при монархии. Он так же мерзнет, так же
голодает, так же боится, и обращаются с ним так же жестоко. Вместо двора и
Возвышенных ему приходится гнуть спину на диктатора, экспроприационизм и
Кокотту. Он потерял то малое, что имел, взамен же не получил ничего.
- Наконец-то я слышу разумные речи. Все это я могла сказать вам с
самого начала. Безумный и гибельный переворот повлек за собой одни
разрушения. Он отвратителен и бессмыслен. Вот если бы люди одумались,
пригласили Феронта из Стрелла и возвели на трон, тогда...
- Этому не бывать. С монархией покончено, Элистэ. Ее время прошло, и
это справедливо. Я думаю, вонарцы никогда более не потерпят над собою
власти короля. Мир меняется, но в какую сторону - пока еще неясно. Если б
у нас достало ума воспользоваться этой возможностью и пойти новым путем,
мы бы поистине хорошо помогли себе и все остались в выигрыше. Но если
место свергнутого монарха займет другой деспот, в сущности точно такой же,
хотя и нареченный иначе, - тогда вы правы, и переворот становится
отвратительным и бессмысленным. Сейчас мы скатываемся в варварство. Весь
мир с отвращением взирает на крайности нашей Революции, и зверства будут
продолжаться, пока нами правят эти фанатики. Грустное завершение нашей
борьбы и наших надежд.
- Ну, конец еще не наступил, - попыталась ободрить его Элистэ. - Я,
правда, сомневаюсь, что повседневная жизнь так сильно изменится со сменой
формы правления. Можно вое перетряхнуть, поставить с ног на голову, но
когда все уляжется, мы убедимся, что жизнь возвратилась в старое привычное
русло. А вот с тем, что необходимо избавиться от Уисса Валёра, я согласна
- хуже него никого быть не может. Шеррин не станет вечно терпеть этого
гнусного безумного недомерка. Кто-нибудь его непременно свергнет.
- Я рассчитывал на Шорви Нирьена. Но сегодня я не сумел его уберечь,
и Шорви выбыл из игры.
- Вы ни в чем не виноваты! Что с ним теперь будет?
- Он, конечно, предстанет перед Народным Трибуналом; наверняка
последует долгий показательный процесс. Думаю, экспроприационисты устроят
из этого публичное зрелище и будут клеймить Шорви как величайшего
злоумышленника против Республики-Протектората. Некогда Лучезарная, но
Осквернившая Себя Душа Революции, Архивраг Государства, Агент Монархистов
и прочее в том же духе. Его основательно изваляют в грязи, а потом,
понятно, приговорят к смерти, причем приговор начнут превозносить как
великое торжество правоты экспроприационизма. Уисс Валёр извлечет из этого
наиболее возможную выгоду, и по всей стране людей начнут бросать в тюрьмы
по обвинению в нирьенизме. Последним аккордом в пышном спектакле
всенародного самоочищения станет скорая казнь Нирьена, а с нею придет
конец нашим надеждам остановить безумие.
Он говорил с какой-то горькой иронией и выглядел уставшим; Элистэ
было больно слушать его, но и возразить было нечего. В каждом его слове
звучала почти безнадежная правда. Единственное, на что ее хватило, это
робко заметить:
- Ну... раз Шорви Нирьену и в самом деле конец, а мне очень жаль,
если так и будет, кто-то другой займет его место и довершит то, что он не
успел...
- Нет, - покачал головой Дреф. При этом, вероятно, что-то напомнило
ему о маскараде, потому что он рассеянно снял и бросил на пол шляпу с
париком и отлепил накладные усы. - Во-первых, гении вроде Шорви не
встречаются на каждом шагу. Найти ему замену совсем нелегко. Но, скажем,
нашли. Допустим, появился человек, обладающий такими же талантами и даром
предвидения. Есть ли основания ожидать, что его преемник преуспеет в том,
что не удалось Нирьену?
- Ну... новый человек и действовать будет по-новому, а к тому времени
обстоятельства могут перемениться...
- Одно обстоятельство останется неизменным. Бороться с режимом,
опирающимся на чары, будет так же трудно, как и раньше. Это обстоятельство
сгубило Шорви Нирьена, оно же наверняка окажется не менее роковым для его
преемников.
- Чары! Наконец-то! Когда-то давно я говорила вам, что чары
Возвышенных защищают наши привилегии, а вы только посмеялись, и то, что
случилось, подтвердило мои слова. В то время вы чары ни в бикен не
ставили. Что побудило вас изменить о них мнение?
- Те "чары", о которых мы тогда говорили, были в основном чистой
выдумкой. Но теперь мы столкнулись с реальным явлением.
- И только потому, что Уисс Валёр раскопал какого-то жалкого
отступника, который пробудил древних Чувствительниц? Кстати, кому мы этим
обязаны? Как смог Возвышенный даже...
- Чувствительниц пробудили не Возвышенные.
- Конечно, они. Больше некому.
- В этом все дело. Мало кому известно, что родня Уисса Валёра - его
отец, сестра и братья - обладают развитым чародейным даром.
- Быть не может! В их жилах нет ни капли Возвышенной крови.
- И тем не менее это так. Мне положено знать подобные вещи.
- Да не могли они, если только... Ох! Вы хотите сказать... если вы
намекаете, что... но это же совершенно... - Элистэ залилась краской.
"Отвратительно, - собиралась она сказать. - Смешение Возвышенной и
неблагородной крови отвратительно, как брак между человеком и обезьяной".
Но что-то ее удержало. Ей стало стыдно, она смешалась, сама на зная
отчего, и тихо закончила: - Это позор.
- Разумеется, Возвышенная дева, ибо кто может знать, не приведет ли
распространение в народе сокровенного знания к катастрофе? Но об этом
поговорим как-нибудь в другой раз. Факт остается фактом: Уиссу Валёру
оказывают поддержку родственники, наделенные способностью к чародейству.
Есть основания думать, что они это делают под нажимом, однако точно не
скажу. Что несомненно - Уисс Валёр имеет возможность опираться на чары.
Они возвысили его до нынешнего положения, они покончили с Шорви Нирьеном и
наверняка будут повергать всех его будущих соперников и врагов еще много
лет, если не десятилетий.
- То-то я удивлялась, почему этот гнусный зануда, этот надутый мелкий
шарлатан умудрился так невероятно возвыситься.
- Теперь вы знаете, в чем его сила. Я так надеялся, что Шорви Нирьен
ее одолеет, но нынче вечером похоронил все надежды. И раз не вышло у
Нирьена, то у кого же получится?
Говорил он вполне спокойно, но каким-то чужим, безнадежным и мертвым
голосом. Так Дреф разговаривал с нею впервые, Элистэ и не подозревала, что
он может впасть в такое отчаяние. Неужели нет нужных слов, чтобы он снова
стал самим собою? Она обязана что-то придумать.
- Однако те чародейные силы, которые служат Уиссу, не столь уж и
всемогущи, - нашлась она наконец.
Дреф очнулся и выжидательно поднял глаза.
- Родичи Валёра обладают каким-то даром, но до истинно Возвышенных
чар, видимо, недотягивают. В конце концов, они ведь не Возвышенные.
- Элистэ, не говорите глупостей. Самонадеянность Возвышенных пережила
саму себя, от нее теперь мало толку...
- Чары - свойство Возвышенных и всегда были таковыми. Эти полукровки
Валёры, возможно, и получили в наследство разбавленный дар чародейства, но
он не идет ни в какое сравнение - тут и спорить не о чем - с гением
истинных чистокровных Возвышенных. Так говорит здравый смысл.
- Если и говорит, то неверно. Мы обсуждаем не родословную гончих.
- Принцип тот же. Если Уисс Валёр, как вы утверждаете, заставляет
родственников помогать себе, то могут ли их чары иметь полную силу? Разве
врожденное чародейство подчиняется грубому нажиму? И как, по-вашему, эти
вторичные чары соотносятся с гением настоящего чародея вроде моего дядюшки
Кинца?
- Ваш дядя, безусловно, человек необыкновенный.
- Вас он считает таким же, но дело не в этом. Вы и вправду думаете,
что эти крестьяне Валёры даже объединенными усилиями способны хоть на миг
противостоять настоящим чарам дядюшки Кинца?
Дреф промолчал.
- Вот видите, - подытожила Элистэ. - Так что с ними вполне можно
сладить.
Ну, вот. Может, он хоть теперь немного взбодрится. И слова ее,
несомненно, возымели действие. Огонь в камине отразился пляской красных
бликов в глубине его зрачков.
- Кинц во Дерриваль, - протянул он задумчиво.
- Да, Кинц, и это доказывает, что я права. Скоро объявится кто-то
новый, и тогда... - Она умолкла: он не слушал ее. И вероятно, не слышал,
уйдя в тревожные мысли о чем-то своем. Опыт давно научил Элистэ, что в
такие минуты к нему бессмысленно обращаться. Обидно, но по крайней мере он
начал походить на самого себя. Две или три минуты она сидела тихо, не
сводя глаз с лица Дрефа.
Он очнулся и спросил, словно вслух делился своими мыслями:
- А он рискнет попробовать?
- Кто? И что?
- Кинц во Дерриваль. Вы считаете, он нам поможет? - продолжал Дреф,
оживившись.
- Поможет? Как? О чем вы, Дреф? Чего вы хотите от дядюшки Кинца?
- Вы же сами только что предложили. У вашего дядюшки необычный
талант, он сможет противостоять объединенным чарам Валёров. Это как раз
то, что нам нужно.
- "Нам"? Кому это "нам"?
- Да всем, кто мечтает избавить Вонар от Уисса Валёра. Пяти минут не
прошло, как вы высказали такое пожелание.
- Ну и что? Это же я сказала, а не дядюшка. Не знаю, что именно вы
задумали, но мне это не нравится.
- Вы, как всегда, забегаете вперед, не удосужившись ни выслушать, ни
подумать. Сразу же...
- Зачем слушать, когда все ясно и так? Я знаю вас, Дреф. Вы отчаянны
и безрассудны. Всегда говорите и делаете что взбредет в голову, а там хоть
трава не расти. Распоряжаться собой - ваше право, но втягивать дядюшку
Кинца в ваши безумные проекты просто несправедливо. Кинц - совсем другой
человек - мягкий, доверчивый, не от мира сего. Он не отличит
экспроприациониста от нирьениста. Он непрактичен и не представляет, во что
может быть втянутым. Несправедливо так с ним поступать.
- Несправедливо... Любопытно, что вы произнесли это слово, ибо я
считаю верхом несправедливости, а также самонадеянности принимать решения
за вашего дядюшку. Разве он ребенок, простофиля или впал в детство, что
ему отказывают в праве решать за себя?
- Да неужели у него останется выбор, после того как вы опутаете его
паутиной своих речей? Стоит вам до него добраться - и он пропал. Вы так
заговорите его, что он согласится на все, что вы...
- Бросьте. Не стоит переоценивать мой дар убеждения и недооценивать
ум вашего дяди. Не такой уж он беспомощный блаженный дурачок, каким вам
представляется.
- Вот именно, такой он и есть.
- Он гениальный, блестящий ученый и опытный человек, личность...
- Он не знает настоящей жизни и...
- Кроме того, - оборвал Дреф, не обращая внимания на ее возражения, -
мастер Кинц, как Возвышенный и вонарец, лично заинтересован в конечном
исходе нынешней схватки. Ведь это его сородичам - Возвышенным - ныне как
сословию грозит полное истребление. Это они, в том числе, возможно, его
добрые знакомые и их дети, томятся сейчас в "Гробнице", ожидая казни. И
это его соотечественников Революция и ее нынешние вожди обманывают,
предают, лишают обещанных прав, грабят, гонят на подневольный труд и
безжалостно убивают, и так будет продолжаться, пока у власти находится
Уисс Валёр со своими присными. Неужели вас удивит, если Кинц во Дерриваль
согласится - и даже захочет посодействовать правому делу?
- Он на все согласится, послушав вас, - возразила Элистэ, - но ему
это не нужно. Он старенький, затея опасная, и...
- Чем вы оправдываете то, что отказываете ему в праве решать за себя?
- Для его же блага...
- И вы тут верховный судья?
- Не хуже любого другого.
- Значит, его слова никто и не спросит?
Знакомая фраза. "Значит, моего слова тут никто и не спросит, мастер
Лишай?" - вспомнила Элистэ и сдалась.
- Я не это имела в виду. Конечно, его нужно спросить...
- А вот это по справедливости, и я рад, что вы согласны.
- Что вам до моего согласия! Вы все равно своего добьетесь, согласна
я или нет.
- На сей раз вы ошибаетесь. Связаться с мастером Кинцем, как вы,
понимаете, непросто. Возможно, он уже за пределами Вонара...
- Ни в коем случае. Он никогда не сбежит за границу. Он привязан к
своей земле. Уверена, что он по-прежнему безбедно живет себе в Дерривале.
- Будем надеяться. О том, чтобы ему написать, не может быть и речи.
Нужно подумать, как мне съездить в Фабек и лично встретиться с ним. Тут,
однако, возникает другая загвоздка: ваш дядя - человек в высшей степени
осторожный и неуловимый...
- А-а, понимаю. Понимаю. Без моей помощи вам до него не добраться.
Теперь все ясно. Вот почему вас так необъяснимо волновало мое согласие...
Да, все ясно как день.
- Цинизм вам не к лицу - он вас не красит. - Дреф слегка улыбнулся в
ответ на ее рассерженный взгляд. - Помнится, домик мастера Кинца в холмах,
что над сеньориальными угодьями, защищен от чужих глаз чародейным
наваждением и к нему невозможно пройти. Однако, если не ошибаюсь, вы
частенько наведывались туда. Вам удавалось одолеть чародейную преграду?
- Не совсем так. У нас был условный знак. Я нажимала на рычаг в нише,
укрытой под камнем у старого пня, дядюшка Кинц спускался и проводил меня
через скалу.
- Сквозь скалу?
- Ну, не настоящую.
- Конечно, конечно. Мне нужно знать, как найти камень, пень и скалу.
Рычаг поворачивается как-нибудь по-особенному?
- Дреф, у вас ничего не выйдет.
- Попробуем заставить вас передумать.
- Это дядюшку Кинца нужно заставить, а не меня. Вас он никогда не
пропустит к себе. Нет, вы ему по душе, но я не об этом. Он все тот же, я
уверена. Однако дядюшка Кинц и в мирное время отличался застенчивостью, а
уж сейчас... Он знает, что вы родились серфом, а теперь, когда такое
творится и все охотятся за Возвышенными... он не рискнет вам довериться.
Нет, правда, он вас не пустит.
- И будет прав, учитывая, что происходит. Над этим нужно подумать.
Может, мне оставить письмо с объяснением под камнем, о котором вы
говорили? Нет, не пойдет. Если он не доверится мне лично, с какой стати
ему брать на веру мои слова? Пожалуй, напишите-ка ему сами. Ваш почерк он,
разумеется, знает...
- Знает, но это не имеет значения, потому что я не стану писать. Путь
до Фабека неблизкий, у вас будет при себе изобличающее письмо, и если вас
вдруг задержат и обыщут - что тогда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96