Прежде чем заняться уяснением возможности этого последнего трансценди
рования и подлинного существа того, что им достигается, поставим сначала
вопрос: почему непосредственное самобытие или, пользуясь обычным слово
м, «душа», собственно, не может удовлетвориться трансцендированием к «ты
», осуществлением себя в общении? Мы видели ведь, что по крайней мере в пол
ожительном, основанном на «симпатии» отношении «я-ты» и в особенности в
потенцированном трансцендировании в подлинной «любви» «я» имеет успок
оительный и отрадный опыт нахождения своей родины, самой стихии своего б
ытия в «другом», т.е. находит вне себя почву для себя. Почему же это ему недо
статочно для осуществления его стремления к преодолению его субъектив
ности?
Первый и ближайший ответ на это заключается в том, что, как мы видели, не су
ществует конкретного отношения «я-ты», которое наряду с моментом «родно
го», нахождения себя в «другом», не содержало бы в себе и проти
воположного момента «чуждого», «жуткого», инородного и враждебного в «т
ы». Капля горького разочарования содержится в самом интимном и осчастли
вливающем отношении «я-ты»; даже самое глубокое « двоечество
», если в нем и преодолевается тягостное одиночество непосредственного
самобытия Ц как оно, собственно, в известной мере преодолевается во вся
ком, даже самом беглом и поверхностном общении, Ц оставляет все-таки неп
реодоленным некоторый осадок несказанного, невыразимого, лишь себе сам
ому молчаливо открывающегося одиночества. Одиночество моего непосредс
твенного самобытия, поскольку оно есть не что иное, как выражение его неп
овторимого своеобразия, его абсолютной единственности, принадлежит ве
дь, как мы уже видели, к самому его существу. В этом смысле и самая интимная
любовь даже не имеет права пытаться проникнуть в
это одиночество, вторгнуться в него и его преодолеть через его уничтожен
ие, ибо это значило бы разрушить самое внутреннее бытие любимого; она дол
жна, напротив, быть Ц как где-то тонко замечает Р.М.Рильке Ц нежным береж
ением одиночества любимого человека. И все же это, так ревниво замыкающе
еся и извне не преодолимое одиночество должно быть как-то преодолено, чт
обы непосредственное самобытие не растратило и не исчерпало себя в пуст
ой, призрачной субъективности.
Но если вдуматься глубже, легко увидеть, что неудовлетворительность чис
того трансцендирования вовне имеет еще другое, более глубокое и общее ос
нование. Никакая субъективность вообще Ц а значит, и никакая субъективн
ость «другого», «ты», которая как бы извне выступает мне навст
речу в облике объективной реальности, Ц не может как таковая избавить, с
пасти меня от моей собственной субъективности. Поэтому, поскольку речь и
дет об отношении «я-ты» в его чистом существе, отличном от всех иных родов
бытия, т.е. о встрече, сопринадлежности, связи меня с другой субъективност
ью, Ц оно, правда, расширяет круг субъективности, но не выводит меня за ее
пределы. Бытие вместе с «ты» как с другой субъективностью Ц даже если от
влечься от неизбежных трений, сопровождающих такую связь или совместно
сть двоих, Ц выводит меня в известном смысле за пределы моего
субъективного бытия, дарует мне опыт, что форма бытия «я есмь» не замкнут
а, а имеет по существу необходимый коррелят в «ты еси» Ц в субъективност
и, данной и не как бы в облике объективной внешней реальности, Ц но не осу
ществляет необходимой мне укорененности моей субъективности в некой
объективности Ц в реальности, которая в силу своей актуально
сти имеет собственную имманентную значимость и может быть для меня незы
блемо-прочной почвой. Так, событие с «другими» в форме, напр., «приятельско
го» или «товарищеского» общения есть по существу безнадежная попытка и
збегнуть неудовлетворительности, лежащей в основе моей ограниченности
, просто через забвение ее, через временную потерю самого себя в лишь мним
ом дополнении и укреплении себя динамически-жизненными излучениями чу
жих субъективностей. Правда, в противоположность этому то эминентное от
ношение «я-ты», которое мы имеем в лице любви, Ц подлинное тра
нсцендирование к реальности «другого» Ц означает, как мы видели, чудо п
одлинного выхождения за пределы моей субъективности. Но к ее существу пр
инадлежит именно то, что в нем «ты» воспринимается уже не как чистая, лишь
«другая», однородная мне субъективность, а как подлинная реальнос
ть, имеющая имманентную собственную ценность и значимость, т.е. что
«ты» открывается и переживается уже как нечто транссубъективное.
Но в таком случае это значит, что здесь уже совершается Ц в направле
нии «ты» и при посредстве трансцендирования к «ты» Ц другое
трансцендирование Ц трансцендирование совершенно иного р
ода, именно выхождение за пределы субъективности вообще .
Такое трансцендирование по существу уже совпадает с тем, кото
рое и составляет предмет нашего теперешнего размышления Ц с трансценд
ированием во - внутрь; только искомое «внутреннее»
отыскивается при этом во-вне Ц именно во внутренней глубине
«другого» как любимого. Правда, при этом легко впасть в заблуждение Ц им
енно смешать чистую субъективность Ц т.е. по существу несовершенное, пр
оизвольное, чисто потенциальное, само нуждающееся в завершении и пополн
ении, Ц в составе «ты» с искомым подлинно значимым внутренним бытием ка
к незыблемой почвой, объективности; это заблуждение и образует существо
«увлечения человеком», романтической «влюбленности» и может быть упод
облено короткому замыканию тока на его пути «во-внутрь», в поч
ву. Этим заблуждением, однако, не затрагивается истинное существо любви,
состоящее в живом достижении, усмотрении и признании полноценной реаль
ности в глубине «другого»; и в любви именно и совершается, как уже сказано
, нахождение искомой внутренней объективности Ц трансцендирование
во - внутрь Ц в составе « ты » и через поср
едство «ты». Это, быть может, есть вообще легчайший и самый естественный п
уть, на котором нам удается это трансцендирование во-внутрь или на котор
ом оно по крайней мере легче всего осознается. Дело в том, что так как иско
мое здесь внутреннее бытие не есть что-либо, принадлежащее к моей субъек
тивности, к моему отрешенному самобытию, а есть по существу нечто объект
ивное, значимое само по себе, т.е. общее всем и значимое для всех, то нет ниче
го удивительного в том, что оно может быть найдено в трансцендировании к
«ты», т.е. на пути во-вне Ц более того, что именно на этом пути оно легче все
го доступно. Ведь не надо забывать, что символы «внутри» и «во-вне» не долж
ны здесь браться в их буквальном, т.е. пространственном смысле, в котором о
ни означают два противоположных направления. Или если остаться при прос
транственных аналогиях, то мы можем сказать, что легчайший и вернейший п
уть «вглубь» может быть по меньшей мере столь же естественно
найден через другое, внешнее мне непосредственное самобытие
, чем через прямое углубление в самого себя, Ц подобно тому, как может ока
заться легче отыскать подпочвенную воду, роя землю на участке соседа, че
м на моем собственном участке. И эта аналогия в нашем случае еще недостат
очна, потому что сам переход Ц в лице любви Ц во внутреннее «
достояние» соседа есть уже «трансцендирование», уже выход з
а пределы моей субъективности Ц т.е. как бы уже начало перехода с «поверх
ности» моего бытия в какую-то глубину. Вот почему самый естественный пут
ь к трансцендированию во-внутрь или вглубь есть п
уть подлинного трансцендирования во-вне в лице любви: «пряма
я линия» есть, правда, «кратчайшее расстояние» между двумя точками, но да
леко не всегда, как известно, скорейший и легчайший путь до определенной
точки. Таким образом, путь «во вне» может здесь быть и путем «в
о-внутрь» или «в глубину» и в известной мере даже всегда уже есть
таковой: ибо единственно истинное, адекватное, актуальное отношени
е к «ты» состоит именно в том, что мы улавливаем в его составе трансс
убъективную глубину реальности. И столь же очевидно Ц мы уже видел
и это, Ц что опыт бытия «мы» Ц именно в метафизическом аспекте этого быт
ия Ц есть уже некоторого рода выхождение за пределы чистой субъективно
сти, проникновение в более глубокий слой или род бытия.
Это, однако, не мешает нам мысленно
различать эти два пути или эти две формы трансцендирования. И теперь мы с
тоим перед вопросом: как вообще возможно трансцендирование «во-внутрь»
и что, собственно, означает искомое здесь «внутри» или искома
я «глубь»?
Вопрос о возможности такого трасценди
рования, собственно говоря, сам по себе излишен, иначе говоря Ц ложно пос
тавлен; ибо здесь мы стоим перед неким первичным самоочевидным соотноше
нием, которое не нуждается в каком-либо «объяснении», а требует только чи
стого его описания. Но этот вопрос приобретает смысл ввиду распростране
нного обычного воззрения, искажающего истинное соотношение, Ц именно в
виду представления о внутренней замкнутости «души». Натурал
истическое воззрение, к которому, как мы уже говорили, склонна всякая пре
дметно-познавательная установка, представляет себе душу как-то находящ
ейся внутри тела, т.е. замкнутой последним; поскольку «душа» имеет отноше
ние к чему-либо иному, чем она сама, она нуждается для этого в особых «отве
рстиях», которые, однако, фактически даны ей лишь в виде «органов чувств»,
т.е. лишь в направлении во-вне. Всякая душа как бы обречена находиться взап
ерти в чем-то подобном «камере одиночного заключения», и эта камера имее
т «окна», выходящие наружу, во-вне; внутри же, в нашем внутреннем бытии, все
мы Ц как бы тюремные заключенные, которым не остается ничего иного, как ж
ить и мечтать в своей отрешенной, одинокой, замкнутой в себе душевной жиз
ни [i]
Ср.: «Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войт
и туда, или оттуда выйти». Лейбниц Г.В . Соч. в четырех томах.
Т. 1. М., 1982. С. 413 Ц 414.[i] .
Вряд ли нужно указывать на то, что как по
знание Ц познавательная интенция, которая по существу есть трансценди
рование через мышление , Ц так и трансцендирование в отношен
ии «я-ты» уже сами опровергают это воззрение; ибо обе эти формы трансценд
ирования имеют нечувственный характер. Да и, вообще говоря, ориентирован
ие по приведенной схеме может привести лишь к абсолютному скептицизму и
субъективизму. Мы имеем здесь дело с предвзятым мнением, которое вообще,
как мы это видели в своем месте, неадекватно общему существу непосредств
енного самобытия. Непосредственное самобытие Ц то, что называется «вну
тренним бытием», Ц рассматриваемое чисто описательно-феноменологичес
ки Ц уже само по себе есть нечто потенциально безграничное, некая потен
циально бесконечная вселенная. «Пределов души ты не найдешь нигде, обход
ив и все ее пути, так глубока ее основа», Ц справедливо говорит древний му
дрец Гераклит
[ii] См.: Диоген Лаэртский , IX
, 7.[ii] . Эта потенциальная бесконечность непосредственного само
бытия как такового уже сама по себе противоречит грубому образу «души»,
запертой в узкой келье или камере одиночного заключения. Но это, конечно,
еще не препятствовало бы тому, что непосредственное самобытие могло бы б
ыть «замкнутым» в том смысле, что оно не имело бы возможности выйти за пре
делы своего собственного качественного существа или присущего ему род
а бытия.
Но это предположение замкнутости «души» в себе самой опровергается тем
первичным и самоочевидным фактом, что непосредственное самобытие неот
делимо от откровения в нем и через него «иного» Ц того, что
не принадлежит к нему самому. На этом первичном самооткровени
и реальности как таковой в непосредственном самобытии покоится, как был
о указано, в конечном счете всякое вообще познание Ц как идеальное «обл
адание» реальностью в предметной интенции, «предстояние» нам предметн
ого бытия, так и, в более специфическом смысле, явление «ты» и отношение «я
-ты». Таким образом, надо признать основоположным и притом первично само
очевидным фактом, что реальность как таковая, во всей своей полноте и шир
оте, как бы проступает в непосредственном бытии Ц другими сл
овами, что «душа» и в направлении «во-внутрь» или «вглубь» именно не запе
рта, а напротив, открыта. «Душа» не только в себе самой,
в своей собственной стихии, т.е. в своей субъективности безгранична
и потенциально бесконечна, но ее бесконечность вместе с тем такова, что в
своем глубинном слое душа, как бы выходя за пределы самой себя, соприкаса
ется с чем-то иным, чем она сама, или что это «иное» проникает в нее и тем отк
рывает себя ей. В этом и заключается трансцендирование во-внутрь.
Вопрос о «возможности» этого трансцендирования, как указано, собст
венно беспредметен перед лицом этого первично самоочевидного соотноше
ния. Это соотношение самоочевидно в эминентном смысле этого слова, т.е. в с
мысле « безвопросности » (ср. соответствующие указания в перв
ой части нашего размышления). Единственное, что остается здесь уяснить, е
сть именно упомянутый выше второй вопрос: что, собственно, озн
ачает здесь «внутри» или «глубь»? В чем заключает
ся своеобразие данной формы трансцендирования, которую мы имеем здесь в
виду, в отличие от ранее рассмотренных нами форм трансцендирования?
Реальное трансцендирование, некоторого рода вложение
себя непосредственного самобытия в нечто иное, внешнее отношении
его, или воспринимание в себя этого иного Ц в отличие от идеального тран
сцендирования в познавательной интенции Ц возможно, как уже было указа
но, лишь в отношении реальности, которая как-то по своему существу внутре
нне сродна непосредственному самобытию. И вот, наряду с реальностью как
всеединством Ц которая имеет с непосредственным самобытием то общее, ч
то она есть именно реальность, т.е. непостижимое в себе, Ц и нар
яду с «ты», которое есть именно другая вторая субъективность Ц субъекти
вность «другого» или реальность в форме «второй», извне нам встречающей
ся субъективности, Ц есть еще третья форма, в которой нам явл
яется и становится доступным нечто нам по существу сродное, что, однако, н
е есть «я сам», не есть мое непосредственное самобытие. Это есть жиз
нь или живое , которое, однако, вместе с тем есть объ
ективность, объективное бытие. «Объективность» означает здесь отн
юдь не предметность, и актуальную реальность в противополож
ность потенциальности Ц бытие и значимость в себе и по себе, завершенно
е, покоящееся, прочное и действующее именно в качестве такого Ц в против
оположность незавершенному, беспокойному, стремящемуся, лишь потенциа
льному Ц в непосредственном самобытии. Это и есть то, что мы переживаем к
ак «дух» или «духовную реальность» и без чего по существу не может обойт
ись наше субъективное непосредственное самобытие.
Трансцендирование к этой реальности Ц или ее откровение нам Ц не должн
о рассматриваться как особый процесс, который присоединялся
бы к замкнутому в остальных отношениях, пребывающему в себе душевно
му бытию. Если это трансцендирование часто Ц для типичного, позитивисти
чески настроенного человека даже обычно Ц и остается неосознанным, есл
и многие люди по опыту своего самосознания и не имеют ни малейшего понят
ия о духовном бытии, то Ц не в порядке осознания, а в порядке бытия Ц тран
сцендирование к духовному бытию, откровение духовного бытия принадлеж
ит все же к самому существу непосредственного самобытия; и то изолирован
ное от момента духовности рассмотрение последнего, которым мы были заня
ты доселе, основано было лишь на абстрагировании от этой связи. Точнее го
воря, мы должны и здесь, в согласии с общим принципом трансцендентальног
о мышления, высказать положение: «душа» есть по существу и потому в
сегда и нечто иное, чем то, что она есть по своему отрешенному внутреннему
, логически определимому составу. В своей подлинной глубине, т.е. в св
оем истинном существе, душа сама есть то, что ей открывается
за ее собственными пределами. Поскольку непосредственное са
мобытие сознает себя субъ е ктивностью, т.е. чем-то п
о существу незавершенным, беспочвенным, шатким, стремящимся, потенциаль
ным, т.е. произвольным и необоснованным или безосновным
, Ц это сознание уже само в себе содержит направленность на об
ъективность, Ц на то, что обосновывает, фундирует душев
ное бытие, дарует ему впервые истинное, укорененное в почве, осмысл
енное бытие .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71