Если смешать органы человека (посл
е того как они измельчены и превращены в кашицу) или их содержимое с больш
им количеством спирта, в который добавлена кислота, то такой подкисленны
й спирт способен проникнуть в массу исследуемого материала, растворяя р
астительные яды Ц алкалоиды Ц и вступая с ними в соединения.
Именно в таком виде случайно оказался переданный Стасу на исследование
материал вследствие его хранения в спирту и вследствие переувлажнения
трупа уксусной кислотой. Если подвергнуть пропитанную спиртом кашицу ф
ильтрации и дать спирту стечь, то он унесет с собой, помимо сахара, слизи и
других веществ человеческого организма, растворенных в спирте, и ядовит
ые алкалоиды, оставив только те вещества, которые в нем нерастворимы. Есл
и же неоднократно смешивать этот остаток веществ со свежим спиртом и пов
торять фильтрацию до тех пор, пока спирт не станет больше ничего из него в
питывать, а будет стекать чистым, то можно быть уверенным, что подавляюще
е большинство ядовитых алкалоидов, находившихся в кашице из измельченн
ых органов умершего, перешло в спирт. Если затем выпаривать спиртовой фи
льтрат до сиропообразного состояния, обработать этот сироп водой и полу
ченный таким путем раствор неоднократно профильтровать, то на фильтре о
станутся те компоненты человеческого тела, которые не растворимы в воде
, например жир и т. п., в то время как алкалоиды вследствие своей растворимо
сти в воде стекут вместе с ней. Чтобы получить еще более чистые, свободные
от «животных» субстанций растворы искомых ядов, можно и нужно (как вскор
е стало ясно Стасу) полученный водянистый экстракт выпаривать повторно
и заново обрабатывать спиртом и водой, пока наконец не образуется продук
т, который полностью будет растворяться как в спирте, так и в воде. Но этот
раствор все еще остается кислым и кислота связывает в нем растительные а
лкалоиды. Если же добавить в него подщелачивающее вещество, скажем кауст
ик или едкий кали, алкалоиды высвободятся.
В тот момент, когда Стас разбавил свои пробные растворы едким кали, он впе
рвые уловил запах улетучивающегося алкалоида, а позже Ц типично острый
запах никотина. Чтобы выманить «ставшие свободными» растительные яды и
з щелочного раствора, потребовался, наконец, растворитель, который бы пр
и взбалтывании с водой образовывал на время эмульсию, а отстоявшись, сно
ва бы отделился от воды. Смекалка Стаса привела его в поисках такого раст
ворителя к эфиру, который, придя из Америки, завоевал как средство для нар
коза операционные во всем мире. Эфир легче воды, он смешивается с ней при в
збалтывании, а затем снова от нее отделяется. Но при этом эфир абсорбируе
т ставшие свободными растительные алкалоиды. Дистиллируя эфир с большо
й осторожностью или позволяя ему испаряться на блюдце, мы в итоге получи
м экстракт, содержащий искомый нами алкалоид, Ц если, разумеется, он вооб
ще содержался в растворе.
Это содержащее алкалоид вещество можно очищать еще дальше, и тогда возмо
жно с помощью химических реактивов или иных средств установить вид иско
мого растительного яда.
К концу ноября Ц началу декабря 1850 г., когда Стас обдумывал этот свой мето
д, он еще не мог знать, что его метод позволит токсикологам выделять и обна
руживать все основные растительные алкалоиды (а позднее и иные яды) Ц от
атропина из белладонны до дельфинина из шпорника. Он не мог предполагать
, что посредством незначительного дополнения к его способу (путем добавл
ения нашатыря в последней фазе и применения хлороформа и амилового спир
та вместо эфира) можно выделить из человеческого организма также важней
ший алкалоид опиума Ц морфий.
Когда 2 декабря Эгебэр с новыми важными известиями вошел в лабораторию С
таса, ученому как раз только что удалось обнаружить в «плотных» органах
человека, а именно в печени и языке Гюстава Фуньи, яд никотина. Там было ст
олько никотина, что его вполне хватило бы для убийства нескольких челове
к.
Все, что следственный судья сообщил об изготовлении никотина графом Бок
армэ, явилось для Стаса подтверждением его собственного успеха. Оставал
ось проделать лишь некоторую дополнительную работу, впрочем весьма важ
ную и перспективную с точки зрения дальнейшего сотрудничества науки с п
рактикой в области чисто криминалистического расследования.
Эгебэр передал Стасу одежду убитого и семь дубовых паркетных досок, на к
оторые замертво упал в столовой Гюстав Фуньи. Исследование одежды закон
чилось безрезультатно, ибо она была очень тщательно выстирана. Но на пар
кетинах, как было бесспорно установлено, имелись следы никотина. 7 декабр
я Стас исследовал брюки садовника Деблики, которые он носил, помогая гра
фу Бокармэ в изготовлении так называемого «одеколона». На них были пятна
от никотина. 8 декабря Эгебэр и его жандармы наткнулись в саду замка на по
гребенные останки кошек и уток, на которых Бокармэ испробовал ядовитое д
ействие полученного никотина. Исследование этих останков показало нал
ичие в них «улетучивающегося алкалоида со всеми признаками никотина». 27
февраля 1851 г. Стас предпринял последнюю серию экспериментов. Он умертвил
собаку, введя ей в пасть никотин. Другая собака была умерщвлена таким же с
пособом, но сразу же после смерти ей в пасть залили уксусную кислоту. Перв
ый эксперимент показал, что никотин не дал никаких химических ожогов. Вт
орой же эксперимент, напротив, вызвал появление таких же черноватых выжж
енных мест, которые были у Гюстава Фуньи.
Граф, по всей вероятности, столкнул Гюстава на пол и удерживал его там, пок
а графиня вливала яд в рот своему брату. Последний защищался более отчая
нно, чем ожидалось. Это привело к телесным повреждениям и к тому, что никот
ин забрызгал все вокруг. Это обстоятельство заставило супругов Бокармэ
снять с мертвеца одежду и выстирать ее, но прежде всего Ц применить уксу
сную кислоту, чтобы скрыть наиболее видимые следы яда.
Через несколько дней после последнего эксперимента Стаса жандармы Эге
бэра нашли в потолочных перекрытиях замка Битремон столь долго разыски
ваемые аппараты, которыми граф Бокармэ пользовался при производстве ни
котина.
Когда через три месяца, 27 мая, в суде присяжных в Монсе начался процесс про
тив графа и графини Бокармэ, представитель обвинения де Марбэз был тверд
о уверен в том, что дело для подсудимых заведомо проиграно. Так как оба суп
руга перед лицом имеющихся доказательств их вины не могли отрицать, что
убили Гюстава Фуньи с помощью никотина, то окружающим представилось зре
лище двух стравленных зверей, сваливающих вину друг на друга. Графиня пр
изналась, что помогала в подготовке и осуществлении убийства своего бра
та. Но всю вину она сваливала на мужа, грубому давлению которого она, по ее
словам, вынуждена была подчиниться. Граф признался, что занимался ядами,
но пытался спасти себя, заявив, что получаемый им никотин он собирал в вин
ную бутылку, чтобы взять ее с собой, когда поедет в Северную Америку. А его
жена 20 ноября по недосмотру перепутала бутылки, когда захотела угостить
Гюстава Фуньи после обеда вином. Но все попытки защищаться от обвинения
подобным образом были бесплодны. Присяжным понадобилось не больше часа,
чтобы вынести в отношении графа обвинительный вердикт. И если графиня Ц
к возмущению присутствующих Ц вышла из зала суда на свободу, то лишь пот
ому, что присяжные не решились послать «даму» на гильотину.
Вечером 19 июля 1851 г. при свете факелов Ипполит Визар де Бокармэ кончил жизн
ь на эшафоте в Монсе.
Дело Бокармэ получило свое логическое завершение. А Жан Сервэ Стас, откр
ыв метод обнаружения никотина, завоевал себе бессмертие в царстве химии
и токсикологии.
6
Борьба за разграничение отд
ельных алкалоидов.
Бессмертие? Что ж, Стас в самом деле обессмертил свое имя. Пусть его способ
подвергся усовершенствованиям и дополнениям, пусть возможности приме
нения этого метода были расширены Ц в первую очередь немецким исследов
ателем Фридрихом Юлиусом Отто, профессором химии из Брауншвейга, Ц нес
мотря на это, даже в середине XX столетия способ Стаса все еще оставался ос
новным методом «распознавания» ядовитых алкалоидов.
Когда после окончания процесса по делу Бокармэ открытие Стаса получило
широкую известность, начался новый этап в развитии токсикологии. Поскол
ьку появилась универсальная возможность обнаружения алкалоидов, стало
необходимым найти методы точного определения того, какой конкретно яд с
одержится в экстракте, полученном по способу Стаса. Многие химики в Герм
ании, Франции, Англии, России, Швеции и не в последнюю очередь в Италии вкл
ючились в начавшийся уже несколько ранее поиск более или менее типичных
химических реакций для отдельных видов растительных ядов. Тысячи экспе
риментов, проводившихся в течение десятилетий, привели к открытию больш
ого числа реактивов, которые, входя в соприкосновение с определенными ал
калоидами, дают характерную только для того или иного алкалоида окраску.
Пионерами этого направления в токсикологии были такие ученые, как Драге
ндорф, Хуземан, Марки, Фреде, Оливье, Мекке, Майер, Вагнер, Зонненштайн, Эрдм
ан, Келлер, Мэрк, Витали и Пеллагри.
Некоторые из этих имен дали названия определенным реактивам или опреде
ленным пробам, которые выполняются с помощью этих реактивов. Вскоре заго
ворили о «реактиве Мекке», «реактиве Марки», «реактиве Фреде» или «реакт
иве Манделена», подразумевая под этим соответственно реакции селена с с
ерной кислотой, формалина с серной кислотой, молибдена с серной кислотой
и ванадия с серной кислотой. Если добавить, например, реактив Мекке к полу
ченному по методу Стаса экстракту, который содержит морфий, то вначале в
се соединение приобретает оливково-зеленую окраску, которая затем прев
ратится в голубовато-фиолетовую, а позже Ц снова в оливково-зеленую, но
с красной каймой. Обработка такого же экстракта, содержащего героин, реа
ктивом Мекке даст светло-голубую окраску с зеленоватой каймой, переходя
щую впоследствии в оливково-зеленую.
Реактив Марки дает при наличии в экстракте морфия, героина, кодеина фиол
етовую окраску, то есть позволяет определить таким образом целую группу
растительных ядов. Другая группа ядов обнаруживает свое присутствие пр
и проведении пробы, вошедшей в историю токсикологии под названием «проб
ы Витали». Экстракт, приготовленный по способу Стаса, смешивали с серной
кислотой, выпаривали и полученное сухое вещество смешивали с углекислы
м калием. Если при этом возникала фиолетово-голубая окраска, она, безусло
вно, свидетельствовала о наличии атропина, гиосциамина или гиосцина. Для
доказательства наличия того или иного конкретного алкалоида этой груп
пы в свою очередь появились специальные пробы. Лаборатории стали местом
, где вовсю играли краски.
Для доказательства наличия одного лишь морфия существовала по меньшей
мере дюжина реакций. Пожалуй, самая важная из них носила имя ее первооткр
ывателя Пеллагри. При этой пробе морфий обнаруживал себя ярко-красным ц
ветом, появлявшимся, как только исследуемое вещество растворяли в дымящ
ейся соляной кислоте, смешивали с несколькими каплями концентрированн
ой серной кислоты и выпаривали. Если же позже туда добавляли разбавленну
ю соляную кислоту, углекислый натрий и настойку йода, то красный цвет пер
еходил в зеленый.
Происходящие при этих реакциях процессы поначалу не удавалось объясня
ть. Лишь через столетие, когда была изучена сложная химическая структура
отдельных алкалоидов, стало возможным хотя бы догадываться о таких объя
снениях. Но тысячи опытов и контропытов научили токсикологов распознав
ать закономерности в многоцветье игры красок. Только небольшое число ра
стительных алкалоидов не поддавалось идентификации с помощью цветовых
реакций. К ним относился и аконитин, который можно было определить лишь п
опробовав на язык, ибо он вызывал жаляще-парализующее ощущение столь св
оеобразного характера, что его нельзя было спутать ни с каким другим рас
тительным ядом. Некоторые же другие алкалоиды нельзя было обнаруживать
даже таким путем. Пробел в способах идентификации таких алкалоидов, а та
кже других растительных ядов заставлял искать все новые методы.
Чероз тринадцать лет после открытия Стаса, в 1863 г., Париж времен императора
Наполеона III стал ареной первого большого процесса по делу об отравлении
, на котором наличие растительного яда было доказано с помощью новых мет
одов. Тут и начинается новый драматический раздел нашего повествования.
Имена молодой француженки вдовы де Пов и молодого врача д-ра Кути де ля По
ммерэ, жертвы и убийцы, с декабря 1863 по июнь 1864 г. были во Франции у всех на уст
ах. А вместе с ними и имя сорокоиятилетнего в то время профессора судебно
й медицины из Парижа Амбруаза Тардьё.
«У меня всего лишь холера в легкой форме. Доктор де ля Поммерэ сказал мне,
что через двадцать четыре часа я снова буду здорова». Это были последние
слова, сказанные мадам де Пов утром 17 ноября Ц в день ее смерти, во всяком с
лучае последние слова, которые смогли передать свидетели. Через несколь
ко часов она была уже мертва Ц умерла от быстротечной болезни, внезапно
начавшейся в ночь на 17 ноября с болей в желудке и рвоты. Затем наступила «у
жасная слабость в мышцах». Соседи, застав больную обливающейся потом, вы
звали участковых врачей Бласа и Годино.
Они в первую очередь обратили внимание на состояние сердца у больной. Пу
льс был бурный, прерывающийся, а порой и вовсе не прощупывался. Годино пре
дполагал прободение желудка. Но мадам де Пов попросила этих врачей остав
ить ее и потребовала вызвать д-ра де ля Поммерэ.
После этого оба врача покинули ее дом. Вскоре туда явился Поммерэ, видный
и элегантный мужчина двадцати восьми лет, и остался с больной наедине. Со
седи и любопытствующие столпились перед домом. Большинство из них знало
молодого врача. Некоторое время тому назад, примерно до 1861 г., он частенько
бывал там. В то время, приехав из Орлеана, он обосновался в Париже в качест
ве врача-гомеопата и лечил смертельно больного мужа де Пов. Вскоре после
кончины мужа вдова, оставшаяся без средств, стала любовницей Поммерэ. По
зже Поммерэ из финансовых соображений вступил в брак с мадемуазель Дуби
чи и покинул мадам де Пов. Однако через несколько месяцев они снова стали
часто видеться у нее. В общем, история как история, ничего необычного. Мужч
ина имел любовницу, женился на богатой даме и спустя какое-то время верну
лся к любовнице. В высшей степени будничное явление. Что к этому добавить?
Как раз прошлым вечером де ля Поммерэ долго пробыл в квартире вдовы. Прос
тилась она с ним в хорошем настроении, проводила до дверей.
Вскоре после трех часов дня Поммерэ с опущенной головой вышел на улицу и
сообщил ожидавшим, что мадам де Пов только что скончалась от холеры. Свид
етельство о смерти он уже составил и позаботился о похоронах. Все дальне
йшее произошло без свидетелей, как обычно хоронят небогатых людей на Южн
ом кладбище.
Никогда мадам де Пов и Поммерэ не попали бы в книгу регистрации знаменит
ых уголовных процессов, не получи шеф Сюртэ Клод утром 20 ноября анонимное
письмо. Неизвестный автор письма посоветовал Клоду заняться вопросом, н
е был ли некий доктор де ля Поммерэ заинтересован в смерти вдовы де Пов из
финансовых соображений.
Клод поручил чиновнику полиции навести справки о Поммерэ. Это было чисто
формальное поручение. Но когда Клод ознакомился с результами проверки,
речь шла уже не о формальности. Покойная была застрахована в нескольких
парижских страховых обществах, причем на необычно высокую сумму Ц 550 тыс
. франков.
Больше того, де ля Поммерэ только что предъявил страховым обществам заве
щание покойной, в котором указывалось, что страховая сумма в случае ее см
ерти должна быть выплачена молодому врачу, дабы он мог позаботиться о ее
детях. Что касается личности де ля Поммерэ, то хотя он и создал себе за кор
откое время довольно приличную практику, но слыл хвастуном, авантюристо
м и игроком, постоянно нуждающимся в деньгах. «Де ля» перед фамилией он пр
исвоил себе сам. Его теща, мадам Дубичи, настолько не доверяла ему, что дер
жала под своим контролем принадлежащую ее дочери часть имущества. Однак
о через два месяца после того, как Поммерэ справил свадьбу, мадам Дубичи, п
оужинав у своего зятя, сразу заболела и через несколько часов умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
е того как они измельчены и превращены в кашицу) или их содержимое с больш
им количеством спирта, в который добавлена кислота, то такой подкисленны
й спирт способен проникнуть в массу исследуемого материала, растворяя р
астительные яды Ц алкалоиды Ц и вступая с ними в соединения.
Именно в таком виде случайно оказался переданный Стасу на исследование
материал вследствие его хранения в спирту и вследствие переувлажнения
трупа уксусной кислотой. Если подвергнуть пропитанную спиртом кашицу ф
ильтрации и дать спирту стечь, то он унесет с собой, помимо сахара, слизи и
других веществ человеческого организма, растворенных в спирте, и ядовит
ые алкалоиды, оставив только те вещества, которые в нем нерастворимы. Есл
и же неоднократно смешивать этот остаток веществ со свежим спиртом и пов
торять фильтрацию до тех пор, пока спирт не станет больше ничего из него в
питывать, а будет стекать чистым, то можно быть уверенным, что подавляюще
е большинство ядовитых алкалоидов, находившихся в кашице из измельченн
ых органов умершего, перешло в спирт. Если затем выпаривать спиртовой фи
льтрат до сиропообразного состояния, обработать этот сироп водой и полу
ченный таким путем раствор неоднократно профильтровать, то на фильтре о
станутся те компоненты человеческого тела, которые не растворимы в воде
, например жир и т. п., в то время как алкалоиды вследствие своей растворимо
сти в воде стекут вместе с ней. Чтобы получить еще более чистые, свободные
от «животных» субстанций растворы искомых ядов, можно и нужно (как вскор
е стало ясно Стасу) полученный водянистый экстракт выпаривать повторно
и заново обрабатывать спиртом и водой, пока наконец не образуется продук
т, который полностью будет растворяться как в спирте, так и в воде. Но этот
раствор все еще остается кислым и кислота связывает в нем растительные а
лкалоиды. Если же добавить в него подщелачивающее вещество, скажем кауст
ик или едкий кали, алкалоиды высвободятся.
В тот момент, когда Стас разбавил свои пробные растворы едким кали, он впе
рвые уловил запах улетучивающегося алкалоида, а позже Ц типично острый
запах никотина. Чтобы выманить «ставшие свободными» растительные яды и
з щелочного раствора, потребовался, наконец, растворитель, который бы пр
и взбалтывании с водой образовывал на время эмульсию, а отстоявшись, сно
ва бы отделился от воды. Смекалка Стаса привела его в поисках такого раст
ворителя к эфиру, который, придя из Америки, завоевал как средство для нар
коза операционные во всем мире. Эфир легче воды, он смешивается с ней при в
збалтывании, а затем снова от нее отделяется. Но при этом эфир абсорбируе
т ставшие свободными растительные алкалоиды. Дистиллируя эфир с большо
й осторожностью или позволяя ему испаряться на блюдце, мы в итоге получи
м экстракт, содержащий искомый нами алкалоид, Ц если, разумеется, он вооб
ще содержался в растворе.
Это содержащее алкалоид вещество можно очищать еще дальше, и тогда возмо
жно с помощью химических реактивов или иных средств установить вид иско
мого растительного яда.
К концу ноября Ц началу декабря 1850 г., когда Стас обдумывал этот свой мето
д, он еще не мог знать, что его метод позволит токсикологам выделять и обна
руживать все основные растительные алкалоиды (а позднее и иные яды) Ц от
атропина из белладонны до дельфинина из шпорника. Он не мог предполагать
, что посредством незначительного дополнения к его способу (путем добавл
ения нашатыря в последней фазе и применения хлороформа и амилового спир
та вместо эфира) можно выделить из человеческого организма также важней
ший алкалоид опиума Ц морфий.
Когда 2 декабря Эгебэр с новыми важными известиями вошел в лабораторию С
таса, ученому как раз только что удалось обнаружить в «плотных» органах
человека, а именно в печени и языке Гюстава Фуньи, яд никотина. Там было ст
олько никотина, что его вполне хватило бы для убийства нескольких челове
к.
Все, что следственный судья сообщил об изготовлении никотина графом Бок
армэ, явилось для Стаса подтверждением его собственного успеха. Оставал
ось проделать лишь некоторую дополнительную работу, впрочем весьма важ
ную и перспективную с точки зрения дальнейшего сотрудничества науки с п
рактикой в области чисто криминалистического расследования.
Эгебэр передал Стасу одежду убитого и семь дубовых паркетных досок, на к
оторые замертво упал в столовой Гюстав Фуньи. Исследование одежды закон
чилось безрезультатно, ибо она была очень тщательно выстирана. Но на пар
кетинах, как было бесспорно установлено, имелись следы никотина. 7 декабр
я Стас исследовал брюки садовника Деблики, которые он носил, помогая гра
фу Бокармэ в изготовлении так называемого «одеколона». На них были пятна
от никотина. 8 декабря Эгебэр и его жандармы наткнулись в саду замка на по
гребенные останки кошек и уток, на которых Бокармэ испробовал ядовитое д
ействие полученного никотина. Исследование этих останков показало нал
ичие в них «улетучивающегося алкалоида со всеми признаками никотина». 27
февраля 1851 г. Стас предпринял последнюю серию экспериментов. Он умертвил
собаку, введя ей в пасть никотин. Другая собака была умерщвлена таким же с
пособом, но сразу же после смерти ей в пасть залили уксусную кислоту. Перв
ый эксперимент показал, что никотин не дал никаких химических ожогов. Вт
орой же эксперимент, напротив, вызвал появление таких же черноватых выжж
енных мест, которые были у Гюстава Фуньи.
Граф, по всей вероятности, столкнул Гюстава на пол и удерживал его там, пок
а графиня вливала яд в рот своему брату. Последний защищался более отчая
нно, чем ожидалось. Это привело к телесным повреждениям и к тому, что никот
ин забрызгал все вокруг. Это обстоятельство заставило супругов Бокармэ
снять с мертвеца одежду и выстирать ее, но прежде всего Ц применить уксу
сную кислоту, чтобы скрыть наиболее видимые следы яда.
Через несколько дней после последнего эксперимента Стаса жандармы Эге
бэра нашли в потолочных перекрытиях замка Битремон столь долго разыски
ваемые аппараты, которыми граф Бокармэ пользовался при производстве ни
котина.
Когда через три месяца, 27 мая, в суде присяжных в Монсе начался процесс про
тив графа и графини Бокармэ, представитель обвинения де Марбэз был тверд
о уверен в том, что дело для подсудимых заведомо проиграно. Так как оба суп
руга перед лицом имеющихся доказательств их вины не могли отрицать, что
убили Гюстава Фуньи с помощью никотина, то окружающим представилось зре
лище двух стравленных зверей, сваливающих вину друг на друга. Графиня пр
изналась, что помогала в подготовке и осуществлении убийства своего бра
та. Но всю вину она сваливала на мужа, грубому давлению которого она, по ее
словам, вынуждена была подчиниться. Граф признался, что занимался ядами,
но пытался спасти себя, заявив, что получаемый им никотин он собирал в вин
ную бутылку, чтобы взять ее с собой, когда поедет в Северную Америку. А его
жена 20 ноября по недосмотру перепутала бутылки, когда захотела угостить
Гюстава Фуньи после обеда вином. Но все попытки защищаться от обвинения
подобным образом были бесплодны. Присяжным понадобилось не больше часа,
чтобы вынести в отношении графа обвинительный вердикт. И если графиня Ц
к возмущению присутствующих Ц вышла из зала суда на свободу, то лишь пот
ому, что присяжные не решились послать «даму» на гильотину.
Вечером 19 июля 1851 г. при свете факелов Ипполит Визар де Бокармэ кончил жизн
ь на эшафоте в Монсе.
Дело Бокармэ получило свое логическое завершение. А Жан Сервэ Стас, откр
ыв метод обнаружения никотина, завоевал себе бессмертие в царстве химии
и токсикологии.
6
Борьба за разграничение отд
ельных алкалоидов.
Бессмертие? Что ж, Стас в самом деле обессмертил свое имя. Пусть его способ
подвергся усовершенствованиям и дополнениям, пусть возможности приме
нения этого метода были расширены Ц в первую очередь немецким исследов
ателем Фридрихом Юлиусом Отто, профессором химии из Брауншвейга, Ц нес
мотря на это, даже в середине XX столетия способ Стаса все еще оставался ос
новным методом «распознавания» ядовитых алкалоидов.
Когда после окончания процесса по делу Бокармэ открытие Стаса получило
широкую известность, начался новый этап в развитии токсикологии. Поскол
ьку появилась универсальная возможность обнаружения алкалоидов, стало
необходимым найти методы точного определения того, какой конкретно яд с
одержится в экстракте, полученном по способу Стаса. Многие химики в Герм
ании, Франции, Англии, России, Швеции и не в последнюю очередь в Италии вкл
ючились в начавшийся уже несколько ранее поиск более или менее типичных
химических реакций для отдельных видов растительных ядов. Тысячи экспе
риментов, проводившихся в течение десятилетий, привели к открытию больш
ого числа реактивов, которые, входя в соприкосновение с определенными ал
калоидами, дают характерную только для того или иного алкалоида окраску.
Пионерами этого направления в токсикологии были такие ученые, как Драге
ндорф, Хуземан, Марки, Фреде, Оливье, Мекке, Майер, Вагнер, Зонненштайн, Эрдм
ан, Келлер, Мэрк, Витали и Пеллагри.
Некоторые из этих имен дали названия определенным реактивам или опреде
ленным пробам, которые выполняются с помощью этих реактивов. Вскоре заго
ворили о «реактиве Мекке», «реактиве Марки», «реактиве Фреде» или «реакт
иве Манделена», подразумевая под этим соответственно реакции селена с с
ерной кислотой, формалина с серной кислотой, молибдена с серной кислотой
и ванадия с серной кислотой. Если добавить, например, реактив Мекке к полу
ченному по методу Стаса экстракту, который содержит морфий, то вначале в
се соединение приобретает оливково-зеленую окраску, которая затем прев
ратится в голубовато-фиолетовую, а позже Ц снова в оливково-зеленую, но
с красной каймой. Обработка такого же экстракта, содержащего героин, реа
ктивом Мекке даст светло-голубую окраску с зеленоватой каймой, переходя
щую впоследствии в оливково-зеленую.
Реактив Марки дает при наличии в экстракте морфия, героина, кодеина фиол
етовую окраску, то есть позволяет определить таким образом целую группу
растительных ядов. Другая группа ядов обнаруживает свое присутствие пр
и проведении пробы, вошедшей в историю токсикологии под названием «проб
ы Витали». Экстракт, приготовленный по способу Стаса, смешивали с серной
кислотой, выпаривали и полученное сухое вещество смешивали с углекислы
м калием. Если при этом возникала фиолетово-голубая окраска, она, безусло
вно, свидетельствовала о наличии атропина, гиосциамина или гиосцина. Для
доказательства наличия того или иного конкретного алкалоида этой груп
пы в свою очередь появились специальные пробы. Лаборатории стали местом
, где вовсю играли краски.
Для доказательства наличия одного лишь морфия существовала по меньшей
мере дюжина реакций. Пожалуй, самая важная из них носила имя ее первооткр
ывателя Пеллагри. При этой пробе морфий обнаруживал себя ярко-красным ц
ветом, появлявшимся, как только исследуемое вещество растворяли в дымящ
ейся соляной кислоте, смешивали с несколькими каплями концентрированн
ой серной кислоты и выпаривали. Если же позже туда добавляли разбавленну
ю соляную кислоту, углекислый натрий и настойку йода, то красный цвет пер
еходил в зеленый.
Происходящие при этих реакциях процессы поначалу не удавалось объясня
ть. Лишь через столетие, когда была изучена сложная химическая структура
отдельных алкалоидов, стало возможным хотя бы догадываться о таких объя
снениях. Но тысячи опытов и контропытов научили токсикологов распознав
ать закономерности в многоцветье игры красок. Только небольшое число ра
стительных алкалоидов не поддавалось идентификации с помощью цветовых
реакций. К ним относился и аконитин, который можно было определить лишь п
опробовав на язык, ибо он вызывал жаляще-парализующее ощущение столь св
оеобразного характера, что его нельзя было спутать ни с каким другим рас
тительным ядом. Некоторые же другие алкалоиды нельзя было обнаруживать
даже таким путем. Пробел в способах идентификации таких алкалоидов, а та
кже других растительных ядов заставлял искать все новые методы.
Чероз тринадцать лет после открытия Стаса, в 1863 г., Париж времен императора
Наполеона III стал ареной первого большого процесса по делу об отравлении
, на котором наличие растительного яда было доказано с помощью новых мет
одов. Тут и начинается новый драматический раздел нашего повествования.
Имена молодой француженки вдовы де Пов и молодого врача д-ра Кути де ля По
ммерэ, жертвы и убийцы, с декабря 1863 по июнь 1864 г. были во Франции у всех на уст
ах. А вместе с ними и имя сорокоиятилетнего в то время профессора судебно
й медицины из Парижа Амбруаза Тардьё.
«У меня всего лишь холера в легкой форме. Доктор де ля Поммерэ сказал мне,
что через двадцать четыре часа я снова буду здорова». Это были последние
слова, сказанные мадам де Пов утром 17 ноября Ц в день ее смерти, во всяком с
лучае последние слова, которые смогли передать свидетели. Через несколь
ко часов она была уже мертва Ц умерла от быстротечной болезни, внезапно
начавшейся в ночь на 17 ноября с болей в желудке и рвоты. Затем наступила «у
жасная слабость в мышцах». Соседи, застав больную обливающейся потом, вы
звали участковых врачей Бласа и Годино.
Они в первую очередь обратили внимание на состояние сердца у больной. Пу
льс был бурный, прерывающийся, а порой и вовсе не прощупывался. Годино пре
дполагал прободение желудка. Но мадам де Пов попросила этих врачей остав
ить ее и потребовала вызвать д-ра де ля Поммерэ.
После этого оба врача покинули ее дом. Вскоре туда явился Поммерэ, видный
и элегантный мужчина двадцати восьми лет, и остался с больной наедине. Со
седи и любопытствующие столпились перед домом. Большинство из них знало
молодого врача. Некоторое время тому назад, примерно до 1861 г., он частенько
бывал там. В то время, приехав из Орлеана, он обосновался в Париже в качест
ве врача-гомеопата и лечил смертельно больного мужа де Пов. Вскоре после
кончины мужа вдова, оставшаяся без средств, стала любовницей Поммерэ. По
зже Поммерэ из финансовых соображений вступил в брак с мадемуазель Дуби
чи и покинул мадам де Пов. Однако через несколько месяцев они снова стали
часто видеться у нее. В общем, история как история, ничего необычного. Мужч
ина имел любовницу, женился на богатой даме и спустя какое-то время верну
лся к любовнице. В высшей степени будничное явление. Что к этому добавить?
Как раз прошлым вечером де ля Поммерэ долго пробыл в квартире вдовы. Прос
тилась она с ним в хорошем настроении, проводила до дверей.
Вскоре после трех часов дня Поммерэ с опущенной головой вышел на улицу и
сообщил ожидавшим, что мадам де Пов только что скончалась от холеры. Свид
етельство о смерти он уже составил и позаботился о похоронах. Все дальне
йшее произошло без свидетелей, как обычно хоронят небогатых людей на Южн
ом кладбище.
Никогда мадам де Пов и Поммерэ не попали бы в книгу регистрации знаменит
ых уголовных процессов, не получи шеф Сюртэ Клод утром 20 ноября анонимное
письмо. Неизвестный автор письма посоветовал Клоду заняться вопросом, н
е был ли некий доктор де ля Поммерэ заинтересован в смерти вдовы де Пов из
финансовых соображений.
Клод поручил чиновнику полиции навести справки о Поммерэ. Это было чисто
формальное поручение. Но когда Клод ознакомился с результами проверки,
речь шла уже не о формальности. Покойная была застрахована в нескольких
парижских страховых обществах, причем на необычно высокую сумму Ц 550 тыс
. франков.
Больше того, де ля Поммерэ только что предъявил страховым обществам заве
щание покойной, в котором указывалось, что страховая сумма в случае ее см
ерти должна быть выплачена молодому врачу, дабы он мог позаботиться о ее
детях. Что касается личности де ля Поммерэ, то хотя он и создал себе за кор
откое время довольно приличную практику, но слыл хвастуном, авантюристо
м и игроком, постоянно нуждающимся в деньгах. «Де ля» перед фамилией он пр
исвоил себе сам. Его теща, мадам Дубичи, настолько не доверяла ему, что дер
жала под своим контролем принадлежащую ее дочери часть имущества. Однак
о через два месяца после того, как Поммерэ справил свадьбу, мадам Дубичи, п
оужинав у своего зятя, сразу заболела и через несколько часов умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54