Мне и моим спутницам
требуется убежище на неопределенное время, вероятно, на несколько суток.
Поскольку же в нашем положении предпочтительней держаться в тени и не
раскрывать своих имен, мы полагаемся на вашу осторожность, каковая
обеспечит нам безопасное укрытие. За такую услугу вы, естественно,
получите щедрое вознаграждение.
- Вознаграждение? - Кенубль выпрямился, изо всех сил стараясь скрыть
обиду, проступившую на его круглом, добродушно-глуповатом лице. - Вы
заблуждаетесь, Возвышенная госпожа, и даже очень. Заявляю, что вы
несправедливы ко мне. Кондитер Кенубль не оказывает услуг за деньги, и не
будем говорить ни о каком вознаграждении. Я шерринец, мадам, и
верноподданный, я предан моему королю и отечеству, как был предан мой
батюшка Кенубль, и коли потребуется - я вколочу это в своих детей, так что
на всю жизнь запомнят. Мадам, мы, Кенубли, - уважаемое семейство.
Возвышенные - и те не брезгуют нашей выпечкой. Ну о каком вознаграждении
можно тут говорить!
- Я была неправа, - сдержанно кивнула Цераленн.
Ее спутницы в жизни не слышали, чтобы с уст старой дамы срывалось
нечто похожее на извинение. Ее слова вполне удовлетворили мастера Кенубля,
который сменил негодование на прежнюю любезность. Однако Элистэ все еще не
оставляли сомнения. Она с благодарным поклоном приняла от кондитера чашку
дымящейся чечевичной похлебки, глотнула и глубоко вздохнула, когда
живительное тепло разлилось по всему телу. Тем не менее она не смогла
удержаться и спросила:
- А красный ромб на ваших дверях и на колпаке?..
- Маскировка, Возвышенная дева. Хитрость, обман - дело, возможно, и
недостойное, но как еще мог Кенубль остаться на воле, чтобы служить королю
и отечеству? Но пусть вас это не пугает, Возвышенная дева. Я презираю этот
гнусный ромб, я его ненавижу, поверьте. Супруга моя, мадам Кенубль, тоже
его ненавидит, и двое моих парнишек, младших Кенублей, так же возненавидят
его, а не то им не поздоровится. Хотите, я поделюсь с вами маленькой
тайной, Возвышенная дева? Каждый вечер перед отходом ко сну я кляну и
поношу этот красный ромб, а часто даже плюю на него. А супруга моя, мадам
Кенубль, нарисовала красный ромб на донышке ночного горшка. Уже за одно
это, прознай кто, нас отправили бы прямиком в Кокотту, но мы с женой
считаем, что риск того стоит. Хотите, я на ваших глазах плюну на красный
ромб? Прямо сейчас, если не верите?
- Ну что вы, не нужно, - успокоила его Элистэ, которая и сама начала
понемногу успокаиваться. Однако же она задала еще один вопрос: - А за что
вы дали деньги тому бедолаге, что привел нас сюда?
- Это вы про Лоскута? Ну, о Лоскуте не волнуйтесь. Он, Возвышенная
дева, парень, конечно, странный, но не так страшен, как выглядит.
"Куда уж страшнее!" - подумала Элистэ.
- Он, Лоскут то есть, грубоват, как все из Нищего братства - я имею в
виду попрошаек, - но вообще-то не хуже всех прочих, что с грехом пополам
добывают себе на пропитание. И они знают - мадам Кенубль им намекнула, -
что кондитер Кенубль готов заплатить вознаграждение в шесть рекко всякому,
кто приведет к нему попавших в беду Возвышенных. Таким вот образом я хоть
как-то служу нашему пребывающему в изгнании королю, оказывая помощь
жертвам этой их противозаконной революции.
- Стало быть, все нищие, что сейчас толкутся за вашей дверью, знают,
что вы укрываете Возвышенных? - У Элистэ вновь возникло желание бежать
отсюда. - И добрых две дюжины знают о том, что мы в вашем доме?
- Несколько десятков, не меньше, а то и сотня, - беспечно заметил
Кенубль. - Как же им не знать, Возвышенная дева?
- Нам лучше уйти, пока не поздно. - Элистэ посмотрела на бабушку,
тоже усевшуюся у камина.
- Тише, внучка, - ответила Цераленн. - Нужно все взвесить.
- Взвесить? Да кто-нибудь из этих подонков наверняка уже вызвал
народогвардейцев.
- Никому из них такое и в голову не придет, Возвышенная дева, -
попытался успокоить ее Кенубль. - Это исключено. Пусть кто-нибудь только
попробует - товарищи по братству мигом разорвут его на кусочки, мокрого
места не оставят. Правда, правда, - повторил он, уловив, что она ему не
верит. - Члены Нищего братства вовсе не дураки...
- Они хуже дураков. Они скоты. Экспры.
- Но в первую очередь, Возвышенная дева, они голодны. И они вовсе не
походят на того глупца из басни, что прирезал свою дойную корову. Если
народогвардейцы обнаружат в этом доме Возвышенных, Кенублю и всему его
семейству крышка. И кто тогда будет платить им по шесть рекко
вознаграждения? Более того, если наши лебедушки сложат крылышки, придет
конец и ежедневной раздаче вчерашних непроданных булочек.
- Так они поэтому толкутся под дверью?
- Вот именно. Пока мы тут с вами беседуем, мадам Кенубль раздает
нищим братьям булочки с повидлом, заветрившиеся пирожные и сливовые кексы;
поэтому попрошайки и держат рот на замке.
- Вы покупаете их за выпечку?
- Хлеб - одна из самых твердых валют в мире, - подала голос Цераленн.
- Ваша правда, Возвышенная госпожа. Вы изрекли великую истину,
которую я каждый день пытаюсь вдолбить в головы моим парнишкам,
Кенублям-младшим.
Успокоившись, Элистэ постепенно перестала прислушиваться к разговору.
Страхи ушли, уступив место усталости. Она притихла, веки сами собой
смежались, она несколько раз ловила себя на том, что засыпает. Аврелии
приходилось еще труднее: она все время терла глаза и зевала, прикрывая рот
ладонью. А Кэрт, свернувшись клубочком на коврике перед камином, и вовсе
откровенно похрапывала. Цераленн, как всегда, сидела безукоризненно прямо,
но на ее изможденном лице проступила смертельная усталость. Заметив это,
мастер Кенубль предложил отвести их туда, где им предстояло ночевать, - в
"тайные покои", как он выразился. Взяв свечу в одну руку, а саквояж
Цераленн - в другую, он повел их из кухни длинным коридором к лестнице, по
ней - на второй, а затем и на третий этаж. Там они прошли еще одним
коридором, в конце которого оказалась еще одна деревянная лестница,
вернее, лесенка с перекладинами, ведущая к люку на чердак. Сам чердак,
погруженный в тишину под косыми своими скатами, был забит до
невозможности. Слабое пламя свечи выхватывало из мрака горы сундуков и
ящиков, источенную жучком мебель, которой хватило бы обставить не одну
квартиру, какие-то узлы, перевязанные канатом баулы и груды невообразимого
барахла. Но кроватей на чердаке не было - и некуда было идти. Казалось,
что некуда. Но мастер Кенубль пробрался через завалы в угол, к высокому
старому шкафу, открыл дверцы, отодвинул в сторону висящие на плечиках
ветхие одежды и повозился внутри. Щелкнул секретный запор, пропели
пружины, и деревянные панели в задней стенке шкафа разошлись, обнажив
черный провал.
- Дамы! Возвышенные дамы, прошу сюда, - пригласил кондитер.
Пройдя через шкаф, они очутились в "тайных покоях" между крутым
скатом крыши и стеной чердака - в нише, предназначенной, видимо, под
хранилище, а быть может, и нет. Полтора столетия назад жертвы Весенней
чистки искали спасения в подвалах и на чердаках по всей столице и
окрестным местечкам. Непонятно откуда появились тогда бесчисленные
убежища, кладовки, потайные клетушки и комнаты, укрывшие множество
беженцев. С тех пор большинство этих помещений стало местом хранения
ненужных чемоданов и дорожных сундуков, щеток, ведер и швабр, кирпича,
дранки и мешков с гипсом. Но эта комната явно предназначалась под жилье и
была готова принять обитателей: в ней стояли две раскладные койки с
толстыми матрасами, застеленные одеялами; имелся также ковер на полу,
комод с зеркалом, пыльный умывальник и кувшин с тазом, обитый железом
сундук, карточный столик со свечой, два шатких стула с клинообразными
спинками и несколько кувшинов с крышками для воды, расположившиеся рядком
вдоль стены. Труба небольшой железной печки выходила в главный дымоход,
ведерко было доверху наполнено углем. Само помещение оказалось узким -
раскинув руки, можно было одновременно дотронуться до обеих стенок. Однако
оно тянулось вдоль всей боковой стены - длинный тоннель, в разрезе -
прямоугольный треугольник. В каждом его конце было прорезано по крохотному
оконцу, спрятанному в тени карниза и практически незаметному с улицы. Они
давали очень мало света, хотя теперь, когда развиднелось, предрассветные
сумерки начали просачиваться в "тоннель", разгоняя тени в углах.
- Убого и неподобающе, - признался мастер Кенубль, - но ничего
лучшего я пока предложить не способен. Сейчас я удалюсь, и вы сможете
отдохнуть, но прошу, Возвышенные дамы, выслушать несколько советов. Днем
не выходите из этих тайных покоев. Только по вечерам, когда торговля
заканчивается и "Приют лебедушек" закрывается, вы сможете без опаски
спуститься на кухню и отобедать. Если вы окажете семейству Кенубль великую
честь, разделив с ним скромную трапезу, мы приглашаем вас к участию в
нашем ежевечернем ритуале поношения цареубийц-экспров. Остальное время вам
лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Ковер на полу будет
скрадывать звук ваших шагов, но тем не менее старайтесь ступать неслышно,
говорите вполголоса; заметив паука или мышку, постарайтесь удержаться от
крика. Не следует ни петь, ни смеяться. По возможности не раздвигайте штор
на отдушинах, особенно ночью, чтобы мерцание свечи не выдало вашего
присутствия, - с улицы Клико за домом могут вести наблюдение. Надеюсь,
Возвышенные дамы, я могу положиться на вашу осмотрительность?
- Безусловно, - заверила его Цераленн.
Но Элистэ не разделяла бабушкиной уверенности. Как ни хотелось ей
сохранить свою тайну, пришло время открыться.
- Тут один... одно... э... маленькое затруднение, - призналась она и,
не тратя лишних слов, раскрыла саквояж, извлекла осоловелого Принца во
Пуха и прижала к груди; песик лежал безвольно и неподвижно, как белый
меховой палантин.
Аврелия тихо охнула, Цераленн свела брови, а кондитер огорченно
покачал головой и заметил:
- Собачка, похоже, любит полаять.
- Нет-нет, он будет паинькой.
- Его каждый день нужно выводить погулять, не то он вам все тут
запакостит.
- Так, может, двум парнишкам, юным Кенублям, будет весело прогуляться
и поиграть с ним? - нашлась Элистэ. - Или он позабавит мадам Кенубль и
покажет, чему обучен?
- Вот как? - мастер Кенубль смягчился было, но тут же опомнился: -
Увы, не получится. Такая бесполезная маленькая игрушка для знатных дам
будет всем бросаться в глаза. Пойдут вопросы, откуда взялся малыш, какой
от него прок и в том же духе. Нет.
- Ты весьма опрометчиво поступила, внучка, - высказалась Цераленн. -
Здесь не место домашним животным.
- Но это не бесполезное животное, - продолжала настаивать Элистэ и
выложила последний свой козырь: - Он просто отменный охотник за гнидами,
он обнаружит "шпионку" Нану там, где нам с вами и в голову не придет
искать.
- Ага, вот это очень кстати, если он и в самом деле это умеет.
- Умеет, он проделывал это на моих глазах.
- Хм-м. - Мастер Кенубль задумчиво почесал пальцем двойной
подбородок. - Что ж, будем держать его на кухне. А если он как-нибудь и
впрямь поймает гниду, что ж, тогда он с лихвой окупит свое содержание.
- Спасибо, сударь, - с облегчением вздохнула Элистэ и вручила ему
своего любимца.
Кенубль удалился. Деревянная переборка, служившая и дверью в убежище,
и задней стенкой шкафа, щелкнув, встала на место. Наступал рассвет. Сквозь
крохотные оконца пробивалось уже достаточно света. Внизу, по булыжникам
улицы Клико, с грохотом потянулись подводы. Кэрт опустила плотные черные
шторы, вернув в комнату ночь. Раздевшись без особого удовольствия - по
тайным покоям гуляли сквозняки, - беглянки улеглись спать: Элистэ и
Аврелия, мешая друг другу, устроились на одной койке, Цераленн заняла
вторую, а Кэрт растянулась на полу. Элистэ лежала с открытыми глазами,
мысленно возвращаясь к событиям этой ночи, и думала о том, какой
смертельной опасности они подверглись, что сулит им завтрашний день, как
необычно их новое жилье и до чего раздражает ее непривычное соседство
Аврелии, уже успевшей разметаться во сне. "Удастся ли мне заснуть в такой
обстановке? Вряд ли", - подумала Элистэ и тут же провалилась в сон.
Вернее, в глубокое и долгое забытье, поскольку снов она не видела.
Когда Элистэ открыла глаза, время перевалило далеко за полдень.
Локоть Аврелии больно впился ей в поясницу, что, видимо, ее и разбудило.
Она медленно села в постели и, прищурившись, посмотрела в призму
деревянного "тоннеля". Цераленн и Кэрт уже встали и привели себя в
порядок. Цераленн, как всегда, безупречно ухоженная и подтянутая, сидела
за столиком, занося что-то в маленькую позолоченную записную книжку, ранее
украшавшую собою секретер в ее утренней гостиной. Кэрт полоскала белье в
раковине умывальника. Оторвавшись от работы, она поспешила к Элистэ. Кэрт
не представляла себе, что Возвышенная может или должна встать, умыться и
одеться без посторонней помощи. Даже в разгар революционной разрухи
подобная мысль просто не приходила ей в голову; впрочем, как и ее госпоже.
Облачившись в простое шерстяное платье, которое было на ней ночью,
Элистэ подсела к бабушке. После того как они обменялись утренними
пожеланиями, Элистэ поставила локти на столик, подперев подбородок, и тихо
спросила:
- Что дальше, мадам?
- Слушаю, внучка...
- Убежище, конечно, хорошее, нам просто повезло, и все вроде в
порядке, но нужно исчезнуть из Шеррина как можно скорее.
- Бегство, несомненно, оказалось делом куда более трудным, чем мы
предполагали, и в настоящее время осуществить его нам не по силам.
- Но не можем же мы до бесконечности сидеть взаперти на этом чердаке!
- На мой взгляд, лучше сидеть здесь, чем в "Гробнице".
- Если бы удалось сообщить кавалеру во Мерею, где мы находимся, он бы
явился за нами и все вернулось к первоначальному плану, верно?
- Полагаю, так. Но скажи, как ты думаешь это осуществить? У тебя есть
конкретное предложение?
Элистэ покраснела - бабушка отнюдь не утратила способности выставить
ее дурой в собственных глазах, - и промолчала. "Что бы придумал Дреф на
моем месте?" И тут, к ее собственному удивлению, Элистэ осенило.
- Пожалуй, да. - Она приняла вызов, но постаралась не подать виду. -
Да, есть. Мастер Кенубль, судя по всему, прекрасно ладит с этим братством
шерринских нищих. Попрошайки проникают всюду, все знают и твердо блюдут
свою выгоду, по крайней мере, так нам сказали. Если все это правда, то
отчего бы Кенублю не предложить щедрое вознаграждение - платить,
разумеется, будем мы - тому, кто разыщет нынешнее убежище во Мерея?
Вот так. Предложение не из самых гениальных, но все лучше, чем
ничего.
- Однако! М-да. - К удовольствию Элистэ, бабушка, казалось, слегка
опешила. - Не столь уж плохая мысль. Совсем не плохая. Она открывает новые
возможности, которые следует рассмотреть. Поздравляю тебя, внучка.
Элистэ почувствовала, что заливается радостным румянцем - от Цераленн
не часто дождешься похвалы.
- Мы посоветуемся с мастером Кенублем, как только...
Их разговор прервал скрип койки и недовольное мычание. Аврелия
завозилась у них за спиной, проснулась и огляделась.
- О Чары! Нет, не приснилось. - Она вновь закрыла глаза и
пробормотала: - Кэрт, подай чашку шоколада.
- Не могу, госпожа, - ответила Кэрт, искренне сокрушаясь. - Чаю и
соку тоже нет. Ничего нет.
- Как - ничего?! - взвилась Аврелия и от возмущения даже подскочила
на койке. - Ни поесть, ни попить?
- Вода, госпожа.
- Фу, гадость! Спустись на кухню и принеси чего-нибудь вкусненького.
- Не могу, госпожа! И не просите!
- Не хами! Ступай сию же минуту.
- Клянусь, не могу. Не дозволено!
- О Чары, да кто позволил, этой твари со мной пререкаться?
- Замолкни, юница Аврелия, и не трогай ее, - приказала Цераленн. -
Она не твоя горничная, а горничная твоей кузины. И в любом случае она
говорит правду. Никому из нас не позволено покидать эту комнату до
наступления темноты. Тебе придется подождать еще часа три или около того.
- Но, бабушка, мне хочется есть сейчас, да еще как сильно!
- Не можешь терпеть - обойдись водою. И будь добра говорить
вполголоса, - обрезала Цераленн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96