Только теперь она
впервые осознала, что ненависть властвовала повсюду, обступала со всех
сторон, захлестывала страну. Она и другие Возвышенные просто утонут в ней.
Ярость убийц еще не излилась полностью, и теперь гнев их обратился на
новую мишень - элегантный, сохранившийся в первозданном виде западный
фасад Новых Аркад. Аркады, с их дорогими лавками и богатыми клиентами
являлись своего рода "оскорблением" демократии и сами напрашивались на
народное мщение. Толпа на той стороне Торговой площади взревела и
двинулась к кофейне на террасе. На краткий, но длящийся бесконечно миг
Возвышенные застыли, глядя на приближающихся разъяренных людей, а потом
все разом рассыпались в стороны. Самые проворные перескочили через кованую
ограду и разбежались по боковым аллеям, большинство же, не сознавая, что
делают, стали искать иллюзорной защиты под крытым портиком Аркад. Элистэ
пребывала в страхе и растерянности - жизнь еще не научила ее, что делать в
минуты всеобщего безумия. Возвышенные, отталкивая друг друга, кинулись к
выходу, не обращая на девушку никакого внимания. Правила этикета
предписывали благородным кавалерам прежде всего позаботиться о ее
безопасности, и даже, если потребуют обстоятельства, пожертвовать жизнью
ради нее. Несколько секунд Элистэ стояла в надежде, что ей предложат
помощь. Но никто ничего не предлагал, и она с недоумением озиралась
вокруг, пока не поняла, что дешевая коричневая накидка, призванная скрыть
ее статус Возвышенной, слишком хорошо служит этой цели. Кавалеры не
увидели в ней Возвышенную, которая имеет право рассчитывать на их помощь и
уважение. Они приняли ее за простолюдинку и убегали, оставляя защищаться в
одиночку. Она была сама по себе - невероятно, но факт.
Видимо, то же самое поняла и Аврелия, быстро сообразив, что надо
делать. Через секунду она уже сбросила накидку и обнажила голубые разводы
на волосах и дорогие украшения. Теперь, когда в ней можно было узнать
Возвышенную, она стремительно метнулась через кишевшую людьми террасу и
повисла на руке вздрогнувшего от неожиданности Байеля во Клариво. Элистэ
последовала за ней, подоспев вовремя, чтобы услышать, как Аврелия говорит:
- Мы ваши соседки, родственницы графини во Рувиньяк, мы нуждаемся в
вашей защите, Возвышенный кавалер. Ах, вот и моя кузина, чья ненасытная
склонность к приключениям привела нас в это гибельное место!
Возмущенный протест Элистэ утонул в криках ужаса и боли - на террасу
обрушился град камней. Они летели с пугающим свистом, ударяясь о стены и
столики, предупреждая о скором приближении нападавших. Элистэ инстинктивно
подняла руки, чтобы прикрыть лицо, Аврелия отпрянула со слабым вскриком и
прижалась к Байелю во Клариво. Юноша, испуганный и встревоженный, все же
не потерял присутствия духа. Схватив маленький опрокинутый столик, он
использовал его как импровизированный щит для себя и двух девушек. Они
поспешно отступали под этим прикрытием. Камни продолжали биться о
столешницу, пока Байель не вывел девушек с террасы за угол главного
здания, и они поспешили вдоль стены к главному входу в Новые Аркады, где
обычно ожидали фиакры.
Там царил хаос. Переполошившиеся владельцы лавок и хозяева питейных
заведений, мастеровые и посетители - все кинулись сюда в надежде обрести
средства передвижения. Все фиакры были моментально разобраны. Вновь
прибывшие экипажи осаждали переругивающиеся, дерущиеся между собой люди,
жаждущие уехать и заполнившие проезжую часть. Слышались приказы, мольбы,
упреки, проклятия, конское ржание, скрип колес и осей карет, неистовое
щелканье кнутов - но все перекрывалось глухим грозным гулом голосов на
Торговой площади.
У Байеля хватило соображения не задерживаться в этой толпе. Он повел
двух своих подопечных от Новых Аркад к улице Виомента, по которой фиакры
обычно возили пассажиров между магазинами и театром. Там им повезло. Забыв
о своем недавнем презрении к общественным экипажам, Элистэ с
благодарностью забралась в обшарпанную коляску и опустилась на драное
сиденье с подавленным вздохом облегчения. Она вся дрожала, волосы
растрепались, болело запястье в том месте, куда попал камень. Напротив
сели Байель и Аврелия, крепко вцепившаяся ему в руку. Байель дал
распоряжение кучеру, и фиакр двинулся в сторону Парабо.
Улица Виомента была заполнена встревоженными людьми, собравшимися в
группы; они чувствовали, что что-то происходит, но не знали еще, в чем
суть дела. Несмотря на смятение на улицах, фиакр беспрепятственно
продвигался вперед, от улицы Виомента до Кривого проулка, мимо
Королевского театра, оттуда к улице Черного Братца, где пока еще царило
спокойствие. В мире снова возобладал здравый смысл, и Элистэ, глубоко
вздохнув, откинулась назад и закрыла глаза. Но это не принесло ей
облегчения - сквозь прикрытые веки она вновь в мельчайших подробностях и с
ужасающей ясностью увидела толпу, смыкающуюся над беспомощной мадам во
Бельсандр. Ей никак не удавалось отогнать жуткое видение и справиться со
страхом. Мир был вовсе не таким, каким она представляла его себе.
Безопасность, принимавшаяся ею как должное, покоилась на чересчур зыбком
фундаменте, а вокруг рыскали хищники, жаждущие ее крови, хотя Элистэ
никогда сознательно не причиняла им никаких обид. Истоки ненависти этих
негодяев виделись ей в их порочной природе. О возможных оправданиях их
действий она имела весьма смутное представление и лишь, как никогда
прежде, чувствовала подавленность, страх, угнетение.
Интересно, что испытывает Аврелия? Элистэ открыла глаза и увидела,
что кузина, согнувшись, раскачивается на своем месте из стороны в сторону.
На секунду она поверила в искренность ее чувств, затем, заметив блеск глаз
и здоровый румянец девушки, распознала притворство.
"Ее легкомыслие неисправимо".
Аврелия вздохнула и, лишившись чувств, припала к плечу Байеля во
Клариво. Глаза ее были закрыты, тело неподвижно, щеки предательски горели.
Однако Байель был ненаблюдателен или неопытен, или и то, и другое вместе.
Встревожившись, он начал растирать ей руки и хлопать по щекам. Девушка не
пошевелилась, и он взволнованно и неуверенно взглянул на ее спутницу.
- Она скоро очнется, - сухо заверила его Элистэ. - Не беспокойтесь,
Возвышенный кавалер.
Он кивнул, явно озадаченный ее хладнокровием, и снова принялся тереть
запястья Аврелии. Та задвигалась и пробормотала что-то. Байель нагнулся,
чтобы расслышать ее слова. Далее, на протяжении всего путешествия, он
больше ни разу не обратился к Элистэ.
Через полчаса фиакр остановился у городского дома Рувиньяков, и
Аврелия наконец решила полностью прийти в себя. Подрагивая ресницами, она
открыла глаза и заметила слабым голосом:
- Мы приехали. Вы спасли нас, кавалер, благодаря вашему мужеству, и
теперь мы перед вами в вечном долгу.
- О нет, Возвышенная дева, любой другой поступил бы так же. -
Несмотря на это опровержение, юноша был доволен и польщен, его открытое
искреннее лицо вспыхнуло румянцем.
- Отнюдь не любой. Такого истинно благородного рыцаря, как вы, нынче
редко встретишь. И я, взывая к вашему рыцарству, обращаюсь к вам с
просьбой - нет, с мольбой! - держать нашу встречу в абсолютной тайне.
- В тайне? - Байель был явно заинтригован. - Но почему, Возвышенная
дева?
- Из страха перед моей двоюродной бабушкой Цераленн, она сейчас моя
опекунша, - сообщила Аврелия. - Это женщина с крутым, тяжелым, неумолимым
и деспотичным характером. Я целиком завишу от милости этого тирана, и она,
несомненно, подвергнет меня самому суровому наказанию, если обнаружит, что
я отправилась куда-то без ее разрешения - даже если я сделала это ради
моей дорогой упрямой кузины.
- Вашей кузине следовало бы взять несколько уроков сдержанности. -
Байель метнул неодобрительный взгляд на Элистэ. - Она подвергает вас
множеству неприятностей.
Элистэ, не зная, смеяться ей или возмутиться, подавила в себе желание
ответить.
- О, не упрекайте ее, Возвышенный кавалер. Она порывиста, может, даже
безрассудна, но у нее добрые намерения. И, как бы там ни было, она моя
родственница, и, значит, я должна была ей помочь.
- У вас благородное сердце и чуткая совесть, Возвышенная дева, -
заметил Байель.
Элистэ прилежно смотрела в окно.
- Кавалер, вы заставляете меня краснеть. - Аврелия подняла на него
умоляющий взгляд. - Но вы обещаете мне хранить тайну? Мои несчастные
обстоятельства требуют полной анонимности. Положение мое таит в себе
угрозу, и я надеюсь на ваше благородство не менее, чем на вашу рыцарскую
доблесть. - Ее рано развившаяся пышная грудь бурно вздымалась и опадала. -
Вы ведь сохраните мою тайну?
- Безусловно, Возвышенная дева, если вы этого хотите. Можете
положиться на мою честь.
- Я полагаюсь, Возвышенный кавалер, воистину полагаюсь. А теперь -
может быть, вы поможете мне?.. Я все еще чувствую некоторую слабость...
- С радостью, Возвышенная дева.
- Вероятно... - Аврелия устремила настойчивый взгляд на Элистэ, -
вероятно, если мы войдем в дом по отдельности, нам легче будет остаться
незамеченными. Я полагаю, дорогая кузина, принимая во внимание все
обстоятельства, ты предпочтешь такой вариант?
- О, разумеется, - согласилась Элистэ. Аврелия хотела на некоторое
время остаться с юношей наедине, это было очевидно, и поскольку она
затратила столько усилий на это предприятие, меньшего она не заслуживала.
Было решено, что Аврелия войдет через черный ход, а Элистэ потихоньку
проскользнет боковым входом, через кладовую. Байель расплатился с возницей
и помог обеим девушкам выйти из фиакра. С резковатой поспешностью и
отчужденностью на лице он вывел Элистэ на дорожку. Когда он вернулся за
младшей из девушек, лицо его прояснилось, глаза вспыхнули живым блеском.
Байель предложил ей руку, в которую она тут же вцепилась. Неровными шагами
они направились к задней части дома, и Аврелия все время демонстративно
искала поддержки своего спасителя. С кислой улыбкой Элистэ наблюдала, как
парочка скрывается из виду, после чего поспешила к боковому входу,
пробралась через кладовую и прилегающие комнаты и очутилась в парадном
холле, где и остановилась.
Из гостиной рядом слышались голоса: низкий, отчетливый, чуть
хрипловатый - Цераленн и глубокий по тембру - кавалера во Мерея.
Застрявший в Шеррине, хотя, возможно, отчасти по своей воле, но следуя
предписаниям Комитета Народного Благоденствия, Мерей стал частым
посетителем дома Рувиньяков на протяжении этих мрачных месяцев.
Элистэ сделала шаг по направлению к гостиной и вновь остановилась.
Следовало бы рассказать им о случившемся на Торговой площади, но сделать
это невозможно, не раскрыв причины ухода из дома Аврелии, да и ее
собственного. Впрочем, бабушка и сама скоро узнает о случившемся. Пока
Элистэ стояла в нерешительности, до нее донеслись отчетливые слова Мерея:
- ...не стоит обманываться видимым равновесием - это всего лишь
последняя краткая передышка перед невообразимым взрывом насилия.
- Оставьте, Мерей, мы оба слишком стары, чтобы праздновать труса. -
Холодная ирония Цераленн, казалось, была искренней. - Где доказательства?
- На лицах людей, которых можно встретить на любой улице и площади.
- Ах, этот вечный ропот недовольства!
- Вы недооцениваете простонародье. Сила их гнева и жестокость
переходят все границы. А теперь, когда их привычка к смирению,
поддерживаемая страхом, в большей мере утрачена - ведь наша Королевская
гвардия повержена, многие жандармы погибли. Чары внушают презрение и все
наши уязвимые места обнаружены, требуется лишь одно мелкое происшествие,
слово, вздох - и ярость толпы вырвется наружу.
- По какой же причине? Они добились своего без особого кровопролития.
Его величество превратили в пленника. Их смехотворный Конгресс, стонущий в
творческих корчах, засел в Старой Ратуше, и по завершении своих трудов
этот плутовской конклав разродится конституцией - чудовищным отродьем,
которое мы должны приветствовать как чудо-ребенка. А тем временем они
отменили все освященные веками привилегии Возвышенных, провозгласили
несуществующее равенство, противоречащее законам природы, опрокинули
устои, обычаи и правила порядочности и, несомненно, превратили Вонар в
посмешище в глазах других стран. Всего этого они уже достигли, чего еще им
желать?
- Мщения, - ответил Мерей. - Графиня, вы не понимаете, ненависть
народа - это мощный источник силы, который теперь подогревают демагоги
всех мастей, и прежде всего экспроприационисты.
- Меня не волнует злобное пустозвонство этих фанатичных
крестьян-сквернословов.
- А может быть, стоит поволноваться. Это пустозвонство теперь
преобразует наш мир.
- Я полагаю, что это ненадолго.
- Боюсь, что ваш оптимизм безоснователен. Перемены часто бывают
необратимы. Волны перемен несут нас дальше, хотим мы этого или нет, и если
мы не понимаем их направления, мы не можем отыскать средств к бегству или
защите.
- Защите? Разве мы преступники, что нам надо защищаться?
- Именно так, в глазах большинства. Неужели вы еще не осознали, что
для экспроприационистов все Возвышенные без исключения - враги народа и
предатели Вонара? Самые мстительные из них требуют казни короля и
королевы.
- Эта гнусность невозможна и не заслуживает внимания.
- Вы снова обманываете себя. Это вполне возможно и заслуживает самого
пристального внимания. Я располагаю сведениями, которые, вероятно, стоят
того, чтобы вы приняли их в расчет. В частности, представляют интерес два
факта. Во-первых, мои осведомители в Бевиэре доложили мне, что король,
которому удалось убедить своих тюремщиков в добрых намерениях, охраняется
не слишком строго и пользуется известной свободой передвижения и
возможностью побыть одному в пределах дворца. То же самое, я думаю,
относится и к королеве. Меня известили также - а за несколько месяцев
расследования я убедился в правдивости этих сведений, - что существует
подземный тоннель, вероятно, плод трудов позабытых контрабандистов, идущий
под городской стеной и выходящий на берег Вира вниз по течению далеко от
городских ворот. Таким образом, средство для спасения короля напрашивается
само собой.
Элистэ, подслушивавшая в передней, непроизвольно покачала головой.
Теперь, когда его высочество Феронт бежал, охрана Дунуласа и Лаллазай,
безусловно, будет усилена. Мерей еще не знает этого, но надежды короля на
бегство уже развеялись. Погруженная в собственные мысли, она прослушала
ответ бабушки.
- Вы недооцениваете лояльность моих помощников, - снова зазвучал
голос кавалера. - Этой тайны не знает никто. Но подумайте сами, графиня,
такая возможность побега из Шеррина может сберечь Возвышенным головы
короля и королевы. Я намерен сопроводить в безопасное место и прочих
Возвышенных - столько, сколько позволят обстоятельства.
- И тем самым разорить их? Это безумие, Мерей.
Элистэ нахмурилась. Бабушка имела в виду недавнее постановление,
запрещающее Возвышенным покидать Вонар. Новый закон имел целью
предотвратить антиконституционную деятельность за границей, а нарушители
наказывались государственной конфискацией или, вернее, ограблением, как
совершившие преступление против вонарской собственности и благосостояния.
Феронт сбежал. Неужели брат самого короля теперь нищий?
- Я от всей души надеюсь, что вы и ваши родственники будете первыми
среди тех, кто спасется таким образом, - настаивал Мерей. - Будьте
благоразумны, мадам. Разве ваш долг перед самой собой и перед вашими
протеже не в том, чтобы искать безопасное убежище сейчас, пока риск еще не
так велик? Будьте уверены, со временем он возрастет.
- Я в этом не уверена. Что до родственников, живших под моей крышей,
- большинство их несколько месяцев назад разъехались по провинциям.
Оставшимся же я должна лишь одно: соблюдать строжайшие правила поведения
Возвышенных, сохранять выдержку и достоинство, то есть все то, чему они
могут выучиться на моем примере. Иначе я причиню им вред. А меня лично
Шеррин вполне устраивает. Я не склонна оставлять его, а я привыкла
следовать своим склонностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96