Но ныне, в 1840 г., ничего не знать об аппарате Марша и без его по
мощи пытаться доказать наличие мышьяка было уже просто наглостью. Позже
Орфила в письменной форме изложил свою критику экспертизы, проведенной
в Бриве, и предоставил это свое заключение в распоряжение Пайе. Д'Альбей и
Массена недолго имели возможность наслаждаться вниманием публики, кот
орая не без легкого содрогания впервые узнала о том, как разрезали желуд
ок Лафаржа и «выделяли» из него яд.
Пайе выслушивал их почти с наслаждением. Едва они кончили давать показан
ия, как он вскочил и забросал их, совершенно обескураженных, вопросами. Зн
ают ли они об Орфила? Разумеется, они читали его работы. «Ах, так, Ц вскрича
л Пайе, Ц какие же именно работы? Уж не те ли, что вышли более двадцати лет
назад? А не заметили ли господа врачи, что за это время произошла настояща
я революция? И слышали ли господа хоть раз о Джеймсе Марше, да-да Ц о Джейм
се Марше и его аппарате для обнаружения мышьяка?»
Судьи, присяжные и публика с удивлением взирали, как побледневший Массен
а признался, что фамилия Марша ему неизвестна. И тут Пайе огласил, подчерк
ивая каждое слово, заключение Орфила, в котором врачи из Брива обвинялис
ь в невежестве и небрежности. Пайе потребовал вызвать в Тюлль Орфила.
На какой-то момент воцарилась гнетущая тишина, затем раздались оглушите
льные аплодисменты.
Председатель суда де Барни с большим трудом восстановил порядок. Случил
ось то, о чем ранее говорил обвинитель: проблема научных методов обнаруж
ения яда оказалась в центре всего процесса, правда иначе, чем ожидал сам Д
еку. Бледный от волнения, Деку предложил сделать перерыв в судебном засе
дании. Когда же оно возобновилось, Деку уже овладел собой. У обвинения, зая
вил он, так мало сомнений в вине Мари Лафарж, что оно полностью согласно на
проведение нового химического исследования на основе методов Орфила и
Марша. Но вместе с тем обвинение не считает необходимым беспокоить учено
го из Парижа. Он, Деку, позволил себе вызвать из Лиможа обоих аптекарей Дюб
уа (отца и сына) и химика Дюпюитрена. Все трое готовы немедленно приступит
ь к исследованию по новым методам.
Пайе тщетно протестовал, снова и снова требуя пригласить Орфила, посколь
ку провинция уже в достаточной мере доказала свою несостоятельность. Су
д тем не менее удовлетворил ходатайство обвинителя. Оба Дюбуа и Дюпюитре
н были приглашены, и им было поручено производство новых анализов. «Хоро
шо же, Ц воскликнул Пайе, Ц тогда любопытно было бы узнать, возвратили л
и господа Д'Альбей и Массена хотя бы часть переданного им на исследовани
е материала, как того требует во всех случаях исследований на яд Орфила, ч
тобы оставить возможность для проведения последующих анализов? Вероят
но, они все израсходовали?»
Массена, в котором еще бушевало раздражение из-за понесенного поражения
, возмущенно протестовал против нападок Пайе. Он велел принести в зал суд
а ящик, в котором находились все материалы, как «проверенные», так и «оста
вленные для последующих проверок». Но к вящему удовлетворению Пайе, Масс
ена вынужден был признаться, что он не в состоянии показать, в каких сосуд
ах находятся еще не использованные части содержимого желудка. Он был вын
ужден призвать на помощь Барду и Леспинаса. Лишь после долгих пререканий
они смогли передать обоим Дюбуа и Дюпюитрену соответствующие сосуды. По
сле чего эксперты из Лиможа, не теряя ни минуты, отправились восвояси. Про
цесс продолжался. Но было ясно, что сейчас внимание всех сосредоточилось
на дальнейшем ходе химических исследований. Публика с нетерпением ждал
а результатов новых экспериментов.
Наконец, 5 сентября оба Дюбуа и Дюпюитрен вернулись в Тюлль. Когда они вошл
и в зал суда, никто еще не подозревал, что они, как говорилось в одном газет
ном репортаже, «принесли с собой сенсацию». Старый Дюбуа, наряженный в не
сколько провинциальную черную пару, извлек урок из провала бривских вра
чей. В качестве первого шага он передал суду половину отданного им на исс
ледование материала «на случай, если понадобятся новые эксперименты». З
атем он огласил заключение. В Лиможе, как явствовало из него, сосредоточи
лись на исследовании желудка и его содержимого. Дюбуа прочел довольно дл
инную лекцию об аппарате Марша, чью потрясающую чувствительность он вос
хвалял (при этом он, правда, умолчал, что он и его коллеги сами построили та
кой аппарат по описанию и пользовались им в первый раз, то есть не имея даж
е малейшего опыта).
После такого вступления Дюбуа с торжественным, многообещающим лицом об
ратился к присяжным. «Мы, Ц возвестил он, Ц применили многие виды анали
зов, прежде всего те, которые указываются в работах господина Орфила». Он
описал затем, как они обугливали исследуемую ткань, точно по рецепту Орф
ила получали экстракты и помещали их в аппарат Марша. Затем торжественны
м голосом он продолжил: «Хотя мы с величайшим вниманием исследовали все
до мельчайших деталей, мы тем не менее не добились положительного резуль
тата…» Они не достигли положительного результата, хотя экстракты желуд
ка и его содержимого не меньше часа обрабатывались в аппарате Марша, а са
м аппарат беспрестанно охватывало огнем. «В итоге, Ц подчеркнул Дюбуа,
Ц выяснилось, что предложенный нам для исследования материал не содерж
ит даже малой частицы мышьяка!»
В судебном протоколе об этом моменте сказано так: «Эти заключительные вы
воды вызвали в аудитории возбуждение, не поддающееся описанию… Мадам Ла
фарж, молитвенно сложив руки, воздела глаза к небу». Нарочные с вестью о ре
зультатах исследования поспешили на ближайший телеграф в Бордо. Токсик
ология стала, бесспорно, главным объектом газетных заголовков. Пайе «пла
кал слезами триумфатора».
Однако торжествовать Пайе было еще рано. Для обвинителя поражение было,
конечно, неожиданным, но в дни, предшествовавшие заседанию суда, он потра
тил немало усилий на ознакомление с трудами Орфила и Девержи, чтобы быть
во всеоружии. Он знал о том, что при некоторых случаях отравления мышьяко
м яд удается обнаружить не в желудке, а в печени и других органах. И прежде
чем Пайе, охваченный победным настроением, сообразил, в чем дело, Деку нес
колькими вопросами вовлек старого Дюбуа в спор с проводившими первое ис
следование экспертами из Брива, чья профессиональная гордость во второ
й раз была задета заключением Дюбуа. Некоторые реплики Дюбуа раздражали
Массена, и наоборот. Это оказалось для обвинителя достаточным поводом, ч
тобы воскликнуть: «Мы ищем здесь истину, а не удовлетворения самолюбия. Н
аука нам нужна исключительно в целях правосудия…» Известно ли эксперта
м, спросил он далее, что в Париже, не обнаружив яда в желудке и его содержим
ом, ищут его затем в печени и других органах? Независимо от того, известен
был этот факт Массена и Дюбуа или нет, ни один из них не был готов в этом при
знаться. Поэтому, когда Деку с мастерством психолога предложил, чтобы эк
сперты из Брива и из Лиможа вместе поработали над исследованием других о
рганов Шарля Лафаржа и тем самым предприняли третью попытку отыскать ис
тину, те тут же согласились. Как заявил Деку, он все еще верит, что они в сост
оянии эту истину найти и что нет нужды обращаться за помощью в Париж. Прав
да, для этого надо было бы эксгумировать труп Лафаржа, изъять все еще не пр
оверенные органы и передать их экспертам.
Пайе попытался воспрепятствовать обвинителю, но было слишком поздно. «К
чему нужна новая экспертиза?» Ц возражал он и пытался убедить суд, что ре
зультаты первого и второго экспериментов лишь внешне противоречат дру
г другу. Если бы, мол, у врачей из Брива не взорвалась колба, они бы, без сомн
ения, подобно господам из Лиможа, тоже установили, что никакого мышьяка н
ет. Однако аргументы Пайе произвели обратное действие, и председатель су
да принял решение в пользу ходатайства Деку.
«Лавина новых наук, Ц писал в тот день корреспондент из Парижа, Ц пришл
а в движение. Она не остановится до тех пор, пока истина не выйдет наружу…»
Пока эксперты отправились в Ле Гландье, процесс в буквальном смысле слов
а медленно пополз дальше. Суд пытался выяснить, каким образом отравленны
й пирог попал в посылку, отправленную в Париж, и почему в малахитовой шкат
улке подсудимой оказался мышьяк. Мари Лафарж заверяла суд в своей невино
вности, но не могла дать никакого объяснения насчет того, каким образом, е
сли только не благодаря ей самой, отравленный пирог попал в Париж, а мышья
к Ц в ее малахитовую шкатулку. Бурные же аплодисменты она сорвала тогда,
когда голосом страдалицы уверяла, что, конечно, у нее на этот счет есть нек
оторые подозрения, но она их не станет высказывать, ибо не хочет никому пр
ичинять тех страданий, которые приходится переносить ей самой, после тог
о как ее обвинили по чьему-то недомыслию. Но в принципе все ожидали только
исхода третьей экспертизы.
Врачи из Брива тоже извлекли урок из своего прошлого опыта. Каждый орган,
изъятый из трупа Шарля Лафаржа, они укладывали на этот раз в «чистые сосу
ды». Они спешно изучили самую последнюю публикацию Орфила и не забыли вз
ять пробы земли с кладбища и описать состояние гроба.
8 сентября они вернулись в Тюлль и внесли в зал два обвязанных веревкой ящ
ика, чтобы «суд убедился в надлежащем состоянии материалов». Судебный пр
отокол отмечал: «Стол с ящиками окружили дамы, и даже самым мужественным
из них лишь едва удалось скрыть ужас, охвативший их в момент вскрытия ящи
ков, но непреодолимое любопытство все же победило. По ходатайству экспер
тов было решено, что химические анализы частично будут проводиться за пр
еделами дворца юстиции Ц в ротонде. Оба входа в нее находятся под охрано
й…» Результаты анализов ожидались 9 сентября.
Еще день и ночь! А что, если новые эксперименты подтвердят выводы аптекар
ей из Лиможа: нет никакого мышьяка? Значит, Мари Лафарж признают невиновн
ой? Все еще пекло солнце, облака пыли стояли на улицах Тюлля… Наконец утро
м 9 сентября в зале появились врачи и аптекари, предводительствуемые Дюп
юитреном. «Глубокая тишина, Ц отмечалось в судебном протоколе, Ц обост
ряла внимание присутствующих. Все взоры были устремлены на Мари Лафарж,
которая сохраняла полнейшее спокойствие. Месье Дюпюитрен огласил закл
ючение…»
Объединенными силами врачи и химики обуглили печень Лафаржа и осуществ
или все необходимое для того, чтобы получить жидкий экстракт. Дюпюитрен
подолгу останавливался на описании отдельных процессов. Но затем пришл
а очередь фразе, которая всколыхнула представителей обвинения, судей, пр
исяжных, защитников и зрителей: «Мы поместили указанную жидкость в аппар
ат Марша, но не обнаружили никаких следов мышьяка…»
Обратимся к судебному протоколу, чтобы описать воздействие этой фразы: «
Всеобщее волнение… длительные аплодисменты. Мадам Лафарж улыбаясь скл
онилась к своему защитнику, который владел собой хуже, чем она сама; его ли
цо было мокрым от слез».
После этого Дюпюитрен и его коллеги подвергли части селезенки, легких, с
ердца, кишечника и мозга обычным манипуляциям и поместили в аппарат Марш
а. Дюпюитрен повторил: «Мы не нашли никаких следов мышьяка», а Массена доб
авил: «Сегодня я работал по новому методу с аппаратом Марша, и, подобно мои
м коллегам, полностью убедился, что яда нет…» Ввиду таких результатов эк
сперты вообще отказались от исследования проб земли на яд. Пайе вскричал
с неописуемым удовлетворением: «Итак, весь труп подвергся анализу, и не н
айдено ни одного атома мышьяка. Ни одного атома мышьяка! К этому итогу мож
но было бы прийти много месяцев назад, и никогда бы не было процесса Лафар
ж». Новость сразу же стала известна на улице. Раздались крики одобрения. Н
а телеграф помчались новые нарочные. Все, исключая Пайе, находились под т
аким сильным впечатлением от новых результатов, что совсем забыли, по-ви
димому, о яде, который при первой экспертизе был обнаружен в напитках, кот
орые Мари Лафарж приготовила своему мужу. Но представитель обвинения об
этом яде не забыл. И в тот момент, когда его поражение уже казалось свершив
шимся фактом, он вернулся к данному вопросу. Было ли это вызвано желанием
хоть чем-то прикрыть свое отступление или же убежденностью в своей прав
оте и упорной, непоколебимой верой в виновность подсудимой, но он потреб
овал, чтобы напитки и содержимое малахитовой шкатулки Мари Лафарж тоже «
подверглись эксперименту с помощью аппарата Марша». Пайе согласился на
это с легким сердцем. Только что пережитый триумф привел его в состояние
эйфории, и он не сомневался, что обвинитель движется навстречу полному п
оражению. Ему казалось невозможным, чтобы эксперты из Брива, только что п
ризнавшие свои ошибки, ошиблись снова при анализе напитков и содержимог
о малахитовой шкатулки. Они ведь уже находили мышьяк там, где его не было!
Так как для нового исследования не требовалось таких длительных пригот
овлений, как для анализов органов, то оно могло быть проведено за несколь
ко часов. Оба Дюбуа принялись за работу. Судебное разбирательство на это
время было прервано, а в протоколе отмечено следующее: «Очень растроганн
ая мадам Лафарж удалилась с очаровательной улыбкой, как бы желая поблаго
дарить собравшихся за столь явную симпатию, проявленную по отношению к н
ей.»
Опять последовала короткая фаза напряженного ожидания. Но эта напряжен
ность не шла ни в какое сравнение с напряженностью предыдущих дней. Како
е-то подобие опьянения охватило «лафаржистов». После обеда суд собрался
снова, чтобы заслушать экспертов.
Они вошли в зал с необычайно мрачными лицами. Дюбуа, самый старший из них,
тянул время, не приступая к докладу. Затем он заговорил неуверенным голо
сом, и то, о чем он сказал, позволило понять, откуда у него такая неуверенно
сть: он и его коллеги всюду обнаружили мышьяковистый ангидрид. В одном ли
шь взбитом молоке с яйцами его было столько, что, как подавленно признал Д
юбуа, им «можно было бы отравить по меньшей мере десять человек».
Представитель обвинения стремительно вскочил со своего стула. «Этот ре
зультат, Ц воскликнул он, Ц доказывает правильность моей настойчивос
ти!» Первые же «лафаржисты», к которым вернулось хладнокровие, встретили
его слова враждебными выкриками. Но Деку не дал сбить себя с толку. Он сно
ва чувствовал почву под ногами и продолжал: «Я остаюсь при своем убежден
ии, что эта женщина умертвила своего супруга». Но так как научный путь исс
ледования привел к противоречивым результатам, сказал он, то суд обязан
теперь использовать последнюю возможность для установления истины. И о
н потребовал пригласить из Парижа Орфила и предложить ему дать окончате
льное заключение. Защита, мол, сама много раз мучительно добивалась прив
лечения Орфила к делу, так что теперь она не будет, видимо, возражать проти
в его вызова.
Пайе и вправду ничего не оставалось, как согласиться. Но сделал он это в тв
ердом убеждении, что Орфила, чьим методам последовали в конце концов экс
перты из Брива и Лиможа, не обнаружившие следов мышьяка в трупе, тоже прид
ет к негативным результатам. Мало того, он надеялся, что Орфила даже скорр
ектирует необъяснимые данные относительно яда в напитках. В общей сумат
охе конный нарочный покинул Тюлль. Он торопился в Бордо, чтобы оттуда при
гласить по телеграфу Орфила прибыть в Тюлль. 12 сентября Орфила сообщил, чт
о приедет на следующий день.
Он действительно приехал утром 13 сентября экспрессом. Орфила потребовал
, чтобы все эксперты, участвовавшие до него в деле Лафарж, присутствовали
при его экспериментах на правах свидетелей. Кроме того, он принял матери
ал исследования и реактивы из рук прежних экспертов, чтобы не возникло п
одозрение будто он привез с собой из Парижа реактивы, содержащие мышьяк.
Во время его работы в одном из залов Дворца юстиции все здание было запер
то и охранялось стражей.
Всю ночь с 13 на 14 сентября Орфила проводил эксперименты. Ни одна весть об их
ходе не просочилась наружу. Напряжение выливалось даже в протесты перед
зданием суда. Наконец к вечеру 14 сентября Орфила появился в судебном зале
. Оба Дюбуа, Дюпюитрен и врачи из Брива следовали за ним с опущенными голов
ами.
«Мы пришли, Ц заявил Орфила, Ц отчитаться… перед судом». Затем после не
которых предварительных замечаний последовали фразы, заставившие заст
ыть всех в зале: «Я докажу, во-первых, что в теле Лафаржа есть мышьяк; во-вто
рых, что этот мышьяк не мог попасть в него ни из реактивов, которыми мы пол
ьзовались, ни из земли, окружавшей гроб;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
мощи пытаться доказать наличие мышьяка было уже просто наглостью. Позже
Орфила в письменной форме изложил свою критику экспертизы, проведенной
в Бриве, и предоставил это свое заключение в распоряжение Пайе. Д'Альбей и
Массена недолго имели возможность наслаждаться вниманием публики, кот
орая не без легкого содрогания впервые узнала о том, как разрезали желуд
ок Лафаржа и «выделяли» из него яд.
Пайе выслушивал их почти с наслаждением. Едва они кончили давать показан
ия, как он вскочил и забросал их, совершенно обескураженных, вопросами. Зн
ают ли они об Орфила? Разумеется, они читали его работы. «Ах, так, Ц вскрича
л Пайе, Ц какие же именно работы? Уж не те ли, что вышли более двадцати лет
назад? А не заметили ли господа врачи, что за это время произошла настояща
я революция? И слышали ли господа хоть раз о Джеймсе Марше, да-да Ц о Джейм
се Марше и его аппарате для обнаружения мышьяка?»
Судьи, присяжные и публика с удивлением взирали, как побледневший Массен
а признался, что фамилия Марша ему неизвестна. И тут Пайе огласил, подчерк
ивая каждое слово, заключение Орфила, в котором врачи из Брива обвинялис
ь в невежестве и небрежности. Пайе потребовал вызвать в Тюлль Орфила.
На какой-то момент воцарилась гнетущая тишина, затем раздались оглушите
льные аплодисменты.
Председатель суда де Барни с большим трудом восстановил порядок. Случил
ось то, о чем ранее говорил обвинитель: проблема научных методов обнаруж
ения яда оказалась в центре всего процесса, правда иначе, чем ожидал сам Д
еку. Бледный от волнения, Деку предложил сделать перерыв в судебном засе
дании. Когда же оно возобновилось, Деку уже овладел собой. У обвинения, зая
вил он, так мало сомнений в вине Мари Лафарж, что оно полностью согласно на
проведение нового химического исследования на основе методов Орфила и
Марша. Но вместе с тем обвинение не считает необходимым беспокоить учено
го из Парижа. Он, Деку, позволил себе вызвать из Лиможа обоих аптекарей Дюб
уа (отца и сына) и химика Дюпюитрена. Все трое готовы немедленно приступит
ь к исследованию по новым методам.
Пайе тщетно протестовал, снова и снова требуя пригласить Орфила, посколь
ку провинция уже в достаточной мере доказала свою несостоятельность. Су
д тем не менее удовлетворил ходатайство обвинителя. Оба Дюбуа и Дюпюитре
н были приглашены, и им было поручено производство новых анализов. «Хоро
шо же, Ц воскликнул Пайе, Ц тогда любопытно было бы узнать, возвратили л
и господа Д'Альбей и Массена хотя бы часть переданного им на исследовани
е материала, как того требует во всех случаях исследований на яд Орфила, ч
тобы оставить возможность для проведения последующих анализов? Вероят
но, они все израсходовали?»
Массена, в котором еще бушевало раздражение из-за понесенного поражения
, возмущенно протестовал против нападок Пайе. Он велел принести в зал суд
а ящик, в котором находились все материалы, как «проверенные», так и «оста
вленные для последующих проверок». Но к вящему удовлетворению Пайе, Масс
ена вынужден был признаться, что он не в состоянии показать, в каких сосуд
ах находятся еще не использованные части содержимого желудка. Он был вын
ужден призвать на помощь Барду и Леспинаса. Лишь после долгих пререканий
они смогли передать обоим Дюбуа и Дюпюитрену соответствующие сосуды. По
сле чего эксперты из Лиможа, не теряя ни минуты, отправились восвояси. Про
цесс продолжался. Но было ясно, что сейчас внимание всех сосредоточилось
на дальнейшем ходе химических исследований. Публика с нетерпением ждал
а результатов новых экспериментов.
Наконец, 5 сентября оба Дюбуа и Дюпюитрен вернулись в Тюлль. Когда они вошл
и в зал суда, никто еще не подозревал, что они, как говорилось в одном газет
ном репортаже, «принесли с собой сенсацию». Старый Дюбуа, наряженный в не
сколько провинциальную черную пару, извлек урок из провала бривских вра
чей. В качестве первого шага он передал суду половину отданного им на исс
ледование материала «на случай, если понадобятся новые эксперименты». З
атем он огласил заключение. В Лиможе, как явствовало из него, сосредоточи
лись на исследовании желудка и его содержимого. Дюбуа прочел довольно дл
инную лекцию об аппарате Марша, чью потрясающую чувствительность он вос
хвалял (при этом он, правда, умолчал, что он и его коллеги сами построили та
кой аппарат по описанию и пользовались им в первый раз, то есть не имея даж
е малейшего опыта).
После такого вступления Дюбуа с торжественным, многообещающим лицом об
ратился к присяжным. «Мы, Ц возвестил он, Ц применили многие виды анали
зов, прежде всего те, которые указываются в работах господина Орфила». Он
описал затем, как они обугливали исследуемую ткань, точно по рецепту Орф
ила получали экстракты и помещали их в аппарат Марша. Затем торжественны
м голосом он продолжил: «Хотя мы с величайшим вниманием исследовали все
до мельчайших деталей, мы тем не менее не добились положительного резуль
тата…» Они не достигли положительного результата, хотя экстракты желуд
ка и его содержимого не меньше часа обрабатывались в аппарате Марша, а са
м аппарат беспрестанно охватывало огнем. «В итоге, Ц подчеркнул Дюбуа,
Ц выяснилось, что предложенный нам для исследования материал не содерж
ит даже малой частицы мышьяка!»
В судебном протоколе об этом моменте сказано так: «Эти заключительные вы
воды вызвали в аудитории возбуждение, не поддающееся описанию… Мадам Ла
фарж, молитвенно сложив руки, воздела глаза к небу». Нарочные с вестью о ре
зультатах исследования поспешили на ближайший телеграф в Бордо. Токсик
ология стала, бесспорно, главным объектом газетных заголовков. Пайе «пла
кал слезами триумфатора».
Однако торжествовать Пайе было еще рано. Для обвинителя поражение было,
конечно, неожиданным, но в дни, предшествовавшие заседанию суда, он потра
тил немало усилий на ознакомление с трудами Орфила и Девержи, чтобы быть
во всеоружии. Он знал о том, что при некоторых случаях отравления мышьяко
м яд удается обнаружить не в желудке, а в печени и других органах. И прежде
чем Пайе, охваченный победным настроением, сообразил, в чем дело, Деку нес
колькими вопросами вовлек старого Дюбуа в спор с проводившими первое ис
следование экспертами из Брива, чья профессиональная гордость во второ
й раз была задета заключением Дюбуа. Некоторые реплики Дюбуа раздражали
Массена, и наоборот. Это оказалось для обвинителя достаточным поводом, ч
тобы воскликнуть: «Мы ищем здесь истину, а не удовлетворения самолюбия. Н
аука нам нужна исключительно в целях правосудия…» Известно ли эксперта
м, спросил он далее, что в Париже, не обнаружив яда в желудке и его содержим
ом, ищут его затем в печени и других органах? Независимо от того, известен
был этот факт Массена и Дюбуа или нет, ни один из них не был готов в этом при
знаться. Поэтому, когда Деку с мастерством психолога предложил, чтобы эк
сперты из Брива и из Лиможа вместе поработали над исследованием других о
рганов Шарля Лафаржа и тем самым предприняли третью попытку отыскать ис
тину, те тут же согласились. Как заявил Деку, он все еще верит, что они в сост
оянии эту истину найти и что нет нужды обращаться за помощью в Париж. Прав
да, для этого надо было бы эксгумировать труп Лафаржа, изъять все еще не пр
оверенные органы и передать их экспертам.
Пайе попытался воспрепятствовать обвинителю, но было слишком поздно. «К
чему нужна новая экспертиза?» Ц возражал он и пытался убедить суд, что ре
зультаты первого и второго экспериментов лишь внешне противоречат дру
г другу. Если бы, мол, у врачей из Брива не взорвалась колба, они бы, без сомн
ения, подобно господам из Лиможа, тоже установили, что никакого мышьяка н
ет. Однако аргументы Пайе произвели обратное действие, и председатель су
да принял решение в пользу ходатайства Деку.
«Лавина новых наук, Ц писал в тот день корреспондент из Парижа, Ц пришл
а в движение. Она не остановится до тех пор, пока истина не выйдет наружу…»
Пока эксперты отправились в Ле Гландье, процесс в буквальном смысле слов
а медленно пополз дальше. Суд пытался выяснить, каким образом отравленны
й пирог попал в посылку, отправленную в Париж, и почему в малахитовой шкат
улке подсудимой оказался мышьяк. Мари Лафарж заверяла суд в своей невино
вности, но не могла дать никакого объяснения насчет того, каким образом, е
сли только не благодаря ей самой, отравленный пирог попал в Париж, а мышья
к Ц в ее малахитовую шкатулку. Бурные же аплодисменты она сорвала тогда,
когда голосом страдалицы уверяла, что, конечно, у нее на этот счет есть нек
оторые подозрения, но она их не станет высказывать, ибо не хочет никому пр
ичинять тех страданий, которые приходится переносить ей самой, после тог
о как ее обвинили по чьему-то недомыслию. Но в принципе все ожидали только
исхода третьей экспертизы.
Врачи из Брива тоже извлекли урок из своего прошлого опыта. Каждый орган,
изъятый из трупа Шарля Лафаржа, они укладывали на этот раз в «чистые сосу
ды». Они спешно изучили самую последнюю публикацию Орфила и не забыли вз
ять пробы земли с кладбища и описать состояние гроба.
8 сентября они вернулись в Тюлль и внесли в зал два обвязанных веревкой ящ
ика, чтобы «суд убедился в надлежащем состоянии материалов». Судебный пр
отокол отмечал: «Стол с ящиками окружили дамы, и даже самым мужественным
из них лишь едва удалось скрыть ужас, охвативший их в момент вскрытия ящи
ков, но непреодолимое любопытство все же победило. По ходатайству экспер
тов было решено, что химические анализы частично будут проводиться за пр
еделами дворца юстиции Ц в ротонде. Оба входа в нее находятся под охрано
й…» Результаты анализов ожидались 9 сентября.
Еще день и ночь! А что, если новые эксперименты подтвердят выводы аптекар
ей из Лиможа: нет никакого мышьяка? Значит, Мари Лафарж признают невиновн
ой? Все еще пекло солнце, облака пыли стояли на улицах Тюлля… Наконец утро
м 9 сентября в зале появились врачи и аптекари, предводительствуемые Дюп
юитреном. «Глубокая тишина, Ц отмечалось в судебном протоколе, Ц обост
ряла внимание присутствующих. Все взоры были устремлены на Мари Лафарж,
которая сохраняла полнейшее спокойствие. Месье Дюпюитрен огласил закл
ючение…»
Объединенными силами врачи и химики обуглили печень Лафаржа и осуществ
или все необходимое для того, чтобы получить жидкий экстракт. Дюпюитрен
подолгу останавливался на описании отдельных процессов. Но затем пришл
а очередь фразе, которая всколыхнула представителей обвинения, судей, пр
исяжных, защитников и зрителей: «Мы поместили указанную жидкость в аппар
ат Марша, но не обнаружили никаких следов мышьяка…»
Обратимся к судебному протоколу, чтобы описать воздействие этой фразы: «
Всеобщее волнение… длительные аплодисменты. Мадам Лафарж улыбаясь скл
онилась к своему защитнику, который владел собой хуже, чем она сама; его ли
цо было мокрым от слез».
После этого Дюпюитрен и его коллеги подвергли части селезенки, легких, с
ердца, кишечника и мозга обычным манипуляциям и поместили в аппарат Марш
а. Дюпюитрен повторил: «Мы не нашли никаких следов мышьяка», а Массена доб
авил: «Сегодня я работал по новому методу с аппаратом Марша, и, подобно мои
м коллегам, полностью убедился, что яда нет…» Ввиду таких результатов эк
сперты вообще отказались от исследования проб земли на яд. Пайе вскричал
с неописуемым удовлетворением: «Итак, весь труп подвергся анализу, и не н
айдено ни одного атома мышьяка. Ни одного атома мышьяка! К этому итогу мож
но было бы прийти много месяцев назад, и никогда бы не было процесса Лафар
ж». Новость сразу же стала известна на улице. Раздались крики одобрения. Н
а телеграф помчались новые нарочные. Все, исключая Пайе, находились под т
аким сильным впечатлением от новых результатов, что совсем забыли, по-ви
димому, о яде, который при первой экспертизе был обнаружен в напитках, кот
орые Мари Лафарж приготовила своему мужу. Но представитель обвинения об
этом яде не забыл. И в тот момент, когда его поражение уже казалось свершив
шимся фактом, он вернулся к данному вопросу. Было ли это вызвано желанием
хоть чем-то прикрыть свое отступление или же убежденностью в своей прав
оте и упорной, непоколебимой верой в виновность подсудимой, но он потреб
овал, чтобы напитки и содержимое малахитовой шкатулки Мари Лафарж тоже «
подверглись эксперименту с помощью аппарата Марша». Пайе согласился на
это с легким сердцем. Только что пережитый триумф привел его в состояние
эйфории, и он не сомневался, что обвинитель движется навстречу полному п
оражению. Ему казалось невозможным, чтобы эксперты из Брива, только что п
ризнавшие свои ошибки, ошиблись снова при анализе напитков и содержимог
о малахитовой шкатулки. Они ведь уже находили мышьяк там, где его не было!
Так как для нового исследования не требовалось таких длительных пригот
овлений, как для анализов органов, то оно могло быть проведено за несколь
ко часов. Оба Дюбуа принялись за работу. Судебное разбирательство на это
время было прервано, а в протоколе отмечено следующее: «Очень растроганн
ая мадам Лафарж удалилась с очаровательной улыбкой, как бы желая поблаго
дарить собравшихся за столь явную симпатию, проявленную по отношению к н
ей.»
Опять последовала короткая фаза напряженного ожидания. Но эта напряжен
ность не шла ни в какое сравнение с напряженностью предыдущих дней. Како
е-то подобие опьянения охватило «лафаржистов». После обеда суд собрался
снова, чтобы заслушать экспертов.
Они вошли в зал с необычайно мрачными лицами. Дюбуа, самый старший из них,
тянул время, не приступая к докладу. Затем он заговорил неуверенным голо
сом, и то, о чем он сказал, позволило понять, откуда у него такая неуверенно
сть: он и его коллеги всюду обнаружили мышьяковистый ангидрид. В одном ли
шь взбитом молоке с яйцами его было столько, что, как подавленно признал Д
юбуа, им «можно было бы отравить по меньшей мере десять человек».
Представитель обвинения стремительно вскочил со своего стула. «Этот ре
зультат, Ц воскликнул он, Ц доказывает правильность моей настойчивос
ти!» Первые же «лафаржисты», к которым вернулось хладнокровие, встретили
его слова враждебными выкриками. Но Деку не дал сбить себя с толку. Он сно
ва чувствовал почву под ногами и продолжал: «Я остаюсь при своем убежден
ии, что эта женщина умертвила своего супруга». Но так как научный путь исс
ледования привел к противоречивым результатам, сказал он, то суд обязан
теперь использовать последнюю возможность для установления истины. И о
н потребовал пригласить из Парижа Орфила и предложить ему дать окончате
льное заключение. Защита, мол, сама много раз мучительно добивалась прив
лечения Орфила к делу, так что теперь она не будет, видимо, возражать проти
в его вызова.
Пайе и вправду ничего не оставалось, как согласиться. Но сделал он это в тв
ердом убеждении, что Орфила, чьим методам последовали в конце концов экс
перты из Брива и Лиможа, не обнаружившие следов мышьяка в трупе, тоже прид
ет к негативным результатам. Мало того, он надеялся, что Орфила даже скорр
ектирует необъяснимые данные относительно яда в напитках. В общей сумат
охе конный нарочный покинул Тюлль. Он торопился в Бордо, чтобы оттуда при
гласить по телеграфу Орфила прибыть в Тюлль. 12 сентября Орфила сообщил, чт
о приедет на следующий день.
Он действительно приехал утром 13 сентября экспрессом. Орфила потребовал
, чтобы все эксперты, участвовавшие до него в деле Лафарж, присутствовали
при его экспериментах на правах свидетелей. Кроме того, он принял матери
ал исследования и реактивы из рук прежних экспертов, чтобы не возникло п
одозрение будто он привез с собой из Парижа реактивы, содержащие мышьяк.
Во время его работы в одном из залов Дворца юстиции все здание было запер
то и охранялось стражей.
Всю ночь с 13 на 14 сентября Орфила проводил эксперименты. Ни одна весть об их
ходе не просочилась наружу. Напряжение выливалось даже в протесты перед
зданием суда. Наконец к вечеру 14 сентября Орфила появился в судебном зале
. Оба Дюбуа, Дюпюитрен и врачи из Брива следовали за ним с опущенными голов
ами.
«Мы пришли, Ц заявил Орфила, Ц отчитаться… перед судом». Затем после не
которых предварительных замечаний последовали фразы, заставившие заст
ыть всех в зале: «Я докажу, во-первых, что в теле Лафаржа есть мышьяк; во-вто
рых, что этот мышьяк не мог попасть в него ни из реактивов, которыми мы пол
ьзовались, ни из земли, окружавшей гроб;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54