Нап
ротив, всякое «единоборство» (личностей, как и народов) предполагает нек
ий минимум «уважения» к врагу Ц минимум его восприятия как мне-подобног
о, мне-сродного «ты». И с другой стороны, во всяком «положительном» отноше
нии «я-ты», сколь бы оно ни было исполнено любви, взаимного доверия, взаимн
ой симпатии и внутреннего понимания, таится некий до конца, без остатка в
се же непреодолимый момент «чуждости», «неродственности»; и во всяком, д
аже любимом и родном мне «ты» есть нечто жуткое и непонятное для меня Ц и
менно потому, что в конечном счете я для себя все же есмь безус
ловно единственный и одинокий и не может быть речи о безусловной, безгра
ничной и безоговорочной однородности мне какого-либо «ты». Именно поэто
му вражда и ненависть может быть выражением тайной, неосуществленной лю
бви, как и вообще любовь и ненависть неким таинственным образом сопряжен
ы между собой. И эротическая любовь, стремящаяся к самому интимному един
ству «я» и «ты», вместе с тем предполагает тяжкие, иногда трагические кон
фликты между ее участниками; «союз души с душой родной» есть, по слову Тют
чева, всегда и «их поединок роковой»
[v] Цитируется стихот
ворение Тютчева «Предопределение».[v] . Отношение «я-ты» есть, таким о
бразом, по самому своему существу Ц подобно религиозному отношению, как
оно описано Рудольфом Отто, Ц некое таинственное непостижимо-трансрац
иональное единство « mysterium tremendum » с « mysterium fascinosum
» Ц единство тайны страха и вражды с тайной любви.
4. Отношение «
я-ты» как единство раздельности и взаимопроникновения
Бесконечно многооб
разная полнота конкретных явлений и форм отношений, развивающаяся на об
щей почве отношения «я-ты», исследована научно еще далеко не совершенно;
можно сказать, что научная (философская, психологическая и социологичес
кая) мысль почти еще не приступила к этому исследованию, Ц именно потому,
что философская мысль, за редкими одиночными исключениями (Макс Шелер, М
артин Бубер, Фердинанд Эбнер
[vi] См .:
Scheler M . Wesen und Formen der Sympathie (1923); Buber M
. Ich und Du (1922) Ebner F .
Wort und Liebe (1935) . Обстоятельный об
зор проблемы «диалогического мышления» см. в кн.: Casper B
. Das dialogischen Denken. Eine Untersuchung der Religions-philosophischen Bedeutung Franz Rosenzweigs, Ferdinand Ebners und Martin Buber. Freiburg-Wien, 1967.[vi] , Ц к к
оторым из прошлого поколения можно, с некоторыми оговорками, присоедини
ть лишь имя Георга Зиммеля), совсем не осознала еще отношение «я-ты» как ос
обую, первичную форму бытия; лишь поэты, романисты и драматург
и черпают из этой области свои темы. Эти конкретные дифференцированные п
роявления общего отношения «я-ты», как они определены, напр., моментами вл
аствования и подчинения, активности и пассивности, степени «близости» и
ли «интимности» отношения, сдержанности и вмешательства, свободы и связ
анности и т.п. Ц нас здесь не касаются. Для нас существенно лишь выяснить
точнее общую категориальную форму бытия связи «я-ты», и прито
м лишь в той мере, в какой это имеет значение для нашей основной темы.
«Ты» есть « не -я»,
par excellence ; оно конституируется привходящим к «я» моментом
« не ». Только здесь дело идет не о чисто логическом « не
» в его общем значении, как моменте, конституирующем различие
или противоположность (в смысле отвлеченно-логически у
ловимой «несовместимости»). Дело идет здесь Ц в согласии с рассматривае
мой областью или формой бытия Ц о конкретном «не», переживаемом»
или открывающем себя как реальное живое отношение. Согласно двум т
олько что рассмотренным формам или моментам отношения «я-ты», это
«не» Ц эта раздельность Ц может иметь два смысла. Разд
ельность может касаться только самой ре а льности
«я» и «ты»; но она может затрагивать и их внутренний состав ил
и существо . В первом случае Ц в случае «понимающего», основан
ного на «симпатии», «сочувствии» отношения «я-ты» Ц «ты» ест
ь по существу лишь численно «другой» Ц находящееся вн
е меня, извне ко мне приближающееся и мне раскрывающееся, мною переж
иваемое непосредственное самобытие, нечто вроде настоящего второго «я
». Во втором случае разделение касается и качества, состава, существа сам
ого «ты»: «ты» есть не просто «другой» в смысле «второго», а «иной»
Ц самобытие, чуждое и инородное мне; и мое отношение к нему есть отн
ошение противоположности, противоборства, антагонизма. Но так как обе эт
и формы, как указано, суть два соотносительных интегральных момента
всякого отношения «я-ты», то полный, исчерпывающий смысл расс
матриваемой раздельности заключается именно в единстве обоих этих мом
ентов. «Ты» не есть «я» Ц «я», как таковой, есмь без
условно единственный, могу мыслить себя лишь в единственном числе; и в эт
ом смысле всякое «ты» есть нечто совершенно иное, чем я. И, с другой сторон
ы, «ты» есть вместе с тем «другое», «второе», находящееся вне м
еня и со мной связанное, вступающее в мою жизнь «я» или «я-подо
бное» существо. В этом противоборствующем двуединстве «жуткого» и «род
ного» и состоит загадочное существо «ты».
Но с этим связано то, что раздельность внутренне связана здесь с вз
аимопроникновением. Существо отношения «я-ты» никоим образом не м
ожет быть подведено под понятие чисто «внешнего» отношения, наподобие, н
апр., отношения между двумя раздельными телами. Оно есть, напротив, «
общение» ; но это столь привычное нам слово само таит загадку, смысл
которой может быть как-то разгадан, стать нам понятным только через анти-
комистическое понятие взаимопроникновения при раздельности Ц в
заимопроникновения раздельного. Отношение «я-ты» в каком-то смысл
е содержит в себе момент «встречи» , движения из двух разных то
чек в направлении друг к другу, ибо здесь скрещиваются, как указано, две ди
намические потенции, действующие во взаимно противоположном направлен
ии навстречу друг другу. Но, с другой стороны, мы уже видели, что эта встреч
а сама была бы невозможна, если бы «я» и «ты» не сопринадлежали искони дру
г другу, если бы они не были искони одно у другого, одно при другом.
Это бытие одного с другим, одного при другом не есть простое соседст
во и взаимодействие, даже если мы возьмем эти отношения как внутренне пе
реживаемые, сами себе открывающиеся, сущие для самих себя. Дей
ствие на меня камня, который ударяется о мое тело и вызывает во мне боль и
досаду, есть нечто совершенно иное , чем любое, даже самое анта
гонистическое отношение «я-ты». Ибо первый из этих процессов испытывает
ся и переживается мною в той форме, что «действие» «извне» на меня некой р
еальности имеет своим последствием некоторые иные, с этой реальностью н
ичего общего не имеющие явления «внутри» меня, т.е. в моем непосредственн
ом самобытии; другими словами, при этом сохраняется во всей своей силе ра
зличие между тем, что « вне », и тем, что «внутри». Два
тела Ц и, общее говоря, две предметные реальности Ц остаются при всей ин
тимности и глубине им взаимодействия друг для друга все же двумя раздель
ными, внешними одно в отношении другого, т.е. непроницаемыми р
еальностями.
Нечто совершенно иное мы имеем в отношении «я-ты,», как оно нам непосредст
венно открывается в его подлинном существе. Существенный признак отнош
ения «я-ты» состоит именно в том, что Ц при строго сохраняемой, никогда не
исчезающей раздельности Ц в нем все же властвуе
т некое подлинно внутреннее единство. Это единство по сущест
ву своему остается дву единством; где, как, напр., в экстатическ
и-мистическом погружении в абсолютное и растворении в нем, теряется сама
двойственность, там вместе с нею исчезает и само отношение «я-ты». Но это
дву единство есть вместе с тем глубоко внутреннее, до самых ко
рней проникающее подлинное единство : «взаимодействие» осущ
ествляется здесь в форме взаимопроникновения. Бытие одного
с другим, действие одного на другое есть здесь быти
е одного для другого; а это бытие одного-для-другого есть тем с
амым Ц несмотря на раздельность Ц бытие одного-в-другом. Сам
а реальность «другого» Ц само «ты» Ц проникает в меня; само
«ты» есть для меня, переживается мною, открывается мне внутри меня
Ц хотя и как реальность, внешняя по отношению ко мне. Или
, с другой стороны, я при этом «трансцендирую», выхожу за пределы «меня сам
ого», я переживаю «ты» как внешнюю Ц в отношении меня реально
сть; но в силу того, что я ее переживаю, она вместе с тем принадл
ежит к составу моей жизни, моего непосредственного самобыти
я (хотя в самом этом составе оно есть «иное, чем я сам», Ц именн
о «ты»). Лишь поскольку я рассматриваю «ты» предметно-пространственно, в
качестве «чужого тела» и сопринадлежащей к нему «чужой души», оно с одно
значной явственностью стоит для меня «вне» меня в буквальном, именно про
странственном смысле слова: « в другом месте », чем «я»; не, взят
ое в этом смысле, оно вообще уже не есть «ты», а в лучшем случае лишь «
он» . В качестве же «ты Ц в качестве содержания непосред
ственно переживаемого самобытия, в котором мне открывается иная, другая
, вне меня сущая реальность, Ц оно вместе с тем находится во мне. Как уже бы
ло указано выше (в конце прошлой главы), это есть нечто совсем иное, чем тра
нсцендирование в познавательной инстанции; ибо в последнем я
есмь лишь исходная точка или носитель исходящего из меня «световог
о луча», который «освещает», «открывает» для меня некую реаль
ность, однозначно сущую вне меня, причем в остальных отношени
ях я, как непосредственное самобытие, остаюсь при самом себе, внутри само
го себя, как и предметная реальность остается вне меня; я только изв
не соприкасаюсь с ней через мой «взор», через «луч познания». Здесь
же, напротив, мы имеем дело с реальным трансцендированием неп
осредственного самобытия, с его реальным выхождением из самого себя и пр
оникновением в другое (в «другого» Ц в «ты»); и это трансценди
рование означает вместе с тем реальное проникновение в меня чужой реаль
ности.
В лице отношения «я-ты», таким образом, трансрациональное существо реаль
ности Ц непостижимое по существу в ней Ц с особо
й очевидностью обнаруживается как единство раздельности и взаим
опроникновения. То, что при рассмотрении общего существа реальнос
ти вообще и непосредственного самобытия в особенности уяснилось нам ка
к некоторого рода скрытый, достижимый лишь через проникновение в глубин
у, существенный признак конкретной реальности Ц именно превосходящее
чисто логическую мысль конкретное единство раздельности и взаимопрони
кновения, Ц здесь прямо бросается в глаза. Это единство раздельности и в
заимопроникновения образует самое существо отношения «я-ты
» как первичного рода бытия, в котором это единство сполна акт
уализируется в совершенном равновесии (хотя и всегда лишь «неустойчиво
м»), Это совпадение «внутри» и «вне», «я» и «не-я» при полном сохранении их
противоположности есть наиболее выразительное обнаружение совпадени
я противоположного, единства двух Ц антиномистического
монодуализма. Отношение «я-ты» в качестве бытия «я-
ты » и обнаруживается тем самым в своем качестве исконн
ого образа бытия, Ц является нам откровением внутренней стр
уктуры реальности как таковой Ц и именно в ее непостижимост
и Ц по ту сторону всякого постижения в понятиях. Мы имеем здесь дел
о с безусловно непостижимой (для логического мышления, определенного пр
инципом отрицания) реальной внутренней, для-самой-себя-сущей
взаимопереплетенностью и взаимопронизанностью между «одни
м» и «другим». И поскольку мы постигли металогическое единст
во реальности как конкретное всеединство, т.е. как единство единства и мн
огообразия, Ц другими словами: как единство, которое во всей своей целос
тности присутствует в каждой своей части и пронизывает ее, Ц мы можем ск
азать, что в отношении «я-ты» впервые явственно обнаруживается под
линное конкретное всеединство в его трансрациональном непостижимом су
ществе, именно в качестве живого бытия. То, что всеединст
во вездесуще , что оно присутствует, как целое, в каждой своей ч
асти, открывается нам здесь во всей жизненности этого отношения в том, чт
о единичное бытие не есть, в качестве самобытия, замкнутое в себе, обособл
енное, изолированное бытие, а, будучи «я» , по самому своему сущ
еству приурочено к «ты», связано с «ты» и есть бытие, осуществ
ляющее себя как бытие «я-ты». Всякое непосредственное самобы
тие становится «я», т.е. осуществляет само себя, лишь выходя за пределы сам
ого себя, трансцендируя в «ты». Бытие есть царство духов
, а царство духов состоит именно в том, что одно существует всегда
для другого, в другом, Ц выходя за свои пределы, Ц у
тверждает себя, лишь покидая себя ради другого.
5. Любовь
Трансрациональнос
ть и непостижимость непосредственного самобытия, как она обнаруживает
ся в бытии одного-для-другого, в бытии «я-ты», открывается в своей последне
й глубине в явлении любви, в котором впервые сполна, во всей св
оей полноте, осуществляется отношение «я-ты». Загадка отношения «я-ты» е
ще не окончательно разрешена всем вышесказанным; в ней остается еще одна
непреодолимая неясность. Мы уже видели, что обладание неким «ты», трансц
ендирование к «ты» может иметь двоякий смысл. Как мы видели, надлежит раз
личать между простым «обладанием» неким «ты» Ц переживание
м наличия в моем непосредственном самобытии и для него некого извне на н
его устремленного, в каком-то смысле аналогичного ему динамического дей
ствия Ц и усмотрением «ты» как в себе и для с
ебя сущей подлинной реальности. Царство себе самой откр
ывающейся реальности, как оно обнаруживается в отношении «я-ты», само по
себе есть бытие, обладающее многими соотносительными центрами; оно
полицентрично. Но таковым оно является лишь вторичной рефлек
сии. Для самого непосредственного самобытия, как конкретного «я», эти це
нтры не могут быть равноценны. Мое «я» есть для меня, как уже бы
ло указано, нечто безусловно единственное. Та глубинная, исконная точка
бытия, которую я называю «я» Ц в силу которой я есмь для себя и
менно «я-есмь», Ц имеет для меня все же некое абсолютное, ни с ч
ем не сравнимое значение. В этом смысле я есмь единственный; и
все остальное Ц по сравнению с этим «я есмь», с этой самое себя озаряющей
, для себя самой сущей точкой света и жизни, через которую все остальное вп
ервые может быть для меня, Ц принадлежит все же к какой-то ино
й, в некотором смысле уже подчиненной сфере. Конечно, нельзя это понимать
так, будто всякий человек по самому своему существу есть «эгоист» в обыч
ном, общепринятом смысле этого понятия; такое воззрение основано лишь на
смутной, запутанной мысли, беспомощно спутывающей совершенно разнород
ные понятия. Эта вульгарная и умственно беспомощная теория в значительн
ой мере основана на смешении «я» как субъекта сознания и познания с «я» к
ак непосредственным самобытием во всей сложности и непредрешенности с
остава его жизни. Но хотя непосредственное самобытие и есть само по себе,
несомненно, нечто совершенно иное, чем, субъект познания или даже сознан
ия, остается все не в силе, как мы уже видели, тот факт, что идеальная точка,
именуемая субъектом, Ц точка, в которой загорается свет сознания и позн
ания, лежит внутри непосредственного самобытия. И в этом смысле остается
все-таки верным, что по самой онтологической структуре бытия, как самобы
тия, человек в первичном своем составе есть «эгоист», в буквальном смысл
е этого слова, т.е. существо, имеющее своим абсолютным средоточием то неск
азанное нечто, что обозначается словом ego , «я».
В силу этого и «ты» есть ближайшим образом именно ты -для-
меня Ц реальность, которой я обладаю в ее действии на меня, в е
е значении для меня и существо которой состоит для меня именн
о в этом образе ее бытия. Я не могу ведь вылезть из своей кожи и иметь «ты», к
оторое по своему существу не есть я сам, в той форме и с той перв
ичной непосредственностью, как я имею самого себя. Таким образом, хотя дл
я меня и возможно обладание «ты» Ц именно мое обл
адание «ты», Ц но, по-видимому, невозможно подлинное, от меня безусловно н
езависимое бытие «ты» в качестве самобытия Ц самый момент «еси»
суждения «ты еси» во всей его полноте и глубине, в которой «еси
» есть мне открывающееся чужое «есмь». Но последняя, под
линная тайна «ты» лежит именно в этом «еси» Ц в независимой о
т меня, по себе сущей реальности, в которой мне открывается непостижимое
чудо другого, второго «я» наряду со «мной самим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
ротив, всякое «единоборство» (личностей, как и народов) предполагает нек
ий минимум «уважения» к врагу Ц минимум его восприятия как мне-подобног
о, мне-сродного «ты». И с другой стороны, во всяком «положительном» отноше
нии «я-ты», сколь бы оно ни было исполнено любви, взаимного доверия, взаимн
ой симпатии и внутреннего понимания, таится некий до конца, без остатка в
се же непреодолимый момент «чуждости», «неродственности»; и во всяком, д
аже любимом и родном мне «ты» есть нечто жуткое и непонятное для меня Ц и
менно потому, что в конечном счете я для себя все же есмь безус
ловно единственный и одинокий и не может быть речи о безусловной, безгра
ничной и безоговорочной однородности мне какого-либо «ты». Именно поэто
му вражда и ненависть может быть выражением тайной, неосуществленной лю
бви, как и вообще любовь и ненависть неким таинственным образом сопряжен
ы между собой. И эротическая любовь, стремящаяся к самому интимному един
ству «я» и «ты», вместе с тем предполагает тяжкие, иногда трагические кон
фликты между ее участниками; «союз души с душой родной» есть, по слову Тют
чева, всегда и «их поединок роковой»
[v] Цитируется стихот
ворение Тютчева «Предопределение».[v] . Отношение «я-ты» есть, таким о
бразом, по самому своему существу Ц подобно религиозному отношению, как
оно описано Рудольфом Отто, Ц некое таинственное непостижимо-трансрац
иональное единство « mysterium tremendum » с « mysterium fascinosum
» Ц единство тайны страха и вражды с тайной любви.
4. Отношение «
я-ты» как единство раздельности и взаимопроникновения
Бесконечно многооб
разная полнота конкретных явлений и форм отношений, развивающаяся на об
щей почве отношения «я-ты», исследована научно еще далеко не совершенно;
можно сказать, что научная (философская, психологическая и социологичес
кая) мысль почти еще не приступила к этому исследованию, Ц именно потому,
что философская мысль, за редкими одиночными исключениями (Макс Шелер, М
артин Бубер, Фердинанд Эбнер
[vi] См .:
Scheler M . Wesen und Formen der Sympathie (1923); Buber M
. Ich und Du (1922) Ebner F .
Wort und Liebe (1935) . Обстоятельный об
зор проблемы «диалогического мышления» см. в кн.: Casper B
. Das dialogischen Denken. Eine Untersuchung der Religions-philosophischen Bedeutung Franz Rosenzweigs, Ferdinand Ebners und Martin Buber. Freiburg-Wien, 1967.[vi] , Ц к к
оторым из прошлого поколения можно, с некоторыми оговорками, присоедини
ть лишь имя Георга Зиммеля), совсем не осознала еще отношение «я-ты» как ос
обую, первичную форму бытия; лишь поэты, романисты и драматург
и черпают из этой области свои темы. Эти конкретные дифференцированные п
роявления общего отношения «я-ты», как они определены, напр., моментами вл
аствования и подчинения, активности и пассивности, степени «близости» и
ли «интимности» отношения, сдержанности и вмешательства, свободы и связ
анности и т.п. Ц нас здесь не касаются. Для нас существенно лишь выяснить
точнее общую категориальную форму бытия связи «я-ты», и прито
м лишь в той мере, в какой это имеет значение для нашей основной темы.
«Ты» есть « не -я»,
par excellence ; оно конституируется привходящим к «я» моментом
« не ». Только здесь дело идет не о чисто логическом « не
» в его общем значении, как моменте, конституирующем различие
или противоположность (в смысле отвлеченно-логически у
ловимой «несовместимости»). Дело идет здесь Ц в согласии с рассматривае
мой областью или формой бытия Ц о конкретном «не», переживаемом»
или открывающем себя как реальное живое отношение. Согласно двум т
олько что рассмотренным формам или моментам отношения «я-ты», это
«не» Ц эта раздельность Ц может иметь два смысла. Разд
ельность может касаться только самой ре а льности
«я» и «ты»; но она может затрагивать и их внутренний состав ил
и существо . В первом случае Ц в случае «понимающего», основан
ного на «симпатии», «сочувствии» отношения «я-ты» Ц «ты» ест
ь по существу лишь численно «другой» Ц находящееся вн
е меня, извне ко мне приближающееся и мне раскрывающееся, мною переж
иваемое непосредственное самобытие, нечто вроде настоящего второго «я
». Во втором случае разделение касается и качества, состава, существа сам
ого «ты»: «ты» есть не просто «другой» в смысле «второго», а «иной»
Ц самобытие, чуждое и инородное мне; и мое отношение к нему есть отн
ошение противоположности, противоборства, антагонизма. Но так как обе эт
и формы, как указано, суть два соотносительных интегральных момента
всякого отношения «я-ты», то полный, исчерпывающий смысл расс
матриваемой раздельности заключается именно в единстве обоих этих мом
ентов. «Ты» не есть «я» Ц «я», как таковой, есмь без
условно единственный, могу мыслить себя лишь в единственном числе; и в эт
ом смысле всякое «ты» есть нечто совершенно иное, чем я. И, с другой сторон
ы, «ты» есть вместе с тем «другое», «второе», находящееся вне м
еня и со мной связанное, вступающее в мою жизнь «я» или «я-подо
бное» существо. В этом противоборствующем двуединстве «жуткого» и «род
ного» и состоит загадочное существо «ты».
Но с этим связано то, что раздельность внутренне связана здесь с вз
аимопроникновением. Существо отношения «я-ты» никоим образом не м
ожет быть подведено под понятие чисто «внешнего» отношения, наподобие, н
апр., отношения между двумя раздельными телами. Оно есть, напротив, «
общение» ; но это столь привычное нам слово само таит загадку, смысл
которой может быть как-то разгадан, стать нам понятным только через анти-
комистическое понятие взаимопроникновения при раздельности Ц в
заимопроникновения раздельного. Отношение «я-ты» в каком-то смысл
е содержит в себе момент «встречи» , движения из двух разных то
чек в направлении друг к другу, ибо здесь скрещиваются, как указано, две ди
намические потенции, действующие во взаимно противоположном направлен
ии навстречу друг другу. Но, с другой стороны, мы уже видели, что эта встреч
а сама была бы невозможна, если бы «я» и «ты» не сопринадлежали искони дру
г другу, если бы они не были искони одно у другого, одно при другом.
Это бытие одного с другим, одного при другом не есть простое соседст
во и взаимодействие, даже если мы возьмем эти отношения как внутренне пе
реживаемые, сами себе открывающиеся, сущие для самих себя. Дей
ствие на меня камня, который ударяется о мое тело и вызывает во мне боль и
досаду, есть нечто совершенно иное , чем любое, даже самое анта
гонистическое отношение «я-ты». Ибо первый из этих процессов испытывает
ся и переживается мною в той форме, что «действие» «извне» на меня некой р
еальности имеет своим последствием некоторые иные, с этой реальностью н
ичего общего не имеющие явления «внутри» меня, т.е. в моем непосредственн
ом самобытии; другими словами, при этом сохраняется во всей своей силе ра
зличие между тем, что « вне », и тем, что «внутри». Два
тела Ц и, общее говоря, две предметные реальности Ц остаются при всей ин
тимности и глубине им взаимодействия друг для друга все же двумя раздель
ными, внешними одно в отношении другого, т.е. непроницаемыми р
еальностями.
Нечто совершенно иное мы имеем в отношении «я-ты,», как оно нам непосредст
венно открывается в его подлинном существе. Существенный признак отнош
ения «я-ты» состоит именно в том, что Ц при строго сохраняемой, никогда не
исчезающей раздельности Ц в нем все же властвуе
т некое подлинно внутреннее единство. Это единство по сущест
ву своему остается дву единством; где, как, напр., в экстатическ
и-мистическом погружении в абсолютное и растворении в нем, теряется сама
двойственность, там вместе с нею исчезает и само отношение «я-ты». Но это
дву единство есть вместе с тем глубоко внутреннее, до самых ко
рней проникающее подлинное единство : «взаимодействие» осущ
ествляется здесь в форме взаимопроникновения. Бытие одного
с другим, действие одного на другое есть здесь быти
е одного для другого; а это бытие одного-для-другого есть тем с
амым Ц несмотря на раздельность Ц бытие одного-в-другом. Сам
а реальность «другого» Ц само «ты» Ц проникает в меня; само
«ты» есть для меня, переживается мною, открывается мне внутри меня
Ц хотя и как реальность, внешняя по отношению ко мне. Или
, с другой стороны, я при этом «трансцендирую», выхожу за пределы «меня сам
ого», я переживаю «ты» как внешнюю Ц в отношении меня реально
сть; но в силу того, что я ее переживаю, она вместе с тем принадл
ежит к составу моей жизни, моего непосредственного самобыти
я (хотя в самом этом составе оно есть «иное, чем я сам», Ц именн
о «ты»). Лишь поскольку я рассматриваю «ты» предметно-пространственно, в
качестве «чужого тела» и сопринадлежащей к нему «чужой души», оно с одно
значной явственностью стоит для меня «вне» меня в буквальном, именно про
странственном смысле слова: « в другом месте », чем «я»; не, взят
ое в этом смысле, оно вообще уже не есть «ты», а в лучшем случае лишь «
он» . В качестве же «ты Ц в качестве содержания непосред
ственно переживаемого самобытия, в котором мне открывается иная, другая
, вне меня сущая реальность, Ц оно вместе с тем находится во мне. Как уже бы
ло указано выше (в конце прошлой главы), это есть нечто совсем иное, чем тра
нсцендирование в познавательной инстанции; ибо в последнем я
есмь лишь исходная точка или носитель исходящего из меня «световог
о луча», который «освещает», «открывает» для меня некую реаль
ность, однозначно сущую вне меня, причем в остальных отношени
ях я, как непосредственное самобытие, остаюсь при самом себе, внутри само
го себя, как и предметная реальность остается вне меня; я только изв
не соприкасаюсь с ней через мой «взор», через «луч познания». Здесь
же, напротив, мы имеем дело с реальным трансцендированием неп
осредственного самобытия, с его реальным выхождением из самого себя и пр
оникновением в другое (в «другого» Ц в «ты»); и это трансценди
рование означает вместе с тем реальное проникновение в меня чужой реаль
ности.
В лице отношения «я-ты», таким образом, трансрациональное существо реаль
ности Ц непостижимое по существу в ней Ц с особо
й очевидностью обнаруживается как единство раздельности и взаим
опроникновения. То, что при рассмотрении общего существа реальнос
ти вообще и непосредственного самобытия в особенности уяснилось нам ка
к некоторого рода скрытый, достижимый лишь через проникновение в глубин
у, существенный признак конкретной реальности Ц именно превосходящее
чисто логическую мысль конкретное единство раздельности и взаимопрони
кновения, Ц здесь прямо бросается в глаза. Это единство раздельности и в
заимопроникновения образует самое существо отношения «я-ты
» как первичного рода бытия, в котором это единство сполна акт
уализируется в совершенном равновесии (хотя и всегда лишь «неустойчиво
м»), Это совпадение «внутри» и «вне», «я» и «не-я» при полном сохранении их
противоположности есть наиболее выразительное обнаружение совпадени
я противоположного, единства двух Ц антиномистического
монодуализма. Отношение «я-ты» в качестве бытия «я-
ты » и обнаруживается тем самым в своем качестве исконн
ого образа бытия, Ц является нам откровением внутренней стр
уктуры реальности как таковой Ц и именно в ее непостижимост
и Ц по ту сторону всякого постижения в понятиях. Мы имеем здесь дел
о с безусловно непостижимой (для логического мышления, определенного пр
инципом отрицания) реальной внутренней, для-самой-себя-сущей
взаимопереплетенностью и взаимопронизанностью между «одни
м» и «другим». И поскольку мы постигли металогическое единст
во реальности как конкретное всеединство, т.е. как единство единства и мн
огообразия, Ц другими словами: как единство, которое во всей своей целос
тности присутствует в каждой своей части и пронизывает ее, Ц мы можем ск
азать, что в отношении «я-ты» впервые явственно обнаруживается под
линное конкретное всеединство в его трансрациональном непостижимом су
ществе, именно в качестве живого бытия. То, что всеединст
во вездесуще , что оно присутствует, как целое, в каждой своей ч
асти, открывается нам здесь во всей жизненности этого отношения в том, чт
о единичное бытие не есть, в качестве самобытия, замкнутое в себе, обособл
енное, изолированное бытие, а, будучи «я» , по самому своему сущ
еству приурочено к «ты», связано с «ты» и есть бытие, осуществ
ляющее себя как бытие «я-ты». Всякое непосредственное самобы
тие становится «я», т.е. осуществляет само себя, лишь выходя за пределы сам
ого себя, трансцендируя в «ты». Бытие есть царство духов
, а царство духов состоит именно в том, что одно существует всегда
для другого, в другом, Ц выходя за свои пределы, Ц у
тверждает себя, лишь покидая себя ради другого.
5. Любовь
Трансрациональнос
ть и непостижимость непосредственного самобытия, как она обнаруживает
ся в бытии одного-для-другого, в бытии «я-ты», открывается в своей последне
й глубине в явлении любви, в котором впервые сполна, во всей св
оей полноте, осуществляется отношение «я-ты». Загадка отношения «я-ты» е
ще не окончательно разрешена всем вышесказанным; в ней остается еще одна
непреодолимая неясность. Мы уже видели, что обладание неким «ты», трансц
ендирование к «ты» может иметь двоякий смысл. Как мы видели, надлежит раз
личать между простым «обладанием» неким «ты» Ц переживание
м наличия в моем непосредственном самобытии и для него некого извне на н
его устремленного, в каком-то смысле аналогичного ему динамического дей
ствия Ц и усмотрением «ты» как в себе и для с
ебя сущей подлинной реальности. Царство себе самой откр
ывающейся реальности, как оно обнаруживается в отношении «я-ты», само по
себе есть бытие, обладающее многими соотносительными центрами; оно
полицентрично. Но таковым оно является лишь вторичной рефлек
сии. Для самого непосредственного самобытия, как конкретного «я», эти це
нтры не могут быть равноценны. Мое «я» есть для меня, как уже бы
ло указано, нечто безусловно единственное. Та глубинная, исконная точка
бытия, которую я называю «я» Ц в силу которой я есмь для себя и
менно «я-есмь», Ц имеет для меня все же некое абсолютное, ни с ч
ем не сравнимое значение. В этом смысле я есмь единственный; и
все остальное Ц по сравнению с этим «я есмь», с этой самое себя озаряющей
, для себя самой сущей точкой света и жизни, через которую все остальное вп
ервые может быть для меня, Ц принадлежит все же к какой-то ино
й, в некотором смысле уже подчиненной сфере. Конечно, нельзя это понимать
так, будто всякий человек по самому своему существу есть «эгоист» в обыч
ном, общепринятом смысле этого понятия; такое воззрение основано лишь на
смутной, запутанной мысли, беспомощно спутывающей совершенно разнород
ные понятия. Эта вульгарная и умственно беспомощная теория в значительн
ой мере основана на смешении «я» как субъекта сознания и познания с «я» к
ак непосредственным самобытием во всей сложности и непредрешенности с
остава его жизни. Но хотя непосредственное самобытие и есть само по себе,
несомненно, нечто совершенно иное, чем, субъект познания или даже сознан
ия, остается все не в силе, как мы уже видели, тот факт, что идеальная точка,
именуемая субъектом, Ц точка, в которой загорается свет сознания и позн
ания, лежит внутри непосредственного самобытия. И в этом смысле остается
все-таки верным, что по самой онтологической структуре бытия, как самобы
тия, человек в первичном своем составе есть «эгоист», в буквальном смысл
е этого слова, т.е. существо, имеющее своим абсолютным средоточием то неск
азанное нечто, что обозначается словом ego , «я».
В силу этого и «ты» есть ближайшим образом именно ты -для-
меня Ц реальность, которой я обладаю в ее действии на меня, в е
е значении для меня и существо которой состоит для меня именн
о в этом образе ее бытия. Я не могу ведь вылезть из своей кожи и иметь «ты», к
оторое по своему существу не есть я сам, в той форме и с той перв
ичной непосредственностью, как я имею самого себя. Таким образом, хотя дл
я меня и возможно обладание «ты» Ц именно мое обл
адание «ты», Ц но, по-видимому, невозможно подлинное, от меня безусловно н
езависимое бытие «ты» в качестве самобытия Ц самый момент «еси»
суждения «ты еси» во всей его полноте и глубине, в которой «еси
» есть мне открывающееся чужое «есмь». Но последняя, под
линная тайна «ты» лежит именно в этом «еси» Ц в независимой о
т меня, по себе сущей реальности, в которой мне открывается непостижимое
чудо другого, второго «я» наряду со «мной самим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71