Его репутация ви
дного парижского клинициста и кавалера ордена Почетного легиона сдела
ла его важнейшим из новых союзников Готра.
Для Готра наступила полоса удач. Ибо перед его глазами вскоре после перв
ой беседы с Полем Леоном Трюффером открылись новые горизонты: то, чего он
так долго и тщетно искал, а именно Ц более точные сведения о методе, с пом
ощью которого Анри Гриффон работал над установлением количества мышья
ка в волосах «покойников Мари Беснар», были у него в руках.
В тот момент атомная физика была для Готра в той же мере, что и для большин
ства его современников, еще книгою за семью печатями. Он пустился поэтом
у на поиски ученых-атомников, от которых надеялся узнать, не содержатся л
и в экспериментах Гриффона источники каких-либо ошибок. Если удастся на
йти такие источники (а он горячо на это надеялся), то тогда Готра и увидит Г
риффона «беспомощно барахтающимся в его сетях».
В конце концов он нашел такого консультанта прежде всего в лице известно
го далеко за пределами Парижа профессора судебной медицины Деробера. С е
го помощью он узнал, что методу обнаружения мышьяка в костях или волосах
с помощью их радиоактивности, бесспорно, принадлежит большое будущее, а
главное Ц осознал, о чем вообще идет речь применительно к этому методу.

В обычном состоянии мышьяк не бывает радиоактивным, то есть не выделяет
никаких лучей. Однако его можно сделать радиоактивным, если поместить в
атомный реактор и там обстрелять нейтронами Ц крохотными, электрическ
и не заряженными атомными частицами. Последние улавливаются нормальны
ми атомами мышьяка и превращают его в испускающий лучи элемент, чье излу
чение (как и любое иное радиоактивное излучение) можно измерить. Если на с
одержание мышьяка исследуются волосы, то, значит, их тоже следует помест
ить в атомный реактор. И если в них имеется мышьяк, он превратится в радиоа
ктвный и его излучение можно будет измерить. Имеются три различных вида
излучения, которое исходит от всякого радиоактивного элемента: альфа-, б
ета Ц и гамма-лучи. При первых двух видах речь идет об излучении, в ходе ко
торого частицы из распадающихся ядер атомов выбрасываются в пространс
тво. При гамма-излучении, наоборот, речь идет о жестких рентгеновских луч
ах. В то время как при альфа Ц и бета-излучениях число выброшенных частиц
и их скорость можно измерить, при гамма-излучении измеряются интенсивн
ость гамма-лучей и их частота. В ходе опытов, при которых надо обнаружить
мышьяковое излучение в волосах, следует пользоваться прежде всего бета-
излучением. Чтобы установить количество имеющегося мышьяка, одновреме
нно кладут в тот же реактор контрольное количество мышьяка, вес которого
точно определен, также делают его радиоактивным и измеряют его бета-изл
учение. Путем сравнения результатов измерения можно точно установить в
еличину содержания мышьяка в волосах. Если, к примеру, известное количес
тво мышьяка показало на счетчике Гейгера Ц Мюллера 1000 единиц, а неизмере
нное количество мышьяка Ц 1500, то неизмеренное количество мышьяка в полто
ра раза больше, чем контрольное количество.
Трудность этого способа в настоящее время коренится в том, чтобы определ
ить, как долго вещество, в котором ищут мышьяк, должно оставаться в атомно
м реакторе под обстрелом нейтронов. Для посторонних, в том числе и для Гот
ра, поначалу не было ничего более странного, чем единицы измерения быстр
ого распада атомов Ц период полураспада. Под ним понималось время, в теч
ение которого распадается половина атомов какого-либо элемента. У разны
х элементов оно неодинаково. У радиоактивного мышьяка, например, оно рав
но 26,5 часа, а это значит, что в течение 26,5 часа распадается половина его атом
ов. Из оставшейся половины в следующие 26,5 часа распадается опять-таки пол
овина и так вплоть до окончательного превращения в неизлучающий элемен
т.
Если бы мы захотели вновь вернуть веществу радиоактивность и вызвать ег
о излучение, следовало бы с помощью периода полураспада вычислить наибо
лее благоприятный отрезок времени, необходимый для того, чтобы в должной
мере «зарядить» соответствующее вещество в атомном реакторе. Для мышья
ка к тому времени было доказано, что периода его полураспада, то есть 26,5 час
а нахождения в реакторе, вполне достаточно для последующего измерения.

Но после этого тотчас же возникла новая проблема. Человеческие волосы, в
которых ищут мышьяк, от природы содержат некоторое число других элемент
ов, которые вследствие помещения в атомный реактор тоже могут стать ради
оактивными. Их излучение должно мешать измерению мышьяка и при известны
х обстоятельствах вести к полностью искаженным показателям. Скажем, вол
осы содержат углерод, кислород и водород, а также многочисленные следы т
аких элементов, как кальций, медь, серебро, калий, магний или натрий. Их рад
иоактивное излучение не является существенной помехой для измерения м
ышьяка, поскольку их период полураспада сильно отличается от свойствен
ного мышьяку. Магний, например, распадается так быстро, что через два часа
у него исчезает всякое излучение. Кальций в свою очередь имеет период по
лураспада, равный 164 дням, что, как видим, выходит далеко за пределы того вре
мени, в течение которого измеряется излучение мышьяка. Опасность грозил
а со стороны других элементов, чей период полураспада был близок к перио
ду полураспада мышьяка, как, например, натрия с его 18 часами или калия с его
12,5 часа. Опасности, которые при этом грозят, не преодолены до сих пор. Их нау
чились избегать лишь с помощью выше упоминавшегося наиболее благоприя
тного отрезка времени нахождения в атомном реакторе. В первую очередь, о
днако, занялись опытами по удалению мешающих элементов химическим путе
м из содержащих мышьяк волос до того, как начнут измерять излучение мышь
яка. Извлеченные из атомного реактора волосы обрабатывали химическими
реактивами, такими, как соляная кислота и сероводород, осаждающими натри
й, калий и иные вещества, о которых шла речь.
Для Готра знание этих основ, как бы интересны и поучительны они ни были, оз
начало лишь прелюдию. Начиная с того момента, когда он узнал, что радиоакт
ивный анализ, или, как его позже назвали окончательно, нейтронно-активац
ионный анализ мышьяка, все еще связан с трудностями и имеет неразрешенны
е проблемы, росла его надежда на то, что он сможет уличить Гриффона в какой
-нибудь небрежности, ошибке, поспешном выводе Ц будь они даже ничтожно м
алы. И ему действительно недолго оставалось ждать исполнения этой надеж
ды.
Профессор Деробер обратил его внимание на то, что Гриффон, несомненно, со
вершил ошибку, которая относится к числу кардинальных ошибок из тех, как
ую только может совершить любой токсиколог. Неважно, что именно толкнуло
его на это, легкомыслие или же честолюбивое стремление благодаря делу Б
еснар навсегда связать развитие радиоактивного метода со своим именем,
Ц во всяком случае, он не стал ожидать окончания стадии разработки и исп
ытания нового метода. Он поместил волосы Леона Беснара под нейтронное об
лучение в атомный реактор не на 26,5 часа, а лишь на 15. Из-за этого, бесспорно, «п
одскочило», как выразился Деробер, опасное для точных измерений излучен
ие натрия. Правда, это не вело неизбежно к неправильным результатам, но вс
е-таки создавало возможность ошибок.
Готра торжествовал во второй раз. В конце 1953 г. он для вящей уверенности об
ратился еще к некоторым британским атомным физикам. Они подтвердили то,
что ему уже было известно.
Когда 15 марта 1954 г. наступил час возобновления слушания по делу Мари Бесна
р, Готра чувствовал себя сильным, как никогда прежде. У него не было никаки
х сомнений, что и эту новую битву он тоже выиграет.
Мари Беснар большую часть времени, на которое был прерван процесс, прове
ла в тюрьме в Пуатье, но в июне 1953 г. была переведена в Бордоскую тюрьму, ибо
именно Бордо предстояло стать местом проведения второй части процесса.

Обвинителем на этот раз был прокурор Стек, а председательствующим Ц Пор
кери де Буасрэн, внешне немного резкий, но внутренне вполне уравновешенн
ый человек. Оба они не предчувствовали еще какая борьба им предстоит. Сте
к был убежден, что отныне он имеет дело с экспертами-токсикологами, чьи вы
воды больше никому не удастся поколебать. Все они подтвердили наличие аб
солютно смертельных доз мышьяка у двенадцати покойников. Они констатир
овали, что такие количества мышьяка ни при каких обстоятельствах не могл
и проникнуть в трупы из земли.
Интерес общественности к Мари Беснар и ее делу начиная с 1952 г. благодаря пу
бликациям в печати был настолько сильно подогрет, что 15 марта 1954 г. в Бордо с
обрались любопытные и журналисты со всех концов света.
В качестве пролога во второй раз состоялся длившийся целый день марш сви
детелей обвинения из провинции Вьенн. Он дал так же мало основательных д
оказательств, как и во время первого процесса, и лишь снова принес поток с
лухов и описаний характера Мари Беснар, которые представляли ее как неси
мпатичное, жадное, расчетливое, чуть ли не болезненно-сексуальное сущес
тво, но никоим образом не как убийцу.
Готра, Эйо и молодая привлекательная адвокатесса из Бордо Фавро-Коломбь
е вели более менее громкую и ожесточенную перебранку с многочисленными
свидетелями.
Но эта перебранка, как и в 1952 г., представляла собой лишь шумную, бесполезну
ю увертюру к решающему акту, в котором Мари Беснар, бледная и больная посл
е долгого пребывания в тюрьме, но все еще полная бдительности, полностью
отошла на задний план, лишь только началось сражение с экспертами и эксп
ертов между собой.
Готра остерегался всерьез выступать против результатов, полученных Ко
н-Абресом и Фабром при проведении исследований на обнаружение в трупах
яда. Их весомость и безупречная доказанность были столь велики, что ему н
е приходилось рассчитывать на успех. Да он и не опасался этих результато
в. Его с дьявольским рвением отточенная шпага была направлена исключите
льно против Анри Гриффона, о котором Мари Беснар впоследствии с глубоким
презрением к каждому, кто выступал против нее, писала, обозвав его «смешн
ой рыбой»: «Ноги в семь сантиметров и все остальное соответствующее. Он б
ыл очень мал ростом. Он имел неприятный вид человека, уверенного в самом с
ебе, а любого другого не ставящего ни в грош. Он был слишком молод, чтобы из
влечь какие-нибудь уроки из собственного опыта». Наверно, такая характе
ристика, вышедшая из-под пера Мари Беснар, не вполне соответствовала дей
ствительности, но она по крайней мере позволяет как-то объяснить ту нену
жную свару, в которую Гриффон (проделавший, впрочем, важную работу) вовлек
себя и обвинение. Суетность, жгучее честолюбие, огромное самомнение и, на
конец, недостаточное чувство ответственности, свойственное молодому п
околению, во многом утратившему за время войны и немецкой оккупации усер
дие и добросовестность в работе, Ц всем этим можно объяснить то, что в да
нном случае произошло. Председательствующий вынужден был сделать Гриф
фону замечание, что методы его работы оставляют неблагоприятное впечат
ление. Вся бессмысленность этой ссоры стала ясна позже, когда оказалось,
что вообще не было необходимости использовать еще недостаточно зрелый
метод нейтронно-активационного анализа. Повторные исследования показ
али, что, хотя Гриффон поторопился с выводами и не придерживался особенн
ой точности в работе, ему все же повезло. Вывод, что доза мышьяка, содержащ
аяся в волосах покойников из Лудена, является смертельной, оказался прав
ильным. Но к такому же выводу можно было прийти и с помощью уже испытанных
, неоспоримых привычных методов, к которым прибегли Фабр и Кон-Абрес. Мног
ое говорит о том, что лишь честолюбивое желание Гриффона быть первым и бл
еснуть познаниями в атомной физике поставило его под удар Готра. Впрочем
, быть может, все действительно сводилось к его самомнению, которое не поз
волило ему, по-видимому, даже предположить, что адвокат сможет разгромит
ь его в столь сложной области, как атомная физика.
Как бы то ни было, адвокат тщательно подготовился к атаке, перед которой о
н прочел суду своего рода учебный курс по атомной физике и нейтронно-акт
ивационному анализу мышьяка. Будучи дилетантом, наконец что-то понявшим
в незнакомой материи, он смог растолковать ее непосвященным лицам.
Лишь когда он обрел уверенность в том, что его понимают, когда каждый прис
яжный точно знал, что именно означают 15 или 26,5 часа периода полураспада, Ц
лишь тогда Готра перешел в наступление, обвинив Гриффона в том, что тот са
монадеянно избрал неправильное «время обстрела» мышьяка в атомном реа
кторе и тем самым ценность всех его результатов сведена к нулю.
Удивление, вызванное его неожиданным выпадом, было огромным. Побледневш
ий представитель обвинения остолбенело уставился на Гриффона. Председ
ательствующий, судьи и присяжные подались всем телом вперед, боясь пропу
стить хоть слово.
Гриффон, хоть и был взволнован, в первый момент реагировал на заявление з
ащитника с высокомерием ученого, который не собирается допускать вмеша
тельства неспециалиста в свою область.
Но на Готра это позерство не произвело никакого впечатления. Он так став
ил вопросы, что каждому непосвященному бросалась в глаза по крайней мере
одна многозначительная деталь: держал ли Гриффон волосы под облучением
в ядерном реакторе 15 или 26,5 часа? Правильным было это время или нет? Существ
овала ли в данном случае опасность ошибки или нет? Гриффон пытался объяс
нить, что примененный им метод так нов, что не исключает различий во мнени
ях экспертов, в частности по вопросу выбора той или иной процедуры его пр
именения.
Готра заметил, как в этот момент в зале суда зародилось столь желанное дл
я него сомнение, так же как и то, что волнение Гриффона усилилось и готово
выплеснуться во взрыве возмущения. И он повторил свой вопрос: «Правильно
или нет было выбрано время облучения, равное 15 часам?» Еле сдерживающий с
ебя, Гриффон отпарировал, что подобным образом ставить вопрос нельзя, иб
о имеются различные мнения относительно того, что считать «правильным»,
а что «неправильным». Но через несколько мгновений он, очевидно, почувст
вовав, как вокруг него растут сомнение и недоверие, взорвался. Видимо, для
человека, приехавшего в Бордо, чтобы пожать лавры славы эксперта, разобл
ачившего Мари Беснар с помощью таинств атомной физики, было совершенно н
епереносимо терпеть крушение из-за злонамеренных выходок дилетанта с е
го рассчитанными на публику мелочными вопросами.
Гриффон стал стучать кулаками по столу. «Вы хотите меня учить? Ц кричал о
н, Ц Разыгрываете из себя специалиста?»
«Нет, Ц холодно ответил Готра, Ц Но господин Деробер и другие являются
специалистами». Он ознакомил Гриффона с тем, что они думают о достоверно
сти его методов работы. Он взмахнул их заключением и огласил его содержа
ние. «Вот они Ц эксперты», Ц подытожил он и продолжал: «А здесь сказано, ч
то думают о вашей работе в Англии».
«Англичане, Ц бросил в ярости Гриффон, Ц не авторитеты в этой области».

«Тогда, Ц резким, ледяным тоном сказал Готра, Ц я рекомендую вам поехат
ь в Англию и поучить англичан».
В лице представителя обвинения не было ни кровинки. Растерянно взирал он
на драму, которая разыгрывалась перед ним. Эксперты работали целых два г
ода. Он надеялся, что в их работе не будет уязвимых мест, к которым Готра мо
г бы придраться. И вот теперь Ц теперь он беспомощно взирает на то, как не
предвиденная беззаботность и несдержанность одного-единственного чел
овека дала в руки Готра возможность посеять то самое сомнение, которое в 1
952 г. уже однажды подвело обвинение.
Когда Готра покончил с Гриффоном, он добился того, на что он рассчитывал в
первой части избранной им стратегии защиты: доверие к результатам анали
зов на яд было вновь подорвано. Он улыбался Мари Беснар с насмешливой уве
ренностью в победе, и серые узкие губы подсудимой в свою очередь вытягив
ались в улыбку. Однако он понимал, что главный бой еще впереди, и продолжал
наступление.
«Наличие яда в покойниках, много или мало, да или нет Ц что все это вообще
значит? Ц так начал он главную стадию своей атаки, Ц Ведь никто никогда
не видел, чтобы в руках Мари Беснар был мышьяк, никто никогда не был очевид
цем того, что она давала яд кому-либо из покойников. Эксперты обвинения ут
верждают, что яд мог попасть в организм потерпевших только из чужих рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54