Завтра влюбится в меня генерал, и я буду генера
льша.
Ц Конечно! Так и есть! Держи шире карман! Нет, сударыня моя, быть генеральш
ей, так надо уж быть сперва по крайней мере госпожой; а вы-то что?
Ц Ты дурак, вот что!
Ц Ну, ну, ну! Извольте-ко идти к своей барыне да сказать, что генерал будет
с ней кушать.
Ц Сперва ты скажи мне, кто такая эта дама, а потом я пойду.
Ц Вот этого-то и не будет; а все-таки извольте идти.
Ц И не подумаю идти!
Ц Ну, не думайте, мне что: я исполняю господский приказ; взял, сел, да и сижу,
покуда получу ответ.
Ц Фу, медведь какой, право! Ни за что не пойду замуж за русского, даже и за б
арина! Уж если слуга такой деревянный, что ж должен быть барин? никакого сн
исхождения к дамам.
Ц Небойсь, не женюсь на вас, Ц отвечал Борис вслед за Юлией, которая отво
рила уже дверь, чтоб идти для доклада.
Ц Не женишься? Ц вскричала она, воротясь, Ц ты не женишься на мне, если я
только захочу?…
Ц Ну, ну, ну! Не блажи, сперва службу служи!
Ц У-у! медведь!
Ц Да, да, медведь! да не твой, не ручной.
Ц Дама приказала сказать, что она не может принять генерала, Ц сказала
живая субретка, воротясь из будуара.
Ц Давно бы так; продержала даром с полчаса!
Ц Я хотела доставить тебе удовольствие своей беседой.
Ц Покорно благодарю!
Ц Постой, постой, Борис! Что ж, хочешь на мне жениться?
Ц Покорно благодарю! слишком много чести: того и гляди, что к господам в р
одню попадешь.
Ц У-у! какой!
Ц Да, такой, Ц отвечал Борис, уходя.
И он доложил Платону Васильевичу, что госпожа дама не желает обедать с ег
о превосходительством.
Ц Не желает? Ц повторил тихо Платон Васильевич, Ц так и сказала, что не
желает?
Ц Так точно; сказала, что не может.
У Платона Васильевича как будто отлегло на сердце.
Ц Не может, это дело другое; так бы ты и говорил: это большая разница… дура
к ты!
Ц Ведь я по-французски не знаю, ваше превосходительство, так они изволил
и сказать или иначе. Я посылал спросить Жули. От этого народу толку не добь
ешься.
Ц Поди переспроси! Ты, верно, переврал.
Ц Что ж тут переврать-то, ваше превосходительство. Я еще доложил вам поу
чтивее; она просто сказала, что эта госпожа дама не может принять генерал
а к себе. Я так и подумал, что если уж не может, так, стало быть, не хочет; и дол
ожил вашему превосходительству как следует.
Ц Пошел вон!
Ц Как же изволите приказать: здесь или в столовой накрывать для вашего п
ревосходительства?
Ц Так там еще не накрывали на стол?… По сию пору не накрывали?… Пошел! Чтоб
сейчас же подавали кушать Саломее Петровне!… Нет, не Саломее, Эрнестине П
етровне… Слышишь?
Ц Слушаю-с.
Ц Да смотри за всем сам, и доложить мне, когда откушают.
Борис пошел исполнять приказание; а Платон Васильевич начал опять ходит
ь по комнате, тревожимый беспокойным чувством боязни, что скверные людиш
ки не будут уметь угодить Саломее.
Ц Ну, что? Ц спросил он с нетерпением, когда возвратился Борис.
Ц Изволили откушать. В столовой не захотели, а приказали подать к себе в
комнату; там и кушали.
Ц Все было в исправности?
Ц Все как следует.
Ц Ты сам был при столе?
Ц Я докладывал вашему превосходительству, что они изволили кушать в св
оей комнате, а кушанье подавали девушки. Жули сказала, что они желают, чтоб
и фортепьяны поставить в их комнату; а какие фортепьяны, я не знаю.
Ц Фортепьяно? Ах, боже мой! Ц вскричал Платон Васильевич, Ц у меня совсе
м из головы вышло!… В целом доме нет ройяля! Запречь карету! да скорей! сию м
инуту! Ай-ай-ай! какое упущение! просто затмение ума! Забыть такую необход
имую пещь в доме… И тем еще более, что Саломея Петровна играет и поет!…
Насилу дождался Платон Васильевич кареты: откуда взялась молодеческая
бодрость; лакеи не успели догнать его и подсадить в карету, он сам прыгнул
в нее и крикнул, чтоб скорее ехать на Кузнецкий мост, в музыкальный магази
н. Сидя нетерпеливо в карете, он, казалось, напрягал все силы, чтоб подмога
ть лошадям, и сдвинул под собою подушку.
Вбежав по лестнице в магазин, он едва мог произнести от одышки:
Ц Самый лучший, новейшей конструкции… ройяль… Самый лучший, слышите? И с
ейчас же перевезти ко мне…
Ц Этого невозможно.
Ц Как невозможно?
Ц Его надо разобрать, уложить, перевезти, уставить, настроить, сегодня уж
е поздно.
Ц Как хотите, но сейчас же, сейчас, непременно сейчас!
Ц Как вам угодно; этого нельзя сделать, его теперь некому разобрать.
Ц Так прощайте, я куплю в другом магазине.
Ц Как вам угодно; такой конструкции ройялей ни у кого нет, кроме меня.
Ц Это ужасно! Ц проговорил Платон Васильевич, Ц так завтра чем свет чт
об ройяль был уже у меня!
С отчаянием в душе отправился он домой, но уже ослабел от напряжения сил. Б
ез помощи людей не мог уже ни сесть в карету, ни выйти из нее.
Борис спросил было: не угодно ли его превосходительству кушать; но ему бы
ло не до пищи: его как будто убило раскаяние, что в числе необходимых вещей
для Саломеи Петровны забыт ройяль. Страшное невнимание! Что подумает он
а?
С этими горестными размышлениями Платон Васильевич прилег, думал отдох
нуть до десяти часов Ц до чаю; но забылся, заснул беспокойным сном: казало
сь, что за вину свою перед Саломеей Петровной он сам обратился в ройяль но
вейшей конструкции, а она бесчеловечно играла на нем какую-то демонскую
фантазию. Все члены его как молотки подскакивали и ударяли в нервы. Душа е
го всеми силами старалась звучать; но Саломея Петровна с неудовольствие
м повторяла: «Это барабан, а не ройяль! Ужас, как расстроен!»
Так прошла вся ночь. На другой день Платон Васильевич очнулся как больно
й в бреду горячки.
Ц Привезли из магазина фортепьяны, Ц доложил ему Борис.
Ц А! Другие?… Хорошо! Ц проговорил он, Ц те не нравятся!… Поставить их… д
а доложить, довольна ли будет Саломея Петровна… Постой! я ошибся… Эрнест
ина Петровна де Мильвуа… За стихотворца!… Велика слава подбирать рифмы?
Ройяль… жаль… Месяц… месяц… Как же это месяц… луна… Нет!… месяц…
Платон Васильевич повторял то про себя, то вслух слово месяц, подбирая к н
ему рифму, покуда, снова истомясь, забылся. В продолжение двух суток он реш
ительно не мог навестить своей гостьи. А между тем Эрнестину де Мильвуа н
авестил ее благодетель Далин: он приехал к ней с своим знакомцем Чаровым
… Это был молодой светский человек, наследовавший огромное состояние, де
мон гостиных, эпикуреец, возведенный в высшую степень современности, жив
ший среди разливанного моря, в вихре страстей, не связанный, не обузданны
й ни душой, ни телом. Он видел мадам де Мильвуа в доме Далина как жертву гор
естной судьбы, восхитился ею, ахал, слушая рассказ ее несчастий, проклина
л несправедливость судьбы ее вслух и благодарил эту же судьбу мысленно,
что она так умно распорядилась насчет ее и привела в Москву, где он может з
аняться таким прекрасным существом, оценить и выкупить его из зависимос
ти глупой судьбы. Узнав, что Далин хлопочет о приискании ей места, он подсе
л к ней с сердечным участием, насказал тьму успокоительных вещей, утоляю
щих горе бальзамов, возбуждающих дух эликсиров, и между прочим изъявил с
ожаление, что она хочет отдать себя в зависимость капризов какой-нибудь
пошлой светской бабы.
Ц Это ужасно! Ц воскликнул он, Ц с вашей красотой, с вашими достоинства
ми жить в зависимости, в неволе!
Ц Что ж делать! Ц отвечала Саломея.
Ц Послушайте, Ц сказал он, Ц вы без сомнения женщина с характером и, как
француженка, не имеете предрассудков… Я богат; я предлагаю вам свои услу
ги, свой дом, содержание и все что угодно…
Самолюбие и гордость Саломеи вспыхнули; она бросила презрительный взгл
яд и отвечала:
Ц Ваше предложение так велико, что за одно это предложение я уж не знаю, ч
ем вас благодарить, и должна пожертвовать своей честью!…
«О-го! Ц подумал Чаров, Ц она действительно из Сен-Жерменского предмес
тья!…» Ц Очень жаль, что мое предложение не велико, как вы говорите, а так н
ичтожно, что вы презираете его!
И Чаров оставил Саломею, как говорится, в покое. Но узнав от Далина об опре
делении ее в доме к Туруцкому, ему захотелось взглянуть на нее, и он упроси
л взять его с собою.
Платон Васильевич был в забытьи. Борис не принимал никого, и потому Далин
спросил у подъезда:
Ц А где та француженка, которую от меня привезли третьего дня?
Ц Она, сударь, живет в большом доме, Ц отвечал лакей.
Ц А сестра Платона Васильевича приехала?
Ц Сестрица? Никак нет-с, она уже лет пять не выезжает из своего поместья. К
уда ж ей приехать: стара и больна.
Ц Какая же госпожа будет жить в доме? Ц спросил Далин, вспомнив слова Пл
атона Васильевича о молодой хозяйке дома.
Ц Да вот эта госпожа дома и будет жить.
Ц Какая эта?
Ц Да вот что третьего дня, сударь, изволила приехать. Его превосходитель
ство отдал весь дом в ее распоряжение. Она уж все и приказывает в доме.
Ц О-го! неужели?
Ц Да как же, сударь; как следует на полном пансионе, все равно что госпожа.
Далин и Чаров захохотали на замечание слуги.
Ц Поди же, доложи ей, что приехал Далин.
Ц Пожалуйте к большому подъезду, там официант доложит.
Ц Ты, mon cher [151] М
ой милый (франц.).
, доставил ей выгодное место, Ц сказал Чаров, продолжая хохотать.
Официант доложил о приезде Далина; Саломея приказала просить; приняла в
гостиной Ц и вспыхнула, увидев вошедшего с ним Чарова.
Ц Извините, Ц сказал он, Ц что я решился вас посетить; ваша судьба так и
нтересует меня…
Ц Довольны ли" вы вашим местом? Ц спросил Далин.
Ц Я, право, не знаю еще, что вам отвечать: господин Туруцкий болен, сестра е
го еще не приехала…
Ц Но во всяком случае вы очень мило помещены, Ц сказал Чаров, осматрива
я комнаты, Ц прекрасный дом, хоть в убранстве комнат виден старческий вк
ус хозяина… Досадно, что он перебил у меня право доставить вам вполне сов
ременные удобства жизни…
Ц Какое право? Ц спросила Саломея с самодостоинством, Ц я на себя нико
му не даю прав.
Ц Но права благотворить и приносить в жертву даже самого себя, надеюсь, у
меня никто не отнимет! Ц отвечал Чаров, привыкший ловко отражать самые с
трогие и резкие удары, наносимые самолюбию дерзкого волокиты. В неподкуп
ность строгих физиономий он меньше всего верил: эти sancti sanctissimi
[152] Святые из святых (ла
т.).
, говорил он, любят, в дополнение к хвалам и лести, воскурение перед н
ими фимиама.
Не щадя Ливана и мирра перед Саломеей, он успел затронуть и ее самолюбие н
астолько, что получил дозволение посещать ее.
Ц Я надеюсь, Ц сказал он как будто шутя, Ц что вы здесь не в отшельничес
тве и не под присмотром.
Когда Чаров вышел, Саломея задумалась.
«В самом деле, какую глупую роль буду я играть у этого отвратительного ст
арика!… За угол и за кусок хлеба терпеть смертельную скуку, прослыть его л
юбовницей… Никогда!… Слыть и быть для меня все равно, а если слыть, так луч
ше…»
Саломея не договорила, гордость ее не могла вынести сознания и самой себ
е. Ей, однако же, нравились это великолепие и пышность, посреди которых Пла
тон Васильевич так неожиданно поместил ее как божество; ей по сердцу был
и угодливость и предупредительность, которыми он ее окружал; ей не учить
ся было повелевать, но она не испытывала еще такого уважения к себе даже в
собственном доме, и чувствовала, что полной самовластной госпожой, можно
быть не у себя в доме, а в доме влюбленного старика. Самому себе часто отка
зываешь по расчетам, по скупости, а влюбленный старик отгадывает, предуп
реждает желания, не щадит ничего, чтоб боготворимая забыла страшный недо
статок его Ц старость.
Когда Платон Васильевич, собравшись с силами, явился перед Саломеей, она
очень благосклонно изъявила ему благодарность за внимание.
Ц Я, однако ж, желала бы знать, Ц прибавила она, Ц что такое я в вашем доме
?
Этот вопрос совершенно смутил и испугал Платона Васильевича.
Ц Боже мой, Ц отвечал он, Ц вы всё!… Не откажитесь только располагать вс
ем, как своею собственностью…
Ц Я на это не имею никакого права, Ц произнесла Саломея с беспощадною х
олодностью, но довольная в душе готовностью старика повергнуть к ее нога
м не только все свое достояние, но и себя.
Ц О, если б я смел предложить это право!… Ц проговорил он, дрожа всем тело
м…
Какое-то чувство боязни заставило Саломею отклонить объяснение, в чем с
остоит это право.
Как рак на мели, Платон Васильевич приподнимал то ту, то другую руку, расст
авлял пальцы, раскрывал рот, желая что-то произнести, но Саломея давно уже
говорила о погоде.
Получив дозволение обедать вместе с ней, Платон Васильевич как будто ожи
л силами, помолодел: Саломея была так ласкова к нему.
В продолжение нескольких дней она не повторяла нерешенного вопроса. Каз
алось, довольная своим положением, она боялась изменить его. Но это была н
ерешительность, какое-то тайное затруднение, которое Саломея старалась
опровергнуть необходимостью упрочить свою будущность и получить снова
какое-нибудь значение в свете.
«Мне уже не быть Саломеей, не идти к отцу и матери с раскаянием», Ц думала
она, когда Платон Васильевич, долго не зная, как в дополнение всех ее потре
бностей предложить деньги, наконец, решился начать с изъявления надежды
, что она будет смотреть на него, как на родного, и, верно, не откажет принять
на себя вполне все распоряжения в доме и деньги на все необходимые расхо
ды и на собственные ее потребности.
Ц Я вам еще раз повторяю, Ц сказала она, взглянув с улыбкой на старика,
Ц что мне странно кажется мое положение в вашем доме, а еще страннее пока
жется, может быть, другим.
Ц Вы полная хозяйка… Ц произнес ободренный ласковым голосом Саломеи П
латон Васильевич, целуя руку, Ц осчастливьте меня… принять это названи
е.
Ц Мне должно подумать об этом, Ц сказала Саломея, закрыв лицо рукою и пр
ислонясь на ручку кресел..
Платон Васильевич стоял перед ней, сложив на груди руки и с трепетом ожид
ая решения.
Ц Я согласна, Ц проговорила она, наконец, так тихо, что во всякое другое в
ремя Платон Васильевич опросил бы: «Что вы изволили сказать?» Но в эту мин
уту все чувства его были напряжены до степени цветущего своего состояни
я, в возрасте сил и здоровья, когда глаз видит душку на другом к
раю моря, ухо слышит все, что она мыслит, осязание воспламеняет всю кровь о
т прикосновения воздуха, который несет струю ее дыхания, вкус не знает ни
чего в мире слаще поцелуя любви.
Платон Васильевич припал перед нею на колени, взял ее руку, и в нем достало
еще сил поцеловать эту руку и не умереть.
На другой день из всех магазинов Кузнецкого моста везли разной величины
картонки в дом Платона Васильевича. Какие-то, к чему-то огромные приготов
ления подняли всех в доме на ноги. Платона Васильевича узнать нельзя. Он с
ам то из дому в магазины, то из магазинов домой, с пакетом под мышкой, прямо
в уборную Эрнестины Петровны; поцелует у ней ручку и подаст свою покупку.
Ц Merci, Ц отвечает она ему каждый раз; потом позвонит в колокольчик, войдет
Жюли или Барб: Ц послать за Лебур, послать к Матиасу, послать за Фульдом!…
И вот в один вечер сидит Саломея перед трюмо. Парикмахер убирает ей голов
у, накладывает чудный венок из fleurs-d'orange
[153] Померанцевых цветов (франц.).
, в каждом цветке огромный брильянт, накалывает роскошный серебрис
тый блондовый вуаль…
Любуясь на себя в зеркало, Саломея сама вдевает в ухо серьгу, такую блестя
щую, что, кажется, искры обожгут, а лучи исколют ей руки.
Часть девятая
I
Кому любопытно знать дальнейшие приключения бедного Прохора Васильеви
ча, Авдотьи Селифонтовны и Лукерьи Яковлевны, тому предстоит читать след
ующее:
Вы помните, что случилось с Авдотьей Селифонтовной? На другой день, чем св
ет, снова послышался визг Авдотьи Селифонтовны. Нянюшка всполошилась бе
жать к ней на помощь, но девушки остановили ее.
Ц Ну, куда вы бежите, Афимья Ивановна?
Ц Нянюшка, нянюшка! Ц раздалось из спальни, и вслед за этим криком послы
шался стук в двери девичьей.
Ц Сударыня, что с тобой? Ц спросила испуганная няня, отворив дверь.
Авдотья Селифонтовна, как полоумная, бросилась к няне.
Ц Господи, да что с тобой?
Ц Нянюшка, Ц проговорила Авдотья Селифонтовна, дрожа всем телом, Ц ня
нюшка! кто-то чужой лежит там, охает да стонет, говорит что-то страшное… Ах
, я так и обмерла…
Ц Голубушка моя, Дунюшка, помилуй, бог с тобой! Откуда чужой взялся? Не узн
ала своего Прохора Васильевича!
Ц Ах, что ты это, какой там Прохор Васильевич! Это бог знает кто!…
Ц Пойдем, пойдем!…
Ц Нет, я ни за что не пойду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
льша.
Ц Конечно! Так и есть! Держи шире карман! Нет, сударыня моя, быть генеральш
ей, так надо уж быть сперва по крайней мере госпожой; а вы-то что?
Ц Ты дурак, вот что!
Ц Ну, ну, ну! Извольте-ко идти к своей барыне да сказать, что генерал будет
с ней кушать.
Ц Сперва ты скажи мне, кто такая эта дама, а потом я пойду.
Ц Вот этого-то и не будет; а все-таки извольте идти.
Ц И не подумаю идти!
Ц Ну, не думайте, мне что: я исполняю господский приказ; взял, сел, да и сижу,
покуда получу ответ.
Ц Фу, медведь какой, право! Ни за что не пойду замуж за русского, даже и за б
арина! Уж если слуга такой деревянный, что ж должен быть барин? никакого сн
исхождения к дамам.
Ц Небойсь, не женюсь на вас, Ц отвечал Борис вслед за Юлией, которая отво
рила уже дверь, чтоб идти для доклада.
Ц Не женишься? Ц вскричала она, воротясь, Ц ты не женишься на мне, если я
только захочу?…
Ц Ну, ну, ну! Не блажи, сперва службу служи!
Ц У-у! медведь!
Ц Да, да, медведь! да не твой, не ручной.
Ц Дама приказала сказать, что она не может принять генерала, Ц сказала
живая субретка, воротясь из будуара.
Ц Давно бы так; продержала даром с полчаса!
Ц Я хотела доставить тебе удовольствие своей беседой.
Ц Покорно благодарю!
Ц Постой, постой, Борис! Что ж, хочешь на мне жениться?
Ц Покорно благодарю! слишком много чести: того и гляди, что к господам в р
одню попадешь.
Ц У-у! какой!
Ц Да, такой, Ц отвечал Борис, уходя.
И он доложил Платону Васильевичу, что госпожа дама не желает обедать с ег
о превосходительством.
Ц Не желает? Ц повторил тихо Платон Васильевич, Ц так и сказала, что не
желает?
Ц Так точно; сказала, что не может.
У Платона Васильевича как будто отлегло на сердце.
Ц Не может, это дело другое; так бы ты и говорил: это большая разница… дура
к ты!
Ц Ведь я по-французски не знаю, ваше превосходительство, так они изволил
и сказать или иначе. Я посылал спросить Жули. От этого народу толку не добь
ешься.
Ц Поди переспроси! Ты, верно, переврал.
Ц Что ж тут переврать-то, ваше превосходительство. Я еще доложил вам поу
чтивее; она просто сказала, что эта госпожа дама не может принять генерал
а к себе. Я так и подумал, что если уж не может, так, стало быть, не хочет; и дол
ожил вашему превосходительству как следует.
Ц Пошел вон!
Ц Как же изволите приказать: здесь или в столовой накрывать для вашего п
ревосходительства?
Ц Так там еще не накрывали на стол?… По сию пору не накрывали?… Пошел! Чтоб
сейчас же подавали кушать Саломее Петровне!… Нет, не Саломее, Эрнестине П
етровне… Слышишь?
Ц Слушаю-с.
Ц Да смотри за всем сам, и доложить мне, когда откушают.
Борис пошел исполнять приказание; а Платон Васильевич начал опять ходит
ь по комнате, тревожимый беспокойным чувством боязни, что скверные людиш
ки не будут уметь угодить Саломее.
Ц Ну, что? Ц спросил он с нетерпением, когда возвратился Борис.
Ц Изволили откушать. В столовой не захотели, а приказали подать к себе в
комнату; там и кушали.
Ц Все было в исправности?
Ц Все как следует.
Ц Ты сам был при столе?
Ц Я докладывал вашему превосходительству, что они изволили кушать в св
оей комнате, а кушанье подавали девушки. Жули сказала, что они желают, чтоб
и фортепьяны поставить в их комнату; а какие фортепьяны, я не знаю.
Ц Фортепьяно? Ах, боже мой! Ц вскричал Платон Васильевич, Ц у меня совсе
м из головы вышло!… В целом доме нет ройяля! Запречь карету! да скорей! сию м
инуту! Ай-ай-ай! какое упущение! просто затмение ума! Забыть такую необход
имую пещь в доме… И тем еще более, что Саломея Петровна играет и поет!…
Насилу дождался Платон Васильевич кареты: откуда взялась молодеческая
бодрость; лакеи не успели догнать его и подсадить в карету, он сам прыгнул
в нее и крикнул, чтоб скорее ехать на Кузнецкий мост, в музыкальный магази
н. Сидя нетерпеливо в карете, он, казалось, напрягал все силы, чтоб подмога
ть лошадям, и сдвинул под собою подушку.
Вбежав по лестнице в магазин, он едва мог произнести от одышки:
Ц Самый лучший, новейшей конструкции… ройяль… Самый лучший, слышите? И с
ейчас же перевезти ко мне…
Ц Этого невозможно.
Ц Как невозможно?
Ц Его надо разобрать, уложить, перевезти, уставить, настроить, сегодня уж
е поздно.
Ц Как хотите, но сейчас же, сейчас, непременно сейчас!
Ц Как вам угодно; этого нельзя сделать, его теперь некому разобрать.
Ц Так прощайте, я куплю в другом магазине.
Ц Как вам угодно; такой конструкции ройялей ни у кого нет, кроме меня.
Ц Это ужасно! Ц проговорил Платон Васильевич, Ц так завтра чем свет чт
об ройяль был уже у меня!
С отчаянием в душе отправился он домой, но уже ослабел от напряжения сил. Б
ез помощи людей не мог уже ни сесть в карету, ни выйти из нее.
Борис спросил было: не угодно ли его превосходительству кушать; но ему бы
ло не до пищи: его как будто убило раскаяние, что в числе необходимых вещей
для Саломеи Петровны забыт ройяль. Страшное невнимание! Что подумает он
а?
С этими горестными размышлениями Платон Васильевич прилег, думал отдох
нуть до десяти часов Ц до чаю; но забылся, заснул беспокойным сном: казало
сь, что за вину свою перед Саломеей Петровной он сам обратился в ройяль но
вейшей конструкции, а она бесчеловечно играла на нем какую-то демонскую
фантазию. Все члены его как молотки подскакивали и ударяли в нервы. Душа е
го всеми силами старалась звучать; но Саломея Петровна с неудовольствие
м повторяла: «Это барабан, а не ройяль! Ужас, как расстроен!»
Так прошла вся ночь. На другой день Платон Васильевич очнулся как больно
й в бреду горячки.
Ц Привезли из магазина фортепьяны, Ц доложил ему Борис.
Ц А! Другие?… Хорошо! Ц проговорил он, Ц те не нравятся!… Поставить их… д
а доложить, довольна ли будет Саломея Петровна… Постой! я ошибся… Эрнест
ина Петровна де Мильвуа… За стихотворца!… Велика слава подбирать рифмы?
Ройяль… жаль… Месяц… месяц… Как же это месяц… луна… Нет!… месяц…
Платон Васильевич повторял то про себя, то вслух слово месяц, подбирая к н
ему рифму, покуда, снова истомясь, забылся. В продолжение двух суток он реш
ительно не мог навестить своей гостьи. А между тем Эрнестину де Мильвуа н
авестил ее благодетель Далин: он приехал к ней с своим знакомцем Чаровым
… Это был молодой светский человек, наследовавший огромное состояние, де
мон гостиных, эпикуреец, возведенный в высшую степень современности, жив
ший среди разливанного моря, в вихре страстей, не связанный, не обузданны
й ни душой, ни телом. Он видел мадам де Мильвуа в доме Далина как жертву гор
естной судьбы, восхитился ею, ахал, слушая рассказ ее несчастий, проклина
л несправедливость судьбы ее вслух и благодарил эту же судьбу мысленно,
что она так умно распорядилась насчет ее и привела в Москву, где он может з
аняться таким прекрасным существом, оценить и выкупить его из зависимос
ти глупой судьбы. Узнав, что Далин хлопочет о приискании ей места, он подсе
л к ней с сердечным участием, насказал тьму успокоительных вещей, утоляю
щих горе бальзамов, возбуждающих дух эликсиров, и между прочим изъявил с
ожаление, что она хочет отдать себя в зависимость капризов какой-нибудь
пошлой светской бабы.
Ц Это ужасно! Ц воскликнул он, Ц с вашей красотой, с вашими достоинства
ми жить в зависимости, в неволе!
Ц Что ж делать! Ц отвечала Саломея.
Ц Послушайте, Ц сказал он, Ц вы без сомнения женщина с характером и, как
француженка, не имеете предрассудков… Я богат; я предлагаю вам свои услу
ги, свой дом, содержание и все что угодно…
Самолюбие и гордость Саломеи вспыхнули; она бросила презрительный взгл
яд и отвечала:
Ц Ваше предложение так велико, что за одно это предложение я уж не знаю, ч
ем вас благодарить, и должна пожертвовать своей честью!…
«О-го! Ц подумал Чаров, Ц она действительно из Сен-Жерменского предмес
тья!…» Ц Очень жаль, что мое предложение не велико, как вы говорите, а так н
ичтожно, что вы презираете его!
И Чаров оставил Саломею, как говорится, в покое. Но узнав от Далина об опре
делении ее в доме к Туруцкому, ему захотелось взглянуть на нее, и он упроси
л взять его с собою.
Платон Васильевич был в забытьи. Борис не принимал никого, и потому Далин
спросил у подъезда:
Ц А где та француженка, которую от меня привезли третьего дня?
Ц Она, сударь, живет в большом доме, Ц отвечал лакей.
Ц А сестра Платона Васильевича приехала?
Ц Сестрица? Никак нет-с, она уже лет пять не выезжает из своего поместья. К
уда ж ей приехать: стара и больна.
Ц Какая же госпожа будет жить в доме? Ц спросил Далин, вспомнив слова Пл
атона Васильевича о молодой хозяйке дома.
Ц Да вот эта госпожа дома и будет жить.
Ц Какая эта?
Ц Да вот что третьего дня, сударь, изволила приехать. Его превосходитель
ство отдал весь дом в ее распоряжение. Она уж все и приказывает в доме.
Ц О-го! неужели?
Ц Да как же, сударь; как следует на полном пансионе, все равно что госпожа.
Далин и Чаров захохотали на замечание слуги.
Ц Поди же, доложи ей, что приехал Далин.
Ц Пожалуйте к большому подъезду, там официант доложит.
Ц Ты, mon cher [151] М
ой милый (франц.).
, доставил ей выгодное место, Ц сказал Чаров, продолжая хохотать.
Официант доложил о приезде Далина; Саломея приказала просить; приняла в
гостиной Ц и вспыхнула, увидев вошедшего с ним Чарова.
Ц Извините, Ц сказал он, Ц что я решился вас посетить; ваша судьба так и
нтересует меня…
Ц Довольны ли" вы вашим местом? Ц спросил Далин.
Ц Я, право, не знаю еще, что вам отвечать: господин Туруцкий болен, сестра е
го еще не приехала…
Ц Но во всяком случае вы очень мило помещены, Ц сказал Чаров, осматрива
я комнаты, Ц прекрасный дом, хоть в убранстве комнат виден старческий вк
ус хозяина… Досадно, что он перебил у меня право доставить вам вполне сов
ременные удобства жизни…
Ц Какое право? Ц спросила Саломея с самодостоинством, Ц я на себя нико
му не даю прав.
Ц Но права благотворить и приносить в жертву даже самого себя, надеюсь, у
меня никто не отнимет! Ц отвечал Чаров, привыкший ловко отражать самые с
трогие и резкие удары, наносимые самолюбию дерзкого волокиты. В неподкуп
ность строгих физиономий он меньше всего верил: эти sancti sanctissimi
[152] Святые из святых (ла
т.).
, говорил он, любят, в дополнение к хвалам и лести, воскурение перед н
ими фимиама.
Не щадя Ливана и мирра перед Саломеей, он успел затронуть и ее самолюбие н
астолько, что получил дозволение посещать ее.
Ц Я надеюсь, Ц сказал он как будто шутя, Ц что вы здесь не в отшельничес
тве и не под присмотром.
Когда Чаров вышел, Саломея задумалась.
«В самом деле, какую глупую роль буду я играть у этого отвратительного ст
арика!… За угол и за кусок хлеба терпеть смертельную скуку, прослыть его л
юбовницей… Никогда!… Слыть и быть для меня все равно, а если слыть, так луч
ше…»
Саломея не договорила, гордость ее не могла вынести сознания и самой себ
е. Ей, однако же, нравились это великолепие и пышность, посреди которых Пла
тон Васильевич так неожиданно поместил ее как божество; ей по сердцу был
и угодливость и предупредительность, которыми он ее окружал; ей не учить
ся было повелевать, но она не испытывала еще такого уважения к себе даже в
собственном доме, и чувствовала, что полной самовластной госпожой, можно
быть не у себя в доме, а в доме влюбленного старика. Самому себе часто отка
зываешь по расчетам, по скупости, а влюбленный старик отгадывает, предуп
реждает желания, не щадит ничего, чтоб боготворимая забыла страшный недо
статок его Ц старость.
Когда Платон Васильевич, собравшись с силами, явился перед Саломеей, она
очень благосклонно изъявила ему благодарность за внимание.
Ц Я, однако ж, желала бы знать, Ц прибавила она, Ц что такое я в вашем доме
?
Этот вопрос совершенно смутил и испугал Платона Васильевича.
Ц Боже мой, Ц отвечал он, Ц вы всё!… Не откажитесь только располагать вс
ем, как своею собственностью…
Ц Я на это не имею никакого права, Ц произнесла Саломея с беспощадною х
олодностью, но довольная в душе готовностью старика повергнуть к ее нога
м не только все свое достояние, но и себя.
Ц О, если б я смел предложить это право!… Ц проговорил он, дрожа всем тело
м…
Какое-то чувство боязни заставило Саломею отклонить объяснение, в чем с
остоит это право.
Как рак на мели, Платон Васильевич приподнимал то ту, то другую руку, расст
авлял пальцы, раскрывал рот, желая что-то произнести, но Саломея давно уже
говорила о погоде.
Получив дозволение обедать вместе с ней, Платон Васильевич как будто ожи
л силами, помолодел: Саломея была так ласкова к нему.
В продолжение нескольких дней она не повторяла нерешенного вопроса. Каз
алось, довольная своим положением, она боялась изменить его. Но это была н
ерешительность, какое-то тайное затруднение, которое Саломея старалась
опровергнуть необходимостью упрочить свою будущность и получить снова
какое-нибудь значение в свете.
«Мне уже не быть Саломеей, не идти к отцу и матери с раскаянием», Ц думала
она, когда Платон Васильевич, долго не зная, как в дополнение всех ее потре
бностей предложить деньги, наконец, решился начать с изъявления надежды
, что она будет смотреть на него, как на родного, и, верно, не откажет принять
на себя вполне все распоряжения в доме и деньги на все необходимые расхо
ды и на собственные ее потребности.
Ц Я вам еще раз повторяю, Ц сказала она, взглянув с улыбкой на старика,
Ц что мне странно кажется мое положение в вашем доме, а еще страннее пока
жется, может быть, другим.
Ц Вы полная хозяйка… Ц произнес ободренный ласковым голосом Саломеи П
латон Васильевич, целуя руку, Ц осчастливьте меня… принять это названи
е.
Ц Мне должно подумать об этом, Ц сказала Саломея, закрыв лицо рукою и пр
ислонясь на ручку кресел..
Платон Васильевич стоял перед ней, сложив на груди руки и с трепетом ожид
ая решения.
Ц Я согласна, Ц проговорила она, наконец, так тихо, что во всякое другое в
ремя Платон Васильевич опросил бы: «Что вы изволили сказать?» Но в эту мин
уту все чувства его были напряжены до степени цветущего своего состояни
я, в возрасте сил и здоровья, когда глаз видит душку на другом к
раю моря, ухо слышит все, что она мыслит, осязание воспламеняет всю кровь о
т прикосновения воздуха, который несет струю ее дыхания, вкус не знает ни
чего в мире слаще поцелуя любви.
Платон Васильевич припал перед нею на колени, взял ее руку, и в нем достало
еще сил поцеловать эту руку и не умереть.
На другой день из всех магазинов Кузнецкого моста везли разной величины
картонки в дом Платона Васильевича. Какие-то, к чему-то огромные приготов
ления подняли всех в доме на ноги. Платона Васильевича узнать нельзя. Он с
ам то из дому в магазины, то из магазинов домой, с пакетом под мышкой, прямо
в уборную Эрнестины Петровны; поцелует у ней ручку и подаст свою покупку.
Ц Merci, Ц отвечает она ему каждый раз; потом позвонит в колокольчик, войдет
Жюли или Барб: Ц послать за Лебур, послать к Матиасу, послать за Фульдом!…
И вот в один вечер сидит Саломея перед трюмо. Парикмахер убирает ей голов
у, накладывает чудный венок из fleurs-d'orange
[153] Померанцевых цветов (франц.).
, в каждом цветке огромный брильянт, накалывает роскошный серебрис
тый блондовый вуаль…
Любуясь на себя в зеркало, Саломея сама вдевает в ухо серьгу, такую блестя
щую, что, кажется, искры обожгут, а лучи исколют ей руки.
Часть девятая
I
Кому любопытно знать дальнейшие приключения бедного Прохора Васильеви
ча, Авдотьи Селифонтовны и Лукерьи Яковлевны, тому предстоит читать след
ующее:
Вы помните, что случилось с Авдотьей Селифонтовной? На другой день, чем св
ет, снова послышался визг Авдотьи Селифонтовны. Нянюшка всполошилась бе
жать к ней на помощь, но девушки остановили ее.
Ц Ну, куда вы бежите, Афимья Ивановна?
Ц Нянюшка, нянюшка! Ц раздалось из спальни, и вслед за этим криком послы
шался стук в двери девичьей.
Ц Сударыня, что с тобой? Ц спросила испуганная няня, отворив дверь.
Авдотья Селифонтовна, как полоумная, бросилась к няне.
Ц Господи, да что с тобой?
Ц Нянюшка, Ц проговорила Авдотья Селифонтовна, дрожа всем телом, Ц ня
нюшка! кто-то чужой лежит там, охает да стонет, говорит что-то страшное… Ах
, я так и обмерла…
Ц Голубушка моя, Дунюшка, помилуй, бог с тобой! Откуда чужой взялся? Не узн
ала своего Прохора Васильевича!
Ц Ах, что ты это, какой там Прохор Васильевич! Это бог знает кто!…
Ц Пойдем, пойдем!…
Ц Нет, я ни за что не пойду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75