Гитлеровцы распинались в т
ом, что фашистская диктатура венчает-де все развитие человечества и «но
вый порядок» не будет иметь конца. Третирование западной демократии зан
имало видное место во фразеологии всех без исключения фашистских режим
ов.
Солженицын прочно держит эстафету идеологов фашизма. Он настаивает: зап
адный мир «почти перестает и существовать. Катастрофическое ослаблени
е западного мира и всей западной цивилизации… Это главным образом резул
ьтат исторического, психологического и нравственного кризиса всей той
культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения
и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века».
Магистральная цель всех его литературных упражнений Ц попытка доказа
ть, что будущее за авторитаризмом, фашизмом. К своей излюбленной цели он п
риспосабливает толкуемые им вкривь и вкось в обоснование авторитаризм
а теории «технократии». А чтобы донести их до массового сознания, облека
ет свои рассуждения в форму романа.
Но почему тогда на Западе Солженицын поднят на щит, ведь он носитель идей,
чуждых значительной части правящих классов, скажем, в США? Разве трудно б
ыло разглядеть все это уже в те времена, когда Солженицын формально не вы
ходил за рамки литературы, не писал еще политических статей, не выступал
с речами пророка? Болгарский публицист Н. Павлов проницательно диагност
ировал суть этого феномена еще до появления солженицынских откровений
«Из-под глыб».
«Империалистическая пропаганда, Ц писал Н. Павлов, Ц давно создала сте
реотип Солженицына как поборника «либерализации» и прочих расхожих в б
уржуазно-демократических странах лозунгов. Идейное содержание «Авгус
та четырнадцатого» начисто перечеркивает благостный стереотип. Отрица
ние политической деятельности, парламентаризма, а следовательно, атоми
зация общества, прельстительные речи насчет пригодности технократии к
руководству Ц общее достояние, основы философии тоталитарных, фашистс
ких режимов. Все сторонники изуверских фашистских доктрин в двадцатые г
оды в Италии, в тридцатые годы в Германии начинали с ликвидации в условия
х капитализма партий за исключением своей собственной, а кончали физиче
ским истреблением инакомыслящих…
Так-то при ближайшем рассмотрении и оказывается, что сей необыкновенный
светоч «либерализма», по клятвенным заверениям буржуазной пропаганды,
на деле заурядный и неоригинальный носитель авторитарных идей. Дайте то
лько власть людям, описанным и воспетым Солженицыным, и польются потоки
крови. Автор много правее буржуазной демократии. Едва ли этого на Западе
не видят те, кто поднимает на щит Солженицына, и, конечно, он непригоден дл
я использования там. Отсюда поразительная однобокость в рецензиях на кн
игу в западной печати, эта ее сторона начисто игнорируется. Его упорно по
ддерживают по понятной причине Ц почему бы международной буржуазии, ис
пользующей в борьбе против мирового революционного процесса диктаторс
кие режимы, не приставить к делу еще и идеолога, пусть исповедующего тота
литаризм! Ведь он обладает прекрасными верительными грамотами Ц зооло
гически ненавидит Советский Союз
Отечествен фронт», 1974, 11 июня.
.
Когда «пророка объявился на Западе, то, по свидетельству американского ж
урнала «Ньюсуик», президент США Никсон с некоторым удивлением заметил ч
ленам кабинета:
Ц А ведь Солженицын-то правее Барри Голдуотера! Государственный секре
тарь Киссинджер, по основной профессии историк, уточнил:
Ц Нет, господин президент. Он правее царей.
Если так, рассудили в Белом доме, то западным профессионалам-идеологам с
ентенции Солженицына доставили неописуемое огорчение. Поучительный пр
имер дал тот же «Ньюсуик». Сколько слез годами проливал журнал, скорбя по
поводу судьбы Солженицына в СССР, и вот на тебе, встречи лицом к лицу с ним
закаленные редакторы не выдержали и поперхнулись. Слов не хватает, чтобы
описать их затруднительное положение, а поэтому пусть они сами скажут о
своих тревогах и заботах:
«Прибытие Александра Солженицына поставит в затруднительное положени
е интеллектуалов… Для большинства на Западе дело было достаточно ясно: А
лександр Солженицын идеологически и по своим настроениям был-де одним и
з них, сторонником свободы и демократии, а высылка его на Запад, в сущности
, награда, и он желанный гость. Убеждение в этом продержалось недолго. Из п
отока слов предстал иной Солженицын, куда менее опрятный и приемлемый, ч
ем считали раньше… крайний сторонник авторитаризма и не верящий в демок
ратию…
Солженицын смягчил многие свои антидемократические заявления… но все
же неясно Ц какой же вариант отражает его подлинные чувства. Надуется л
и Запад из-за того, что один из его ведущих идеологических героев на деле
оказался аполитичным дураком Ц святошей, покажет будущее»
«Newsweek», March 18, 1974, p. 43.
.
Поэтому, высоко ценя антикоммунистические воззрения Солженицына, запа
дные газетчики все же попросили его разъяснить личное отношение к Запад
у. Он выжал из себя: «Я только хочу поправить, чтобы не было неверных предс
тавлений: я не против демократии вообще…» Немножко подучился. Как хамеле
он на полосатом пледе, окрасился в приличествующие цвета.
«Образование» его в этом направлении пошло гигантскими шагами. Не то что
бы Солженицын усмотрел где-то спасительный свет. Скорее он вплотную сто
лкнулся с волей хозяев. Очень скоро он продемонстрировал глубокую справ
едливость старой истины Ц кто платит, тот заказывает музыку. Пришел он к
этому выводу, конечно, не столько сам, сколько на помочах все того же ЦРУ, в
зявшегося через НТС наставлять Солженицына в мудрости, как жить на Запад
е. НТС постарался укоротить длину языка Солженицына, естественно, только
в одном отношении, чтобы он никоим образом не поранил бы ненароком свяще
нной коровы «демократии». Вот как оно получается; когда нужно, фашиствую
щие энтээсовцы рядятся в тогу «демократии». Коль предписано сменить иде
ологическую форму одежды, то и Солженицын одевается по погоде, определен
ной энтээсовскими синоптиками.
Тот, кто вчера еще бил себя в грудь, вопил о железной последовательности с
воих убеждений, перестроился буквально на глазах. В речи в Нью-Йорке 9 июл
я 1975 года он льстиво говорил: «На руководство вашей страны, которая открое
т третье столетие своего существования, может быть, ляжет тяжесть, котор
ой еще не было во всей американской истории. Вашим руководителям этого у
же близкого времени понадобятся глубокая интуиция, духовное предвиден
ие, высокие качества ума и души. Пошли вам бог, чтобы в те минуты вас возгла
вили такие же великие характеры, как те, которые создали вашу страну».
Аплодисменты, конечно. А почему бы американцам, да и не им одним, не помяну
ть добрым словом Вашингтона, Джефферсона и других «отцов-основателей» С
ША, достойных людей своего века? Только Солженицын потревожил тени велик
их не для того, чтобы воздать им должное. «Люди, создавшие ваше государств
о, Ц нравоучительно изрек Солженицын, а ему уж доподлинно известны их ду
мы, Ц никогда не упускали из рук нравственного компаса… И свою практиче
скую политику они сверяли с этим нравственным компасом… Руководители, с
оздавшие вашу страну, никогда не говорили: пусть рядом царит рабство, лад
но, а мы вступим с ним в разрядку, лишь бы оно не распространилось на нас».
Рабство во времена, о которых он говорил, было закреплено американской к
онституцией и царило не «рядом», в самих Соединенных Штатах. Вашингтон, Д
жефферсон, Мэдисон были крупными рабовладельцами и не видели в этом ниче
го зазорного. Отнесем это 8за счет хотя бы малограмотности писателя в обл
асти истории. Но дело не в этом. Он силился вырвать «отцов-основателей» из
рамок своего времени и своего класса и превратить их в солдат «холодной
войны». Если и учили чему-нибудь своих сограждан «отцы-основатели», и пре
жде всего Вашингтон, в канонизированном «Прощальном обращении к стране
», то именно смертельной опасности подмены идеологическими соображени
ями практической политики. В чем и суть классического духовного наследи
я «отцов-основателей» США. Другое дело, как обращаются с ним правые экстр
емисты в США, к которым примкнул Солженицын.
Ему хотелось бы начертать на знаменах пресловутой «нравственной револ
юции», глобального антикоммунистического похода, еще имена Вашингтона
и Джефферсона!
5
Первую годовщину своего выдворения из Советского Союза Солженицын озн
аменовал выпуском в Париже книги мемуарного жанра «Бодался теленок с ду
бом. Очерки литературной жизни». С ее страниц предстает отталкивающий об
раз Солженицына Ц лицемера и ханжи. Отчего саморазоблачение? Его можно
должным образом понять, только «вписав» его в тактику «психологической
войны». Уже говорилось о необыкновенных откровениях Редлиха весной 1975 го
да. В то же время появился и солженицынский «Теленок». Совпадение не случ
айное. Теперь и ЦРУ спешит с новым большим отчетом о работе своего литера
турного подрядчика. Читайте, смотрите, вот наши достижения, вот как мы вед
ем «психологическую войну»!
Без преувеличения можно сказать, что эта книга отражает видение советск
ой действительности глазами ЦРУ. В директивном документе ЦРУ-НТС, оцени
вавшем обстановку в СССР на рубеже шестидесятых и семидесятых годов, гов
орится о якобы существующем «подполье верхнего этажа» и «подполье нижн
его этажа». «Пуповина, связывающая эти два «подполья», Ц группы и фигуры
, вышедшие на поверхность и ставшие известными стране… так… для «нижнего
» характерна фигура Солженицына…;«Набивая себе цену в глазах ЦРУ, он с ве
личайшим бахвальством рассказывает, как пытался соорудить антисоветск
ое подполье: «С кем-то знакомство, через него другое, там Ц условная фраз
а в письме или при явке, там Ц кличка, там Ц цепочка из нескольких челове
к Ц просыпаешься однажды утром: батюшки, да ведь я давно подпольщик!»
В порядке отчета и поучения единомышленников он подробно описывает сво
ю тактику при попытках протащить антисоветские пасквили в советскую же
печать. С сокрушением сердца он убедился, что использовать средства масс
овой информации Советского государства для спекуляций по поводу культ
а личности не удастся. Лагерная тема утрачивала полезность как средство
подрывной работы. Значит, нужно, и не мешкая, менять тактику. Печатать сочи
нения на эту тему на Западе.
Шло лето 1968 года. Закончен «Архипелаг Гулаг», по замыслу Солженицына, само
е грозное оружие против Советского Союза. То был отнюдь не плод единолич
ного творчества, а обобщение усилий как государственных ведомств США, та
к и индивидуальных антикоммунистов. Как название, так и тематика подгото
влены соответствующими изысканиями. В 1946 Ц 1950 годах госдепартамент и АФТ
составили карту ГУЛага, которую в 1951 году издали массовым тиражом. В сентя
бре 1954 года госдепартамент издал официальный отчет «о принудительном тр
уде» в СССР. На долю Солженицына оставалось обобщить все эти материалы и
поставить на них свое имя, то есть персонифицировать их в интересах веду
щейся ЦРУ «психологической войны».
Зададимся одним вопросом: если уже в 1968 году было изготовлено это «оружие
», по мнению Солженицына, да и наверняка ЦРУ, страшной, пробивной силы, то п
очему публикация на Западе состоялась более чем через пять лет? 2 июня 1968 го
да, пишет Солженицын, «Архипелаг» закончен, отснята пленка, свернута в ка
псулу… Отправление будет авантюрное, с большим риском… Неудачные случа
йности, затрудняющие отправку… узналось об удаче. Свобода! Легкость! Ц п
очти как юмор, летним пухлым, но не грозным облаком прошла большая против
меня статья «Литературки» (26.6.68). Я быстро проглядываю ее, ища чувствительн
ых ударов Ц и не находил ни одного! Никто не углядел моего уязвимого мест
а: что против печатанья «Круга» («В круге первом». Ц Н. Я. ) Ц я ве
дь не возразил, не протестовал Ц почему?… Не тот борец, кто поборол, а тот, к
то вывернулся».
Напрасно Солженицын кривляется и поносит всех. Тогда к нему относились к
ак к начинающему, спотыкающемуся, но все же литератору. Кто мог быть посвя
щен в его тайные дела! С ним спорили, не соглашались, но делали это в рамках
нормальных взаимоотношений порядочных людей. Да, мудрено было рассмотр
еть под маской «страдальца» человека с уголовной психологией. Солжениц
ын прекрасно понимал это и всеми силами старался подольше носить эту мас
ку. «Значение подполья, Ц поучает НТС, Ц не в его количественном размер
е, а в его политическом качестве». Отсюда вытекает «признание допустимос
ти, а зачастую необходимости маскировки». Выход «Архипелага» тогда озна
чал бы, что маска сорвана, а у Солженицына были новые обширные планы.
Иные склонны были считать, что Солженицыну покоя не дает лагерная тема, а
он думал совершенно о другом. 1968 год для него был определенным рубежом: «Я к
ак раз перешел тогда через пятьдесят лет, и это совпало с чертой в моей раб
оте: я уже не писал о лагерях, окончил и все остальное, мне предстояла совс
ем новая огромная работа Ц роман о 17-м годе (как я думал сперва, лет на деся
ть)». Это «главная» работа, по сравнению с ней все написанное Ц так, мелоч
ь, для получения известности, пусть скандальной.
Нехватку литературных произведений, какие бы они ни были, ЦРУ и Солжениц
ын решают компенсировать получением Нобелевской премии. На страницах к
ниги он повторяет то, что твердил тогда ежедневно в своем кругу и что неме
дленно доходило до ЦРУ: «Мне эту премию надо! Как ступень в позиции, в битв
е! И чем раньше получу, тем тверже стану, тем крепче ударю!… Дотянуть до ноб
елевской трибуны и грянуть!» Причем в бесконечных беседах с радетелями с
Запада он устанавливает и срок искомой премии: «Для меня 70-й год был после
дний год, когда Нобелевская премия еще нужна была мне, еще могла мне помоч
ь. Дальше уже Ц я начал бы битву без нее». Почему именно год 1970-й? А потому, чт
о на 1971 год падает выход «Августа четырнадцатого» Ц первого тома задуман
ного им романа. Следовательно, опубликоваться надо было уже в ореоле ноб
елевского лауреата.
И кто бы мог подумать? В 1970 году Солженицын поучил Нобелевскую премию по со
вокупности опубликованных к тому времени произведений. Поразительно! Ч
удо из чудес, недоступное человеческому разумению. Да, цело обстоит толь
ко так и не иначе, объясняет Солженицын, «только теперь, нет, только сегодн
я я понимаю, как удивительно вел бог эту задачу к выполнению». Если так, то
гда какие могут быть вопросы Ц претензии только к исключительно высшим
силам, сделавшим шведских господ своим орудием. Припомним еще и ЦРУ…
Итак, по горячим следам за премией грянул «Август четырнадцатого», котор
ый далеко не оправдал надежд сочинителя. Он прояснил его кредо Ц антипа
триотизм, авторитаризм и прочее. Когда появились негодующие рецензии и о
трицательные отзывы, Солженицын не мог не заключить: «Уже с «Августа» на
чинается процесс раскола моих читателей, потери сторонников, а со мной о
стается меньше, чем уходит. В первых вещах я маскировался… Следующими ша
гами мне неизбежно себя открывать». Нобелевская премия не смогла ввести
в заблуждение честных людей. Вылазка с «Августом четырнадцатого» прова
лилась.
Они, сочинитель и покровители, перепугались, что это повлечет последстви
я для распоясавшегося антисоветчика, посему аккредитованные в Москве к
орреспонденты «Нью-Йорк Таймс» Г. Смит и «Вашингтон пост» Р. Кайзер встре
тились с Солженицыным, дабы взять у него интервью. Встречу обставили в уж
асающе конспиративном духе Ц надо было показать не меньше как всему мир
у, что увидеть сочинителя иностранцам Ц «подвиг». Идиотизм всего послед
овавшего можно передать разве словами одного из «героев» тайной беседы
Ц Р. Кайзера. В своей книге, впервые вышедшей в США в 1976 году, Кайзер с убийст
венной серьезностью открылся:
«В то время дело представлялось опасным и вызывало немало опасений. Мы н
е знали, что нас ожидает высылка казалась вполне возможной и что ожидает
Солженицына. Вот как я записал все это три года назад, слегка отредактиро
вав спустя три года.
Нам сказали взять с собой магнитофоны и фотоаппараты, чтобы запечатлеть
интервью и Солженицына с семьей для потомства. Нас предупредили: идти, не
привлекая внимания. Я завернул магнитофон и фотоаппарат в старые номера
«Правды» и сунул в авоську, какие русские обычно носят в кармане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
ом, что фашистская диктатура венчает-де все развитие человечества и «но
вый порядок» не будет иметь конца. Третирование западной демократии зан
имало видное место во фразеологии всех без исключения фашистских режим
ов.
Солженицын прочно держит эстафету идеологов фашизма. Он настаивает: зап
адный мир «почти перестает и существовать. Катастрофическое ослаблени
е западного мира и всей западной цивилизации… Это главным образом резул
ьтат исторического, психологического и нравственного кризиса всей той
культуры и системы мировоззрения, которая зачалась в эпоху Возрождения
и получила высшие формулировки у просветителей XVIII века».
Магистральная цель всех его литературных упражнений Ц попытка доказа
ть, что будущее за авторитаризмом, фашизмом. К своей излюбленной цели он п
риспосабливает толкуемые им вкривь и вкось в обоснование авторитаризм
а теории «технократии». А чтобы донести их до массового сознания, облека
ет свои рассуждения в форму романа.
Но почему тогда на Западе Солженицын поднят на щит, ведь он носитель идей,
чуждых значительной части правящих классов, скажем, в США? Разве трудно б
ыло разглядеть все это уже в те времена, когда Солженицын формально не вы
ходил за рамки литературы, не писал еще политических статей, не выступал
с речами пророка? Болгарский публицист Н. Павлов проницательно диагност
ировал суть этого феномена еще до появления солженицынских откровений
«Из-под глыб».
«Империалистическая пропаганда, Ц писал Н. Павлов, Ц давно создала сте
реотип Солженицына как поборника «либерализации» и прочих расхожих в б
уржуазно-демократических странах лозунгов. Идейное содержание «Авгус
та четырнадцатого» начисто перечеркивает благостный стереотип. Отрица
ние политической деятельности, парламентаризма, а следовательно, атоми
зация общества, прельстительные речи насчет пригодности технократии к
руководству Ц общее достояние, основы философии тоталитарных, фашистс
ких режимов. Все сторонники изуверских фашистских доктрин в двадцатые г
оды в Италии, в тридцатые годы в Германии начинали с ликвидации в условия
х капитализма партий за исключением своей собственной, а кончали физиче
ским истреблением инакомыслящих…
Так-то при ближайшем рассмотрении и оказывается, что сей необыкновенный
светоч «либерализма», по клятвенным заверениям буржуазной пропаганды,
на деле заурядный и неоригинальный носитель авторитарных идей. Дайте то
лько власть людям, описанным и воспетым Солженицыным, и польются потоки
крови. Автор много правее буржуазной демократии. Едва ли этого на Западе
не видят те, кто поднимает на щит Солженицына, и, конечно, он непригоден дл
я использования там. Отсюда поразительная однобокость в рецензиях на кн
игу в западной печати, эта ее сторона начисто игнорируется. Его упорно по
ддерживают по понятной причине Ц почему бы международной буржуазии, ис
пользующей в борьбе против мирового революционного процесса диктаторс
кие режимы, не приставить к делу еще и идеолога, пусть исповедующего тота
литаризм! Ведь он обладает прекрасными верительными грамотами Ц зооло
гически ненавидит Советский Союз
Отечествен фронт», 1974, 11 июня.
.
Когда «пророка объявился на Западе, то, по свидетельству американского ж
урнала «Ньюсуик», президент США Никсон с некоторым удивлением заметил ч
ленам кабинета:
Ц А ведь Солженицын-то правее Барри Голдуотера! Государственный секре
тарь Киссинджер, по основной профессии историк, уточнил:
Ц Нет, господин президент. Он правее царей.
Если так, рассудили в Белом доме, то западным профессионалам-идеологам с
ентенции Солженицына доставили неописуемое огорчение. Поучительный пр
имер дал тот же «Ньюсуик». Сколько слез годами проливал журнал, скорбя по
поводу судьбы Солженицына в СССР, и вот на тебе, встречи лицом к лицу с ним
закаленные редакторы не выдержали и поперхнулись. Слов не хватает, чтобы
описать их затруднительное положение, а поэтому пусть они сами скажут о
своих тревогах и заботах:
«Прибытие Александра Солженицына поставит в затруднительное положени
е интеллектуалов… Для большинства на Западе дело было достаточно ясно: А
лександр Солженицын идеологически и по своим настроениям был-де одним и
з них, сторонником свободы и демократии, а высылка его на Запад, в сущности
, награда, и он желанный гость. Убеждение в этом продержалось недолго. Из п
отока слов предстал иной Солженицын, куда менее опрятный и приемлемый, ч
ем считали раньше… крайний сторонник авторитаризма и не верящий в демок
ратию…
Солженицын смягчил многие свои антидемократические заявления… но все
же неясно Ц какой же вариант отражает его подлинные чувства. Надуется л
и Запад из-за того, что один из его ведущих идеологических героев на деле
оказался аполитичным дураком Ц святошей, покажет будущее»
«Newsweek», March 18, 1974, p. 43.
.
Поэтому, высоко ценя антикоммунистические воззрения Солженицына, запа
дные газетчики все же попросили его разъяснить личное отношение к Запад
у. Он выжал из себя: «Я только хочу поправить, чтобы не было неверных предс
тавлений: я не против демократии вообще…» Немножко подучился. Как хамеле
он на полосатом пледе, окрасился в приличествующие цвета.
«Образование» его в этом направлении пошло гигантскими шагами. Не то что
бы Солженицын усмотрел где-то спасительный свет. Скорее он вплотную сто
лкнулся с волей хозяев. Очень скоро он продемонстрировал глубокую справ
едливость старой истины Ц кто платит, тот заказывает музыку. Пришел он к
этому выводу, конечно, не столько сам, сколько на помочах все того же ЦРУ, в
зявшегося через НТС наставлять Солженицына в мудрости, как жить на Запад
е. НТС постарался укоротить длину языка Солженицына, естественно, только
в одном отношении, чтобы он никоим образом не поранил бы ненароком свяще
нной коровы «демократии». Вот как оно получается; когда нужно, фашиствую
щие энтээсовцы рядятся в тогу «демократии». Коль предписано сменить иде
ологическую форму одежды, то и Солженицын одевается по погоде, определен
ной энтээсовскими синоптиками.
Тот, кто вчера еще бил себя в грудь, вопил о железной последовательности с
воих убеждений, перестроился буквально на глазах. В речи в Нью-Йорке 9 июл
я 1975 года он льстиво говорил: «На руководство вашей страны, которая открое
т третье столетие своего существования, может быть, ляжет тяжесть, котор
ой еще не было во всей американской истории. Вашим руководителям этого у
же близкого времени понадобятся глубокая интуиция, духовное предвиден
ие, высокие качества ума и души. Пошли вам бог, чтобы в те минуты вас возгла
вили такие же великие характеры, как те, которые создали вашу страну».
Аплодисменты, конечно. А почему бы американцам, да и не им одним, не помяну
ть добрым словом Вашингтона, Джефферсона и других «отцов-основателей» С
ША, достойных людей своего века? Только Солженицын потревожил тени велик
их не для того, чтобы воздать им должное. «Люди, создавшие ваше государств
о, Ц нравоучительно изрек Солженицын, а ему уж доподлинно известны их ду
мы, Ц никогда не упускали из рук нравственного компаса… И свою практиче
скую политику они сверяли с этим нравственным компасом… Руководители, с
оздавшие вашу страну, никогда не говорили: пусть рядом царит рабство, лад
но, а мы вступим с ним в разрядку, лишь бы оно не распространилось на нас».
Рабство во времена, о которых он говорил, было закреплено американской к
онституцией и царило не «рядом», в самих Соединенных Штатах. Вашингтон, Д
жефферсон, Мэдисон были крупными рабовладельцами и не видели в этом ниче
го зазорного. Отнесем это 8за счет хотя бы малограмотности писателя в обл
асти истории. Но дело не в этом. Он силился вырвать «отцов-основателей» из
рамок своего времени и своего класса и превратить их в солдат «холодной
войны». Если и учили чему-нибудь своих сограждан «отцы-основатели», и пре
жде всего Вашингтон, в канонизированном «Прощальном обращении к стране
», то именно смертельной опасности подмены идеологическими соображени
ями практической политики. В чем и суть классического духовного наследи
я «отцов-основателей» США. Другое дело, как обращаются с ним правые экстр
емисты в США, к которым примкнул Солженицын.
Ему хотелось бы начертать на знаменах пресловутой «нравственной револ
юции», глобального антикоммунистического похода, еще имена Вашингтона
и Джефферсона!
5
Первую годовщину своего выдворения из Советского Союза Солженицын озн
аменовал выпуском в Париже книги мемуарного жанра «Бодался теленок с ду
бом. Очерки литературной жизни». С ее страниц предстает отталкивающий об
раз Солженицына Ц лицемера и ханжи. Отчего саморазоблачение? Его можно
должным образом понять, только «вписав» его в тактику «психологической
войны». Уже говорилось о необыкновенных откровениях Редлиха весной 1975 го
да. В то же время появился и солженицынский «Теленок». Совпадение не случ
айное. Теперь и ЦРУ спешит с новым большим отчетом о работе своего литера
турного подрядчика. Читайте, смотрите, вот наши достижения, вот как мы вед
ем «психологическую войну»!
Без преувеличения можно сказать, что эта книга отражает видение советск
ой действительности глазами ЦРУ. В директивном документе ЦРУ-НТС, оцени
вавшем обстановку в СССР на рубеже шестидесятых и семидесятых годов, гов
орится о якобы существующем «подполье верхнего этажа» и «подполье нижн
его этажа». «Пуповина, связывающая эти два «подполья», Ц группы и фигуры
, вышедшие на поверхность и ставшие известными стране… так… для «нижнего
» характерна фигура Солженицына…;«Набивая себе цену в глазах ЦРУ, он с ве
личайшим бахвальством рассказывает, как пытался соорудить антисоветск
ое подполье: «С кем-то знакомство, через него другое, там Ц условная фраз
а в письме или при явке, там Ц кличка, там Ц цепочка из нескольких челове
к Ц просыпаешься однажды утром: батюшки, да ведь я давно подпольщик!»
В порядке отчета и поучения единомышленников он подробно описывает сво
ю тактику при попытках протащить антисоветские пасквили в советскую же
печать. С сокрушением сердца он убедился, что использовать средства масс
овой информации Советского государства для спекуляций по поводу культ
а личности не удастся. Лагерная тема утрачивала полезность как средство
подрывной работы. Значит, нужно, и не мешкая, менять тактику. Печатать сочи
нения на эту тему на Западе.
Шло лето 1968 года. Закончен «Архипелаг Гулаг», по замыслу Солженицына, само
е грозное оружие против Советского Союза. То был отнюдь не плод единолич
ного творчества, а обобщение усилий как государственных ведомств США, та
к и индивидуальных антикоммунистов. Как название, так и тематика подгото
влены соответствующими изысканиями. В 1946 Ц 1950 годах госдепартамент и АФТ
составили карту ГУЛага, которую в 1951 году издали массовым тиражом. В сентя
бре 1954 года госдепартамент издал официальный отчет «о принудительном тр
уде» в СССР. На долю Солженицына оставалось обобщить все эти материалы и
поставить на них свое имя, то есть персонифицировать их в интересах веду
щейся ЦРУ «психологической войны».
Зададимся одним вопросом: если уже в 1968 году было изготовлено это «оружие
», по мнению Солженицына, да и наверняка ЦРУ, страшной, пробивной силы, то п
очему публикация на Западе состоялась более чем через пять лет? 2 июня 1968 го
да, пишет Солженицын, «Архипелаг» закончен, отснята пленка, свернута в ка
псулу… Отправление будет авантюрное, с большим риском… Неудачные случа
йности, затрудняющие отправку… узналось об удаче. Свобода! Легкость! Ц п
очти как юмор, летним пухлым, но не грозным облаком прошла большая против
меня статья «Литературки» (26.6.68). Я быстро проглядываю ее, ища чувствительн
ых ударов Ц и не находил ни одного! Никто не углядел моего уязвимого мест
а: что против печатанья «Круга» («В круге первом». Ц Н. Я. ) Ц я ве
дь не возразил, не протестовал Ц почему?… Не тот борец, кто поборол, а тот, к
то вывернулся».
Напрасно Солженицын кривляется и поносит всех. Тогда к нему относились к
ак к начинающему, спотыкающемуся, но все же литератору. Кто мог быть посвя
щен в его тайные дела! С ним спорили, не соглашались, но делали это в рамках
нормальных взаимоотношений порядочных людей. Да, мудрено было рассмотр
еть под маской «страдальца» человека с уголовной психологией. Солжениц
ын прекрасно понимал это и всеми силами старался подольше носить эту мас
ку. «Значение подполья, Ц поучает НТС, Ц не в его количественном размер
е, а в его политическом качестве». Отсюда вытекает «признание допустимос
ти, а зачастую необходимости маскировки». Выход «Архипелага» тогда озна
чал бы, что маска сорвана, а у Солженицына были новые обширные планы.
Иные склонны были считать, что Солженицыну покоя не дает лагерная тема, а
он думал совершенно о другом. 1968 год для него был определенным рубежом: «Я к
ак раз перешел тогда через пятьдесят лет, и это совпало с чертой в моей раб
оте: я уже не писал о лагерях, окончил и все остальное, мне предстояла совс
ем новая огромная работа Ц роман о 17-м годе (как я думал сперва, лет на деся
ть)». Это «главная» работа, по сравнению с ней все написанное Ц так, мелоч
ь, для получения известности, пусть скандальной.
Нехватку литературных произведений, какие бы они ни были, ЦРУ и Солжениц
ын решают компенсировать получением Нобелевской премии. На страницах к
ниги он повторяет то, что твердил тогда ежедневно в своем кругу и что неме
дленно доходило до ЦРУ: «Мне эту премию надо! Как ступень в позиции, в битв
е! И чем раньше получу, тем тверже стану, тем крепче ударю!… Дотянуть до ноб
елевской трибуны и грянуть!» Причем в бесконечных беседах с радетелями с
Запада он устанавливает и срок искомой премии: «Для меня 70-й год был после
дний год, когда Нобелевская премия еще нужна была мне, еще могла мне помоч
ь. Дальше уже Ц я начал бы битву без нее». Почему именно год 1970-й? А потому, чт
о на 1971 год падает выход «Августа четырнадцатого» Ц первого тома задуман
ного им романа. Следовательно, опубликоваться надо было уже в ореоле ноб
елевского лауреата.
И кто бы мог подумать? В 1970 году Солженицын поучил Нобелевскую премию по со
вокупности опубликованных к тому времени произведений. Поразительно! Ч
удо из чудес, недоступное человеческому разумению. Да, цело обстоит толь
ко так и не иначе, объясняет Солженицын, «только теперь, нет, только сегодн
я я понимаю, как удивительно вел бог эту задачу к выполнению». Если так, то
гда какие могут быть вопросы Ц претензии только к исключительно высшим
силам, сделавшим шведских господ своим орудием. Припомним еще и ЦРУ…
Итак, по горячим следам за премией грянул «Август четырнадцатого», котор
ый далеко не оправдал надежд сочинителя. Он прояснил его кредо Ц антипа
триотизм, авторитаризм и прочее. Когда появились негодующие рецензии и о
трицательные отзывы, Солженицын не мог не заключить: «Уже с «Августа» на
чинается процесс раскола моих читателей, потери сторонников, а со мной о
стается меньше, чем уходит. В первых вещах я маскировался… Следующими ша
гами мне неизбежно себя открывать». Нобелевская премия не смогла ввести
в заблуждение честных людей. Вылазка с «Августом четырнадцатого» прова
лилась.
Они, сочинитель и покровители, перепугались, что это повлечет последстви
я для распоясавшегося антисоветчика, посему аккредитованные в Москве к
орреспонденты «Нью-Йорк Таймс» Г. Смит и «Вашингтон пост» Р. Кайзер встре
тились с Солженицыным, дабы взять у него интервью. Встречу обставили в уж
асающе конспиративном духе Ц надо было показать не меньше как всему мир
у, что увидеть сочинителя иностранцам Ц «подвиг». Идиотизм всего послед
овавшего можно передать разве словами одного из «героев» тайной беседы
Ц Р. Кайзера. В своей книге, впервые вышедшей в США в 1976 году, Кайзер с убийст
венной серьезностью открылся:
«В то время дело представлялось опасным и вызывало немало опасений. Мы н
е знали, что нас ожидает высылка казалась вполне возможной и что ожидает
Солженицына. Вот как я записал все это три года назад, слегка отредактиро
вав спустя три года.
Нам сказали взять с собой магнитофоны и фотоаппараты, чтобы запечатлеть
интервью и Солженицына с семьей для потомства. Нас предупредили: идти, не
привлекая внимания. Я завернул магнитофон и фотоаппарат в старые номера
«Правды» и сунул в авоську, какие русские обычно носят в кармане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60