И в этой связи х
отелось бы остановиться на одной поучительной истории.
Ю. Торвальд дает очень высокую оценку деятельности Альфонса Бертильона,
которого рассматривает как основоположника современной криминалисти
ческой науки, явно недооценивая, заметим, трудов даже Ганса Гросса и друг
их исследователей, также стоявших у ее истоков. В книге достаточно подро
бно описывается жизненный путь А. Бертильона, но лишь мимоходом упоминае
тся его весьма старательное участие в знаменитом деле Дрейфуса. Как изве
стно, офицер французского генерального штаба Дрейфус в 1894 г. предстал пер
ед судом и по сфабрикованному обвинению был признан виновным в шпионаже
и приговорен к пожизненному заключению. Французская реакция использов
ала дело Дрейфуса для разжигания шовинистических страстей и антисемит
ских настроений, а прогрессивная общественность Франции и других европ
ейских государств выступила с требованием пересмотра приговора. В коне
чном счете после нескольких судебных разбирательств, каждое из которых
оказывалось в центре острейшей политической борьбы, в 1906 г. Дрейфус был по
лностью реабилитирован. Важнейшим доказательством обвинения в деле Др
ейфуса стало заключение трех экспертов, в том числе Бертильона, о том, что
представленный суду документ был написан рукой Дрейфуса. Следует отмет
ить, что Бертильон, который отнюдь не был специалистом в почерковедении,
сыграл при этом особенно отрицательную роль: с самого начала на основани
и совершенно надуманных и не выдерживающих серьезной критики схем он бе
запелляционно заявил, что документ мог быть написан только Дрейфусом, и
никем другим, а затем, уже единственный из экспертов, продолжал настаива
ть на своей правоте, несмотря на представлявшиеся в последующие годы в с
удебные инстанции многочисленные доказательства, опровергавшие его ут
верждение. В результате от Бертильона отвернулись не только многие прог
рессивные деятели во Франции и за рубежом, но и ближайшие коллеги, прежде
относившиеся к нему с неизменным уважением.
В связи с оценкой роли Бертильона в истории криминалистики следует сказ
ать и о том, что Ю. Торвальд справедливо делает в своей книге акцент на пре
имуществах дактилоскопической системы регистрации преступников пере
д вытесненной ею системой «бертильонажа». И все же основная идея Бертиль
она, а именно требование изучать и классифицировать элементы внешности
преступников, и по настоящее время далеко не исчерпала себя, хотя речь ны
не, разумеется, идет уже о совершенно новых подходах. Так, во многих страна
х, в том числе и у нас, сейчас довольно успешно разрабатываются устройств
а, предназначенные для суммирования информации о признаках внешности р
азыскиваемого преступника. К их числу относятся конструкции типа «фото
робот», «айдентикит», «мимик», «рисовально-композиционный идентификат
ор» и др. Свидетелю при этом предлагаются изображения отдельных частей л
ица, из которых он выбирает соответствующие тому, что сохранила его памя
ть, а из показаний нескольких свидетелей, если это оказывается возможным
, составляется сводный, синтетический портрет.
См.: Колдин В. Я. Роль науки в
раскрытии преступлений. М., 1975, с. 27Ц 28.
Особая и несколько неожиданная тема, к которой Ю. Торвальд не раз обращае
тся на страницах своей книги, Ц это взаимосвязь криминалистики, или, точ
нее, деятельности органов расследования, с литературой. По твердому убеж
дению Ю. Торвальда, если в Германии XIX в. так и не появилось мощного централ
изованного органа сыскной полиции, подобного парижской Сюртэ или лондо
нскому Скотланд-Ярду, то это произошло в немалой степени из-за отсутстви
я в Германии писателей, которые, подобно англичанам Чарлзу Диккенсу, Уил
ки Коллинзу и позднее Конан Дойлю или французу Эмилю Габорио, избрали бы
темой своих произведений деятельность детективов. Пожалуй, трудно найт
и другой пример такого рода несколько наивной уверенности писателя в во
зможности литературы оказывать прямое воздействие не только на духовн
ую жизнь общества, но и на организацию полицейской службы.
В книге Ю. Торвальда содержится немало интересных сведений из жизни двух
человек, в большей или меньшей степени причастных и к уголовному розыск
у, и к литературе, а именно англичанина Генри Филдинга (1707Ц 1754) и француза Фр
ансуа Эжена Видока (1775Ц 1857). Каждый из них сыграл заметную, если не выдающуюс
я, роль в истории борьбы с уголовной преступностью в своей стране; значен
ие этой их деятельности очень хорошо показано в произведении Ю. Торвальд
а, и, вероятно, в этом смысле оно открывает немало нового нашему читателю.
Однако хотелось бы отметить и весьма существенные различия в фигурах Фи
лдинга и Видока, мимо которых проходит Ю. Торвальд, и прежде всего по вопро
су о том месте, какое каждый из них занимает в истории литературы. Сразу же
следует сказать о том, что Филдинг был прежде всего писателем, лишь в конц
е своей жизни ставшим судьей и организатором полицейской службы, а Видок
поначалу был профессиональным преступником, затем главой сыскной служ
бы и уже потом стал писателем. Если Филдинг отличался безукоризненной че
стностью, то Видок был человеком совершенно иного склада. Наконец, несои
змеримы и масштабы их литературного таланта. Генри Филдинг был выдающим
ся писателем, один из романов которого навсегда вошел в мировую литерату
ру. Не случайно К. Маркс, которому, по свидетельству его биографа Франца Ме
ринга, очень нравились английские романы XVIII в., особенно любил среди них л
учшее создание Г. Филдинга Ц «Историю Тома Джонса, найденыша».
См.: Мерин г Ф. Карл Ма
ркс. История его жизни. М., 1957, с. 526.
Что же касается главного литературного труда Видока, его «Мемуаро
в» (или «Записок»), вышедших в четырех томах в Париже в 1828Ц 1829 гг., то для их оц
енки, вероятно, лучше всего обратиться к мнению А. С. Пушкина, который озна
комился с ними сразу по их выходе в свет.
В сочинениях А. С. Пушкина имеется немало упоминаний имени Видока в сочет
аниях, столь хорошо известных нашему читателю, что оно уже стало нарицат
ельным. К публикации же «Записок» Видока А. С. Пушкин отнесся с крайним воз
мущением, считая того настолько безнравственным человеком, что ему не до
лжно было бы, по мнению А. С. Пушкина, позволять занять хоть какое-то место в
литературе. Самого же Видока он характеризует как «отъявленного плута,
столь же бесстыдного, как и гнусного», который не имеет права толковать «
о благородстве чувств и независимости мнений».
Пушкин А. С. Поли. собр. соч., т
. 11. М., 1949, с. 129.
Очевидно, что в оценке личности Видока мы вполне можем доверять чутью на
шего поэта, а не восторженным характеристикам Ю. Торвальда. Что же касает
ся вклада Видока в организацию и совершенствование деятельности франц
узской уголовной полиции, то в этом вопросе оценки Ю. Торвальда представ
ляются достаточно убедительными.
Из книги Ю. Торвальда читатель узнает немало любопытного и о писателях, д
алеких от детективной литературы, а тем более от деятельности настоящих
детективов. Например, известно, что Марк Твен еще в 1882 г. в романе «Жизнь на М
иссисипи» описал поиск преступника по сохранившемуся на месте преступ
ления отпечатку пальца. Современный читатель этого романа может и не зна
ть, что методы дактилоскопии стали известны в Соединенных Штатах более ч
ем десятилетие спустя, и действительно остается тайной, каким образом Ма
рк Твен пришел к своему открытию, было ли то случайностью, вдохновением и
ли интуицией писателя. Пожалуй, это напоминает другую литературную зага
дку Ц Джонатана Свифта, который в романе «Путешествия Гулливера», опубл
икованном в 1726 г., высмеивал астрологов, якобы открывших два спутника у Мар
са. Самое поразительное заключается в том, что эти два спутника Марса дей
ствительно были обнаружены астрономами, но лишь в 1877 г., то есть через 151 год.
В случае же Марка Твена скорее можно говорить об идеях, уже носившихся в в
оздухе Ц и это подтверждается Книгой самого Ю Торвальда, Ц а не об откры
тии, как у Свифта, намного опередившем свое время.
Наконец, среди упоминаемых в книге Ю. Торвальда выдающихся писателей ест
ь и Дж. Б. Шоу, которому брошен язвительный, но, вероятно, не лишенный основа
ний упрек в том, что он любил публично высказываться по всевозможным пов
одам, причем нередко без серьезных на то оснований и по вопросам, в которы
х он отнюдь не был специалистом (в данном случае речь шла о судебной балли
стике). Разумеется, описанная Ю. Торвальдом история не ставит под сомнени
е значения литературного творчества Дж. Б. Шоу.
Еще более важной темой из числа рассмотренных в книге Ю. Торвальда и засл
уживающих самостоятельного анализа представляется проблема соотноше
ния криминалистики и криминологии. Если в самом общем виде криминалисти
ку можно определить как науку о приемах и средствах расследования прест
уплений, то криминология Ц это наука о причинах преступности и способах
борьбы с нею. На наш взгляд, суждения Ю. Торвальда по вопросам криминологи
и, высказанные им в «Веке криминалистики», весьма поверхностны и требуют
, как правило, довольно критического к себе отношения. В особенности это о
тносится к оценке учения итальянского психиатра Чезаре Ломброзо (1835Ц 1909) в
сопоставлении со взглядами бельгийского статистика Адольфа Кетле (1796Ц
1874). С точки зрения Ю. Торвальда, оба они были серьезными учеными, разными пу
тями пытавшимися вскрыть действительные причины преступности. Посколь
ку подобная позиция может ввести в заблуждение некоторых читателей, спе
циально не занимавшихся историей криминологии, представляется необход
имым поспорить с автором «Века криминалистики».
Кетле действительно внес весьма существенный вклад как в статистическ
ую науку (будучи одним из ее основателей), так и в изучение преступности. В
своих работах он показал, что количество и виды преступлений, совершаемы
х в отдельной стране, подчиняются определенным статистическим законом
ерностям. Не случайно большой интерес к трудам Кетле проявлял К. Маркс. В с
татье «Смертная казнь» (1853) он отмечал, что Кетле в 1829 г. удалось с поразитель
ной точностью предсказать не только общее число, но и все разнообразные
виды преступлений, которые были затем совершены во Франции в 1830 г. Более то
го, именно на открытия Кетле опирался К. Маркс, когда в этой же статье сфор
мулировал знаменитый вывод: «Итак, если преступления, взятые в большом м
асштабе, обнаруживают, по своему числу и по своей классификации, такую же
закономерность, как явления природы, если, по выражению Кетле, „трудно ре
шить, в которой из двух областей“ (физического мира или социальной жизни)
„побудительные причины с наибольшей закономерностью приводят к опреде
ленным результатам“, то не следует ли серьезно подумать об изменении сис
темы, которая порождает эти преступления».
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с
. 532.
Однако сам Кетле никогда не формулировал столь далеко идущих выво
дов. Его заслуга состояла лишь в том, что он обнаружил и констатировал опр
еделенные закономерности, которым подчиняются преступления, взятые в б
ольшом числе. Что же касается причин преступности, то за решение этой про
блемы Кетле вообще никогда не брался. В этом ограниченность его учения, ч
то, однако, не умаляет его действительных заслуг в истории развития крим
инологии.
Напротив, Ломброзо в отличие от Кетле сыграл весьма отрицательную роль к
ак в истории изучения причин преступности, так и в истории уголовного пр
ава. Опираясь на результаты наблюдений над заключенными (он несколько ле
т работал тюремным врачом), Ломброзо в своей книге «Преступный человек»
(1876) заявил, что им открыт особый тип людей Ц «прирожденный преступник», к
оторого легко обнаружить по определенным физическим признакам («стигм
атам»), скажем по особенностям строения черепа, форме ушей, носа, губ и т. д.
В изображении Ломброзо и его последователей, образовавших так называем
ую «итальянскую школу» в уголовном праве, преступность выступала в каче
стве не социального, а биологического явления, порождаемого в первую оче
редь биологическими (генетическими и т. п.) причинами. Тем самым, вопреки у
тверждениям Ю. Торвальда, учение Ломброзо по своей сути было попыткой не
раскрыть подлинные причины преступности, а увести исследователей этой
проблемы на неверные пути. Особенно же реакционный смысл имели те выводы
, которые делали из учения Ломброзо его последователи в области уголовно
й политики, поскольку вместо судебной процедуры и ответственности за со
вершенные уголовные преступления ими предлагалась система выявления п
о соответствующим стигматам «потенциальных преступников», которых сле
довало «устранить» из общества, не дожидаясь совершения ими какого-либо
преступления.
По этим причинам мы, разумеется, не можем согласиться с Ю. Торвальдом в оце
нке роли Кетле и Ломброзо, как и с рядом других его суждений по истории кри
минологии. Вместе с тем хотелось бы отметить, что некоторые ученые, упоми
наемые в книге Ю. Торвальда в качестве видных криминалистов, были и довол
ьно известными для своего времени криминологами, хотя Ю. Торвальд об это
м и не говорит. Например, на страницах «Века криминалистики» много расск
азывается об экспертизах, проведенных профессором судебной медицины в
Лионе Лакассанем (1843Ц 1924). Хотелось бы добавить, что Лакассань был одноврем
енно и основателем так называемой «лионской школы» в криминологии, заня
вшей промежуточные позиции в споре между сторонниками двух основных на
правлений в криминологии Ц антропологического и социологического, и в
о многом предопределившей пути развития этой науки во Франции. Лакассан
ь был участником многих международных конгрессов по вопросам причин пр
еступности, одним из основателей и редакторов журнала «Архивы уголовно
й антропологии», на страницах которого им было сформулировано кредо «ли
онской школы»: «Социальная среда является бульоном, в котором развивает
ся культура преступности. Преступник Ц это микроб, не играющий никакой
роли до того момента, пока не окажется в бульоне, который заставит его акт
ивно функционировать».
«Archives d'antropologie criminelle», 1889, p. 182.
Нетрудно, разумеется, заметить, что терминология этого определения заим
ствована из учения великого биолога Луи Пастера и что так формулировать
концепции в области причин преступности мог только тот, кто, подобно Лак
ассаню, был врачом или судебным медиком.
В своей книге Ю. Торвальд рассказывает также об итальянском профессоре м
едицины Оттоленги, активном стороннике введения системы «бертильонажа
». Видимо, это не очень украсит облик профессора, но ради справедливости с
ледует добавить, что Оттоленги был не менее активным последователем и уч
ения Ломброзо. Особенно усердно он изучал носовую кость черепа и пришел
к выводу, что по ней можно различать не только преступников и «обычных» г
раждан, но и определять, кто из преступников является прирожденным убийц
ей, кто вором, кто мошенником и т. п.
Подробнее см.: Решетников Ф. М. «Классическа
я» школа и антрополого-социологическое направление в уголовном праве. М
., 1966, с. 73.
Нуждаются в серьезных комментариях и те восторженные оценки, которые да
ет в своей книге Ю. Торвальд полицейским службам ряда капиталистических
государств. Как правило, излагая историю создания полиции какой бы то ни
было страны, Ю. Торвальд сначала рисует очень яркую, образную картину цар
ившего разгула преступности, коррупции, беззакония и произвола в деятел
ьности полицейских органов. Затем он переходит к описанию того, как с при
ходом Видока, Эдгара Гувера или другого реформатора наступает эра подав
ления преступности и торжества законности и порядка. При этом Ю. Торваль
д справедливо подчеркивает, что необходимость реформ каждый раз была со
циально обусловлена и проводились они в тот момент, когда положение дел
в борьбе с преступностью достигало поистине кризисного состояния. Одна
ко у читателя может сложиться впечатление, будто многие из описываемых в
книге пороков, присущих полиции капиталистических государств, относят
ся лишь к давно прошедшим временам, а ныне они полностью или почти искоре
нены. В действительности же дело обстоит далеко не так.
Скажем, по прочтении книги Ю. Торвальда может сложиться впечатление, буд
то реорганизация лондонского Скотланд-Ярда в 80-х гг. прошлого века, после
того как некоторые его сотрудники были уличены во взяточничестве, приве
ла к избавлению этой организации от ее пороков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
отелось бы остановиться на одной поучительной истории.
Ю. Торвальд дает очень высокую оценку деятельности Альфонса Бертильона,
которого рассматривает как основоположника современной криминалисти
ческой науки, явно недооценивая, заметим, трудов даже Ганса Гросса и друг
их исследователей, также стоявших у ее истоков. В книге достаточно подро
бно описывается жизненный путь А. Бертильона, но лишь мимоходом упоминае
тся его весьма старательное участие в знаменитом деле Дрейфуса. Как изве
стно, офицер французского генерального штаба Дрейфус в 1894 г. предстал пер
ед судом и по сфабрикованному обвинению был признан виновным в шпионаже
и приговорен к пожизненному заключению. Французская реакция использов
ала дело Дрейфуса для разжигания шовинистических страстей и антисемит
ских настроений, а прогрессивная общественность Франции и других европ
ейских государств выступила с требованием пересмотра приговора. В коне
чном счете после нескольких судебных разбирательств, каждое из которых
оказывалось в центре острейшей политической борьбы, в 1906 г. Дрейфус был по
лностью реабилитирован. Важнейшим доказательством обвинения в деле Др
ейфуса стало заключение трех экспертов, в том числе Бертильона, о том, что
представленный суду документ был написан рукой Дрейфуса. Следует отмет
ить, что Бертильон, который отнюдь не был специалистом в почерковедении,
сыграл при этом особенно отрицательную роль: с самого начала на основани
и совершенно надуманных и не выдерживающих серьезной критики схем он бе
запелляционно заявил, что документ мог быть написан только Дрейфусом, и
никем другим, а затем, уже единственный из экспертов, продолжал настаива
ть на своей правоте, несмотря на представлявшиеся в последующие годы в с
удебные инстанции многочисленные доказательства, опровергавшие его ут
верждение. В результате от Бертильона отвернулись не только многие прог
рессивные деятели во Франции и за рубежом, но и ближайшие коллеги, прежде
относившиеся к нему с неизменным уважением.
В связи с оценкой роли Бертильона в истории криминалистики следует сказ
ать и о том, что Ю. Торвальд справедливо делает в своей книге акцент на пре
имуществах дактилоскопической системы регистрации преступников пере
д вытесненной ею системой «бертильонажа». И все же основная идея Бертиль
она, а именно требование изучать и классифицировать элементы внешности
преступников, и по настоящее время далеко не исчерпала себя, хотя речь ны
не, разумеется, идет уже о совершенно новых подходах. Так, во многих страна
х, в том числе и у нас, сейчас довольно успешно разрабатываются устройств
а, предназначенные для суммирования информации о признаках внешности р
азыскиваемого преступника. К их числу относятся конструкции типа «фото
робот», «айдентикит», «мимик», «рисовально-композиционный идентификат
ор» и др. Свидетелю при этом предлагаются изображения отдельных частей л
ица, из которых он выбирает соответствующие тому, что сохранила его памя
ть, а из показаний нескольких свидетелей, если это оказывается возможным
, составляется сводный, синтетический портрет.
См.: Колдин В. Я. Роль науки в
раскрытии преступлений. М., 1975, с. 27Ц 28.
Особая и несколько неожиданная тема, к которой Ю. Торвальд не раз обращае
тся на страницах своей книги, Ц это взаимосвязь криминалистики, или, точ
нее, деятельности органов расследования, с литературой. По твердому убеж
дению Ю. Торвальда, если в Германии XIX в. так и не появилось мощного централ
изованного органа сыскной полиции, подобного парижской Сюртэ или лондо
нскому Скотланд-Ярду, то это произошло в немалой степени из-за отсутстви
я в Германии писателей, которые, подобно англичанам Чарлзу Диккенсу, Уил
ки Коллинзу и позднее Конан Дойлю или французу Эмилю Габорио, избрали бы
темой своих произведений деятельность детективов. Пожалуй, трудно найт
и другой пример такого рода несколько наивной уверенности писателя в во
зможности литературы оказывать прямое воздействие не только на духовн
ую жизнь общества, но и на организацию полицейской службы.
В книге Ю. Торвальда содержится немало интересных сведений из жизни двух
человек, в большей или меньшей степени причастных и к уголовному розыск
у, и к литературе, а именно англичанина Генри Филдинга (1707Ц 1754) и француза Фр
ансуа Эжена Видока (1775Ц 1857). Каждый из них сыграл заметную, если не выдающуюс
я, роль в истории борьбы с уголовной преступностью в своей стране; значен
ие этой их деятельности очень хорошо показано в произведении Ю. Торвальд
а, и, вероятно, в этом смысле оно открывает немало нового нашему читателю.
Однако хотелось бы отметить и весьма существенные различия в фигурах Фи
лдинга и Видока, мимо которых проходит Ю. Торвальд, и прежде всего по вопро
су о том месте, какое каждый из них занимает в истории литературы. Сразу же
следует сказать о том, что Филдинг был прежде всего писателем, лишь в конц
е своей жизни ставшим судьей и организатором полицейской службы, а Видок
поначалу был профессиональным преступником, затем главой сыскной служ
бы и уже потом стал писателем. Если Филдинг отличался безукоризненной че
стностью, то Видок был человеком совершенно иного склада. Наконец, несои
змеримы и масштабы их литературного таланта. Генри Филдинг был выдающим
ся писателем, один из романов которого навсегда вошел в мировую литерату
ру. Не случайно К. Маркс, которому, по свидетельству его биографа Франца Ме
ринга, очень нравились английские романы XVIII в., особенно любил среди них л
учшее создание Г. Филдинга Ц «Историю Тома Джонса, найденыша».
См.: Мерин г Ф. Карл Ма
ркс. История его жизни. М., 1957, с. 526.
Что же касается главного литературного труда Видока, его «Мемуаро
в» (или «Записок»), вышедших в четырех томах в Париже в 1828Ц 1829 гг., то для их оц
енки, вероятно, лучше всего обратиться к мнению А. С. Пушкина, который озна
комился с ними сразу по их выходе в свет.
В сочинениях А. С. Пушкина имеется немало упоминаний имени Видока в сочет
аниях, столь хорошо известных нашему читателю, что оно уже стало нарицат
ельным. К публикации же «Записок» Видока А. С. Пушкин отнесся с крайним воз
мущением, считая того настолько безнравственным человеком, что ему не до
лжно было бы, по мнению А. С. Пушкина, позволять занять хоть какое-то место в
литературе. Самого же Видока он характеризует как «отъявленного плута,
столь же бесстыдного, как и гнусного», который не имеет права толковать «
о благородстве чувств и независимости мнений».
Пушкин А. С. Поли. собр. соч., т
. 11. М., 1949, с. 129.
Очевидно, что в оценке личности Видока мы вполне можем доверять чутью на
шего поэта, а не восторженным характеристикам Ю. Торвальда. Что же касает
ся вклада Видока в организацию и совершенствование деятельности франц
узской уголовной полиции, то в этом вопросе оценки Ю. Торвальда представ
ляются достаточно убедительными.
Из книги Ю. Торвальда читатель узнает немало любопытного и о писателях, д
алеких от детективной литературы, а тем более от деятельности настоящих
детективов. Например, известно, что Марк Твен еще в 1882 г. в романе «Жизнь на М
иссисипи» описал поиск преступника по сохранившемуся на месте преступ
ления отпечатку пальца. Современный читатель этого романа может и не зна
ть, что методы дактилоскопии стали известны в Соединенных Штатах более ч
ем десятилетие спустя, и действительно остается тайной, каким образом Ма
рк Твен пришел к своему открытию, было ли то случайностью, вдохновением и
ли интуицией писателя. Пожалуй, это напоминает другую литературную зага
дку Ц Джонатана Свифта, который в романе «Путешествия Гулливера», опубл
икованном в 1726 г., высмеивал астрологов, якобы открывших два спутника у Мар
са. Самое поразительное заключается в том, что эти два спутника Марса дей
ствительно были обнаружены астрономами, но лишь в 1877 г., то есть через 151 год.
В случае же Марка Твена скорее можно говорить об идеях, уже носившихся в в
оздухе Ц и это подтверждается Книгой самого Ю Торвальда, Ц а не об откры
тии, как у Свифта, намного опередившем свое время.
Наконец, среди упоминаемых в книге Ю. Торвальда выдающихся писателей ест
ь и Дж. Б. Шоу, которому брошен язвительный, но, вероятно, не лишенный основа
ний упрек в том, что он любил публично высказываться по всевозможным пов
одам, причем нередко без серьезных на то оснований и по вопросам, в которы
х он отнюдь не был специалистом (в данном случае речь шла о судебной балли
стике). Разумеется, описанная Ю. Торвальдом история не ставит под сомнени
е значения литературного творчества Дж. Б. Шоу.
Еще более важной темой из числа рассмотренных в книге Ю. Торвальда и засл
уживающих самостоятельного анализа представляется проблема соотноше
ния криминалистики и криминологии. Если в самом общем виде криминалисти
ку можно определить как науку о приемах и средствах расследования прест
уплений, то криминология Ц это наука о причинах преступности и способах
борьбы с нею. На наш взгляд, суждения Ю. Торвальда по вопросам криминологи
и, высказанные им в «Веке криминалистики», весьма поверхностны и требуют
, как правило, довольно критического к себе отношения. В особенности это о
тносится к оценке учения итальянского психиатра Чезаре Ломброзо (1835Ц 1909) в
сопоставлении со взглядами бельгийского статистика Адольфа Кетле (1796Ц
1874). С точки зрения Ю. Торвальда, оба они были серьезными учеными, разными пу
тями пытавшимися вскрыть действительные причины преступности. Посколь
ку подобная позиция может ввести в заблуждение некоторых читателей, спе
циально не занимавшихся историей криминологии, представляется необход
имым поспорить с автором «Века криминалистики».
Кетле действительно внес весьма существенный вклад как в статистическ
ую науку (будучи одним из ее основателей), так и в изучение преступности. В
своих работах он показал, что количество и виды преступлений, совершаемы
х в отдельной стране, подчиняются определенным статистическим законом
ерностям. Не случайно большой интерес к трудам Кетле проявлял К. Маркс. В с
татье «Смертная казнь» (1853) он отмечал, что Кетле в 1829 г. удалось с поразитель
ной точностью предсказать не только общее число, но и все разнообразные
виды преступлений, которые были затем совершены во Франции в 1830 г. Более то
го, именно на открытия Кетле опирался К. Маркс, когда в этой же статье сфор
мулировал знаменитый вывод: «Итак, если преступления, взятые в большом м
асштабе, обнаруживают, по своему числу и по своей классификации, такую же
закономерность, как явления природы, если, по выражению Кетле, „трудно ре
шить, в которой из двух областей“ (физического мира или социальной жизни)
„побудительные причины с наибольшей закономерностью приводят к опреде
ленным результатам“, то не следует ли серьезно подумать об изменении сис
темы, которая порождает эти преступления».
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с
. 532.
Однако сам Кетле никогда не формулировал столь далеко идущих выво
дов. Его заслуга состояла лишь в том, что он обнаружил и констатировал опр
еделенные закономерности, которым подчиняются преступления, взятые в б
ольшом числе. Что же касается причин преступности, то за решение этой про
блемы Кетле вообще никогда не брался. В этом ограниченность его учения, ч
то, однако, не умаляет его действительных заслуг в истории развития крим
инологии.
Напротив, Ломброзо в отличие от Кетле сыграл весьма отрицательную роль к
ак в истории изучения причин преступности, так и в истории уголовного пр
ава. Опираясь на результаты наблюдений над заключенными (он несколько ле
т работал тюремным врачом), Ломброзо в своей книге «Преступный человек»
(1876) заявил, что им открыт особый тип людей Ц «прирожденный преступник», к
оторого легко обнаружить по определенным физическим признакам («стигм
атам»), скажем по особенностям строения черепа, форме ушей, носа, губ и т. д.
В изображении Ломброзо и его последователей, образовавших так называем
ую «итальянскую школу» в уголовном праве, преступность выступала в каче
стве не социального, а биологического явления, порождаемого в первую оче
редь биологическими (генетическими и т. п.) причинами. Тем самым, вопреки у
тверждениям Ю. Торвальда, учение Ломброзо по своей сути было попыткой не
раскрыть подлинные причины преступности, а увести исследователей этой
проблемы на неверные пути. Особенно же реакционный смысл имели те выводы
, которые делали из учения Ломброзо его последователи в области уголовно
й политики, поскольку вместо судебной процедуры и ответственности за со
вершенные уголовные преступления ими предлагалась система выявления п
о соответствующим стигматам «потенциальных преступников», которых сле
довало «устранить» из общества, не дожидаясь совершения ими какого-либо
преступления.
По этим причинам мы, разумеется, не можем согласиться с Ю. Торвальдом в оце
нке роли Кетле и Ломброзо, как и с рядом других его суждений по истории кри
минологии. Вместе с тем хотелось бы отметить, что некоторые ученые, упоми
наемые в книге Ю. Торвальда в качестве видных криминалистов, были и довол
ьно известными для своего времени криминологами, хотя Ю. Торвальд об это
м и не говорит. Например, на страницах «Века криминалистики» много расск
азывается об экспертизах, проведенных профессором судебной медицины в
Лионе Лакассанем (1843Ц 1924). Хотелось бы добавить, что Лакассань был одноврем
енно и основателем так называемой «лионской школы» в криминологии, заня
вшей промежуточные позиции в споре между сторонниками двух основных на
правлений в криминологии Ц антропологического и социологического, и в
о многом предопределившей пути развития этой науки во Франции. Лакассан
ь был участником многих международных конгрессов по вопросам причин пр
еступности, одним из основателей и редакторов журнала «Архивы уголовно
й антропологии», на страницах которого им было сформулировано кредо «ли
онской школы»: «Социальная среда является бульоном, в котором развивает
ся культура преступности. Преступник Ц это микроб, не играющий никакой
роли до того момента, пока не окажется в бульоне, который заставит его акт
ивно функционировать».
«Archives d'antropologie criminelle», 1889, p. 182.
Нетрудно, разумеется, заметить, что терминология этого определения заим
ствована из учения великого биолога Луи Пастера и что так формулировать
концепции в области причин преступности мог только тот, кто, подобно Лак
ассаню, был врачом или судебным медиком.
В своей книге Ю. Торвальд рассказывает также об итальянском профессоре м
едицины Оттоленги, активном стороннике введения системы «бертильонажа
». Видимо, это не очень украсит облик профессора, но ради справедливости с
ледует добавить, что Оттоленги был не менее активным последователем и уч
ения Ломброзо. Особенно усердно он изучал носовую кость черепа и пришел
к выводу, что по ней можно различать не только преступников и «обычных» г
раждан, но и определять, кто из преступников является прирожденным убийц
ей, кто вором, кто мошенником и т. п.
Подробнее см.: Решетников Ф. М. «Классическа
я» школа и антрополого-социологическое направление в уголовном праве. М
., 1966, с. 73.
Нуждаются в серьезных комментариях и те восторженные оценки, которые да
ет в своей книге Ю. Торвальд полицейским службам ряда капиталистических
государств. Как правило, излагая историю создания полиции какой бы то ни
было страны, Ю. Торвальд сначала рисует очень яркую, образную картину цар
ившего разгула преступности, коррупции, беззакония и произвола в деятел
ьности полицейских органов. Затем он переходит к описанию того, как с при
ходом Видока, Эдгара Гувера или другого реформатора наступает эра подав
ления преступности и торжества законности и порядка. При этом Ю. Торваль
д справедливо подчеркивает, что необходимость реформ каждый раз была со
циально обусловлена и проводились они в тот момент, когда положение дел
в борьбе с преступностью достигало поистине кризисного состояния. Одна
ко у читателя может сложиться впечатление, будто многие из описываемых в
книге пороков, присущих полиции капиталистических государств, относят
ся лишь к давно прошедшим временам, а ныне они полностью или почти искоре
нены. В действительности же дело обстоит далеко не так.
Скажем, по прочтении книги Ю. Торвальда может сложиться впечатление, буд
то реорганизация лондонского Скотланд-Ярда в 80-х гг. прошлого века, после
того как некоторые его сотрудники были уличены во взяточничестве, приве
ла к избавлению этой организации от ее пороков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54