Хотя на все это ушло не больш
е мгновения, тем не менее пленник с выгодой использовал этот момент; он по
вернулся, опять мелькнул, как метеор, перед глазами Дункана и в следующий
момент уже стоял, спокойно прислонившись к тотему-маленькому раскрашен
ному столбу, врытому в землю перед главной хижиной.
Боясь, чтобы участие, которое он принял в избавлении пленника от опаснос
ти, не оказалось роковым для него самого, Дункан тотчас же покинул это мес
то. Он последовал за подходившей к хижине толпой индейцев, мрачной и молч
аливой, как всякая толпа, разочаровавшаяся в своем ожидании зрелища смер
тной казни. Влекомый любопытством или, может быть, другим, более благород
ным чувством, Дункан приблизился к незнакомцу. Последний стоял, обхватив
одной рукой столб, и тяжело, с трудом дышал после сделанных им усилий, но н
и одним жестом не обнаруживал испытываемых страданий. Он был теперь под
покровительством священного обычая до тех пор, пока племя на своем совет
е не обсудит и не решит его участи. Однако нетрудно было предсказать реше
ние этого совета.
Не было такого ругательства в словаре гуронов, которого разочарованные
женщины не бросали бы в лицо незнакомцу.
Они насмехались над его усилиями, говорили, что его ноги лучше его рук, что
ему надо бы иметь крылья, так как он незнаком с употреблением лука и ножа.
На все эти оскорбления пленник не отвечал ни единым словом; его лицо выра
жало только чувство собственного достоинства и презрения.
Ругательства женщин становились все более бессмысленными и сопровожда
лись пронзительным, резким воем. Женщина, предусмотрительно зажегшая ку
чи хвороста, протиснулась через толпу и очистила себе место перед столбо
м, у которого стоял незнакомец. Отвратительная, иссохшая фигура этой жен
щины невольно наводила на мысль о том, что эта женщина Ц колдунья. Этой ре
путацией она и пользовалась среди своего племени. Откинув свое покрывал
о, она с насмешкой вытянула костлявую руку и, говоря на наречии ленапов, на
чала свои издевательства.
Ц Послушай, делавар! Ц сказала она, щелкая пальцами перед его лицом.
Ц Ваше племя Ц бабье племя, и мотыга больше годится для ваших рук, чем ру
жье. Ваши женщины Ц матери оленей, и, если бы медведь, или дикая кошка, или з
мея родилась между вами, вы бы обратились в бегство. Гуронские девушки со
шьют тебе юбку, а мы отыщем тебе мужа…
За этой выходкой последовал взрыв дикого смеха, во время которого более
приятные, музыкальные голоса молодых женщин странным образом смешивал
ись с надтреснутым голосом их старой подруги. Но незнакомец пренебрегал
всеми этими издевательствами. Он точно не замечал, что окружен врагами.
И только однажды его надменный взгляд обратился в сторону воинов, безмол
вных и угрюмых свидетелей этой сцены.
Самообладание пленника вызвало ярость женщины; она подбоченилась и сно
ва разразилась потоком брани. Однако старуха напрасно тратила свой пыл.
Хотя она славилась среди своих соплеменников необычайным умением руга
ться и дошла до такой степени бешенства, что пена выступила у нее на губах
, ни один мускул не дрогнул на неподвижном лице незнакомца. Действие, прои
зводимое его равнодушием на старуху, начало распространяться и на зрите
лей. Какой-то подросток попробовал было помочь ведьме. Размахивая томаг
авком перед лицом жертвы, он присоединил к ее ругательствам свои нелепые
хвастливые слова. Пленник (это был Ункас) повернул лицо к свету и посмотре
л на мальчишку сверху вниз с выражением крайнего презрения. В следующее
мгновение он уже овладел собой и по-прежнему спокойно стоял, прислонивш
ись к столбу. Но в тот момент, когда пленник поворачивал голову, он взгляну
л прямо в глаза Дункану, и, поймав на себе этот твердый, проницательный взг
ляд, Дункан понял, что перед ним был Ункас.
Пораженный и глубоко опечаленный критическим положением своего друга,
Хейворд попятился, опасаясь, что их взгляд перехватят и это ускорит выне
сение приговора. Тем не менее никакой основательной причины для подобны
х страхов не было. В это время один воин проложил себе путь в раздраженной
толпе. Суровым жестом отодвинув в сторону женщин и детей, он взял Ункаса з
а руку и повел его к двери хижины, где происходили советы племени. Туда пос
ледовали все вожди и большая часть знаменитых воинов; озабоченный Хейво
рд нашел способ войти туда с толпой индейцев, не привлекая к себе их внима
ния.
В течение нескольких минут присутствующие размещались в хижине сообра
зно чину и влиянию, которым они пользовались в племени; в общем, соблюдалс
я тот же порядок, в котором происходил допрос Хейворда. Пожилые воины и гл
авные вожди заняли середину обширного помещения, освещенную сильным св
етом пылающего факела, тогда как более молодые и низшие по чину поместил
ись на заднем плане, где их смуглые раскрашенные лица составили темный к
руг. В центре хижины, под самым отверстием в крыше, через которое видно был
о мерцание звезд, стоял Ункас, спокойный, высокий и сосредоточенный.
Его высокомерный, надменный вид не мог остаться незамеченным его врагам
и; взоры их часто останавливались на его лице с выражением, которое хотя и
свидетельствовало о непреклонности их решения, но ясно выдавало их восх
ищение смелостью пленника.
Совсем иначе обстояло дело с человеком, которого Дункан видел рядом с Ун
касом до его отчаянного прыжка. Среди шума и суматохи, вызванных этим нео
жиданным бегством, он оставался неподвижным, словно статуя. Хотя ни одна
рука не протянулась к нему, ни одна пара глаз не следила за его движениями
, он все же вошел в хижину, как бы вынуждаемый к этому роком, велениям котор
ого он подчинялся, по-видимому, без борьбы. Хейворд воспользовался первы
м случаем, чтобы взглянуть ему в лицо, в глубине души опасаясь узнать в нем
кого-нибудь из своих друзей. Но лицо оказалось незнакомым ему и, что было
еще более необъяснимо, носило все отличительные признаки гуронов. Однак
о, вместо того чтобы смешаться со своими соплеменниками, он сел в стороне
в согбенной, униженной позе, точно стараясь занять как можно меньше мест
а.
Когда все индейцы уселись и в хижине наступила тишина, седовласый вождь,
уже знакомый читателю, заговорил громким голосом на наречии ленни-ленап
ов.
Ц Делавар, Ц сказал он, Ц хотя ты и принадлежишь к племени женщин, тем н
е менее ты вел себя как мужчина. Я накормил бы тебя, но тот, кто разделит сво
й обед с гуроном, должен стать его другом. Оставайся в мире до восхода солн
ца, когда мы сообщим тебе свое решение.
Ц Семь ночей и столько же дней я постился, преследуя гуронов, Ц холодно
возразил Ункас. Ц Дети ленапов умеют шествовать стезею справедливости
, не томясь по еде.
Ц Двое моих воинов преследуют твоего товарища, Ц продолжал вождь, не об
ращая внимания на похвальбу пленника. Ц Когда они вернутся назад, наши с
тарейшины скажут тебе: жить или умереть.
Ц Разве у гурона нет ушей? Ц презрительно воскликнул Ункас. Ц Два раза
с тех пор, как делавар стал вашим пленником, он слышал выстрел из знакомог
о ему ружья. Ваши воины никогда не вернутся назад.
За этим смелым утверждением последовала короткая и угрюмая пауза. Дунка
н, понимавший, что могиканин намекает на роковое ружье разведчика, нагну
лся вперед, внимательно наблюдая за впечатлением, которое этот намек мог
произвести на победителей, но вождь удовлетворился простым возражение
м:
Ц Если ленапы так искусны, то почему один из их храбрейших воинов находи
тся здесь?
Ц Он следовал по пятам за убегавшим трусом и попал в западню. Мудрый бобр
Ц и тот может быть пойман.
Говоря так, он указал пальцем на гурона, сидевшего в стороне. Взоры всех ср
еди общего молчания устремились на этого человека, и тихий угрожающий ро
пот пронесся в толпе.
Зловещие звуки привлекли в хижину женщин и детей; стало так тесно, что не о
ставалось ни одного промежутка между плечами присутствующих, откуда не
выглядывало бы чье-нибудь смуглое лицо.
Тем временем пожилые воины в центре хижины обменивались друг с другом ко
роткими, отрывистыми фразами. Потом опять наступила продолжительная то
ржественная пауза. Все замерли в ожидании серьезного, важного решения. С
тоявшие сзади приподнялись на цыпочках, чтобы видеть происходящее, и даж
е преступник забыл свой стыд под влиянием еще более глубокого чувства и,
подняв голову, открыл взорам присутствующих презренные черты своего ли
ца, чтобы бросить беспокойный, боязливый взгляд на мрачное собрание вожд
ей.
Наконец молчание было нарушено вождем. Поднявшись с пола и пройдя мимо У
нкаса, он встал перед преступником в позе, полной достоинства. В тот момен
т все та же костлявая женщина медленно и как-то боком, подплясывая, вошла
в середину собрания, держа в руках факел и бормоча какие-то невнятные сло
ва… может быть, заклинания. Хотя ее появление являлось совершенно непрош
еным вмешательством в церемонию суда, на нее никто не обратил внимания.
Приблизившись к Ункасу, она привела свою пылающую головню в такое положе
ние, чтобы хорошенько осветить красноватым светом его лицо и сделать зам
етным проявление малейшего волнения на нем.
Могиканин сохранял свою твердую и высокомерную позу, и его глаза были не
изменно устремлены в пространство, как будто они, преодолевая все препят
ствия, глядели в будущее. Удовлетворенная своим осмотром, женщина отошла
от Ункаса и осветила головней лицо своего провинившегося соплеменника.

Гурон носил боевую окраску. Одежда едва прикрывала его прекрасно сложен
ную фигуру. При свете факела он был ясно виден весь, с головы до ног. Дункан
в ужасе отвернулся, увидев, как судорожно тряслось его тело. Женщина при в
иде этого печального, постыдного зрелища издала жалобный вопль, но в это
время вождь, протянув вперед руку, тихо отстранил ее.
Ц Шаткий Тростник, Ц сказал он, обращаясь к молодому преступнику на его
родном языке и называя его по имени, Ц хотя Великий Дух дал тебе привлек
ательную внешность, тем не менее было бы лучше, если бы ты не родился на св
ет. Твой голос громко раздается в деревне, в битве же он не слышен. Ни один и
з моих молодых воинов не всаживает томагавка глубже, чем ты, в столб для во
енных упражнений. Но неприятель знает, как выглядит твоя спина, и никогда
не видел, какого цвета твои глаза. Три раза вызывали тебя на бой, и три раза
ты забывал дать ответ. Твое имя никогда не будет произноситься людьми тв
оего племени Ц оно уже забыто.
В то время как вождь произносил эти слова, останавливаясь после каждой ф
разы, чтобы усилить их впечатление, преступник из уважения к его рангу и в
озрасту поднял голову.
Выражение стыда беспрестанно сменялось на его лице выражением ужаса и г
ордости. Сузившиеся от душевного страдания глаза блуждали, останавлива
ясь то на одном, то на другом из дикарей, от которых зависела его участь. Го
рдость в последнее мгновение взяла верх. Он встал и, обнажив грудь, твердо
взглянул на острый сверкающий нож, уже занесенный над ним неумолимым суд
ьей. Он даже улыбнулся, когда оружие вонзилось ему в сердце, как бы радуясь
, что смерть оказалась менее страшной, чем он предполагал, и тяжело упал ни
чком к ногам Ункаса, продолжавшего стоять сурово и непреклонно.
Женщина вскрикнула и, затушив факел о землю, погрузила хижину во мрак. Тол
па зрителей поспешно покинула судилище, и Дункану показалось, что в хижи
не не осталось никого, кроме него и трепещущего тела гурона.

Глава 24

Тогда сказал мудрец: "Король, с
корей! Не жди!
Совет свой разгони Ц смирятся все вожди…"
Поп. «Илиада»

Но уже в следующее мгновение Дункан убедился в своей ошибке. Сильная рук
а легла на его плечо, и он услышал тихий голос Ункаса, шептавшего ему на ух
о:
Ц Гуроны Ц собаки. Зрелище крови не страшно воину.
Седая Голова и сагамор невредимы, и ружье Соколиного Глаза бодрствует. С
тупай! Ункас и Щедрая Рука незнакомы друг с другом. Довольно. Хейворд был б
ы рад услышать больше, но легкий толчок руки друга заставил его направит
ься к двери и напомнил ему об опасности, которую мог повлечь за собой их ра
зговор, если бы он был обнаружен. Медленно и неохотно уступая необходимо
сти, он покинул хижину и смешался с толпой, бродившей поблизости.
Потухающие костры на просеке бросали тусклый, неверный свет на смуглые ф
игуры индейцев, в молчании прохаживавшихся около хижины; случайно вспых
нувшее яркое пламя осветило хижину, и на мгновение стала видна фигура Ун
каса около мертвого тела.
Группа воинов вскоре опять вошла в хижину; они вынесли оттуда труп и отне
сли его в соседний лес. Дункан пошел бродить между хижинами, стараясь най
ти какие-нибудь следы той, ради которой он подвергался опасности. Никто н
е обращал на него внимания, он мог бы легко бежать и присоединиться к свои
м товарищам, если бы такое желание у него явилось.
Но, не говоря уже о непрестанном беспокойстве за Алису, Хейворд волновал
ся теперь и за Ункаса, и все это вместе удерживало его в лагере индейцев. П
оэтому он продолжал бродить от хижины к хижине, заглядывая в каждую из ни
х только для того, чтобы убедиться в окончательной безуспешности своих п
оисков. Так обошел он всю деревню. Отказавшись от бесполезных розысков, о
н той же дорогой пошел обратно к хижине совета, решив отыскать Давида.
Достигнув строения, которое оказалось одновременно и судилищем и место
м казни, молодой человек увидел, что возбуждение индейцев уже утихло. Вои
ны опять собрались в хижине и теперь спокойно курили трубки, степенно ра
зговаривая о последнем походе к верховьям Хорикэна. Возвращение Дункан
а, вероятно, напомнило им о его профессии и о подозрительных обстоятельс
твах его появления, но они, казалось, не обратили на него внимания. До сих п
ор обстоятельства благоприятствовали планам Хейворда, и ему не нужно бы
ло никакого другого советчика, кроме его собственных чувств, чтобы убеди
ться в том, что настало время действовать.
Не выдавая ничем своей неуверенности, он вошел в хижину и сел с важным вид
ом, гармонировавшим с манерами его хозяев. Одного мгновенного, но пытлив
ого взгляда было для него достаточно, чтобы убедиться в том, что хотя Унка
с все еще оставался на том же месте, где он покинул его, но Давид куда-то бес
следно исчез. Никаких других стеснений, кроме бдительных взоров молодог
о гурона, расположившегося около него, пленник не испытывал, хотя вооруж
енный воин стоял, прислонившись к дверному косяку. Во всех других отноше
ниях пленник, казалось, пользовался полной свободой; но он не принимал ни
какого участия в разговоре и походил гораздо больше на изваянную из камн
я прекрасную статую, чем на человека, обладающего жизнью и волей.
Хейворд, еще так недавно наблюдавший, с какой быстротой индейцы расправл
яются со своими врагами, понял, что не должен привлекать к себе их внимани
я какой-нибудь неосторожной выходкой. Поэтому он предпочитал больше мол
чать и размышлять, чем разговаривать; однако вскоре после того, как он сел
на свое место, которое благоразумно избрал в тени, один из пожилых вождей,
говоривших по-французски, обратился к нему.
Ц Мой канадский отец не забывает своих детей, Ц сказал вождь. Ц Я благо
дарен ему. Злой дух вселился в жену одного молодого воина. Может ли искусн
ый чужестранец изгнать его?
Хейворд знал некоторые приемы шарлатанского лечения, практикуемого ин
дейцами в подобных случаях. Он понял сразу, что этим приглашением можно б
удет воспользоваться для достижения своей цели. Трудно было бы в настоящ
ую минуту сделать предложение, которое доставило бы ему больше удовольс
твия. Однако, зная о необходимости поддерживать достоинство своего мним
ого звания, он подавил свои чувства и ответил с приличествующей таинстве
нностью:
Ц Духи бывают разные. Одни отступают перед мудростью, тогда как другие м
огут оказаться слишком сильными.
Ц Мой друг Ц великий врачеватель, Ц сказал хитрый индеец, Ц пусть он п
опробует.
Дункан ответил жестом согласия. Индеец удовольствовался этим знаком и, з
акурив трубку, ждал момента, когда можно будет отправиться в путь, не теря
я достоинства. Нетерпеливый Хейворд, проклиная в душе церемонные обычаи
индейцев, вынужден был принять такой же равнодушный вид, какой был у вожд
я. Минуты тянулись одна за другой и казались Хейворду часами. Наконец гур
он отложил в сторону трубку и перекинул плащ через плечо, намереваясь на
правиться в жилище больной. В это самое время проход в дверях заслонила м
огучая фигура какого-то воина, который неслышной поступью молча прошел
между насторожившимися воинами и сел на свободный конец низкой связки х
вороста, на которой сидел Дункан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41