Каждый из присяжных мог воочию убедиться, что э
ти различия не имеют ничего общего с основными узорами отпечатков пальц
ев, а именно только они и должны приниматься во внимание. Бессмысленный а
ргумент защиты был опровергнут. Из-за этого произошло ожесточенное стол
кновение между Бутом и Фолдсом.
Потеряв уверенность в компетентности своих экспертов, Бут и Беннет засо
мневались в целесообразности вызова в качестве свидетеля д-ра Гарсона.
А возможно, они по искоркам в глазах Мьюира угадали, что он готовит им сюрп
риз, способный уничтожить Гарсона, если тот подвергнется перекрестному
допросу. Тем не менее, когда в распоряжении защиты не оказалось других ср
едств, она все же решилась пригласить Гарсона. Ее опасения были не напрас
ны Ц поражение было еще значительнее, чем тогда, когда защита следовала
советам Фолдса.
Мьюир предъявил суду письмо. Не писал ли д-р Гарсон ему, обвинителю? Не пре
длагал ли в нем д-р Гарсон свои услуги эксперта обвинению, прежде чем выст
упить экспертом защиты? Как д-р Гарсон сможет объяснить это двурушничес
тво? Осталось не высказанным вслух, но всем понятным, что Гарсон обвиняет
ся в своей готовности выступить с заявлением, совершенно противоположн
ым тому, что он говорит теперь, если бы обвинение только согласилось восп
ользоваться его услугами, удовлетворив тем самым его жажду публичного п
ризнания. Гарсон побледнел, посмотрел вокруг и упрямо произнес: «Я Ц нез
ависимый свидетель». Больше он не успел ничего добавить, его перебил суд
ья Чэннел. «Я хочу сказать, Ц заявил он сердито, Ц что этот свидетель сов
ершенно не заслуживает доверия…» И предложил Гарсону покинуть свидете
льское место.
«Это была победа Мьюира», Ц сообщал один обозреватель тех лет. Защита по
терпела поражение в борьбе с отпечатками пальцев. Судья Чэннел, напутств
уя присяжных, при всей своей сдержанности счел нужным отметить, что, без с
омнения, отпечатки пальцев в определенной степени имеют силу доказател
ьства. Поздно вечером, около 22 часов, после двухчасового совещания присяж
ные вернулись в зал заседаний. Воцарилась напряженная тишина. Затем прис
утствующие заслушали вердикт присяжных. Он гласил: «Альфред и Альберт Ст
рэттоны виновны». Затем судья Чэннел произнес приговор: «Смертная казнь
через повешение». Поток взаимных обвинений, который стал вырываться из у
ст обоих осужденных, только подтверждал справедливость приговора. Стрэ
ттоны заплатили за свое преступление жизнью.
Процесс над Стрэттонами знаменовал собой первый важный этап на пути к по
лному признанию дактилоскопии в судопроизводстве.
Система Генри распространилась в Великобритании, Шотландии, Ирландии, в
британских доминионах и колониях. Одновременно она прокладывала себе п
уть в Европе и по всему миру.
13
Париж. Слава Бертильона угас
ла. Бельгия, Голландия, Германия, Венгрия, Испания, Италия отказываются от
бертильонажа. Дело Шеффера. Бертильон злится на судьбу. 1911 г. Ц похищение
«Моны Лизы». Вор оставляет отпечатки своих пальцев, но Бертильон их не на
ходит. 1914 г. Ц смерть Бертильона и конец бертильонажа во Франции. Отпечат
ки пальцев на пути в Новый Свет.
Несомненно, для изобретателя подлинная трагедия обнаружить, что его отк
рытие, которое только что завоевало весь мир, вытесняется другим, новым о
ткрытием, которое сводит на нет все его усилия. Именно такая судьба ожида
ла Альфонса Бертильона в те дни, когда дактилоскопия пустила глубокие ко
рни в Англии. Другой человек, возможно, не проявил бы раздражения, а постар
ался бы понять и принять неизбежное, тем более если его имя уже вошло в ист
орию. Бертильон был и останется человеком, проложившим научным идеям пут
ь в криминалистику. Он был и останется пионером использования фотографи
и в криминалистике. Он был и останется основателем первой в мире кримина
листической лаборатории. Но его упрямому характеру не хватало благораз
умия и великодушия. На его глазах утрачивались те позиции, которые тольк
о что завоевала его система измерений, и с этим он не мог примириться.
Как и в 1896 г., когда решительный начальник уголовной полиции Дрездена Кётт
иг (ставший впоследствии полицай-президентом) своим примером способств
овал введению антропометрии в Германии, так и теперь город Дрезден возгл
авил переход немецкой полиции к дактилоскопии.
Важную роль в этих преобразованиях сыграл тогда еще двадцатилетний мол
одой человек, которому впоследствии было суждено войти в историю немецк
ой криминалистики, Ц Роберт Хайндль.
Хайндлю Ц студенту, изучавшему право в Мюнхене, Ц случайно попал в руки
один английский журнал со статьей о работе Генри в Индии. Он написал в Кал
ькутту, попросил прислать ему для ознакомления материалы по основам дак
тилоскопии и, получив их, разослал меморандумы полицай-президентам всех
крупных городов Германии. В них он призывал обратиться к дактилоскопии.
Полицай-президент Кёттиг воспользовался большой дрезденской выставко
й, чтобы начать широко пропагандировать дактилоскопию. В одном из павиль
онов он выставил группу скульптурных фигур в человеческий рост, демонст
рировавшую процесс снятия отпечатков пальцев. Хайндль позже назвал эту
группу «надгробным памятником антропометрии». Когда во время работы вы
ставки удалось в кратчайшее время обнаружить похитителя сладостей, ост
авившего отпечатки своих измазанных сахаром пальцев, это усилило интер
ес общественности к дактилоскопии.
Уже 24 октября 1903 г. во всей Саксонии ввели дактилоскопию. В том же году Гамбу
рг и Берлин начали сбор дактилоскопических карточек. В Баварии первым в
этом деле стал Нюрнберг. В Мюнхене ввели дактилоскопию только после того
, как несколько дел об убийствах доказали несовершенство существующей с
истемы идентификации, для чего потребовался не один год. Хайндль получил
задание организовать первый в баварской столице дактилоскопический к
абинет.
Разумеется, то тут то там все еще раздавались возражения.
Порой слышались голоса сомнения в надежности отпечатков пальцев на том
основании, что уголовники, несомненно, найдут пути и средства изменить с
вои папиллярные линии. Этот аргумент потерпел провал лишь после того, ка
к практическими опытами было доказано, что даже после тяжелых ожогов огн
ем, кислотой и кипятком на вновь восстановившейся коже кончиков пальцев
образуются прежние папиллярные линии. Хайндль любил показывать борода
вку, выросшую на кончике одного из его пальцев. Даже на этой бородавке был
и отчетливо различимы папиллярные линии. Тем временем от антропометрии
отказались все европейские страны.
Система Бертильона сохранилась лишь во Франции Ц стране, где она зароди
лась и принесла славу основоположнику науки криминалистики. Тот факт, чт
о в Европе отказались от системы измерений преступников, воспринимался
во многих политических и научных кругах Парижа не только как низвержени
е Бертильона. В эти годы, когда французский национализм (впрочем, как неме
цкий и русский) достиг своего наивысшего расцвета, отказ от бертильонажа
рассматривался как оскорбление нации. В этих условиях Бертильон продол
жал укреплять позиции французской антропометрии, делая это озлобленно,
безрассудно и явно не замечая очевидного. Навсегда останется тайной воп
рос, серьезно ли Бертильон верил в то, что «крохотное пятнышко» (как он наз
ывал отпечаток) на человеческом пальце никогда не сможет стать основой д
ля идентификации, или вопреки здравому смыслу просто-напросто закрывал
глаза на очевидную истину.
17 октября 1902 г. Бертильон довольно неохотно пошел навстречу просьбе следс
твенного судьи Жолио отправиться с ним на улицу Фобур Сент-Оноре в дом №
157 и сфотографировать место происшедшего там убийства. Ни Жолио, ни приним
авшие участие в расследовании криминалисты и не помышляли об отпечатка
х пальцев. Им важна была лишь фотография места происшествия.
В кабинете зубного врача по фамилии Ало находился труп его слуги Жозефа
Рейбеля. Письменный стол и стеклянный шкаф были взломаны. Но унесено из к
абинета было так немного, что сразу же напрашивался вывод об инсценирова
нии ограбления для сокрытия истинных мотивов убийства. Как бы там ни был
о, но во время съемки Бертильон наткнулся на кусочек стекла с жирными отп
ечатками нескольких пальцев (большого, указательного, среднего и безымя
нного). Взять это стекло с собой в лабораторию побудила Бертильона отнюд
ь не мысль об идентификации, а лишь любопытство фотографа: как лучше можн
о сфотографировать такие отпечатки? В конце концов он снял их на темном ф
оне при свете дуговой лампы.
Когда перед ним легли снимки, на которых отчетливо виднелись папиллярны
е линии, ему захотелось порыться в картотеке. Возможно, это была своего ро
да игра с дактилоскопией, к тому же абсолютно ничто не говорило о том, что
среди тех немногих антропологических карточек, на которые уже были нане
сены отпечатки пальцев, найдутся и отпечатки пальцев убийцы. К тому же ка
рточки были систематизированы не на основании папиллярных узоров, а по в
еличинам измерений, так что Бертильону и его сотрудникам пришлось потра
тить несколько дней, чтобы разыскать (среди нескольких тысяч) карточку с
отпечатками, идентичными найденным на месте преступления. И тут произош
ло неожиданное: они нашли такую карточку. Отпечатки на ней полностью сов
падали с отпечатками на стекле. Похоже, что сама судьба пожелала вразуми
ть Бертильона. На карточке имелись отпечатки только большого, указатель
ного, среднего и безымянного пальцев правой руки. И убийца оставил на сте
кле отпечатки именно этих пальцев! Они принадлежали ранее судимому Анри
Леону Шефферу, родившемуся 4 апреля 1876 г. Через некоторое время, Шеффер при
шел в марсельскую полицию с повинной и во всем сознался.
В докладной Бертильона, относящейся к этой находке, не было даже намека н
а то, что он осознал значение отпечатков пальцев. Он говорил в ней об «убед
ительном сходстве и совпадении отдельных пунктов…». Но, как явствовало и
з докладной, такие поразительные совпадения он находил не однажды. И тол
ько счастливая (а здесь и вероломная) случайность привела, мол, его к полож
ительному результату.
Дело Шеффера породило во Франции легенду, словно судьба решила еще более
усилить позор Бертильона, будто именно он, Бертильон, был первооткрыват
елем отпечатков пальцев, о которых столько говорят в мире. Бертильон стр
ашно обиделся, когда один парижский карикатурист изобразил его ищущим п
овсюду отпечатки пальцев, и вовсе пришел в ярость, обнаружив в какой-то га
зетенке рисунок, изображающий его в уборной, где он с лупой изучает отпеч
атки, оставленные измазанной нечистотами рукой. Для Бертильона дело Шеф
фера было нежелательным эпизодом, которому он не позволил хоть как-то по
влиять на его взгляды. До 1911 г. отпечатки пальцев оставались, в понятии Бер
тильона, лишь терпимым приложением к метрической системе. В том же году о
н потерпел поражение, сразившее бы наповал всякого другого на его месте.
Он же остался невозмутимым.
22 августа 1911 г. парижские газеты взбудоражили своих читателей сообщением,
которое в глазах многих французов означало национальную катастрофу. На
кануне, в понедельник, 21 августа из салона Карре в Лувре исчезла всемирно
известная картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». (Эту картину принято сч
итать портретом супруги флорентийского дворянина дель Джоконде, отсюд
а и другое ее название Ц «Джоконда».)
Сначала в музее пытались найти вразумительное объяснение отсутствию к
артины (будто бы картину отнесли к фотографу), но вскоре дирекция музея вы
нуждена была заявить, что этот шедевр, гордость Лувра, похищен неизвестн
ыми.
Когда хотели подчеркнуть полную невероятность какого-либо события, в Па
риже обычно говорили: «Это все равно, что захотеть украсть „Мону Лизу“. А т
ут ее действительно украли, и нервозность нации, порожденная предчувств
ием грядущей войны, нашла себе выход в политическом скандале. Дело доход
ило до абсурднейших обвинений, жалоб, предположений. Так, подозревали ге
рманского кайзера Вильгельма II, якобы организовавшего эту кражу, чтобы з
адеть французскую гордость. Немецкие газеты платили той же монетой. „Кра
жа „Джоконды“, Ц писала одна из них, Ц не что иное, как уловка французско
го правительства, намеренного ввести в заблуждение свой народ, вызвав ге
рмано-французский конфликт“.
Вся французская полиция была поставлена на ноги, на всех границах и в пор
тах был установлен строжайший контроль. Министр внутренних дел, генерал
ьный прокурор Лекуве, начальник полиции Лепэн, шеф Сюртэ Амар и Бертильо
н прибыли на место происшествия. Картина, написанная на деревянной доске
, была снята со стены вместе с рамой. Сама рама лежала на боковой лестнице,
которой пользовались только служители Лувра. Значит, картину вынули из р
амы. Казалось неправдоподобным, что вору удалось, пройдя мимо музейных с
торожей, незаметно вынести тяжелую картину.
Сотни подозреваемых подвергались проверке. Проверяли даже психиатриче
ские клиники; так как было известно, что некоторые из душевнобольных выд
авали себя за любовников Моны Лизы. Под подозрением оказались художники
: кстати, молодого Пикассо тоже считали причастным к этой краже. Но вдруг п
ришло известие: Альфонс Бертильон напал на след Ц он обнаружил отпечато
к человеческого пальца, оставленного на стекле музейной витрины.
Известие подтвердилось. Бертильон действительно нашел отпечаток пальц
а. Было такое впечатление, что повторяется история с Шеффером, происшедш
ая в 1902 г. Но ничего не повторилось. Первые оптимистические надежды, возлаг
авшиеся на Бертильона и отпечатки пальцев, оказались иллюзией. Ожидалос
ь, что нужные результаты даст дактилоскопическая проверка многочислен
ных подозреваемых, Ц все напрасно. В итоге об отпечатках пальцев перест
али говорить, а Сюртэ бросалась то по одному, то по другому следу, все боль
ше подгоняемая возмущением общественности, но ничего, кроме издевок и на
смешек, не добилась.
2 декабря 1913 г., то есть почти через двадцать восемь месяцев после кражи, неи
звестный, назвавшийся Леонардом, предложил флорентийскому антиквару А
льфредо Гери купить у него «Мону Лизу». Незнакомец объяснил, что у него то
лько одна цель Ц вернуть Италии шедевр, украденный Наполеоном (что вовс
е не соответствует истине). Через некоторое время он лично привез картин
у во Флоренцию. После ареста он сам раскрыл секрет кражи, чем вызвал новый
скандал, и если бы это тогда же стало известно французской общественност
и, то, несомненно, подорвало бы у нее все еще чрезвычайно большую веру в Бе
ртильона.
«Леонард» сам похитил картину. Его настоящие имя и фамилия Ц Винченцо П
ерруджа. Он итальянец, а в 1911 г. работал в Париже маляром, причем какое-то вр
емя именно в Лувре.
В этот роковой понедельник 1911 г., когда исчезла «Мона Лиза», он навещал сво
их коллег маляров, работающих в Лувре. Музей в этот день был закрыт для пос
етителей, но сторож, знавший Перруджа, впустил его. Внутри никто не обраща
л на него внимания. Некоторое время он спокойно ждал, оказавшись совсем о
дин в салоне Карре, затем снял со стены картину с рамой, нашел боковую лест
ницу, вынул картину из рамы и спрятал ее под свой рабочий халат. Так он и пр
ошел мимо сторожей, а затем дома, в своей убогой комнатке на улице Госпита
ля Сен-Луи, запрятал ее под кровать.
Сама легкость совершения такой кражи была позором для охраны Лувра, а то,
что вора так долго не могли разыскать, было позором еще большим. А все дело
в том, что, как теперь выяснилось, Перруджа Ц бездельник и психопат по от
зывам знавших его Ц не однажды арестовывался французской полицией в го
ды, предшествовавшие краже, причем последний раз в 1909 г. за попытку ограбит
ь проститутку. Тогда у него сняли отпечатки некоторых пальцев согласно с
хеме, предложенной Бертильоном в 1894 г. Они оказались в рубрике «особых при
мет» в метрической карточке Перруджа. Но так как в 1911 г. количество антропо
метрических карточек с отпечатками пальцев было уже слишком велико, что
бы их можно было просмотреть одну за другой, как это было сделано в случае
с Шеффером, то Бертильон оказался не в состоянии сравнить отпечатки, най
денные в Лувре, с имевшимися у него в картотеке. Кража, которую можно было
бы раскрыть за несколько часов, более двух лет оставалась неразгаданной.
Лепэн, опасаясь повторения упреков, сыпавшихся в адрес полиции после кра
жи «Моны Лизы», задумал провести реорганизацию всей службы идентификац
ии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
ти различия не имеют ничего общего с основными узорами отпечатков пальц
ев, а именно только они и должны приниматься во внимание. Бессмысленный а
ргумент защиты был опровергнут. Из-за этого произошло ожесточенное стол
кновение между Бутом и Фолдсом.
Потеряв уверенность в компетентности своих экспертов, Бут и Беннет засо
мневались в целесообразности вызова в качестве свидетеля д-ра Гарсона.
А возможно, они по искоркам в глазах Мьюира угадали, что он готовит им сюрп
риз, способный уничтожить Гарсона, если тот подвергнется перекрестному
допросу. Тем не менее, когда в распоряжении защиты не оказалось других ср
едств, она все же решилась пригласить Гарсона. Ее опасения были не напрас
ны Ц поражение было еще значительнее, чем тогда, когда защита следовала
советам Фолдса.
Мьюир предъявил суду письмо. Не писал ли д-р Гарсон ему, обвинителю? Не пре
длагал ли в нем д-р Гарсон свои услуги эксперта обвинению, прежде чем выст
упить экспертом защиты? Как д-р Гарсон сможет объяснить это двурушничес
тво? Осталось не высказанным вслух, но всем понятным, что Гарсон обвиняет
ся в своей готовности выступить с заявлением, совершенно противоположн
ым тому, что он говорит теперь, если бы обвинение только согласилось восп
ользоваться его услугами, удовлетворив тем самым его жажду публичного п
ризнания. Гарсон побледнел, посмотрел вокруг и упрямо произнес: «Я Ц нез
ависимый свидетель». Больше он не успел ничего добавить, его перебил суд
ья Чэннел. «Я хочу сказать, Ц заявил он сердито, Ц что этот свидетель сов
ершенно не заслуживает доверия…» И предложил Гарсону покинуть свидете
льское место.
«Это была победа Мьюира», Ц сообщал один обозреватель тех лет. Защита по
терпела поражение в борьбе с отпечатками пальцев. Судья Чэннел, напутств
уя присяжных, при всей своей сдержанности счел нужным отметить, что, без с
омнения, отпечатки пальцев в определенной степени имеют силу доказател
ьства. Поздно вечером, около 22 часов, после двухчасового совещания присяж
ные вернулись в зал заседаний. Воцарилась напряженная тишина. Затем прис
утствующие заслушали вердикт присяжных. Он гласил: «Альфред и Альберт Ст
рэттоны виновны». Затем судья Чэннел произнес приговор: «Смертная казнь
через повешение». Поток взаимных обвинений, который стал вырываться из у
ст обоих осужденных, только подтверждал справедливость приговора. Стрэ
ттоны заплатили за свое преступление жизнью.
Процесс над Стрэттонами знаменовал собой первый важный этап на пути к по
лному признанию дактилоскопии в судопроизводстве.
Система Генри распространилась в Великобритании, Шотландии, Ирландии, в
британских доминионах и колониях. Одновременно она прокладывала себе п
уть в Европе и по всему миру.
13
Париж. Слава Бертильона угас
ла. Бельгия, Голландия, Германия, Венгрия, Испания, Италия отказываются от
бертильонажа. Дело Шеффера. Бертильон злится на судьбу. 1911 г. Ц похищение
«Моны Лизы». Вор оставляет отпечатки своих пальцев, но Бертильон их не на
ходит. 1914 г. Ц смерть Бертильона и конец бертильонажа во Франции. Отпечат
ки пальцев на пути в Новый Свет.
Несомненно, для изобретателя подлинная трагедия обнаружить, что его отк
рытие, которое только что завоевало весь мир, вытесняется другим, новым о
ткрытием, которое сводит на нет все его усилия. Именно такая судьба ожида
ла Альфонса Бертильона в те дни, когда дактилоскопия пустила глубокие ко
рни в Англии. Другой человек, возможно, не проявил бы раздражения, а постар
ался бы понять и принять неизбежное, тем более если его имя уже вошло в ист
орию. Бертильон был и останется человеком, проложившим научным идеям пут
ь в криминалистику. Он был и останется пионером использования фотографи
и в криминалистике. Он был и останется основателем первой в мире кримина
листической лаборатории. Но его упрямому характеру не хватало благораз
умия и великодушия. На его глазах утрачивались те позиции, которые тольк
о что завоевала его система измерений, и с этим он не мог примириться.
Как и в 1896 г., когда решительный начальник уголовной полиции Дрездена Кётт
иг (ставший впоследствии полицай-президентом) своим примером способств
овал введению антропометрии в Германии, так и теперь город Дрезден возгл
авил переход немецкой полиции к дактилоскопии.
Важную роль в этих преобразованиях сыграл тогда еще двадцатилетний мол
одой человек, которому впоследствии было суждено войти в историю немецк
ой криминалистики, Ц Роберт Хайндль.
Хайндлю Ц студенту, изучавшему право в Мюнхене, Ц случайно попал в руки
один английский журнал со статьей о работе Генри в Индии. Он написал в Кал
ькутту, попросил прислать ему для ознакомления материалы по основам дак
тилоскопии и, получив их, разослал меморандумы полицай-президентам всех
крупных городов Германии. В них он призывал обратиться к дактилоскопии.
Полицай-президент Кёттиг воспользовался большой дрезденской выставко
й, чтобы начать широко пропагандировать дактилоскопию. В одном из павиль
онов он выставил группу скульптурных фигур в человеческий рост, демонст
рировавшую процесс снятия отпечатков пальцев. Хайндль позже назвал эту
группу «надгробным памятником антропометрии». Когда во время работы вы
ставки удалось в кратчайшее время обнаружить похитителя сладостей, ост
авившего отпечатки своих измазанных сахаром пальцев, это усилило интер
ес общественности к дактилоскопии.
Уже 24 октября 1903 г. во всей Саксонии ввели дактилоскопию. В том же году Гамбу
рг и Берлин начали сбор дактилоскопических карточек. В Баварии первым в
этом деле стал Нюрнберг. В Мюнхене ввели дактилоскопию только после того
, как несколько дел об убийствах доказали несовершенство существующей с
истемы идентификации, для чего потребовался не один год. Хайндль получил
задание организовать первый в баварской столице дактилоскопический к
абинет.
Разумеется, то тут то там все еще раздавались возражения.
Порой слышались голоса сомнения в надежности отпечатков пальцев на том
основании, что уголовники, несомненно, найдут пути и средства изменить с
вои папиллярные линии. Этот аргумент потерпел провал лишь после того, ка
к практическими опытами было доказано, что даже после тяжелых ожогов огн
ем, кислотой и кипятком на вновь восстановившейся коже кончиков пальцев
образуются прежние папиллярные линии. Хайндль любил показывать борода
вку, выросшую на кончике одного из его пальцев. Даже на этой бородавке был
и отчетливо различимы папиллярные линии. Тем временем от антропометрии
отказались все европейские страны.
Система Бертильона сохранилась лишь во Франции Ц стране, где она зароди
лась и принесла славу основоположнику науки криминалистики. Тот факт, чт
о в Европе отказались от системы измерений преступников, воспринимался
во многих политических и научных кругах Парижа не только как низвержени
е Бертильона. В эти годы, когда французский национализм (впрочем, как неме
цкий и русский) достиг своего наивысшего расцвета, отказ от бертильонажа
рассматривался как оскорбление нации. В этих условиях Бертильон продол
жал укреплять позиции французской антропометрии, делая это озлобленно,
безрассудно и явно не замечая очевидного. Навсегда останется тайной воп
рос, серьезно ли Бертильон верил в то, что «крохотное пятнышко» (как он наз
ывал отпечаток) на человеческом пальце никогда не сможет стать основой д
ля идентификации, или вопреки здравому смыслу просто-напросто закрывал
глаза на очевидную истину.
17 октября 1902 г. Бертильон довольно неохотно пошел навстречу просьбе следс
твенного судьи Жолио отправиться с ним на улицу Фобур Сент-Оноре в дом №
157 и сфотографировать место происшедшего там убийства. Ни Жолио, ни приним
авшие участие в расследовании криминалисты и не помышляли об отпечатка
х пальцев. Им важна была лишь фотография места происшествия.
В кабинете зубного врача по фамилии Ало находился труп его слуги Жозефа
Рейбеля. Письменный стол и стеклянный шкаф были взломаны. Но унесено из к
абинета было так немного, что сразу же напрашивался вывод об инсценирова
нии ограбления для сокрытия истинных мотивов убийства. Как бы там ни был
о, но во время съемки Бертильон наткнулся на кусочек стекла с жирными отп
ечатками нескольких пальцев (большого, указательного, среднего и безымя
нного). Взять это стекло с собой в лабораторию побудила Бертильона отнюд
ь не мысль об идентификации, а лишь любопытство фотографа: как лучше можн
о сфотографировать такие отпечатки? В конце концов он снял их на темном ф
оне при свете дуговой лампы.
Когда перед ним легли снимки, на которых отчетливо виднелись папиллярны
е линии, ему захотелось порыться в картотеке. Возможно, это была своего ро
да игра с дактилоскопией, к тому же абсолютно ничто не говорило о том, что
среди тех немногих антропологических карточек, на которые уже были нане
сены отпечатки пальцев, найдутся и отпечатки пальцев убийцы. К тому же ка
рточки были систематизированы не на основании папиллярных узоров, а по в
еличинам измерений, так что Бертильону и его сотрудникам пришлось потра
тить несколько дней, чтобы разыскать (среди нескольких тысяч) карточку с
отпечатками, идентичными найденным на месте преступления. И тут произош
ло неожиданное: они нашли такую карточку. Отпечатки на ней полностью сов
падали с отпечатками на стекле. Похоже, что сама судьба пожелала вразуми
ть Бертильона. На карточке имелись отпечатки только большого, указатель
ного, среднего и безымянного пальцев правой руки. И убийца оставил на сте
кле отпечатки именно этих пальцев! Они принадлежали ранее судимому Анри
Леону Шефферу, родившемуся 4 апреля 1876 г. Через некоторое время, Шеффер при
шел в марсельскую полицию с повинной и во всем сознался.
В докладной Бертильона, относящейся к этой находке, не было даже намека н
а то, что он осознал значение отпечатков пальцев. Он говорил в ней об «убед
ительном сходстве и совпадении отдельных пунктов…». Но, как явствовало и
з докладной, такие поразительные совпадения он находил не однажды. И тол
ько счастливая (а здесь и вероломная) случайность привела, мол, его к полож
ительному результату.
Дело Шеффера породило во Франции легенду, словно судьба решила еще более
усилить позор Бертильона, будто именно он, Бертильон, был первооткрыват
елем отпечатков пальцев, о которых столько говорят в мире. Бертильон стр
ашно обиделся, когда один парижский карикатурист изобразил его ищущим п
овсюду отпечатки пальцев, и вовсе пришел в ярость, обнаружив в какой-то га
зетенке рисунок, изображающий его в уборной, где он с лупой изучает отпеч
атки, оставленные измазанной нечистотами рукой. Для Бертильона дело Шеф
фера было нежелательным эпизодом, которому он не позволил хоть как-то по
влиять на его взгляды. До 1911 г. отпечатки пальцев оставались, в понятии Бер
тильона, лишь терпимым приложением к метрической системе. В том же году о
н потерпел поражение, сразившее бы наповал всякого другого на его месте.
Он же остался невозмутимым.
22 августа 1911 г. парижские газеты взбудоражили своих читателей сообщением,
которое в глазах многих французов означало национальную катастрофу. На
кануне, в понедельник, 21 августа из салона Карре в Лувре исчезла всемирно
известная картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». (Эту картину принято сч
итать портретом супруги флорентийского дворянина дель Джоконде, отсюд
а и другое ее название Ц «Джоконда».)
Сначала в музее пытались найти вразумительное объяснение отсутствию к
артины (будто бы картину отнесли к фотографу), но вскоре дирекция музея вы
нуждена была заявить, что этот шедевр, гордость Лувра, похищен неизвестн
ыми.
Когда хотели подчеркнуть полную невероятность какого-либо события, в Па
риже обычно говорили: «Это все равно, что захотеть украсть „Мону Лизу“. А т
ут ее действительно украли, и нервозность нации, порожденная предчувств
ием грядущей войны, нашла себе выход в политическом скандале. Дело доход
ило до абсурднейших обвинений, жалоб, предположений. Так, подозревали ге
рманского кайзера Вильгельма II, якобы организовавшего эту кражу, чтобы з
адеть французскую гордость. Немецкие газеты платили той же монетой. „Кра
жа „Джоконды“, Ц писала одна из них, Ц не что иное, как уловка французско
го правительства, намеренного ввести в заблуждение свой народ, вызвав ге
рмано-французский конфликт“.
Вся французская полиция была поставлена на ноги, на всех границах и в пор
тах был установлен строжайший контроль. Министр внутренних дел, генерал
ьный прокурор Лекуве, начальник полиции Лепэн, шеф Сюртэ Амар и Бертильо
н прибыли на место происшествия. Картина, написанная на деревянной доске
, была снята со стены вместе с рамой. Сама рама лежала на боковой лестнице,
которой пользовались только служители Лувра. Значит, картину вынули из р
амы. Казалось неправдоподобным, что вору удалось, пройдя мимо музейных с
торожей, незаметно вынести тяжелую картину.
Сотни подозреваемых подвергались проверке. Проверяли даже психиатриче
ские клиники; так как было известно, что некоторые из душевнобольных выд
авали себя за любовников Моны Лизы. Под подозрением оказались художники
: кстати, молодого Пикассо тоже считали причастным к этой краже. Но вдруг п
ришло известие: Альфонс Бертильон напал на след Ц он обнаружил отпечато
к человеческого пальца, оставленного на стекле музейной витрины.
Известие подтвердилось. Бертильон действительно нашел отпечаток пальц
а. Было такое впечатление, что повторяется история с Шеффером, происшедш
ая в 1902 г. Но ничего не повторилось. Первые оптимистические надежды, возлаг
авшиеся на Бертильона и отпечатки пальцев, оказались иллюзией. Ожидалос
ь, что нужные результаты даст дактилоскопическая проверка многочислен
ных подозреваемых, Ц все напрасно. В итоге об отпечатках пальцев перест
али говорить, а Сюртэ бросалась то по одному, то по другому следу, все боль
ше подгоняемая возмущением общественности, но ничего, кроме издевок и на
смешек, не добилась.
2 декабря 1913 г., то есть почти через двадцать восемь месяцев после кражи, неи
звестный, назвавшийся Леонардом, предложил флорентийскому антиквару А
льфредо Гери купить у него «Мону Лизу». Незнакомец объяснил, что у него то
лько одна цель Ц вернуть Италии шедевр, украденный Наполеоном (что вовс
е не соответствует истине). Через некоторое время он лично привез картин
у во Флоренцию. После ареста он сам раскрыл секрет кражи, чем вызвал новый
скандал, и если бы это тогда же стало известно французской общественност
и, то, несомненно, подорвало бы у нее все еще чрезвычайно большую веру в Бе
ртильона.
«Леонард» сам похитил картину. Его настоящие имя и фамилия Ц Винченцо П
ерруджа. Он итальянец, а в 1911 г. работал в Париже маляром, причем какое-то вр
емя именно в Лувре.
В этот роковой понедельник 1911 г., когда исчезла «Мона Лиза», он навещал сво
их коллег маляров, работающих в Лувре. Музей в этот день был закрыт для пос
етителей, но сторож, знавший Перруджа, впустил его. Внутри никто не обраща
л на него внимания. Некоторое время он спокойно ждал, оказавшись совсем о
дин в салоне Карре, затем снял со стены картину с рамой, нашел боковую лест
ницу, вынул картину из рамы и спрятал ее под свой рабочий халат. Так он и пр
ошел мимо сторожей, а затем дома, в своей убогой комнатке на улице Госпита
ля Сен-Луи, запрятал ее под кровать.
Сама легкость совершения такой кражи была позором для охраны Лувра, а то,
что вора так долго не могли разыскать, было позором еще большим. А все дело
в том, что, как теперь выяснилось, Перруджа Ц бездельник и психопат по от
зывам знавших его Ц не однажды арестовывался французской полицией в го
ды, предшествовавшие краже, причем последний раз в 1909 г. за попытку ограбит
ь проститутку. Тогда у него сняли отпечатки некоторых пальцев согласно с
хеме, предложенной Бертильоном в 1894 г. Они оказались в рубрике «особых при
мет» в метрической карточке Перруджа. Но так как в 1911 г. количество антропо
метрических карточек с отпечатками пальцев было уже слишком велико, что
бы их можно было просмотреть одну за другой, как это было сделано в случае
с Шеффером, то Бертильон оказался не в состоянии сравнить отпечатки, най
денные в Лувре, с имевшимися у него в картотеке. Кража, которую можно было
бы раскрыть за несколько часов, более двух лет оставалась неразгаданной.
Лепэн, опасаясь повторения упреков, сыпавшихся в адрес полиции после кра
жи «Моны Лизы», задумал провести реорганизацию всей службы идентификац
ии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54