Он не может понять, как сюда попал, но страшно пугается,
потому что из будки, которую прикрыл кухонным столом, раздается грозное
рычание. Тогда бросается к решетке и начинает кричать посетителям
зоопарка, чтобы они срочно предприняли какие-нибудь спасительные
действия. Но крик его, как полагается, тонет глубоко в груди, а
посетители, не поворачиваясь в его сторону, спешат к вольерам с более
редкими животными. Он горько плачет, как может плакать человек на
необитаемом острове, глядя на проплывающий мимо белый океанский лайнер.
Потом к клетке подходит женщина с распущенными черными волосами и
говорит: "Милый мой Шалопут". И в этот момент трещит баррикада, он
бросается к будке спасать свою нелепую жизнь, но не успевает. Из будки
показывается курчавая голова и произносит: "Что же ты, Горыныч, забыл
про волчок?" Загнанный в угол, в истрепанных чувствах, кидается обратно
к прутьям, надеясь призвать в свидетели заметившую его женщину, но та
исчезла, а вместо нее появился милиционер и требует тут же предъявить
документы. Он не хочет предъявлять никаких документов, ему все надоело,
у него нестерпимо начинает болеть голова, как будто по ней стучат тупым
тяжелым предметом. И он просыпается. Голова его лежит на кухонном
столе, а рядом надрывается телефон.
-Алло, - он поднял трубку.
-Сергей Петрович?
-Да, кажется.
В трубке хихикнули, но потом поправились:
-Сергей Петрович, это говорит Зарудин.
-Угу.
-Сергей Петрович, стопроцентный успех, работает как часы. Мы вам
еще вчера звонили, вечером, как только закончили последний прогон.
Сергей Петрович, поздравляю, ребята не седьмом небе, они вас тоже
поздравляют. Полный успех.
-Хорошо, - сдержанно ответил Сергей Петрович.
-Вы будете сегодня в институте?
-Нет, я устал, я отдыхаю. Вторую серию начните без меня.
-Но как же без вас? - огорчились на том конце провода. - Ведь это
же совершенно новый режим, мы без вас не справимся.
-Справитесь, - устало заверил Сергей Петрович.
-Но... - попытались возразить.
-Никаких "но", меня не беспокоить, буду через неделю. Привет
ребятам. Пока.
Он положил трубку. Телефон как-то странно чирикнул. Тогда он еще
раз поднял и опустил трубку. Чириканье пропало.
Ничего не может быть реальнее простой физической боли. Мучения
тела избавляют душу от безответственных фантазий и возвращают человека
к удовлетворению материальных запросов. Сон вытеснялся из головы Сергея
Петровича глухой нарастающей болью в левом полушарии, а ощущение
безысходности гнусного сюжета потихоньку уступало место одному
неуемному желанию: выпить тут же два литра воды. Вода была рядом. Он
подошел к раковине, засунул туда умную голову и долго плескался
захлебываясь и фыркая хлорированной речной водой. Вода попадала к нему
на кухню издалека. Начало она брала в дремучих, поросших морошкой и
мхом северных болотах, там появлялась из каких-то подземных водоемов в
результате давления почвы, очищалась трофяными фильтрами и подавалась в
речное русло. Дальше, петляя и изворачиваясь, стекала по складкам
местности в поисках минимума гравитационного потенциала. Дорога к нему,
к этому минимуму, проходила мимо Южного города, здесь ее перехватывали
мощные водозаборники, дезинфицировали, потом поднимали водокачками
повыше и оттуда сбрасывали по квартирам. Так было много столетий, а лет
десять назад появилась новая деталь - вблизи города, с севера,
построили плотину, отчего возникло рукотворное море - Южное степное
море. Горожане по-разному встретили известие о возведении плотины.
Жители левого берега вначале обрадовались. Дело в том, что низкий левый
берег каждую весну в половодье подвергался угрозе затопления. В иные
весны вода заливала улицы, а в низинах, где раскинулись рабочие
слободки, и того хуже - поднималась под самые окна. С постройкой
плотины природные катаклизмы прекратились.
Правобережные жители отнеслись к плотине равнодушно - высок и
крут был правый берег. Но со временем настроение их упало. Огромная
чаша рукотворного моря извергала такое количество влаги, что климат в
городе стал меняться весьма ощутимым образом - зимы стали промозглыми и
холодными, а в летние жаркие дни безумствовала духота. Впрочем,
любители зелени отмечали, что и без того буйная городская
растительность многократно умножилась, и теперь никто не мог
сомневаться в том, что Южный город и впрямь является самым зеленым
городом мира.
Сергей Петрович жил на левом берегу, а работал на правом и
поэтому, освежаясь под водопроводной струей и обдумывая ее
происхождение, не впадал в крайности. Утолив жажду, он вытер голову.
Слава богу, боль отпускала. Но вместо нее пришли воспоминания о
странных событиях вчерашнего дня. Он набрал номер телефона.
-Алло, позовите Марту, пожалуйста.
-Марта, тебя к телефону, - послышалось в трубке. Там, видно,
спросили, кто именно. - Твой, твой, иди быстрее.
-Алло, кто это?
-Это я.
Марта всхлипнула.
-Что Караулов?
-В больнице лежит. У него там какое-то заражение, но говорят, не
опасно. Боже, как я перепугалсь вчера! Шалопутик, милый, скажи, что это
было?
-Ты о чем? - ровным голосом спросил Шалопут.
-Перестань пугать меня. Я еще не сошла с ума, но могу. Господи,
как он туда попал?
-Может быть, он следил за нами? - предположил Шалопут.
-Ты что, издеваешься? Ты знаешь, что он мне сказал, когда мы ехали
в больницу?
-Что?
-Он сказал: я видел бездну, - Марта от волнения взвизгнула.
-Ну.
-А потом он еще такое выкинул... - Марта замолчала.
Шалопут не выдержал:
-Говори же.
-Только ты не думай, что он сошел сума. Я Караулова знаю, такие с
ума не сходят.
-Я слушаю.
Марта дребезжащим голосом испуганно передала слова мужа:
-Пойди, говорит, к Шалопуту и попроси у него, то есть у тебя,
прощения от его имени за глупую выходку перед милиционером. И еще,
говорит, передай: Караулов жизнь не пожалеет, если потребуется, за дело
отдать.
Шалопут возмутился.
-Да он у тебя прохвост, он издевается над нами...
Марта заплакала.
-Престань плакать.
-Мне страшно, Шалопут. Вот теперь по-настоящему страшно стало.
Зачем ты его прохвостом назвал? Ведь он потом сказал, что ты его
прохвостом назовешь, и чтобы я тебе сказала: вспомни, Шалопут, была ли
заперта дверь в клетку?
Шалопута словно огнем обожгло. В суматохе он совершенно не обратил
внимания на то, что дверь в клетку была заперта. И даже не это, не это
было странным, странным было другое. Он сейчас понял, ведь он, когда
бежал спасать Караулова, полез к смотрителю за ключами, и это было
естественно - раз человек сидит в клетке, значит, дверь заперта и он
не может выйти. Но, почему он, Шалопут, проделав все это автоматически,
совершенно не обратил внимания на вопиющий факт - дверь кто-то
закрыл...
-Алло, алло! - кричала Марта в трубку, - ты куда пропал?
-Да, да, здесь я, - опомнился Шалопут. - Знаешь, Марта, один мой
знакомый как-то сказал: "Можно так напиться, что уже никогда не
протрезвеешь".
-Да он капли в рот не берет, - обиделась Марта.
-Я не о нем, я о себе. Вчера, понимаешь, водки перебрал...
-И ты смог? - Марта задыхалась. - После всего, что произошло, ты
позорно нализался?
-Подожди, не кипятись, - Шалопут начал оправдываться. - Я
однокашника встретил...
-Знаем мы этих однокашников, несчастный лгун. Ничего не хочу
слышать про твои похождения, старый кот. Нет, каков, - не унималась
Марта, - мало того, что блудит, так еще и мне рассказывает...
-Постой...
-Я ничего не хочу слышать, старый развратник. Однакашника он
встретил! Сейчас вот брошу трубку, будешь знать.
-Ты не сможешь бросить.
-Смогу.
-Попробуй.
Марта глубоко вздохнула.
-Господи, откуда ты взялся на мою голову, за что я тебя только
люблю. Ну и что твой однокашник, - слово "однокашник" она произнесла с
отвращением, - кто он? Как его зовут?
-Я не знаю. Фамилия, кажется, Сидоров.
-Так, все, забыли про однокашников, иначе мы с тобой поругаемся.
Ты зачем мне позвонил? Тебя волнует здоровье моего мужа? Практически
здоров, если не считать паталогической преданности любовнику своей
жены и еще какому-то делу. Подумаешь, пустячок, пойди и скажи
любовнику, что он видел бездну. Просто кошмар какой-то. Ты зачем меня в
зоопарк повел? Поехали бы к тебе, все, глядишь, и обошлось. Кто тебя
надоумил в зоопарк идти?
-Не знаю, - размышляя, отвечал Шалопут, - как-то вдруг захотелось.
Понимаешь, в детстве я в зоопарк не ходил, не было у нас зоопарка.
Думаю, надо же когда-нибудь побывать. Вот и решил совместить приятное с
полезным.
-Значит, меня ты держишь как полезное. Я знаю, для чего я тебе
нужна.
-Перестань.
-Не хочешь слушать правды?
-Не хочу я твоей правды. Я хочу видеть тебя, я хочу уткнуться
куда-нибудь, чтобы все вокруг пропало в бездну, в тартарары, чтобы все
стало неважным, кроме нас двоих. - Шалопут замолчал.
-Продолжай, - ласково попросила Марта.
-Марта, приезжай, - он затаил дыхание.
-Завтра.
-Завтра меня уже не будет.
-Так, бежишь!
-Нет, у меня командировка. Сегодня вечером уезжаю.
-Вечером, - грустно повторила Марта. - Ох, Шалопут, Шалопут,
уволят меня с работы как злостную прогульщицу, и муж бросит. Ладно,
когда?
-Я сейчас за билетами, - он посмотрел на часы. - Приходи к двум.
-Ладно, буду в три.
Сергей Петрович долго слушал телефонные гудки, обдумывая
создавшееся положение. Сергей Петрович, изощренный аналитик, то, что
называется сухой ум, или светлая голова, вдруг резко нажал пальцами на
рычажок и услышал "чик-чирик". Муж нанимает частного агента следить за
проделками жены, подытожил любовник-конспиратор. Он поймал себя на том,
что совершенно равнодушно произносит, хотя бы и в мыслях, слово
"любовник". Мысль делить женщину с кем-то другим, пусть он даже
законный супруг, глубоко противоречила его природе, а если взглянуть в
недалекое прошлое, то вообще само появление ее казалось невероятным. Он
попытался вспомнить себя в более молодом и наивном возрасте. Неужели
это было с ним, неужели он был так непримирим, так прямолинеен?! Перед
ним возникла еще одна щемящая картина - двое сидят на последней
ступеньке лестницы, уходящей в воду, и болтают ногами в теплой, как
парное молоко, воде. В сиреневом небе, залитом огнями многомиллионного
города, висит полная луна и с высоты наблюдает, как круги от их ног
ломают перевернутое изображение старой крепостной стены. Сергей
Петрович отогнал юношеское воспоминание, но оно опять явится к нему
ночью, когда он, утомленный картежной игрой, уснет в купейном вагоне
пассажирского поезда.
А пока он вернулся к дню сегодняшнему, быстренько привел себя
в порядок и отправился покупать билет, который позволит осуществить
намеченное им мероприятие. Выходя из темного подъезда, он подвергся
внезапному нападению яркого солнечного света вкупе с теплым свежим
воздухом и не заметил, как вслед за ним появился сосредоточенный
молодой человек. Не заметил он его и позже, когда стоял на перроне
наземной станции метро и наслаждался живописными кручами левого береге
и трехступенчатой белоснежной колокольней бывшего мужского монастыря,
где он прогуливался вчера по аллее, усыпанной багровыми листьями и
блестящими орехами. Он думал о том, что лет пядьдесят назад по этой
аллее гулял писатель Бездомный, который всю юность прожил в Южном
городе, а желал жить в столице. Он часто вспоминал судьбу ее
основателя, который лет восемьсот назад свою жизнь положил на то, чтобы
жить в Южном городе, бывшем тогда столицей, истратил силы и здоровье,
основал по пути не один город, в том числе нынешнюю столицу, и наконец
достиг своей цели, умер-таки в Южном городе его главным правителем.
Изнемогая от духоты в железнодорожной кассе, что на улице
Основоположника, он не обратил внимания на то, как ненавязчиво
разглядывает его гражданин, занявший за ним очередь. Да и потом, на
городском рынке, напротив кафедры, покупая роскошные осенние георгины,
он мог бы легко рассмотреть открытое волевое лицо преследователя, на
котором еще не было и следа морщин - этих шрамов борьбы человека с
самим собой, впрочем, не было пока и шрамов иного рода.
Домой Сергей Петрович вернулся с букетом и полной сумкой различных
вкусных вещей. На пороге его встретила Марта и они обнялись, будто не
видились тысячу лет. В этот день она была внимательнее обычного, не
шутила, не смеялась, не называла его Шалопутиком, а только Шалопутом,
не приставала к нему с вопросами, где он работает и почему у него,
бобыля, целая трехкомнатная квартира, а у них с мужем, отвественным
работником, всего две комнаты. Она осторожно заглядывала ему в глаза,
пытаясь выведать в них что-либо существенное или определить, правда ли
он едет в командировку, а не так просто сбегает от нее подальше. Но в
маленьких Шалопутовых глазках кроме нежности никакой особой информации
не содержалось. Впрочем, для нее и это было не так мало. Она любила
его, потому что он никогда по большому счету не врал, потому что был
ласков с ней, потому что она чувствовала, что нужна ему, и наконец еще
потому, что Шалопут был человек необыкновенный. Зашивая ему надорванный
рукав вельветового костюма, Марта спросила:
-Ты знаешь, что я на работе сказала?
Он вопросительно кивнул.
-Сказала, что необходимо выполнить деловые поручения мужа.
Шалопут нахмурился. Он не любил слушать про мужа, сам никогда не
упоминал о нем и ей не позволял насмехаться. Но сегодня, быть может,
впервые заговорил о Караулове. Да и то сказать, повод был из рядя вон
выходящий. Они обсуждали вопрос и с той, и с этой стороны, но к единому
мнению не пришли. Шалопут всячески успокаивал ее, говорил, что все
выяснится самым что ни на есть обычным образом. При этом он старательно
обходил вопрос о том, кто же Караулова запер в клетке. Видно, не знал
ответа.
8
-Хорошенькая, - подытожил наблюдения сцены прощания проницательный
человек с тараканьими усами. - Ваша жена?
-Да, - нехотя соврал попутчик, всем своим видом показывая, что не
намерен завязывать разговор.
Перрон с возрастающей скоростью уносился направо, туда, где в
грязном оконном пятне таяли провожающие, носильщики, буфеты,
напичканные крутыми холодными яйцами в целлулоидных пакетах, лампы
дневного света и круглые вокзальные часы марки МЧЗ. Необщительный
гражданин облегченно вздохнул, впереди у него - двенадцать часов
беззаботной жизни, когда не нужно принимать никаких решений, можно
расслабиться, просто глядеть в окно. Он полностью передоверил себя
машинисту - добровольному узнику стального пути и железнодорожного
расписания. Он редко ездил и потому любил это делать. Предпочитал поезд
самолету, потому что так дольше, купе - плацкарту, молчание -
разговору. Но ему сегодня явно не повезло. Стоило ему поверить, что его
оставили в покое, как над ухом послышалось:
-Мряка.
Гражданин с ненавистью посмотрел на соседа с тараканьими усами,
так нагло перевравшего смысл происходящего за окном. На него глядели
веселые добродушные глаза.
-Константин, - представился тот и протянул руку.
-А подите вы к черту, Константин, - отослал неразговорчивый и
попытался пройти мимо протянутой руки.
-О, веселый человек попался, - обрадовался Константин. - Я люблю
веселых, от них скорость прямолинейного движения возрастает.
Веселый гражданин насупился и, пожимая руку, представился:
-Иероним.
-Тот самый? - удивился Константин.
-Тот самый, - подтвердил Иероним.
Супружеская пара, разместившаяся в купе, с испугом наблюдала за
необычным знакомством. До этого они успели уже развернуть на купейном
столике бумажные свертки с провизией, и теперь из газет и журналов
выглядывали коричневые куриные ноги, головки репчатого лука и чеснока,
аппетитные колбасные кольца, бутылочка кефира и еще многое другое. Все
это поедал бледный щуплый парнишка, а его пухленькая розовощекая
женушка с какой-то обреченной покорностью намазывала, обмакивала,
солила и подсовывала новые и новые куски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55