В то время как в останках Марселена Беснара мышьяка оказалось чрезвычай
но много, в трупе Мари-Луизы почти не обнаружено его следов. Нет, не могло б
ыть никакого проникновения извне. Все опыты отрицают такую возможность.

После Трюо выступили Оливье, Лепентр, Кейлинг, Бастис и, разумеется, Трюфф
ер. В затаившем дыхание зале суда они рассказали о результатах своих нов
ейших экспериментов, которые подтвердили, что возбуждаемые микробами и
их ферментами процессы в почве не поддаются количественным измерениям
и не подчиняются какой-либо закономерности, которую искал Трюо. Они тоже
закапывали волосы и исследовали трупы покойников и в состоянии доказат
ь, что во многих трупах, которые покоились рядом друг с другом в одной и то
й же земле, в одном случае имела место деятельность микроорганизмов, при
ведшая к растворению и перемещению мышьяка из земли в трупы, а в других Ц
нет. На одном и том же кладбище в почве может в одном месте содержаться рас
творенный мышьяк, а в другом Ц нет. Трюффер же считал, опираясь на самые п
оследние американские исследования и результаты своих опытов 1952Ц 1954 гг.,
что вообще не существует четкой связи между количествами яда в почве и в
трупе. Вопрос же о том, почему количество почвенного мышьяка столь ничто
жно, а количество мышьяка в трупах очень велико, вообще не обсуждался. Из в
оды, в которой была растворена одна тысячная миллиграмма мышьяка, волосы
поглотили при благоприятных микробиологический условиях мышьяк в кол
ичестве до 50 миллиграммов на килограмм веса покойника, то есть, по существ
овавшим до сих пор представлениям, невообразимое количество. Его новые э
ксперименты подтвердили также, что волосы способны накоплять в себе мыш
ьяк не только из организма, но из окружающей среды таким образом, что его м
ожно обнаружить в отдельных, разделенных друг от друга отрезках этих вол
ос, особенно у их корней. При этом, вероятно, определенную роль играет прон
икновение микробов в кожу головы. Свой отчет Трюффер закончил заявление
м, что прежние ошибочные представления коренятся в недооценке огромног
о многообразия природных процессов. Ныне же, по его словам, микробиологи
я в состоянии лучше разобраться в этом многообразии, даже если она все ещ
е сталкивается со множеством кажущихся отклонений от общего правила. Об
ъяснить их Ц задача будущего. Затем Трюффер обратился персонально к Трю
о и попросил его ответить на один вопрос. Каждому было ясно, что этот вопро
с будет иметь особое значение. Трюффер спросил: «Вы не забыли сделать выв
оды из эксперимента, проведенного вами в 1952 году?»
Оказалось, что Трюо в 1952 г. отравил собаку и на два года закопал ее на кладби
ще в Лудене. Когда же через два года собаку снова откопали и исследовали, Т
рюо встал перед загадкой, почему в собаке не было найдено даже следа того
яда, которым она была умерщвлена.
«Итак, Ц сказал Трюффер, Ц знаете ли вы, как это объяснить? Куда девался я
д? Ведь вы не нашли его ни в трупе животного, ни в окружавшей его земле. Куда
же он в таком случае исчез?»
Трюо ответил, что он этого не знает.
«В таком случае, Ц сказал Трюффер, Ц все мы должны признаться, что стоим
перед еще не изведанным миром, когда речь идет о действии мышьяка под зем
лей и внутри трупов», Далее он сказал, что, по его убеждению, токсикология
больше не вправе исходить из существовавших до сих пор принципов при реш
ении вопроса о том, мог мышьяк проникнуть в труп из почвы или не мог. Токси
кологи должны признать, что они достигли той границы, которую обязаны не
нарушать до тех пор, пока получше не узнают то, что лежит по другую ее стор
ону.
Если во время второго процесса по делу Беснар семь лет назад именно Трюф
фер был тем, кто предопределил вынесение решения в пользу подсудимой, то
и теперь его выступление знаменовало начало рашающей фазы борьбы на пос
леднем процессе по этому делу. Но, по существу, решающие слова все-таки пр
оизнес человек, которого обвинение привлекло к делу в качестве биолога д
ля проверки утверждений Трюффера, Ц профессор Лемуань. После долгого и
зложения результатов, его исследований в Лудене и в Пастеровском инстит
уте у этого старого человека вырвались такие слова: «Вообще надо сказать
, что… бактериальное гниение растительных и животных останков способст
вует растворимости мышьяка. Но у нас нет возможности судить и говорить о
том, имеет ли место процесс растворения мышьяка в данной почве или нет. Ре
шение данного вопроса зависит от слишком многих факторов, скрытых пока о
т нашего взгляда…»
Этим заявлением Лемуань определенно поддержал утверждения Трюффера, О
ливье, Лепентра, Кейлинга и Бастиса о том, что поскольку нет абсолютно точ
ных объяснений происхождения мышьяка в том или ином случае, то нельзя бе
зоговорочно отрицать возможность его проникновения в трупы из земли. А п
оскольку такая возможность, пусть даже самая минимальная, существует, во
прос следует решить в пользу подсудимой, независимо от того, что можно ду
мать о ее виновности или невиновности.
Готра, ловивший каждое слово с напряженным вниманием, воскликнул, вскаки
вая: «Вот и конец делу Беснар!..»
Государственный обвинитель знал, что дает лишь арьергардный бой, когда с
горечью прокричал Готра: «У вас удивительное свойство все истолковать п
о-своему! По мнению экспертов, как я слышу, существуют различные возможно
сти. А вы хотите из этого сделать вывод в пользу подсудимой, что только одн
а возможность, а именно растворимость мышьяка, является правилом. Но точ
но так же можно сказать, что правилом является его нерастворимость, то ес
ть невозможность проникновения мышьяка в организм после смерти потерп
евшего».
Торжествующий Готра бросил ему на это: «Да, но какая из обеих возможносте
й правильна, этого вы не знаете. Вы и ваши эксперты не в состоянии внести н
еобходимую точность в объяснение феномена. Вы должны в данный момент при
знать. что вам невозможно далее поддерживать ваше обвинение». Драма, дли
вшаяся свыше десяти лет, действительно подошла к концу. 12 декабря 1961 г. суд з
а недостаточностью улик оправдал Мари Беснар по обвинению в отравлении
двенадцати человек.

10

Уроки процесса: осознание гр
аниц токсикологии. Наступление синтетических ядов. Поток снотворных ср
едств. Барбитураты как средства самоубийства. 16 февраля 1954 г. Ц дело Крист
ы Леман из Вормса. Первое убийство с помощью «Е-605». Сюрприз для токсиколог
ии. Курт Вагнер и обнаружение «Е-605» в покойниках из Вормса. Эпидемия самоу
бийств с помощью «Е-605». Поиск надежных методов обнаружения ядов. Разобла
чение и осуждение Кристы Леман. Судебная токсикология не должна останав
ливаться в своем развитии.

Осознание того факта, что возможности токсикологии ограниченны, и откры
тое признание, что такие пределы существовали и ранее, Ц важнейшие урок
и, вытекающие из дела Беснар. Дело это было необычным. Но история нуждаетс
я и в таких случаях, чтобы обратить внимание на то или иное явление, и, очев
идно, уроки, извлеченные из дела Беснар, были своевременными.
В 1954 г., когда в Бордо состоялся второй акт драмы, называемой «делом Беснар
», токсикологи всего мира увидели, что они втянулись в борьбу, которая дав
ала им мало поводов для слишком высокой оценки своих возможностей и для
самодовольства, но немилосердно гнала их вперед.
Как уже говорилось в связи с историей алкалоидов, все более стремительно
е развитие фармацевтической промышленности в середине XX столетия, все б
олее быстрый и расширяющийся выпуск новых синтетических ядов и лекарст
в, которые при неправильном употреблении тоже действовали как яды, Ц вс
е это на глазах токсикологов росло угрожающим образом. Такое производст
во предоставляло миллионам людей все новые яды и создавало тем самым нов
ые возможности для совершенствования убийств, самоубийств или отравле
ний по неосторожности, которые не поддавались контролю судебных токсик
ологов.
В 1863 г. Адольф Байер, в то время профессор органической химии в Берлинской
промышленной академии (позже, будучи профессором в Мюнхене, он был возве
ден в дворянство и удостоен Нобелевской премии), получил в лаборатории б
арбитуровую кислоту, не предполагая, что тем самым он положил начало том
у «девятому валу» в производстве ядовитых медикаментов, который через с
толетие уготовит токсикологам настоящий кошмар, как и в те далекие дни, к
огда выделение растительных алкалоидов породило ощущение беспомощнос
ти перед новыми ядами. Находясь в лирическом настроении, Байер назвал от
крытую им новую кислоту именем подруги своей юности Барбары. Спустя соро
к лет, в 1904 г., два других немецких исследователя Ц Эмиль Фишер и Йозеф Фрай
гер фон Меринг Ц установили, что производные барбитуровой кислоты Ц ба
рбитал и фенобарбитал Ц могут применяться как снотворные средства. Мер
инга при этом тоже потянуло на лирику, а так как к выводу о терапевтическо
м значении барбитала он пришел, путешествуя вблизи Вероны, то дал первом
у снотворному средству, содержащему барбитуровую кислоту, название «ве
ронал». А фенобарбитал вошел в историю фармакологии и ядоведения под име
нем люминала.
В первое же десятилетие после их открытия веронал и люминал, принятые в б
ольших дозах, использовались как средства самоубийства. Один из их созда
телей Ц Фишер Ц пытался обнаружить барбитураты, как назвали новые сред
ства, в моче отравившихся людей. Но лишь в период между 1924 и 1931 годами случаи
самоубийства с помощью барбитуратов настолько участились, что это заст
авило всерьез заняться вопросами их обнаружения.
В борьбе с барбитуратами токсикологи пошли по пути, чреватому множество
м осложнений. Когда же они в конце концов достигли своей цели Ц нашли точ
ные методы обнаружения барбитуратов или продуктов распада, оставляемы
х ими в теле человека, то за барбитурами уже виднелся новый мир потенциал
ьных ядов Ц мир транквилизаторов, то есть медикаментов, которые воздейс
твовали непосредственно на психику чрезмерно раздраженных людей и дол
жны были освобождать их от депрессии.
Но вероятно, не было неожиданности, которая бы в такой степени подчеркну
ла непредсказуемость развития противоборства токсикологов с ядами, ка
к загадочное убийство, происшедшее в начале 1954 г. в западногерманском гор
оде Вормсе и на многие месяцы возбудившее эмоции, инстинкты и мрачную жа
жду мести у миллионов людей.
Преступление, которое для Вормса стало, наверное, «преступлением века»,
выявилось в понедельник, 15 февраля 1954 г. Неприметный поначалу этот «случай
в среде маленьких людей», произошел в тесном, приземистом, невзрачном до
мишке в одном из переулков старого Вормса, называемом Гроссен-Фишервайд
е. В доме жили: Эва Ру Ц семидесятипятилетняя вдова, ее сын Вальтер, ее доч
ь Анни Хаман, тоже вдова (ее муж погиб на войне), со своей девятилетней доче
рью Уши. В общем и целом семейство, каких в те дни было тысячи: пожилые роди
тели или матери, которые приютили у себя своих дочерей, выбитых войной из
колеи, и растили внуков, если дочери не могли больше вступить в брак или ве
сти нормальное существование, а жадно старались наверстать упущенное в
жизни, считая, что она их обделила. К таким дочерям принадлежала и Анни Хам
ан.
Под вечер того самого 15 февраля Анни Хаман возвратилась с гулянья, стала и
скать что-нибудь поесть и нашла на тарелке в кухонном шкафу пирожное в ви
де начиненного кремом шоколадного гриба. Как впоследствии было установ
лено, Эва Ру отложила этот шоколадный гриб для своей внучки Уши, которая б
ыла в гостях у их родственников.
Анни Хаман взяла пирожное, откусила кусочек, проглотила часть откушенно
го, а остаток с отвращением выплюнула на пол, закричав: «Оно же горькое!» Т
ем временем домашняя собачка Ц белый шпиц схватила брошенную на пол сла
дость и съела ее.
Дальнейшие события последовали друг за другом так стремительно, что Эва
Ру, сидевшая у кухонной плиты, впоследствии не смогла в полной мере восст
ановить в памяти все, что произошло. Анни Хаман побледнела, закачалась, по
пыталась опереться на стол и закричала: «Мама, я ничего не вижу!..» Она, шата
ясь, пошла в спальню, упала на кровать, извивалась в судорогах, затем потер
яла сознание. Прежде чем ее матери удалось позвать на помощь, Анни Хаман б
ыла мертва.
Вызванный соседями врач, бессильный помочь умершей, стоял возле нее. Вви
ду особых обстоятельств смерти он избежал необходимости выяснять каку
ю-либо ее естественную причину да еще, чего доброго, возможности постави
ть ошибочный диагноз. На полу в кухне лежал белый шпиц. Он тоже был мертв. М
ысль, что в данном случае свою роль сыграл какой-то яд и что этот яд был в шо
коладном грибе, пронзила врача. Он известил уголовную полицию.
Старший инспектор уголовной полиции Дамэн (начальник Вормского полице
йского отделения) и два его сотрудника Ц Штайнбах и Эрхард Ц за годы сво
ей работы в Вормсе мало сталкивались с особо тяжкими преступлениями. Они
не подозревали, какие масштабы примет дело Анни Хаман. Их начальство, нах
одившееся в Майнце, тоже не могло предвидеть, что этот случай вызовет как
ие-либо необычные последствия.
Во всяком случае, труп забрала полиция, поручив директору института суде
бной медицины в Майнце профессору Курту Вагнеру произвести вскрытие тр
упа и установить причину смерти.
Как и следовало ожидать, вскрытие не дало никаких оснований считать данн
ую смерть естественной. Застойные явления и скопления крови во многих ор
ганах, особенно в мозгу и в легких, позволяли предположить в лучшем случа
е общие симптомы отравления.
Вагнер принадлежал к числу тех судебных медиков, которые обладают доста
точными познаниями и опытом в области токсикологии. Но поскольку единст
венная свидетельница внезапного заболевания покойной Ц ее мать Ц был
а не в состоянии точно описать сопутствовавшие этому симптомы, трудно бы
ло выбрать надлежащее направление исследования на яд. И все-таки один си
мптом был настолько отчетлив, что даже вдова Ру не могла его не заметить: с
удороги. Следовательно, речь должна была идти о яде, вызывающем судороги.
Но и такого ограничения сферы поисков вряд ли было достаточно. Поэтому о
ставалась полная неопределенность относительно того, приведет ли токс
икологический анализ к какому-либо положительному результату, каким об
разом и в течение какого времени.
Так что сотрудники уголовной полиции в Вормсе полагались в первую очере
дь на самих себя. Среди всеобщего замешательства, подозрений и обвинений
Дамэн, Штайнбах и Эрхард попытались установить, каким образом смертонос
ное пирожное попало в дом. Им удалось довольно быстро реконструировать х
од событий.
На почве своих любовных похождений Анни Хаман тесно сблизилась с другой
вдовой лет тридцати, жившей на Паулюс-штрассе, Ц Кристой Леман. Она была
матерью троих детей. Ее муж Ц плиточник Карл-Франц Леман, старше ее на ше
сть лет, Ц был пьяницей и в 1952 г. внезапно скончался от прободения желудка.
В воскресенье, 14 февраля, за день до смерти Анни Хаман, Криста Леман постуч
ала в кухонное окно дома Ру. В кухне сидели вдова Ру, ее дочь, сын и соседка,
они рассматривали платье, которое Анни Хаман сделала к карнавалу. Криста
Леман подсела к ним и вытащила пакет с пятью шоколадными грибами. Первый
из них Криста Леман дала соседке, второй Ц Анни Хаман, третий Ц ее брату.
Четвертое пирожное она взяла себе, а пятое предложила вдове Ру. Все, за иск
лючением Эвы Ру, съели шоколадные грибы. А Эва Ру отложила пирожное в стор
ону и не позволила себе съесть сладкое, хотя Криста Леман на этом настаив
ала. Эва Ру сказала, что попробует его вечером, перед тем, как лечь спать. На
самом же деле она уже заранее решила, что спрячет пирожное для своей внуч
ки Уши. Позже она положила шоколадный гриб в кухонный шкаф, как раз на ту т
арелку, в которой ее нашла на следующий день Анни Хаман.
Никто Ц ни Анни Хаман, ни ее брат, ни Криста Леман, ни соседка Ц не жаловал
ся в воскресенье на какое-либо недомогание. Следовательно, пирожные, кот
орые они съели, были безвредны. Что же произошло с тем единственным шокол
адным грибом, который мать покойной оставила для своей внучки? Испортилс
я этот гриб еще раньше и поэтому был ядовит? Или же кто-нибудь ввел в него я
д, пока он лежал на кухне? Скажем, с целью отравить ребенка, которому предн
азначалось это пирожное?
Кто мог быть заинтересован в устранении этого ребенка? Бабушка? Абсурдна
я мысль. Мать? Ну, например, потому, что девочка как-то мешала ее любовным св
язям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54