На душе у старика полегчало.
Голос его зазвучал уверенно, теперь и в самом деле можно было
подумать, что он и Уисс - единомышленники.
- Напрасно ты думаешь, что тебе нужна помощь чар. Твое природное
красноречие способно творить чудеса. Раз ты не доверяешь ему, я постараюсь
тебе помочь. Можешь не сомневаться: публика встретит тебя как спасителя и
героя.
Уисс посмотрел на отца полускептически-полуизумленно, потом расправил
плечи и стремительно вышел из кабинетика. Толпа по-прежнему повторяла
хором его имя. Когда "Сосед Дж." предстал перед ней, скандирование перешло
в оглушительный рев. Несколько быстрых шагов, и Уисс поднялся на трибуну.
Сначала он даже не различал лиц, все расплылось перед глазами. Уисс не
оглядывался и потому не видел, что его отец пригнулся за сценой, сложив
руки и что-то бормоча под нос. Выдержав паузу, как и подобает хорошему
актеру, Уисс вскинул руку, приветствуя собравшихся. Рев перешел в овацию,
но вскоре постепенно затих. Когда в зале воцарилась тишина, он медленно
опустил руку и заговорил очень естественным, почти разговорным тоном.
Контраст с актерским жестом приветствия получился разительный, однако
именно таких слов поклонники и ждали от "Соседа Джумаля".
- Ну-ну, так-то лучше. Я смотрю, у нас еще есть мужчины и женщины,
которые не боятся кровососущих демонов. Каких демонов, спросите вы? А то
вы сами не знаете. Знаете, еще как знаете! Нам всем хорошо известен демон,
имя которому Нужда. Он твердит, что нам нечего ждать, кроме голода и
холода, что лучшей доли мы не заслуживаем. Знаем мы и демона по имени
Несправедливость. Он твердит, что сеть люди, которые не нам чета, что их
дети куда лучше наших детей. Когда лакеи Возвышенных гоняют нас как жалких
дворняжек, мы утираемся и примиряемся. Мы говорим себе: ничего не
поделаешь, так уж устроен мир. И тогда мы жмем руку Несправедливости. Кто
из нас с ней не знаком? И еще, конечно, есть демон, имя которому Страх.
Это наш ближайший друг, на него мы можем всегда положиться Да мы все у
него вроде любовников. Когда мы не смеем сказать, что думаем, когда боимся
выйти на площадь, потому что это сулит нам неприятности - тут-то наш
дружок от счастья сам не свой. Хорошо вам лежать с ним под одной
простынкой, друзья мои? Нравится вам его компания? Каждый день Страх
наваливается на вас своей тушей. Нравится вам это? Нет? Может, пришла пора
с ним расквитаться? Понятно. Так вот почему сегодня вы пришли сюда!
Эта шутка была встречена взрывом смеха, и Уисс почувствовал, как к
нему возвращается уверенность. Он на лету схватывал малейшие изменения в
настроении толпы. Инстинктивно он угадывал ее страхи, устремления, нужды и
антипатии. В этом чутье был залог его власти. Уисс мог управлять этими
людьми. Он читал в их умах и сердцах, как в раскрытой книге. Их чувства и
эмоции были беззащитны перед ним, как клавикорды, на которых он мог
сыграть любую мелодию. От его сомнений не осталось и следа. Уиссу больше
нечего было опасаться. Он мог сделать с толпой все что пожелает.
Слушатели все еще веселились. Сначала Уисс собирался подождать, пока
они отсмеются, но теперь нужды в этом не было - он понял, что является
здесь хозяином, и поднял руку, требуя тишины. Шум тут же прекратился.
- А ведь с демонами можно рассчитаться, друзья мои, - продолжил он. -
Можно отплатить им за все, что они натворили в нашей с вами жизни. Как
рассчитаться, спросите вы? А я вам скажу. Пусть они сами заплатят нам за
все сполна. Слышали? Пусть сами заплатят! Да еще с процентами!
В толпе раздались возгласы одобрения.
- Только так, и не иначе. Как заставить демона раскошелиться,
спросите вы? - продолжал Уисс. - Как взять за горло Нужду и
Несправедливость? Как зажать в угол нашего старого приятеля - Страх? Я
знаю только один способ. Думаю, что и все вы его знаете. - Он выдержал
паузу, чтобы значение следующей фразы лучше дошло до сознания слушателей:
- С нами расплатятся их подручные. Берите за глотку пособников этих
демонов! Возьмите то, что вам причитается у дьяволовых приспешников,
которые помогают демонам в их работе. Вам ведь не надо говорить, кто это
такие? Мы же знаем, где их искать, правда?
Раздались гневные голоса:
- Возвышенные!
- Дурак король и шлюха королева!
- Богатые и их прислужники!
- Вы правы! - ответил Уисс. - Еще как правы, друзья мои!
Толпа разразилась ревом, и в'Алёр дал ей немного побушевать. Он знал,
что шум горячит кровь и разжигает страсти, а это его устраивало. И тут
случилось нечто удивительное. Уиссу показалось, что воздух в зале
закружился водоворотами. Лица, тела, фонари - все завертелось вокруг него.
Сначала он испугался, что упадет в обморок - это нередко случалось с ним в
детстве. Но приступ головокружения почти сразу же прошел, зрение
прояснилось, и он увидел, что все в порядке, все осталось по-прежнему.
Хотя нет, не совсем! Уисс заморгал. На первый взгляд, огромное помещение
склада совсем не изменилось, но взор оратора неожиданно проник как бы в
иное измерение. Он воочию увидел то, что раньше чувствовал лишь
интуитивно, - эмоции толпы, похожие на облака пара или газа самых разных
цветов. Облака вздымались над толпой, расползаясь по залу. Движение их
было хаотичным и непредсказуемым, но Уисс понял, что ими можно управлять,
что его слова способны воздействовать на цвет и густоту этих эфемерных
образований. Он безо всякой подсказки догадался, как сжать эту массу в
единый узел мощной и бездумной энергии, покорной его воле. Увеличение
давления должно было привести к взрыву - оставалось только поджечь фитиль
красноречия. Все это открылось разуму в'Алёра в один миг. Он оглянулся и
увидел своего отца, обессиленно привалившегося к стене. Уиссу все стало
ясно - Хорл выполнил-таки свое обещание.
"Сосед Джумаль" внимательно оглядел зал, едва различимый сквозь
густые облака эмоций. Теперь он видел не только лица, но и тайные желания
людей, глубоко спрятанный страх, гнев, голод, жажду подчинения, надежду
услышать простые и ясные ответы. И еще Уисс почувствовал, что толпа его
обожает, восхищается им, верит ему, согревает его своим восхитительным
теплом. Неважно, что это обожание рождено магическими чарами. Оно
существовало на самом деле, а именно о такой всеобщей любви Уисс всю жизнь
и мечтал. Он знал, что заслужил ее, заплатил за нее десятилетиями
страданий. Сердце оратора сжалось, на глазах выступили слезы. Он выждал
еще миг, чтобы собраться с силами, а заодно сполна насладиться восхищением
толпы и своей властью.
Однако медлить было нельзя. Туманы и вихри эмоций вовсю носились над
головами, это сырье следовало обработать. Чары старого Хорла подготовили
холст, но картину на нем должен написать сам художник.
- Мы все знаем, кто наши враги! - вскричал Уисс. Ему и самому
показалось, что его голос обрел особую звучность и силу. - Мы знаем, какие
задачи стоят перед нами. Но, может быть, среди вас есть люди, которым не
хочется раскачивать лодку? Может быть, они думают, что не стоит заваривать
эту кашу, что надежды на победу нет, что мы ошибаемся? Если это так, то я
рад, что они сюда пришли. Именно с ними я и хочу поговорить. Если вы с
нами заодно, то вы должны верить в наше право потребовать у Возвышенных
выплаты долгов. Неужто вы забыли, как страдали ваши отцы и отцы ваших
отцов? Как Возвышенные терзали вас, высасывали из вас все соки, а потом
выбрасывали за ненадобностью в навозные кучи? Вы не должны забывать про
нищету и унижения, про голод и холод, про удары и оплеухи. Вспомните все
зло, которое они вам причинили! Для того я и пришел сюда, чтобы напомнить
вам об этом.
Уисс отлично рассчитал время. Он стал говорить о страданиях крестьян,
и речь его была живой, красочной, убедительной. Однако не слишком длинной.
Для большей действенности следовало говорить кратко, чтобы толпа не
заскучала. Уисс привел несколько конкретных примеров, не останавливаясь
подробно ни на одном из них. Он рассказал о некоем Паке сын-Пака, серфе
благородного Жерюнда. Беднягу приговорили к смертной казни за
браконьерство. Ему выкололи глаза, отрубили правую руку и выгнали из
селения в зимнюю стужу погибать среди голых холмов. Никто не смел помочь
несчастному, и прежде чем умереть, он мучился целых три недели. Потом Уисс
рассказал слушателям о вдове Домер, женщине из Ворва, которая убила троих
своих детей, потому что ослабла от болезни и не могла больше работать.
Малюткам все равно грозила голодная смерть. Голос Уисса дрожал от
сочувствия и гнева, глаза горели яростью, и в этот миг он не притворялся.
Толпа слушала как завороженная. По лицам людей текли слезы, но никто не
издавал ни звука, чтобы не заглушить слова Уисса в'Алёра.
Произнося речь, Уисс все время следил за движением цветных облаков;
он добивался того, чтобы все оттенки и нюансы исчезли, чтобы эмоции
слились в единую монолитную тучу. "Сосед Джумаль" давил на нее своей
волей, своим голосом, взглядом, выражением лица, жестами, и туча послушно
выполняла его распоряжения. На лицах слушателей появилось единое
выражение. Оказывается, все так просто!
Теперь настало время изменить настроение толпы коренным образом, дать
выход накопившемуся гневу и прорезать тучу огнем молний. Уисс набрал в
грудь побольше воздуха. Когда он заговорил вновь, голос его звучал иначе -
небрежно, даже презрительно:
- Вам жалко Пака сын-Пака - искалеченного, умершего от голода и
холода? Вам жалко вдову Домер, убившую в отчаянии собственных детей, а
затем и себя? Вижу по вашим заплаканным лицам, что жалко. Ну и зря, -
пожал плечами Уисс. - Эти двое жалости не заслуживают. Потому что они -
грязь, навоз, ничто, как и все вы, собравшиеся сегодня в этом зале. Вы не
стоите и наперстка крысиной мочи! - Уисс снова выдержал паузу. Толпа
пялилась на него, разинув рты и явно не веря собственным ушам. Он дал им
немножко потомиться, а затем продолжил: - Вот что скажут вам тираны.
Кровососы, рабовладельцы, палачи, прислужники демонов - все они хотят,
чтобы вы так думали. Им нужно, чтобы вы считали себя навозом. Вопрос
только в том, удалось ли им одурачить вас. Согласны ли вы жрать их дерьмо
за неимением лучшей пищи? Ну-ка, давайте посмотрим. Кто из вас считает
себя грязью? Поднимите-ка руку, а мы поглядим. Нечего стесняться, ведь у
грязи гордости нет. Давайте, поднимайте свои лапы.
Он подождал. Никто не пошевелился.
- Как, никто? Значит, вы не верите, что вы - навоз? По-моему, вам не
нравится вкус дерьма, а? Кто бы мог подумать! - Уисс язвительно улыбнулся,
и толпе показалось, что его улыбка полна неизъяснимого очарования. -
Может, среди вас есть и такие безумцы, кто считает себя людьми? Неужто вам
кажется, друзья мои, что вы не хуже прочих мужчин и женщин, а многих даже
лучше? Если это так, то разве у вас нет права жить как подобает человеку?
Пусть возразит мне тот, кто не согласен.
Все молчали.
- Всем ли понятно, что я имею в виду, когда говорю о вашем праве жить
по-человечески? - вопросил Уисс. - Я имею в виду право на свободу,
равенство и справедливость. Еще я имею в виду право работать на самих
себя, строить достойные жилища для ваших семей, кормить, одевать и
обеспечивать теплом своих домашних. И еще чтобы жадный ворон-мытарь не
обирал вас по три раза в год до последней нитки. Хотя нет, не до
последней. Вам нарочно оставляют самую малость, чтобы вы могли
поддерживать свое жалкое существование. Наших господ не назовешь глупцами,
которые режут дойную корову. Но ведь этого недостаточно. Человеку мало
просто сводить концы с концами, страдая от нищеты и голода. Так могут жить
лишь скоты, да еще помойные отбросы, которыми считают вас сеньоры.
Мужчинам и женщинам таков житье не к лицу. Человеку нужна прочная крыша
над головой, яркий огонь в очаге, теплая обувь зимой, молоко для детей,
вино для взрослых, хлеб, суп, а иногда и мясо. Все это необходимо людям, и
люди заслуживают такой жизни - во всяком случае, в мало-мальски
справедливом обществе. Вы улыбаетесь, когда я говорю о "справедливом
обществе"? Оно кажется вам воздушным замком? Нет, друзья мои, это не
фантазии. Если у нас есть голова на плечах, если у нас есть мужество, если
мы возьмемся за дело все вместе, такое общество у нас будет!
Толпа зачарованно слушала, как Уисс описывает светлое будущее.
Картина и в самом деле получалась прекрасная: здоровые, сытые, красиво
одетые и красиво живущие граждане, работающие бок о бок в полной гармонии.
Привилегии будут упразднены, серфы освобождены, различия между сословиями
уничтожены, все люди станут равными. Женщины обретут свободу и уважение.
Дети - заботу и образование. Имущество и продукты труда будут справедливо
распределяться между всеми членами общества. Когда материальное равенство
станет реальностью, личная вражда и ненависть просто исчезнут, ибо им
нечем будет питаться. Справедливость и довольство воцарятся в Вонаре, где
нее люди станут братьями и будут жить в мире.
Уисс сам верил в то, что говорил, и его убежденность передавалась
слушателям, жадно внимавшим каждому слову. Энтузиазм аудитории был
неподдельным. Он увидел, как темная туча, сгустившаяся над головами,
постепенно светлеет. Свинцовый оттенок сменился яркими, живыми красками,
отражавшими чаяния и надежды собравшихся. Уисс тщательно пестовал эту
перемену. Он хотел привести толпу в состояние возбуждения, чтобы кровь
стремительно заструилась по жилам, а сердца лихорадочно заколотились.
Отсюда был всего один шаг до возбуждения совсем иного рода.
Лица присутствующих ожили, глаза загорелись огнем, щеки порозовели.
Толпа явно созрела, и Уисс переменил тон.
- Такова наша мечта, - заключил он так тихо, что люди в зале напрягли
слух и тишина стала почти звенящей. - Вот какой мир мы хотим построить для
нас и наших детей. Будьте уверены, мы своего добьемся. Но не подумайте,
что это легкая задача. Нам предстоит немало потрудиться, друзья мои. Нас
ждут тяжелые времена, потому что в Вонаре полно жирных, богатых,
могущественных кровососов, этих вшей в человечьем обличье, демонов и их
прислужников. Они ни перед чем не остановятся, лишь бы раздавить нас. Им
нравится видеть, как мы ползаем в грязи у их ног. Они считают, что нам там
самое место. Помните, они очень умны, они изобретут тысячу разных трюков,
лишь бы не дать нам подняться. Хотите знать, что будет дальше? Вначале они
сделают вид, что вовсе нас не замечают, лишь бы показать нам, как мало мы
значим. Но вскоре они увидят, что поднялся ураган и дальше игнорировать
его нельзя. Тогда они обрушат на нас потоки слов, постараются доказать,
что жизнь такова, какой она должна быть: они - наверху, а мы - внизу. Они
будут смеяться над нами, обзывать нас разными прозвищами, сбивать с толку
своими коварными увещеваниями. Однако им предстоит убедиться, что мы
поумнели и их речей больше не слушаем. Тогда они станут запугивать нас
своей магией, и это вселит страх в души робких. Но, к счастью, среди нас
много таких, кто смотрит на мир открытыми глазами. Мы видим, что
подавляющее большинство Возвышенных не владеют никакими чарами. Если они у
них вообще когда-нибудь были, то все давно выдохлись до такой степени, что
нам нечего больше бояться. Им предстоит убедиться, что народ сказками не
запугаешь.
Впервые с начала речи Уисс почувствовал, что его власть над толпой
ослабевает. В облаке, парившем над головами, появились темные завихрения,
толпа тревожно зашевелилась. Очевидно, страх перед чарами Возвышенных
укоренился так глубоко, что одними словами прогнать его невозможно.
Ошибкой было бы развивать сейчас эту тему. Поэтому Уисс моментально
сориентировался, и аудитория опять попала под его власть.
- И тут начнется самое интересное. Игра пойдет всерьез. У них есть
солдаты, гвардейцы, жандармы. Все вооружены до зубов, все обучены убивать.
У них есть тюрьмы, кандалы, кнуты, топоры, веревки, виселицы. И будьте
уверены - они ни перед чем не остановятся. Но не бойтесь этих демонов,
умейте защитить свои права! Да, это будет стоить крови. Некоторые из вас
погибнут, другие увидят смерть собственных детей. Демоны станут охотиться
за нами, своими соотечественниками, как за дикими зверями.
Уисс решил подробнее развить эту тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96