Дело в том, что лишь отчасти эта господствующее воззрение объяснимо псих
ологически тем, что человеческое сознание обычно стоит под подавляющим
влиянием предметного мира (или Ц при идеалистической ориентировке Ц н
аправляет свое внимание преимущественно на функцию познания). Отчасти ж
е это воззрение выражает Ц хотя и неправильно обосновывает Ц некое пер
вичное и само по себе в каком-то смысле очевидное чувство или сознание, чт
о непосредственное самобытие все же не есть «настоящая», «подлинная», по
лновесная или полноценная реальность, а есть нечто, что приобретает полн
оту бытия лишь в связи с какой-то другой, более подлинной, глубже фундамен
тированной реальностью. Обычное, но большей части лишь полусознательно
е, как бы инстинктивное обоснование этого сознания Ц именно, что «внутр
еннее», душевное бытие Ц область наших мечтаний, чувств, настроений, жел
аний, снов Ц по сравнению с объективной реальностью все же лишь «субъек
тивно», т.е. лишь мнимо реально и должно рассматриваться как некоторого р
ода иллюзия или заблуждение, Ц это обоснование содержит в себе, конечно,
грубую ошибку мысли. «Субъективными» в смысле ложности и заблуждения, не
соответствия объективной реальности могут ведь быть лишь наши мнения и
суждения или, вернее, Ц даже не они сами как факты, а то, что в них утверждае
тся, поскольку оно имеет притязание быть правильным усмотрением или ото
бражением объективной реальности; но никакие факты вообще, ничто как-либ
о данное, предстоящее, наличное не может как таковое, т.е. в его простом вну
треннем составе, быть «ложным» и в этом смысле «субъективным». Но если та
кое обоснование и совершенно ложно и даже бессмысленно, то лежащее в осн
ове такого суждения непосредственное чувство содержит в себе все же зер
но истины.
Мы усмотрели момент динамичности, потенциальности, неустойчивости, нез
аконченности стремления как существенный определяющий признак непоср
едственного самобытия. Этим уже сказано, что всякое «делание», всякая ак
тивность внутри непосредственного самобытия долины оставаться, собств
енно, безрезультатными, потому что в его составе динамизм «стремления» и
ли «делания» не может устранить себя самого посредством окончательног
о достижения цели стремления, именно положительности и покоя обладания.
Именно это основоположное соотношение, очевидно, предносилось Шопенга
уэру, когда он изображал принципиальную, из существа дела вытекающую нео
существимость, безнадежность «воли к жизни», которая никогда не может до
стигнуть своей цели, а сравнима лишь со змеей, которая, извившись в кольцо
, кусает свой собственный хвост
[x] См.: Шопенгауэр
А . Мир как воля и представление. /Полн. с
обр. соч. Т. 1. М., 1900. С. 113.[x] . Своеобразная форма бытия непосредственного с
амобытия есть форма потенциальности мочи, становления (что, к
онечно, не должно быть смешиваемо с творческой актуальностью реальност
и); это есть некоторым образом бытие в форме стремления к бытию.
Но именно в этом, при правильном понимании, и заключается его «
субъективность». Оно стоит как бы на пороге между небытием и бытием
и в этом смысле может быть в порядке аналогии уподоблено чему-
то вроде «тени» или «сна». Как это гениально коротко выражает Шекспир: «М
ы сделаны из того же материала, как сны»
[xi] Шекспир
У . Буря, IV , 1.[xi] . И
ли даже, пользуясь словами античного поэта: наше существование есть толь
ко тень, видимая во сне, Ц «сон тени»,
k Ј'3f
Τ'3f . Эта форма бытия как бытия «призрачного», как бы проме
жуточного между бытием и небытием, есть специфическая, присущая именно н
епосредственному самобытию как таковому трансрациональность. Она тран
срациональна, непостижима по существу именно потому, что может быть выра
жена лишь антиномистически Ц как нечто, что есть, не будучи бытием,
или как нечто, что сразу и есть и не есть. Именно поэтому это своеобра
зие непосредственного самобытия остается с обычной точки зрения «зага
дочным», ускользает от сознания, руководимого критерием рациональност
и.
Несмотря на то, что непосредственное самобытие отнюдь не есть что-либо н
ичтожно малое, что могло бы иметь силу лишь как «придаток» объективной р
еальности, а, напротив, само по себе есть неизмеримо великая и богатая сод
ержанием реальность, как бы особая бесконечная в себе вселенная, Ц ему в
се же, повторяем, присуще то свойство, что оно в пределах самого себя, собс
твенно, не может осуществить себя . Поэтому оно и не
может оставаться внутри самого себя, пребывать в себе, а по самому своему
существу, так сказать, имеет потребность в дополнении или в то
м, чтобы прислониться к чему-либо иному, опереться
на что-либо иное, чем оно само, и может лишь в ином или примыкая
к иному достигнуть своей цели, своего истинного существа. Оно
по своему существу есть орудие или среда для чего-то иного, чем оно само, и
лишь в связи с этим иным выполняет свою функцию и тем достигает подлинно
го бытия. Если понятие «кажущегося» брать не в смысле «мнимог
о», т.е. в смысле заблуждения или ложного мнения, которому ничто вообще не
«соответствует в реальности, а в смысле именно «кажущегося бытия»
, т.е. бытия непрочного, беспочвенного, призрачного, тенеподобного,
Ц в противоположность истинному бытию, подлинному
или сполна сущему, Τ'3f


Τ'3f , то непосредств
енное самобытие именно и не есть Τ'3f Τ'3f
, а есть такого рода беспочвенное,
витающее, призрачное бытие. В этом и заключается смысл его «субъек
тивности». Где человек как бы противоестественно и противосмыслен
но пребывает в пределах одного лишь непосредственного самобытия, Ц дру
гими словами, где непосредственное бытие замыкается в самом себе, не вып
олняя своей функции быть средой или путем к объективности, та
м мы уже имеем дело с его заболеванием, именно с безумием .
К существу непосредственного самобыт
ия необходимо принадлежит, таким образом, трансцендирование,
выхождение за пределы самого себя, переход через границы своей собс
твенной области бытия. Ибо лишь когда оно овладевает чем-то иным и как бы л
ьнет, прилипает или прикрепляется к чему-либо иному, оно приобретает про
чную основу и его потенциальность может достигнуть прочности актуальн
ости и тем самым своей подлинной цели. Здесь в самом общем смы
сле имеет силу слово, что лишь тот сохранит свою «душу», кто отдаст или пот
еряет ее ради чего-то иного
[xii] См.: Мф. 10: 39.[xii] .
Но есть различные способы или формы эт
ого трансцендирования. Первая и самая общая его форма, которая в известн
ом смысле и до известной степени (от обсуждения в подробности этого соот
ношения мы должны здесь воздержаться) образует общую раму или фон для вс
ех иных форм трансцендирования, есть трансцендирование в познава
тельной интенции, в «идеальной» направленности «взора» на реально
сть, которая в силу этого становится нашим идеальным «достоянием» и пред
метно познается нами. Если мы выше должны были отклонить господствующее
мнение, что познавательная интенциональность есть определяющий призна
к собственной формы бытия непосредственного сам
обытия, то, с другой стороны, все же совершенно очевидно, что познавательн
ая интенциональность есть существенный признак формы его функциониров
ания, его действенности. Действенность непосредственного самобытия ос
уществляется на основе того, что ему нечто «дано», что оно сто
ит «перед» чем-то, «встречается» с чем-то, на что оно Ц в не доп
ускающей дальнейшего анализа форме Ц «идеально» «направляется»
так, что «содержание» данного ему на этот лад ему «открываетс
я», «уясняется », им « познается ».
Но этот род трансцендирования именно в силу его «идеальности», несмотря
на всю его необходимость, собственно, не есть «реальное» тран
сцендирование непосредственного самобытия как такового. То, что «транс
цендирует», т.е. «переступает границу», в чистой познавательной интенции
, познавательной направленности на предмет, не есть, в сущности говоря, са
мо непосредственное самобытие как таковое, а лишь чистый луч «света», ис
ходящий из него или проходящий сквозь него и достигающий объекта. Можно
сознавать или даже отчетливо познавать окружающий нас мир и все же остав
аться совершенно «равнодушным» к нему, Ц в своей «душевной жизни» остав
аться замкнутым в себе, т.е. не переступать пределов непосредственного б
ытия Ц продолжать, как говорится, «вариться в собственном соку». В преде
ле можно представить себе ясное познание окружающего нас бытия, причем п
оследнее Ц ввиду отсутствия какого-либо нашего деятельного или эмоцио
нального участия в нем Ц будет для нас чем-то вроде сновидения или театр
ального «зрелища», притом внутренне нас ни в малейшей мере не затрагиваю
щего. Надо думать, что помешанные имеют Ц за пределами своих навязчивых
идей Ц такого рода безучастное познание мира, оставаясь именно поэтому
замкнутыми в мире своего непосредственного самобытия.
Но эта чистая познавательная интенция в соответствующей ей форме незаи
нтересованного, безучастного созерцания или констатирования есть в св
оей отрешенной форме скорее исключительное и даже патологическое явле
ние в составе функционирования непосредственного самобытия. А именно, с
познавательной интенцией обычно с самого начала связана Ц уже через по
средство функции «внимания» (подробности дела мы опять должны здесь ост
авить в стороне) Ц интенция «чувства» и «хотения», интенция «инте
реса». Мы не только «познаем» предмет, но и «чувствуем» и «хотим» ег
о, «интересуемся» им Ц даже и в отрицательной форме «избегания» его, «от
талкивания» от него; и по большей части познавательная интенция сама пра
ктически руководима этой конкретной эмоционально-волевой интенцией. Л
ишь в силу этой последней интенции вещи становятся для нас вообще «сущес
твенными», «важными», приобретают «значение» Ц суть в практ
ическом смысле «для нас»; и лишь отсюда возникает эминентный,
именно практический смысл того, что мы зовем «действительно
стью». «Действительность» есть в этом смысле то, что действует
на нас. Динамический элемент непосредственного самобытия направл
ен при этом и вовне; и присущая непосредственному самобытию противополо
жность между его собственной, внутренней безграничностью и внешней огр
аниченностью проявляется в стремлении воспринять «внешнее», «иное» в с
ебя, подчинить его себе, или прислониться, прильнуть к нему, или бороться п
ротив него, ограждать себя от него. В силу этого непосредственное самобы
тие есть вместе с тем бытие-в-мире, бытие-с-миром. И эта связь с м
иром (и бытие в нем) настолько определяюща в конкретном осуществлении не
посредственного самобытия, что, как мы видели, она обычно прикрывает соб
ой, заслоняет, делает невидимым подлинное внутреннее существо непосред
ственного самобытия как такового.
Но и эта живая, эмоционально-волевая интенция есть лишь как бы промежуто
чная ступень, нечто среднее между чисто идеальным трансцендированием в
познавательной интенции и подлинно реальным трансцендиров
анием самого непосредственного самобытия как такового. Ибо, хотя эта жив
ая интенция есть подлинная форма обнаружения и действенности непосред
ственного самобытия, подлинная реакция на «мир» последнего
как такового, Ц она все же не есть подлинное трансцендирование
самого непосредственного самобытия, Непосредственное самобытие,
правда, при этом реально «направлено» на нечто ему внешнее, иное или пере
живает в себе его действие, но оно все же не выходит за пределы самого себя
, не обретает подлинной почвы для себя в ином, а, напротив, пребывает в само
м себе и-, следовательно, в своей «субъективности», ограничиваясь лишь те
м, что оно как бы выпускает из себя некие щупальцы. Заключенное в нем внутр
еннее противоречие или противоборство Ц состоящее в том, что, будучи в с
ебе самом «всем», оно лишь потенциально, скрыто, лишь «некоторым образом
» есть все, оставаясь фактически, во вне, в своем конкретном осуществлени
и, лишь ограниченным, лишь «одним из многого », Ц это противор
ечие или противоборство остается непреодоленным и в конкретной эмоцио
нально-волевой интенции «Действительность» даже в разъясненном только
что эминентном ее смысле остается лишь внешней средой, препятствием или
вспомогательным средством для существа человеческой жизни как непоср
едственного самобытия, которое по-прежнему остается бытийственно замк
нутым в своей ограниченности. И в самой благоприятной и практически нас
интересующей среде, среди полной и успешной внешней активности человек
может остаться внутренне одиноким, замкнутым в себе, продолжать страдат
ь от противоречия между внутренним своим притязанием на безграничную п
олноту Ц притязанием, образующим само его существо, Ц и своей фактичес
кой ограниченностью и чуждостью всему иному.
Реальное трансцендирование непосредственного самобытия, подлинная ег
о связь и слияние с превосходящей его реальностью, подлинное обретение у
стойчивой почвы для своего бытия и, тем самым, реальное преодоление его с
убъективности совершается лишь там, где непосредственное самобытие вс
тречает и обретает вне себя самого, за своими пределами, реальность, в как
ом-то смысле сродную по существу ему самому, с которой поэтому
оно может как-то слиться или на которую оно может прочно опереться своим
внутренним существом. Это может совершаться в двух измерениях: в направл
ении «во-вне» и в направлении « во внутрь». Первая ф
орма есть реальное трансцендирование непосредственного самобытия в
другое «я»; в другое «есмь», в другую «самость» Ц в нечто, что, б
удучи сродно ему по роду своего бытия, есть все же не оно само, а «другое»; э
то есть трансцендирование в отношении «я-ты». Вто
рая форма есть трансцендирование в чистую объективность Ц
в смысле внутренне-самоочевидного, в себе самом основанного уже не потен
циального, а актуального бытия, которое, однако, по своему содержанию сро
дно непосредственному самобытию, есть, как и оно само, бытие-для-себя Ц тр
ансцендирование как бы в истинную, прочную, актуальную основу самого неп
осредственного самобытия. Это есть трансцендирование в реальность
духа. Каждая из этих двух форм трансцендирования должна быть
нами рассмотрена в отдельности.








Глава
VI
ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ ВО-ВНЕ: ОТНОШЕНИЕ «Я-ТЫ»
1.
Откровение «ты»
Выше мы указали на т
о, что через трансцендирование вовне в эмоционально-волевой интенции пр
едметный мир превращается для нас в эминентную, именно прак т
ически существующую «действительность» Ц будет
ли то полезная, приятная, привлекающая нас или вредная, опасная, избегаем
ая нами действительность. В этом смысле действительность совпадает с
«моим миром» Ц с внешней реальностью моей жизни, или с реальн
остью, стоящей ко мне в неком существенном для мое
й жизни отношении, Ц с реальностью, существенно связанной со мной.

Можно было бы подумать, что этот момент «моего», «ко мне»,
«со мной» уже предполагает понятие «я». Допу
щение это вполне естественно и даже как бы самоочевидно с точки зрения
отвлеченно-логического анализа; для трансцендентальн
ого мышления, однако, проникающего в «атмосферу», из которой впервы
е образуются категориальные связи, дело оказывается все же сложнее. Мы и
збегали доселе употреблять слово «я» Ц называть непосредственное сам
обытие тем именем, которое, казалось бы, более всего ему подходит. Мы делал
и это совершенно умышленно, ибо в противоположность широко распростран
енному, как бы самоочевидному воззрению непосредственное самобытие в с
воем внутреннем, отрешенном существе, как мы доселе его изучали и описыв
али, отнюдь еще не совпадает с «я» Ц со мной Ц в по
лном актуально-конкретном смысле этого слова. Правда, мы должны были упо
мянуть форму бытия «я есмь» при рассмотрении субъекта познания; но слово
употребление это было там лишь предварительным; и мы видели, что «я» как с
убъект познания совсем не совпадает с тем, что мы разумеем под конкретны
м «я»; для обозначения формы бытия, данной в лице непосредственного само
бытия, мы предпочли употреблять глагольную форму «есмь», не выделяя в не
й в качестве самостоятельного подлежащего «я» как особую инстанцию реа
льности. Что такое собственно означает «я» и как оно возникает из той лиш
ь потенциальной реальности, которую мы назвали «непосредственным само
бытием», Ц об этом нам придется впервые говорить именно теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71