Хершел достаточно полно осознал истинное значение своего открытия, и пе
рспективы его применения уводили далеко за пределы Хугли. Мысли Хершела
устремлялись в Англию, в Лондон. Разве там, на его родине, мог хоть один пол
ицейский совершенно безошибочно установить, был ли именно этот преступ
ник, этот мошенник, взломщик или вор ранее судим или нет, особенно если он
изменял фамилию (что было дозволено каждому)? Разве не вводили в заблужде
ние даже фотографии? А единичны ли случаи, когда невиновные люди станови
лись жертвами жутких ошибок при идентификации, в результате чего попада
ли на каторгу, а то и на виселицу? А разве не предпринимались издавна попыт
ки найти некий признак, позволявший безошибочно опознать того или иного
человека?
Хершелу не надо было долго искать подходящий пример. В то время в Лондоне
велось уголовное дело, в ходе которого разгорелась многолетняя борьба п
о вопросу идентификации одного человека. Волны страстей, бушевавших вок
руг этого дела, докатились и до Бенгалии. Все были наслышаны о процессе по
делу о миллионном наследстве лорда Джеймса Тичборна, за которым с 1866 по 1874 г
., затаив дыхание, следил весь Лондон. И все из-за одного мошенника, выдавав
шего себя за единственного наследника лорда Джеймса, его сына Роджера, к
оторый пропал без вести в 1854 г. Этот неотесанный, до смешного полный челове
к по фамилии Кастро из Вага-Вага, в Австралии, сумел обмануть полуслепую м
ать Роджера Тичборна так же мастерски, как и его родственников, врачей и д
аже таких известных лондонских адвокатов, как Сарджент Баллентайн и Эдв
ард Кенили! Короче говоря, этот аферист в 1874 г. после бесконечно тянувшегос
я разбирательства был приговорен к четырнадцати годам каторги, а судебн
ые издержки составили несколько миллионов фунтов стерлингов.
Но сколько же свидетелей признавали в нем настоящего Роджера Тичборна! С
колько свидетелей поклялись в этом! А сколько оказалось «достоверных пр
имет» на его теле! Но что произошло бы (именно этот вопрос не давал покоя Х
ершелу), если бы воспользовались его открытием Ц отпечатками пальцев? Р
азве Роджер Тичборн не был солдатом? Что, если бы уже в то время стали бы пр
и регистрации военнослужащих брать у них отпечатки пальцев? Тогда этот г
рандиозный процесс закончился бы в считанные минуты если бы можно было п
редъявить отпечатки пальцев Роджера Тичборна времен его службы в армии.
Это же так просто: штемпельная подушечка, оттиски пальцев Кастро, сравне
ние, и все ясно: Кастро Ц обманщик!
Уильям Хершел продолжал диктовать свое письмо: «Как пример того, сколь п
олезным мог бы стать мой метод, я приведу дело Тичборна. Если бы у Роджера
при поступлении в армию взяли отпечатки пальцев и они где-нибудь хранил
ись, то весь процесс был бы закончен в течение десяти минут. Я полагаю, нет
надобности более подробно излагать, насколько необходима идентификаци
я в тюрьмах. Отпечатки пальцев Ц это средство, позволяющее в любое время
установить, идентична ли личность заключенного личности ранее судимог
о. Для этого нужно будет лишь вызвать заключенного и взять у него отпечат
ки пальцев. Если он не был прежде судим Ц это тут же выяснится. То же самое,
если понадобится выяснить, действительно ли умер, например, заключенный
№ 1302 или это подставной мертвец? У трупа есть два пальца, и они дадут ответ н
а этот вопрос.
Не откажите во внимании к данному делу и разрешите мне попробовать приме
нить мой метод в других тюрьмах…»
Этой просьбой закончил Хершел письмо генеральному инспектору. К письму
он приложил множество собранных им за долгие 19 лет отпечатков и сделал пр
иписку: «Бережно сохранить прилагаемые образцы просит преданный Вам У. Х
ершел».
Хершел запечатал письмо дрожащей рукой, но в глубине души он был полон на
дежд и верил, что его письмо вызовет интерес и одобрение.
Через десять дней он держал в руках ответ генерального инспектора тюрем
. Это было письмо, полное дружеских слов, которые, однако, служили лишь при
крытием того, что генеральный инспектор, зная о тяжелом недуге Хершела, с
чел его предложения горячечным бредом.
Ответ поверг Хершела в глубокую депрессию, которая на несколько лет полн
остью выбила его из колеи и не дала ему сделать больше ни одного шага, чтоб
ы отстаивать свое открытие. У него было только одно желание: вернуться на
родину, в Англию, где ему, возможно, удастся восстановить свое здоровье.
В конце 1879 г. он отправился в путь.

5

Токио, 1879 г. Врач миссии д-р Ген
ри Фолдс изучает отпечатки пальцев на древних глиняных черепках. Идея Фо
лдса о проверке подозреваемых с помощью отпечатков пальцев, найденных н
а месте преступления. Предложения Фолдса полицейским управлениям Лонд
она и Парижа. Гробовое молчание в ответ.

В этом месте опять хочется вспомнить о совершенно непостижимой внутрен
ней логике истории или же о великой случайности.
В то же самое время, когда Уильям Хершел угасал в Хугли и писал свое столь
же значимое, сколь и оказавшееся бесполезным письмо генеральному инспе
ктору тюрем Бенгалии, в больнице Цукиджи, в Токио, работал врач-шотландец
, доктор Генри Фолдс. Он преподавал японским студентам физиологию. Фолдс
был человеком совсем другого склада, нежели Хершел. Воинствующий пресви
терианец, умный, полный фантазии, но одновременно холерик, обидчивый, эго
центричный, своенравный и упрямый до ограниченности. Фолдс никогда не вс
тречался с Хершелом, не слышал ни о нем самом, ни о его экспериментах в Инд
ии. Но в письме, которое Фолдс послал в начале 1880 г. в Лондон в журнал «Нейчер
» («Природа»), был такой абзац: «В 1879 г. мне довелось рассматривать нескольк
о найденных в Японии доисторических глиняных черепков и я обратил внима
ние на отдельные отпечатки пальцев, которые, должно быть, остались на сос
удах тогда, когда глина была еще влажной. Сравнение этих отпечатков с вно
вь сделанными дало мне повод заняться этой проблемой… Общий тип пальцев
ого узора не меняется в течение всей жизни, а следовательно, может служит
ь для идентификации лучше, чем фотография».
С 1879 по 1880 г. Фолдс собрал массу отпечатков пальцев и изучил всевозможное ра
знообразие пальцевых узоров, образуемых папиллярными линиями. Сначала
его заинтересовали только этнографические проблемы, в частности вопро
с о том, существуют ли отличия линий в отпечатках пальцев у представител
ей различных народов. Позже он стал изучать вопрос, передаются ли по насл
едству узоры папиллярных линий. Затем случай навел его на один след, кото
рый отныне уже не давал ему покоя. По соседству с домом Фолдса через побел
енную каменную стену перелез вор. Фолдсу, чье увлечение пальцевыми узора
ми было общеизвестно, сообщили, что на стене остались четкие следы испач
канных сажей пальцев человека. Пока Фолдс изучал эти отпечатки, вора аре
стовали. Тогда Фолдс попросил у японской полиции разрешения отобрать от
печатки пальцев у задержанного. Но, сравнив пальцевые узоры, оставшиеся
на стене, с пальцевыми узорами арестованного, он выяснил, что они соверше
нно разные. А так как отпечаток на стене должен был, естественно, принадле
жать только вору (он перед этим споткнулся об остывшую жаровню), то Фолдс с
делал вывод Ц арестованный невиновен. И оказался прав: через несколько
дней был арестован настоящий взломщик. Для полной уверенности Фолдс взя
л отпечатки пальцев и у него. Теперь они полностью совпадали со следами н
а стене.
Богатая фантазия Фолдса заработала. А что, если на месте каждого преступ
ления искать отпечатки пальцев преступника? Что, если таким образом можн
о будет изобличать воров и убийц?
Эта идея была воплощена в жизнь, когда произошла другая кража. В этот раз т
оже позвали на помощь Фолдса, и он обнаружил на бокале отпечаток целой ла
дони. Случай этот натолкнул его на мысль, что для того, чтобы остался отпеч
аток, вовсе не обязательно чернить пальцы. Через выходные отверстия пото
вых желез, на кончиках пальцев выделяется жировой секрет, который оставл
яет отпечаток столь же четкий, как сажа или краска.
При всем том определяющую роль сыграл другой, прямо-таки невероятный сл
учай.
Во время своих прежних исследований Фолдс в различных домах отбирал отп
ечатки пальцев слуг. Теперь он сравнил отпечатки, оставленные на бокале,
с отпечатками, имеющимися в его коллекции. Результат поразил его, но факт
оставался фактом: отпечатки на бокале полностью совпадали с пальцевыми
узорами одного из слуг, отпечатки которого он отобрал ранее. Привлеченны
й к ответу слуга сознался.
Теперь у Фолдса не оставалось сомнений в том, что он открыл метод доказыв
ания, который произведет революцию в работе полиции всего мира. Он увиде
л такую возможность применения отпечатков пальцев, о которой не догадал
ся Хершел. Но Фолдс не удовлетворился этим. Хотя он не был полицейским, но
после того, как случай однажды ввел его в мир полиции и преступлений, этог
о оказалось достаточно, чтобы его фантазия привела к открытиям, соответс
твовавшим выводам одного тяжелобольного человека в Хугли Ц Хершела.
Все свои наблюдения и выводы Фолдс изложил в письме, отправленном им в ан
глийский журнал «Нейчер». Он писал:
«Если на месте преступления обнаружены отпечатки пальцев, они могут при
вести к обнаружению преступника. Я уже дважды проверил это на практике. В
судебно-медицинской практике отпечатки пальцев могут иметь еще и друго
е применение, например когда от изуродованного трупа остались неповреж
денными только руки. Если узоры папиллярных линий были заранее известны
, то у вас, без сомнения, будет доказательство более верное, чем злополучно
е родимое пятно в дешевых бульварных романах… У всех опасных преступник
ов можно после вынесения им приговора отбирать отпечатки пальцев и хран
ить их. Если случится, что через некоторое время за вновь совершенное пре
ступление будет арестован тот же преступник, но под другой фамилией, то п
утем сравнения отпечатков пальцев можно будет установить подлинное ег
о имя… Основной тип пальцевого узора не изменяется на протяжении всей жи
зни человека и поэтому может служить лучшим способом идентификации, неж
ели фотография».
Журнал «Нейчер» опубликовал письмо Фолдса 28 октября 1880 г. Несколько дней с
пустя перекрестились пути двух людей, которые шли независимо друг от дру
га к идее использования отпечатков пальцев в целях идентификации и прин
если ее в Европу с далекого Востока.
Статья Фолдса застала Хершела, вернувшегося к тому времени в Англию и ме
дленно поправлявшегося на родине, в его доме в Литлморе. Прочтя сообщени
е Фолдса, Хершел страшно возмутился и тут же написал письмо в тот же журна
л «Нейчер». В нем он сообщал, что задолго до Фолдса, а именно 20 лет тому наза
д, он отбирал отпечатки пальцев и использовал их в самых различных целях
для идентификации. И лишь нерадивость его начальства да собственное нез
доровье не позволили ему широко оповестить об этом. Вопроса об использов
ании отпечатков пальцев, найденных на месте преступления, Ц идеи, целик
ом принадлежащей Фолдсу, Хершел не касался.
Вполне можно понять чувства Хершела, когда он прочел известие о том, как к
то-то за один год сделал открытие, над которым он сам трудился два десятил
етия. Естественно также и то, что, заявляя о своем праве первооткрывателя,
он вначале не обратил внимания на несомненно оригинальную мысль Фолдса.
Во всяком случае, Хершелу в первую очередь важно было сослаться на свою с
обственную работу.
Для строптивой натуры Фолдса письмо Хершела, как только он узнал о нем, ст
ало вызовом Ц вызовом человека, посягающего на его приоритет в этом отк
рытии. Разве это его вина, что Хершел не довел свои наблюдения до сведения
общественности, а промолчал? Это он, Фолдс, только он обратил внимание все
го мира на отпечатки пальцев. Лишь он один…
Не теряя ни минуты, Фолдс решил вступить в борьбу, о которой Хершел и не по
мышлял. Фолдс решил вернуться в Англию, но еще до отъезда разослал повсюд
у письма, адресуя их знаменитостям того времени, с тем чтобы ознакомить и
х со своей идеей и закрепить за собой право первооткрывателя. Он пишет та
ким ученым, как Чарлз Дарвин. Он написал и британскому министру внутренн
их дел, а также шефу лондонской полиции Эдмунду Гендерсону, предлагая ка
ждому из них свое открытие. Но никто из влиятельных лиц в лондонской поли
ции ему не ответил. Наконец через одного знакомого в Лондоне Фолдсу удал
ось узнать, что в Скотланд-Ярде, этом святилище лондонской полиции, его пр
инимают за афериста.
Вслед за этим Фолдс шлет письма во Францию. Он пишет префекту парижской п
олиции Луи Андрие. Фолдс не мог знать, что Андрие меньше всех способен вдо
хновиться такого рода радикальными идеями. Еще менее мог Фолдс, отправля
я свое письмо, предполагать, что Андрие после всего лишь двухлетней служ
бы находится накануне своей отставки, а новый политик, на этот раз Жан Кам
екасс, готов сменить его на посту префекта парижской полиции и что тем са
мым будет открыт путь другой идее идентификации, для другого человека, о
существовании которого Фолдс тогда и не подозревал, Ц для Альфонса Бер
тильона.

6

Париж, 1881 г. Новый префект поли
ции Ц Камекасс. Последний шанс Альфонса Бертильона. Измерения начинают
ся. Насмешки сослуживцев. Успех с наступлением третьего месяца. Дело Дюп
она. Насмешники прикусили язык. Амелия Нотар. «Каинова печать» найдена. В
осхождение Бертильона к славе. Первая в мире служба полицейской идентиф
икации под крышей парижской префектуры. Развитие полицейской фотограф
ии. Первая полицейская лаборатория.

Если впоследствии порой и утверждали, что Жан Камекасс был человеком нас
только дальновидным, что сразу же постиг значение идеи Альфонса Бертиль
она, то это всего лишь одна из легенд, которыми столь часто бывают вымощен
ы пути истории.
Камекасс, как и Андрие, был политиком. В качестве префекта полиции он прио
брел известность благодаря тому, что основал первую школу полиции. Об ид
ее Бертильона он имел такое же туманное представление, как и его предшес
твенник. До 1881 г., то есть до своего вступлении на пост префекта полиции, Кам
екасс никогда не слыхал о титулярном письмоводителе из Первого бюро.
Доктор Луи Адольф Бертильон, прикованный к постели в Нейи тяжелой формой
артрита, не смог своим личным присутствием использовать смену префекто
в, которой он так ждал, в интересах своего сына. Но он писал письма, телегра
фировал и посылал к префекту друзей. Он был достаточно хорошим врачом, чт
обы понимать, что на полное выздоровление ему рассчитывать не приходитс
я; следовательно, у него осталось слишком мало времени для того, чтобы пом
очь сыну проложить себе путь в жизни. Но лишь через год, в ноябре 1882 г., одном
у из его друзей, парижскому адвокату Эдгару Деманжу, удалось убедить Кам
екасса, что если тот не хочет упустить случая прослыть новатором в борьб
е с преступностью, то ему надо испытать метод Бертильона.
Спустя несколько недель, в середине ноября, Камекасс вызвал к себе Берти
льона. Но и на этот раз, хотя последний и был подготовлен отцом к этой встр
ече, присущая ему неловкость испортила весь ход столь важного первого св
идания с префектом. Наверное, Альфонс Бертильон опять потерпел бы пораже
ние, не будь Камекасс связан данным Деманжу обещанием оказать содействи
е сыну Луи Адольфа. В конце концов Камекасс завершил беседу вымученными
словами: «Хорошо, я дам вам шанс проверить свои идеи. Со следующей недели м
ы на пробу введем ваш метод идентификации. Я дам вам двух помощников и три
месяца срока. Если за это время вы исключительно при помощи одного вашег
о метода распознаете рецидивиста, тогда…»
Если принять во внимание условия, на которых был предоставлен этот шанс,
то вряд ли его вообще можно назвать шансом. Ничтожной была вероятность т
ого, что именно в течение этих трех месяцев будет задержан преступник, ег
о осудят, он отбудет наказание, выйдет на свободу, опять совершит преступ
ление и его вновь арестуют. Бертильон прекрасно понимал, что только искл
ючительно счастливый случай будет ему помощником в выполнении условий,
поставленных Камекассом. Тем не менее он безропотно согласился. И по-вид
имому, правильно сделал. Гюстав Масэ, узнав, что ему придется отдать Берти
льону двух писарей, возмутился до глубины души. Система Бертильона, утве
рждал он, может оказаться действенной при условии, что измерения всегда
будут проводиться самыми добросовестными сотрудниками и самым добросо
вестным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54